21 сентября 2021 года Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ) опубликовал постановление по делу Картер против России («Carter v. Russia», № 20914/07, от 21 сентября 2021 года).

Жалоба была подана в Европейский Суд еще в 2007 году Мариной Литвиненко (вдовой отравленного господина Литвиненко, бывшего советского и российского разведчика, бежавшего в Великобританию и получившего там гражданство Соединенного Королевства).

В постановлении Суд отметил, что власти Российской Федерации не провели эффективного расследования обстоятельств отравления Александра Литвиненко, а также не смогли надлежащим образом доказать, что не имеют какого-либо отношения к отравителям – Луговому и Ковтуну.

Таким образом, Суд посчитал, что ответственность за отравление российского диссидента на территории Великобритании лежит на Российской Федерации, имеется нарушение статьи 2 (в материальной и процессуальной части) Европейской конвенции о защите прав и основных свобод (ЕКПЧ).

Предлагаем ознакомиться с переводом постановления Европейского Суда (ECHR) по делу Картер (Литвиненко) против России («Carter v. Russia», № 20914/07, от 21 сентября 2021 года).

В деле Carter v. Russia,
Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:
Paul Lemmens, Председатель,
Georgios A. Serghides,
Dmitry Dedov,
Georges Ravarani,
Darian Pavli,
Anja Seibert-Fohr,
Peeter Roosma, судьи,
and Milan Blaško, Секретарь,

Принимая во внимание:

Жалобу, поданную в Суд против Российской Федерации в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод («Конвенция») гражданкой Великобритании и России, госпожой Марией Анной Картер (Мариной Анатольевной Литвиненко) («заявитель») 21 мая 2007 года;
Решение уведомить российские власти («власти») о поданной жалобе;
Решение властей Соединенного Королевства не участвовать в разбирательстве;
Комментарии сторон и властей Соединенного Королевства по вопросам Суда;
Решение рассматривать вопросы о приемлемости и по существу жалобы совместно;
Решение отказать заявителю в проведении устного разбирательства;
Решение отказать передать дело на рассмотрению в Большую Палату;
18 мая и 22 июня 2021 года в закрытом заседании,

Вынес следующее постановление, принятое 22 июня 2021 года:

ВВЕДЕНИЕ
1. Дело касается отравления мужа заявительницы, российского перебежчика и диссидента, в Соединенном Королевстве. Заявитель утверждает, что убийство было совершено по указанию или с молчаливого согласия или попустительства российских властей, и что российские власти не провели эффективного национального расследования убийства.
ФАКТЫ
2. Заявитель родилась в 1962 году и проживает в Великобритании. Ее интересы в Суде представляли сэр Кейр Стармер, адвокат, Бен Эммерсон, адвокат, и профессор Уильям Боуринг, адвокаты, практикующие в Лондоне, и г-жа Луиза Кристиан, адвокат.
3. Власти сначала представлял г-н Г. Матюшкин, Уполномоченный Российской Федерации в Европейском суде по правам человека, а затем его преемник на этом посту г-н М. Гальперин.
4. Обстоятельства дела, представленные сторонами и вытекающие из материалов дела, можно резюмировать следующим образом.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
A. Жизнь господина Литвиненко в Соединенном Королевстве
5. Заявитель является вдовой Александра Вальтеровича Литвиненко, гражданина России и Великобритании, 1962 года рождения.
6. С 1988 года Литвиненко работал в Комитете государственной безопасности СССР (КГБ) и его правопреемниках, включая Федеральную службу безопасности (ФСБ) России, сначала в подразделении по борьбе с организованной преступностью, а затем в управлении по борьбе с терроризмом. В 1994 году во время расследования покушения на Бориса Березовского, богатого бизнесмена и медиа-магната, он подружился с ним.
7. В 1997 году Литвиненко было поручено проведение специальных операций, которые он считал незаконными, в том числе поручение изучить возможность убийства Березовского. Литвиненко сообщил о незаконных приказах в военную прокуратуру, а также недавно назначенному руководителю ФСБ. В ноябре 1998 года он обнародовал свои обвинения в адрес ФСБ в ходе пресс-конференции в международных средствах массовой информации.
8. В декабре 1998 года Литвиненко был уволен из ФСБ. В марте 1999 года он был арестован и восемь месяцев содержался под стражей в следственном изоляторе ФСБ «Лефортово» по обвинению в злоупотреблении служебными полномочиями. В ноябре 1999 г. он был оправдан судом первой инстанции, но сразу же вновь арестован по аналогичным обвинениям. Второе дело было прекращено, поскольку он смог доказать свою невиновность. Затем против него было возбуждено третье дело по обвинению в подбрасывании улик подозреваемому. Это разбирательство еще не завершилось в Москве, когда Литвиненко покинул Россию в сентябре 2000 года. В конечном итоге он был заочно осужден по этим обвинениям в 2002 году.
9. В 2001 году Великобритания предоставила убежище Литвиненко и его семье. Они воспользовались возможностью изменить свои имена: заявитель взяла имя Мария Анна Картер, а господин Литвиненко — Эдвин Редвальд Картер. Получив право на натурализацию в качестве британских граждан, они подали заявление и получили гражданство 13 октября 2006 года.
10. В Соединенном Королевстве Литвиненко принимал участие в различных мероприятиях, в основном направленных на разоблачение коррупции в российских спецслужбах и их связей с организованной преступностью. Он опубликовал книги, в которых обвинял ФСБ в организации взрыва четырех жилых домов в Москве в 1999 году, чтобы обосновать необходимость начала Второй чеченской войны. Он поддерживал дружбу с господином Березовским, который покинул Россию в конце 2000 года и оказался в политической ссылке в Соединенном Королевстве, где ему было предоставлено убежище. Березовский использовал свое состояние для поощрения и финансирования критиков российских властей, таких как Литвиненко.
11. Были также свидетельства того, что Литвиненко консультировал британские спецслужбы по вопросам российской организованной преступности в Европе и совершал поездки в другие европейские страны, в частности в Испанию, для оказания помощи их правоохранительным органам; Власти Соединенного Королевства не подтвердило и не опровергло эти утверждения, ссылаясь на свою давнюю политику в этом отношении. Литвиненко также сотрудничал со Скарамеллой, консультантом комиссии, созданной итальянским парламентом для изучения деятельности КГБ и российской организованной преступности в Италии.
12. Господин Литвиненко также занимался частной охранной деятельностью, которая включала подготовку отчетов о «должной осмотрительности» для компаний, стремящихся получить информацию о деловых контактах с Россией. Он работал с тремя лондонскими частными охранными компаниями: RISC Management Limited, Triton International Limited и Erinys UK Limited. Расследования, которые он предпринял, требовали от него поддержки своих знакомых в Москве. С 2005 года он привлекал к своей коммерческой деятельности господина Андрея Лугового, бывшего сотрудника КГБ и Федеральной службы охраны и начальника службы безопасности Березовского, а затем владельца охранной компании в России. Одно из дел касалось высокопоставленного российского чиновника, тогдашнего помощника президента России, который наладил тесные связи с тамбовской преступной группировкой, имел интересы в российских инфраструктурных проектах и помогал колумбийскому наркокартелю в отмывании денег. Отчет, составленный в сентябре 2006 г., по всей видимости, привел к краху предлагаемого коммерческого предприятия с участием соответствующего должностного лица, что привело к его значительным финансовым потерям.
B. События, предшествовавшие смерти господин Литвиненко
1. Поезка господина Лугового и господина Ковтуна в Лондон 16-18 октября 2006 года
13. Утром 16 октября 2006 года Луговой вылетел из Москвы в Лондон рейсом авиакомпании «Трансаэро». Его сопровождал его давний знакомый Дмитрий Ковтун.
14. В отличие от другого самолета, на котором летали Луговой и Ковтун в тот период, британская полиция не смогла проверить данный самолет на предмет наличия в нем следов радиоактивного загрязнения. 1 декабря 2006 г., когда посольство Великобритании в Москве уведомило российские власти и «Трансаэро» о возможном заражении самолета, они получили ответ от Главного санитарного врача России о том, что все самолеты прошли проверку и следов заражения не обнаружено. Самолет должен был вылететь в Лондон на следующий день, но рейс был отменен, и самолет не вернулся в Соединенное Королевство.
15. Во второй половине дня 16 октября 2006 г. состоялась встреча между Луговым, Ковтуном, Литвиненко и представителем Erinys UK Limited в зале заседаний компании. Они сели за стол, накрытый сукном. Признаки заражения полонием были позже обнаружены на участке ткани, расположенном между местами, на которых сидели г-н Луговой и г-н Литвиненко, и на двух стульях.
16. После встречи трое российских участников вместе пошли в ресторан. На одном из столов обнаружены следы вторичного радиоактивного загрязненя.
17. Позже в тот же день, после ужина, Литвиненко внезапно почувствовал себя плохо и его вырвало. Следующие два дня он продолжал чувствовать себя плохо. Он не обращался за медицинской помощью, полагая, что это было пищевое отравление.
18. В 13.30. 17 октября 2006 г. Луговой и Ковтун выписались из отеля на день раньше, не потребовав возврата денег. Обе их комнаты были впоследствии проверены, и было обнаружено, что они содержат следы радиоактивных веществ. Первичное загрязнение, то есть заражение в результате прямого контакта с радиоактивным материалом, было обнаружено в U-образном изгибе раковины в ванной комнате, где останавливался г-н Луговой. Уровень загрязнения свидетельствовал о том, что радиоактивный материал выливался в сливную пробку.
19. Г-н Луговой и г-н Ковтун переехали в другую гостиницу и в этот день провели деловые встречи. Позднее вторичное загрязнение было обнаружено в гостиничных номерах и офисах, которые они посетили, а также на компакт-диске, который Ковтун передал представителю компании.
20. 18 октября 2006 г. Луговой и Ковтун вернулись в Москву на борту самолета «Трансаэро». Самолет, на котором они прилетели в Лондон, был проверен, в нем были обнаружены следы вторичного загрязнения в области сидений, на которых они сидели. В своем заявлении от 1 декабря 2006 г. российские власти заявили, что на самолете не следов радиоактивных веществ.
2. Поездка господина Лугового в Лондон 25-28 октября 2006 года
21. С 25 по 28 октября 2006 г. Луговой вновь приехал в Лондон. У него было несколько деловых встреч, в том числе одна в офисе Березовского. Также выяснилось, что он встречался с Литвиненко по крайней мере один раз в баре отеля, в котором остановился.
22. Вторичное заражение было обнаружено в самолете, на котором он летел, в офисах, которые он посетил, и в его гостиничном номере. Самые высокие показания были обнаружены в мусорном ведре в ванной, в частности на основании мусорного ведра, и на двух полотенцах в прачечной отеля. Характер загрязнения соответствовал случайному разливу, возможно, за которым последовала попытка очистить или утилизировать материал.
3. Поездка господина Лугового и господина Ковтуна в Лондон 31 октября – 3 ноября 2006 года
23. Г-н Луговой вернулся в Лондон 31 октября 2006 года. Его сопровождали семья и друзья в поездке на футбольный матч, который был запланирован незадолго до встречи Лугового с Литвиненко 16 октября.
24. 1 ноября 2006 г. Ковтун вылетел в Лондон из Гамбурга рейсом, который он забронировал за три дня до этого. Обратный билет из Лондона в Москву был куплен незадолго до этого, 27 октября, когда Луговой еще находился в Лондоне.
25. 1 ноября 2006 г. Литвиненко провел короткую встречу со Скарамеллой (см. пункт 11 выше) в ресторане в центре Лондона. Гостиничный номер г-на Скарамеллы, интернет-кафе, которое он посетил, и столик в ресторане, где он сидел с г-ном Литвиненко, были впоследствии проверены, на них не было обнаружено следов заражения.
26. Оттуда Литвиненко пошел на встречу с Луговым и Ковтуном в бар на первом этаже гостиницы, где они остановились. По его словам, он выпил зеленого чая из чайника, который уже стоял на столе. Встреча длилась около двадцати минут.
27. Тесты на загрязнение, проведенные в отеле, обнаружили следы радиации во многих местах. Самые высокие показания были обнаружены в ванной комнате Ковтуна в раковине, что согласуется с теорией о том, что радиоактивный материал в той или иной форме вылился в слив. Другая область первичного загрязнения была обнаружена на одном из чайников бара, в частности, на внутренней стороне носика, где радиоактивный материал, по-видимому, соприкоснулся с отложениями танина. Испытания также показали высокий уровень вторичного загрязнения на двери кабины, раковины и сушилки для рук в мужских туалетах, которые, как следует из видеозаписи с камер видеонаблюдения, использовали и Луговой, и Ковтун, но не Литвиненко.
28. Выйдя из бара отеля, Литвиненко посетил находящийся поблизости офис Березовского. Позже знакомый подвез его домой. Вторичное загрязнение было обнаружено на сиденье автомобиля и во всем доме Литвиненко. Однако нигде в доме не было обнаружено следов первичного заграждения.
29. Позже в тот же день г-н Луговой и сопровождающие его лица пошли посмотреть матч на стадионе «Эмирейтс». 3 ноября 2006 г. они вместе с Ковтуном уехали в Москву. Вторичное загрязнение было обнаружено на сиденьях, которые они занимали на стадионе, и в самолете.
C. Болезнь и смерть господина Литвиненко
30. Рано утром 2 ноября 2006 г. состояние Литвиненко значительно ухудшилось. У него началась рвота, начались боли в животе, появился кровавый понос. 3 ноября он был госпитализирован в больницу, где сначала лечился от гастроэнтерита.
31. Заметив, что ухудшающееся состояние Литвиненко не соответствует диагнозу гастроэнтерита, медицинский персонал начал лечение его с подозрением на отравление таллием. Состояние его костного мозга ухудшилось до такой степени, что трансплантация считалась единственным средством поддержания жизнеспособности. 17 ноября Литвиненко был переведен в больницу Университетского колледжа (UCH) для оценки возможности трансплантации.
32. 21 ноября 2006 г. фармацевт (UCH) и персонал токсикологического отделения высказали предположение, что для отравления Литвиненко могли быть использованы химиотерапевтические агенты или радиоизотопы. Образцы его крови и мочи были отправлены в Центр атомного оружия (AWE) для тестирования. Первоначальные результаты, показывающие наличие полония, были сочтены аномалией, и потребовалось дальнейшее тестирование.
33. Примерно с 15:00 и 17:00 23 ноября 2006 г. результаты подтвердили отравление полонием. В 21:00 Литвиненко скончался от остановки сердца и умер от полиорганной недостаточности.
34. Вскрытие, проведенное совместно двумя патологоанатомами, установило, что причиной смерти стал радиоактивное облучение, вызванный присутствием в теле Литвиненко очень высоких уровней полония-210. Научные данные показали, что полоний-210 попал в организм при проглатывании. в виде растворимого соединения. Симптомы в начале болезни Литвиненко соответствовали отравлению, произошедшему 1 ноября.
D. Первоначальное расследование и запросы экстрадиции
1. Полицейское расследование в Соединенном Королевстве
35. Перед смертью Литвиненко полиция Лондона уже начала расследование его очевидного отравления. Сотрудничая с Агентством по охране здоровья, полиция изучила и оценила более шестидесяти сцен и направила более сорока запросов о взаимной правовой помощи в пятнадцать государств.
36. 30 ноября 2006 года Королевская прокуратура Соединенного Королевства (CPS) обратилась к российским властям за помощью в соответствии с положениями Европейской конвенции о взаимной помощи по уголовным делам (1959 г.). CPS потребовала взять показания у Лугового и Ковтуна, некоторых членов семьи Лугового, адвоката и личного помощника Лугового, а также медицинского персонала, который лечил Лугового и Ковтуна. С 5 по 19 декабря сотрудники CPS и следователи допросили свидетелей, в том числе Лугового и Ковтуна, в Москве.
37. 22 мая 2007 г. MPS / CPS установило, что против Лугового было достаточно улик, чтобы обвинить его в убийстве Литвиненко путем отравления; Лондонский суд выдал ордер на его арест, а Министерство иностранных дел и по делам Содружества Соединенного Королевства подало запрос о его экстрадиции из России.
38. 5 июля 2007 года Россия отказалась экстрадировать Лугового на том основании, что Конституция запрещает выдачу российских граждан иностранным государствам.
39. После дальнейшего расследования 4 ноября 2011 года CPS сочло, что имеются достаточные доказательства также для обвинения Ковтуна в убийстве Литвиненко, и подало ходатайство о выдаче ордера на арест Ковтуна.
40. Г-н Луговой и г-н Ковтун были внесены в международные списки разыскиваемых лиц. Они оба остаются в розыске за убийство Литвиненко.
2. Расследование в России
41. 7 декабря 2006 г. Генеральный прокурор России возбудил уголовное дело «по факту смерти Литвиненко и покушения на убийство Ковтуна». В апреле 2007 года заместитель Генерального прокурора и следователи приехали в Лондон и провели там несколько бесед, в том числе с г-ном Березовским.
42. Г-н Луговой выступал на пресс-конференциях, отрицая какую-либо причастность к отравлению Литвиненко, и предполагал, что ответственность за это несут британские службы безопасности, члены русской «мафии» или г-н Березовский. Он также утверждал, что Литвиненко и Березовский получали зарплату от британских спецслужб и что Литвиненко пытался заручиться его помощью в поиске компрометирующих материалов на президента Путина.
43. 15 сентября 2007 года г-н Жириновский, лидер Либерально-демократической партии России, объявил, что г-н Луговой, который не имел предыдущего опыта в политике и ранее не участвовал в его партии, займет второе место после кандидата от его партии. список для выборов в Думу. После выборов 2 декабря 2007 г. г-н Луговой стал членом парламента и приобрел депутатскую неприкосновенность. Он был переизбран в 2011 и 2016 годах в той же партии.
E. Процедуры дознания в Соединенном Королевстве
44. В Соединенном Королевстве должно проводиться коронерское расследование для расследования обстоятельств смерти, если есть разумные основания подозревать, что умерший человек умер насильственной или неестественной смертью. Коронер имеет право расследовать основную причину смерти вместе с любыми действиями и бездействием, которые привели непосредственно к причине смерти.
45. 30 ноября 2006 г. коронер Северного Лондона официально начал расследование смерти Литвиненко и немедленно приостановил его до завершения еще продолжающегося полицейского расследования. Расследование было отложено почти на пять лет, в течение которых считалось, что уголовное преследование все еще может быть возбуждено. Однако к 2011 году коронер убедился, что не существует реальной перспективы экстрадиции кого-либо из названных лиц в Соединенное Королевство. Поэтому он решил, что расследование должно быть возобновлено, и сэр Роберт Оуэн, судья Высокого суда с 2001 года, был назначен для его проведения. Сэр Роберт Оуэн обозначил следующих лиц как «должным образом заинтересованных лиц»: заявителя; Дети Литвиненко; Г-н Луговой; Ковтун; комиссар полиции мегаполиса; и г-н Березовский. Следственный комитет Российской Федерации (далее – СК РФ) впоследствии подал заявку и получил статус должным образом заинтересованного лица. Получение статуса заинтересованного лица дает участникам право принимать активное участие в слушании по делу или в любом слушании по предварительному рассмотрению дела, в том числе путем допроса свидетелей.
46. В рамках подготовки к расследованию Власти Соединенного Королевства сопоставило имеющиеся в их распоряжении материалы и предоставило их для ознакомления адвокату, участвующему в расследовании. Адвокат следствия впоследствии выразил мнение, что эти материалы устанавливают доказательства prima facie в отношении виновности российского государства в смерти Литвиненко. Однако некоторые из этих материалов носили деликатный характер, и, поскольку закон не разрешал собирать доказательства на «закрытых» заседаниях коронера, конфиденциальные материалы, которые включали материалы, имеющие отношение к возможному участию российских государственных органов к смерти Литвиненко были исключены из дознания в соответствии с принципом неприкосновенности общественных интересов. Поэтому сэр Роберт Оуэн предложил правительству Соединенного Королевства начать расследование в соответствии с Законом о расследованиях 2005 года. В отличие от следствия коронера, расследование могло получить доказательства, которые не могли быть раскрыты публично.
47. Государственный секретарь Министерства внутренних дел сначала решил не начинать расследование. Однако после того, как было удовлетворено ходатайство о судебном пересмотре, это решение было отменено, и 22 июля 2014 года государственный секретарь Министерства внутренних дел объявил о решении властей Российской Федерации начать расследование в соответствии с Законом о расследованиях 2005 года для расследования смерти Литвиненко.
F. «Дело Литвиненко» в Соединенном Королевстве
1. Расследование дела
48. Расследование велось под председательством сэра Роберта Оуэна. В задачи расследования входило изучение смерти Александра Литвиненко с целью (i) «установить … что привело к его смерти», и (ii) «установить … на ком лежит ответственность за его смерть». Вопрос о том, могли ли власти Соединенного Королевства предпринять или должны были предпринять шаги, которые предотвратили бы смерть Литвиненко, был исключен из сферы расследования, поскольку в ходе подготовки к расследованию не было обнаружено никаких материалов, позволяющих предположить, что господин Литвиненко был или должен был быть оценен как представляющий реальную и непосредственную угрозу для своей жизни.
49. Открытые слушания начались 27 января 2015 г. и длились тридцать четыре дня. Не были приняты «усиленные меры», общественность и пресса имели неограниченный доступ к слушаниям, а стенограмма судебных заседаний размещалась на веб-сайте расследования в конце каждого дня. В общей сложности 62 свидетеля дали устные показания в ходе дознания, и в ходе дознания были зачитаны свидетельские показания еще двадцати свидетелей. Среди свидетелей были семья Литвиненко, друзья и деловые партнеры, медицинские работники, ученые-ядерщики, полицейские и эксперты по истории России и проверкам на полиграфе.
50. В течение нескольких дней в мае 2015 года Председатель провел закрытые слушания по делу для оценки значительного количества закрытых документальных доказательств, устных показаний свидетелей и закрытых свидетельских показаний. На этих слушаниях присутствовали только председатель, советник и адвокат, а также юридическая группа министра внутренних дел. Обсуждаемые вопросы включали вопрос о том, имел ли Литвиненко какие-либо отношения с британскими службами безопасности и разведки, и если да, то характер и степень этих отношений, а также вопрос о том, несет ли российское государство ответственность за его смерть. Оценка того, что материалы были достаточно чувствительными, чтобы их можно было рассматривать как закрытые доказательства, была сделана министром внутренних дел, который привел в действие это решение, выпустив ряд уведомлений об ограничениях. Уведомления об ограничениях были опубликованы на веб-сайте и приложены к отчету.
51. Председатель Следственной комиссии по расследованию Литвиненко удовлетворил требования заявителя, ее сына, Министерства внутренних дел, государственного секретаря Министерства внутренних дел и Управления по ядерному оружию о присвоении им статуса основного участника. ICRF письменно подтвердил, что не будет подавать заявку на получение статуса основного участника в запросе.
52. Г-н Луговой отказался давать показания в ходе дознания, хотя какое-то время он присутствовал при подготовке к разбирательству.
53. 13 марта 2015 г. Ковтун выразил желание стать основным участником расследования и давать устные показания по видеосвязи. 2 апреля 2015 года Председатель проинформировал его, что предоставление статуса основного участника было обусловлено его обязательством о конфиденциальности, предоставлением подробных свидетельских показаний, раскрытием любых материалов, которые, по его утверждению, могли бы оправдать г-на Лугового, и подтверждением того, что он намерен сотрудничать со следствием. Первая дата его устных показаний была назначена на понедельник, 27 июля 2015 года. В четверг, 23 июля 2015 года, г-н Ковтун отказался давать показания на том основании, что, согласно полученной ему юридической консультации, до дачи показаний ему необходимо, чтобы СК РФ удовлетворил его ходатайство о смягчении его обязательств по соблюдению конфиденциальности в связи с продолжающимся российским расследованием. 27 и 28 июля 2015 г. представитель СК РФ проинформировал следствие о том, что Ковтун не подавал подобных ходатайств. Письменное заявление Ковтуна было оглашено на слушании 28 июля 2015 года.
54. К завершению слушаний по расследованию возник вопрос в соответствии расследования с Законом о преступности 2003 года. Доказательства, полученные из России в соответствии с запросом о помощи, включая записи допросов, проведенных в России с г-ном Луговым и Ковтун были получены исключительно для целей уголовного расследования и уголовного преследования. Российские власти впоследствии дали разрешение на использование этих доказательств в ходе расследования, но отказали в разрешении на использование доказательств в ходе расследования. Председатель пришел к выводу, что без согласия российских властей закон запрещает использование материалов для любых целей, кроме тех, которые указаны в запросе, а именно для первоначального уголовного расследования и любого последующего судебного преследования. Соответственно, эти записи интервью не могли быть использованы в ходе расследования.
55. Отчет председателя о расследовании был завершен и доставлен государственному секретарю министерства внутренних дел в январе 2016 года.
56. Согласно отчету, из молчания какой-либо стороны, вовлеченной в события, расследуемые следствием (включая Лугового, Ковтуна и Русса), не было сделано никаких неблагоприятных выводов.
56. Согласно отчету, никаких неблагоприятных выводов не было сделано из молчания какой-либо стороны, вовлеченной в события, расследуемые следствием (включая г-на Лугового, г-на Ковтуна и российские власти), или из их отказа участвовать. Вместо этого Председатель придерживался мнения, что отказ от участия или дачи показаний приведет к тому, что он сделает выводы о фактах без участия этой стороны.
57. Что касается стандарта доказывания, Председатель сказал следующее:
“… при установлении фактов я принял «гибкий и изменчивый» подход к стандарту доказывания … здесь, в этом отчете, я заявляю, что «я уверен», я обнаружу факт преступления. Когда я использую такие выражения, как «я нахожу» или «я удовлетворен», стандартом доказательства будет обычный гражданский стандарт доказательства, а именно баланс вероятностей. Если очевидно, что я нашел факт, но не использовал ни один из этих терминов, стандартом будет гражданский стандарт. Все другие выражения, такие как ссылка на то, что положение вещей «возможно», не будут являться установлением факта, но будут указывать на мое состояние ума в отношении рассматриваемого вопроса.”
58. Председатель поддержал мнение о том, что «существуют причины, выходящие за рамки судебной строгости, по которым данное расследование должно быть тщательным, чтобы ограничить свои выводы вопросами, которые можно доказать на основании имеющихся у него доказательств». Он процитировал комментарии профессора Сервиса, эксперта по истории России, как отражающие его подход к доказательствам:
“Мы должны быть очень осторожными — и есть еще один аспект, который меня настораживает, а именно то, что русские хотят видеть, как мы справедливо изучаем доказательства в научной среде, в судебной среде или на расследовании таким образом, как, как они знают, не бывает в их собственной стране. Поэтому мы ни в коем случае не должны опускаться ниже наших обычных стандартов. Мы ни в коем случае не должны этого делать, потому что кое-что из того, что мы делаем в связи с этим расследованием, вернется в Москву, и мы не должны давать им возможность сказать, что мы не соблюдали наши собственные стандарты, потому что это стандарты, которые действительно стоит соблюдать.”
59. Что касается использования закрытых доказательств, председатель разъяснил подход, который он будет использовать, следующим образом:
“Я бы провел глобальный анализ доказательств, представленных как на открытых, так и на закрытых слушаниях … [Все] факты, обнаруженные и записанные в открытом разделе отчета, будут основаны на доказательствах, которые я услышал в открытых слушаний и соответствующих закрытых слушаний … Я бы представил единый отчет министру внутренних дел, но последствия изданных уведомлений об ограничениях и приказов означали, что части не будут публиковаться, если это приведет к повреждению национальная безопасность или международные отношения.”
2. Выводы следствия об ответственности за смерть господина Литвиненко
60. Председатель установил, в соответствии с уголовным стандартом доказывания («вне разумных сомнений»), что Литвиненко был смертельно отравлен полонием-210 1 ноября 2006 года. Первичное заражение произошло в баре отеля, где Литвиненко пил чай с Луговым и Ковтун в тот день, наряду с отсутствием первичного заражения в других местах, где Литвиненко посетил в тот день, указал на вывод, что он проглотил смертельную дозу полония-210, когда пил чай. Также были доказательства того, что он получил более раннюю — меньшую — дозу полония-210 до смертельной дозы 1 ноября 2006 года. Первичное загрязнение обнаружено на столе в зале заседаний в Эринисе, где Литвиненко встречался с Луговым и Ковтуном, и аналогично Высокий уровень заражения в гостиничном номере Лугового указывает на то, что более ранняя доза, вероятно, была получена 16 октября 2006 года.
61. Председатель рассмотрел теории, выдвинутые Луговым на пресс-конференции и его представителями в ходе следствия, о том, что Литвиненко отравился либо случайно, при обращении с незаконно полученным полонием-210, либо с целью покончить жизнь самоубийством. . Он счел эти предложения совершенно необоснованными, поскольку первичного радиоактивного загрязнения не было обнаружено ни в доме Литвиненко, ни на его одежде, как должно было бы быть, если бы он справился с этим веществом самостоятельно. Не было никаких доказательств того, что он когда-либо имел дело с радиоактивными материалами или у него были суицидальные мысли. Также было крайне маловероятно, что, если бы он отравился случайно или намеренно, он не сказал бы ничего о природе яда полиции или медицинскому персоналу в течение трехнедельного периода болезненных и изнурительных симптомов, предшествовавших его смерти.
62. Исключив теорию самоотравления, Председатель установил в соответствии с уголовными стандартами доказывания, что 1 ноября 2006 г. Литвиненко был отравлен Луговым и Ковтуном, которые поместили полоний-210 в чайник в отеле. бар; что они сделали это, зная, что вводят смертельный яд; и что они уже пытались отравить его 16 октября 2006 года. Выводы основывались на научных доказательствах, свидетельствующих о первичном заражении комнат, занимаемых Луговым (16 октября) и Ковтуном (1 ноября), а также в чайнике, вторичное заражение мужских туалетов, которые они оба посещали до встречи с Литвиненко, а также в других местах Лондона, куда они были. Стенограммы допросов, проведенных немецкой полицией в Гамбурге, где г-н Ковтун останавливался перед приездом в Лондон, показали, что он пытался привлечь знакомого к плану отравления г-на Литвиненко и признался члену семьи, что неизвестные лица могли отравить «их». все». Председатель также рассмотрел и отклонил доказательства, очевидно несовместимые с причастностью Лугового и Ковтуна. Он, в частности, обнаружил, что тест на «детекторе лжи», который Луговой прошел в Москве в 2012 году, чтобы продемонстрировать свою невиновность, содержал серьезные недостатки в способах управления и что сотрудники служб безопасности, такие как Луговой, имели какие-либо событие было обучено проходить аналогичные тесты. Что касается повторяющейся в интервью прессе темы Лугового о том, что он стал жертвой организованной британской разведкой, операция такого масштаба была бы сложным, дорогостоящим и чрезвычайно рискованным предприятием. Тем не менее, не было ни малейшего доказательства, подтверждающего утверждения инсценировки.
63. Председатель установил, что все доказательства указывают на то, что Луговой и Ковтун действовали от имени другого лица, когда они убили Литвиненко:
“Нет никаких доказательств того, что у Лугового или Ковтуна были какие-либо личные причины убить Литвиненко. Г-н Луговой, возможно, прокомментировал после смерти Литвиненко, что он считает Литвиненко предателем, но я ни на минуту не думаю, что этого чувства было бы достаточно, чтобы побудить Лугового спланировать и провести длительную и дорогостоящую операцию против Литвиненко … Более того, если бы Луговой и Ковтун действовали от своего имени, маловероятно, что у них был бы доступ к полонию-210, который они использовали для отравления Литвиненко. Все доказательства указывают в одном направлении, а именно: когда они убили Литвиненко, Луговой и Ковтун действовали от имени кого-то другого.”
64. Председатель изучил — и исключил — возможности, которые были озвучены г-ном Луговым, что ряд сторон, в том числе г-н Березовский, британские спецслужбы, группы, связанные с организованной преступностью, или г-н Скарамелла руководили убийством. Основываясь на предположении, что Березовский мог отомстить Литвиненко за его шантаж, председатель отметил, что нет никаких доказательств того, что ни шантаж, ни действия Лугового от имени Березовского отсутствуют. Фактически, г-н Луговой предположил, что это кто-то другой действовал на г-на Березовского, который убил г-на Литвиненко, но эта гипотеза несовместима с выводом о том, что это был г-н Луговой, который ввел смертельный яд. Теория, созданная разведывательными службами, уже рассматривалась ранее и была признана безосновательной. Несмотря на то, что не было неправдоподобным, что Луговой или Ковтун действовали по приказу российских преступных группировок, деятельность которых Литвиненко помог выяснить, не было никаких доказательств, связывающих каких-либо известных криминальных лидеров с убийством. Также не было доказательств того, что у Скарамеллы был какой-либо мотив убить Литвиненко или быть причастным к его смерти.
65. В протоколе расследования рассматривается возможность того, что одна или несколько организаций российского государства могли быть замешаны в смерти Литвиненко. Шесть глав отчета охватывали доказательства того, что Россия была источником полония-210, мотивы, которые могло иметь российское государство, желая смерти Литвиненко, а также доказательства связей между Луговым и Ковтуном и российским государством.
66. Что касается источника полония-210, Председатель согласился с тем, что нет никаких надежных оснований полагать, что полоний, использованный для отравления Литвиненко, должен был быть из России, но, безусловно, мог поступить с завода «Авангард». Использование полония-210 было убедительным показателем причастности государства. Это произошло потому, что от обычных преступников можно было ожидать, что они будут использовать более простые и менее изощренные средства убийства, и потому, что полоний-210 должен был поступать из реактора, а такие реакторы, как правило, находятся под контролем государства.
67. Председатель назвал несколько причин, по которым организации и отдельные лица в российском государстве могли захотеть преследовать Литвиненко. Прежде всего, его считали предавшим ФСБ в результате публичных разоблачений, которые он сделал перед отъездом из России, предательство, которое усугубилось бы его писательской деятельностью и предвыборной кампанией в Соединенном Королевстве. Во-вторых, по словам Лугового, ФСБ получила информацию о том, что Литвиненко работал на британскую разведку. В-третьих, Литвиненко был близким соратником таких людей, как Березовский, которые были видными критиками российских властей. В-четвертых, причины, названные Литвиненко, такие как ответственность ФСБ за взрывы жилых домов, война в Чечне и сговор между российскими властями и организованной преступностью, были особенно чувствительны для российских властей. Наконец, в антагонизме между Литвиненко и президентом России, несомненно, был личный аспект. Кроме того, в отчете отмечалось, что за годы до смерти Литвиненко российские власти были причастны к убийству ряда своих оппонентов.
68. Затем в отчете рассматривались связи между Луговым и Ковтуном и российским государством. И г-н Луговой, и г-н Ковтун были российскими гражданами, проживающими в России, и оба служили в российских вооруженных силах, а г-н Луговой был бывшим сотрудником КГБ и Федеральной службы охраны. Существовали также доказательства, относящиеся к возможным отношениям между Луговым и ФСБ в годы до 2006 года включительно. После его возвращения в Россию г-н Луговой получил поддержку и защиту со стороны российских властей, которые удостоили его чести за заслуги перед властями Российской Федерации. родная страна. Хотя это не означает, что г-н Луговой должен был действовать от имени российского государства при убийстве г-на Литвиненко, такое поведение по отношению к г-ну Луговому предполагает уровень одобрения убийства г-на Литвиненко. Хотя доказательств в отношении Ковтуна было меньше, он, тем не менее, не пострадал от каких-либо негативных последствий в результате выдвинутых против него обвинений в связи со смертью Литвиненко. Председатель пришел к выводу, что, когда Луговой отравил Литвиненко, было «вероятно», что он сделал это под руководством ФСБ. Председатель добавил, что считает это «большой вероятностью». Он также обнаружил, что Ковтун действовал под руководством ФСБ, возможно, косвенно, через Лугового, но, вероятно, насколько ему известно.
69. Председатель резюмировал свои выводы следующим образом:
“10.7 Существует множество свидетельств того, что Литвиненко встречался с Андреем Луговым и Дмитрием Ковтуном в … баре … отеля … во второй половине дня 1 ноября 2006 года …
10.8 Я уверен, что Литвиненко принял смертельную дозу полония-210, когда пил чай в … баре … гостиницы во второй половине дня 1 ноября 2006 года.
10.9 Я внимательно рассмотрел возможность того, что Литвиненко проглотил смертельную дозу полония-210 в результате несчастного случая. Я также подумал, мог ли Литвиненко принять яд намеренно, чтобы покончить жизнь самоубийством.
10.10 Я уверен, что Литвиненко не проглотил полоний-210 случайно или в целях самоубийства. Скорее, уверен, что его сознательно отравили другие лица.
10.11 Я уверен, что Луговой и Ковтун поместили полоний-210 в чайник в баре … 1 ноября 2006 г. Я также уверен, что они сделали это с намерением отравить Литвиненко.
10.12 Я уверен, что эти двое ранее пытались отравить Литвиненко, также используя полоний-210, на встрече в Эринисе 16 октября 2006 года.
10.13 Я уверен, что Луговой и Ковтун знали, что они использовали смертельный яд (в отличие от, например, снотворного), и что они намеревались убить Литвиненко. Однако я не верю, что они точно знали, что это за химическое вещество, с которым они работали, или природу всех его свойств.
10.14 Я уверен, что Луговой и Ковтун действовали от имени других, когда они отравили Литвиненко.
10.15 Когда Луговой отравил Литвиненко, вполне вероятно, что он сделал это под руководством ФСБ. Я бы добавил, что считаю это большой вероятностью. Я выяснил, что Ковтун также принимал участие в отравлении. Таким образом, я прихожу к выводу, что он также действовал под руководством ФСБ, возможно, косвенно, через Лугового, но, вероятно, насколько ему известно.
10.16 Операция ФСБ по убийству Литвиненко, вероятно, была одобрена [главой ФСБ], а также [Президентом России].”
70. 21 января 2016 года председатель комиссии представил отчет парламенту. В тот же день он стал общедоступным как в бумажном виде, так и в Интернете. Позже в тот же день посол России в Соединенном Королевстве отклонил доклад как «вопиющую провокацию британских властей» и «прикрытие институциональной некомпетентности британских спецслужб».

ПРИМЕНИМОЕ ПРАВО
I. МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО
A. Принципы эффективного предупреждения и расследования внезаконных, произвольных и суммарных казней
71. Принципы эффективного предупреждения и расследования внезаконных, произвольных и суммарных казней, рекомендованные в резолюции 1989/65 Экономического и Социального Совета от 24 мая 1989 г., гласили:
“18. Правительства обеспечивают предание суду лиц, которые, как было установлено в ходе расследования, участвовали в внезаконных, произвольных или суммарных казнях на любой территории, находящейся под их юрисдикцией. Правительства либо предают этих лиц суду, либо сотрудничают в выдаче любых таких лиц другим странам, желающим осуществить свою юрисдикцию. Этот принцип применяется независимо от того, кем являются виновники или жертвы и где они находятся, независимо от их гражданства и независимо от того, где было совершено преступление.
B. Ответственность государств за международно-противоправные деяния
72. Проект статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния предусматривает:
Статья 8 – Поведение под руководством или контролем государства
“Поведение лица или группы лиц рассматривается как деяние государства по международному праву, если это лицо или группа лиц фактически действует по указаниям либо под руководством или контролем этого государства при осуществлении такого поведения.”
C. Европейская конвенция об выдаче
73. Европейская конвенция о выдаче от 13 декабря 1957 г. («Конвенция о выдаче») была ратифицирована Россией 10 декабря 1999 г. и вступила в силу 9 марта 2000 г. Эта Конвенция обязывает договаривающиеся стороны подчиняться друг другу при соблюдении положений и уважать положения, в соответствии с которыми «все лица, против которых компетентные органы запрашивающей Стороны расследуют преступление или которые разыскиваются указанными властями для исполнения приговора или постановления о задержании». Договаривающаяся сторона имеет право отказать в экстрадиции своих граждан, но раздел 6 (2) предусматривает, что в этом случае запрашивающая Сторона может попросить ее передать дело своим компетентным органам, чтобы судебное разбирательство могло быть начато, если они считается подходящим.

II. РОССИЯ
A. Российская Конституция
74. Гражданин Российской Федерации не может быть выслан за пределы Российской Федерации или выдан другому государству (статья 61 Конситуции).
B. Уголовный кодекс
75. Граждане Российской Федерации, совершившие преступление на территории иностранного государства, не подлежат выдаче этому государству. Иностранные граждане и лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации и находящиеся на территории Российской Федерации, могут быть выданы иностранному государству для привлечения к уголовной ответственности или отбывания наказания в соответствии с международным договором Российской Федерации.
76. По общему правилу, информация предварительного расследования не подлежит разглашению. Однако оно может быть раскрыто с разрешения прокурора или следователя, но только постольку, поскольку оно не нарушает права и законные интересы участников уголовного процесса и не наносит ущерба расследованию. Запрещается разглашать информацию о частной жизни участников уголовного процесса без их разрешения (статья 161 УПК РФ).
C. Федеральный закон от 8 мая 1994 г. N 3-ФЗ «О статусе сенатора Российской Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»
77. Член Государственной Думы неприкосновенен в течение всего срока своих полномочий. Однако он может быть лишен неприкосновенности с согласия Государственной Думы (статьи 19 и 20).
78. В период с 2010 по 2019 год Государственная Дума лишила иммунитета восьми своих членов по подозрению в совершении ими уголовных преступлений, от применения насилия в отношении полицейского до мошенничества и хищения государственных денег.

III. СОЕДИНЕННОЕ КОРОЛЕВСТВО
79. Закон о расследованиях 2005 года обеспечивает законодательные рамки для правительственных министров, позволяющих проводить расследования в случаях, когда произошли события, которые вызвали или могут вызвать обеспокоенность общественности. Запросы не носят состязательного характера; скорее, они представляют собой следственный процесс, направленный на установление истины.
80. Запросы проводятся председателем либо самостоятельно, либо с другими членами. Каждый член назначается министром, и при назначении его или ее министр должен учитывать, в частности, необходимость обеспечения того, чтобы комиссия по расследованию (рассматриваемая в целом) имела необходимый опыт для проведения расследования. Министр должен уведомить Парламент как можно скорее о том, кто был назначен председателем; личности всех назначенных членов; и круг ведения расследования.
81. Процедура и порядок проведения расследования должны быть такими, какие может указать председатель расследования. Председатель должен предпринять такие шаги, которые он считает разумными, для обеспечения того, чтобы представители общественности (включая репортеров) могли присутствовать на дознании или видеть и слышать одновременную трансляцию судебного разбирательства в ходе дознания; а также для получения или просмотра списка доказательств и документов, предоставленных, представленных или предоставленных группе дознания или дознания. Однако в соответствии с разделом 19 и председатель, на основании приказа об ограничении, и министр, посредством уведомления об ограничении, имеют право ограничивать публичный доступ и раскрытие доказательств в тех случаях, когда, в частности, существует риск для национальной безопасности или если лицо получило информацию на условиях конфиденциальности.
82. Председатель имеет право требовать от лиц дачи показаний или предъявления документов, находящихся у него под стражей.
83. Хотя комиссия по расследованию не должна выносить решения и не имеет полномочий определять гражданскую или уголовную ответственность какого-либо лица, ей не следует препятствовать в выполнении своих функций какой-либо вероятностью ответственности, вытекающей из фактов, которые она определяет или рекомендует.
84. После завершения расследования председатель должен представить министру отчет с изложением фактов, установленных комиссией по расследованию, вместе с рекомендациями комиссии. Как правило, министр обязан организовать публикацию отчетов о расследовании, хотя, если это необходимо в общественных интересах, некоторые материалы отчета могут быть не опубликованы. Отчет в том виде, в котором он был опубликован, должен быть представлен министром либо во время публикации, либо сразу после этого, насколько это практически возможно, в Парламент.
85. Как решения министра в отношении расследования, так и решения членов комиссии могут быть пересмотрены в судебном порядке.
86. Правила расследования 2006 года регулируют вопросы доказательств и процедуры в отношении расследований. В соответствии с Правилом 5 председатель может назначить лицо в качестве основного участника в любое время в ходе расследования при условии, что это лицо согласится на его назначение. Принимая решение о назначении лица в качестве основного участника, председатель должен учитывать, играло ли это лицо или могло играть прямую и значительную роль в отношении вопросов, к которым относится расследование; лицо проявляет значительный интерес к важному аспекту вопросов, к которым относится запрос; или это лицо может подвергнуться явной или значительной критике в ходе расследования, в отчете или в любом промежуточном отчете.
87. Основные участники и другие лица, которым требуется или которым разрешено давать показания, имеют право на юридическое представительство на протяжении всего расследования. Как правило, свидетели, дающие устные показания, могут быть допрошены только членами комиссии по расследованию и адвокатом или солиситором, участвующим в расследовании. Однако признанный законный представитель основного участника может обратиться к председателю с просьбой разрешить задавать вопросы свидетелю, дающему устные показания. Кроме того, основные участники могут сами или через своих законных представителей делать вступительные и заключительные заявления.
88. После доставки отчета (или любого промежуточного отчета) министру, но до публикации, председатель должен предоставить копию версии отчета, которая должна быть опубликована, каждому ключевому участнику и их признанному законному представителю, если таковой имеется

ПРАВО
I. СОБЛЮДЕНИЕ ВЛАСТЯМИ СТАТЬИ 38 КОНВЕНЦИИ
89. Прежде чем приступить к рассмотрению приемлемости и существа жалоб заявителя, Суд должен рассмотреть вопрос о соблюдении властями Российской Федерации их процессуальных обязательств в соответствии со статьей 38 Конвенции по представлению доказательств, которые Суд запросил у них. Статья 38 гласит:
“Суд рассматривает дело с участием представителей сторон и, если это необходимо, предпринимает расследование обстоятельств дела, для эффективного проведения которого участвующие в нем Высокие Договаривающиеся Стороны создают все необходимые условия..”
90. Уведомляя о подаче жалобы, Суд просил Власти предоставить копии материалов, относящихся к внутреннему расследованию смерти Литвиненко. Власти отказали в удовлетворении просьбы на том основании, что расследование еще продолжалось. Они сослались на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса, которая, по их мнению, ограничивает раскрытие любых материалов дела в интересах следствия (см. пункт 76 выше).
91. Суд впоследствии повторил свой запрос к властям Российской Федерации о предоставлении конкретных документов из материалов уголовного дела, на которые они ссылались в своих замечаниях, включая судебно-медицинское исследование образцов полония-210, показания г-на Лугового и копии адресованных запросов о правовой помощи. властям Соединенного Королевства. Власти отказались предоставить какую-либо документацию, сославшись на то же положение.
92. Суд повторяет, что обязанность предоставить материалы, запрошенные Судом, является обязательной для государства-ответчика с момента формулирования такого запроса, будь то при первоначальном уведомлении о подаче жалобы в сторону Властей или на последующей стадии в разбирательства. Непредставление государством-ответчиком таких материалов, которые находятся в их руках, без удовлетворительного объяснения, может не только привести к выводам об обоснованности утверждений заявителя, но также может раскрыть несоблюдение государством-ответчиком свои обязательства по статье 38 Конвенции (см. Janowiec and Others v. Russia [GC], nos. 55508/07 and 29520/09, §§ 202 06, ECHR 2013).
93. В данном случае власти Российской Федерации не представили материалы, запрошенные Судом, и не представили никаких объяснений невыполнения данного обязательства, кроме ссылки на положение Уголовно-процессуального кодекса, которое, по их толкованию, препятствовало раскрытию документов из дела. Суд отклонил использование властями Российской Федерации этого положения во многих делах, касающихся, в том числе, исчезновений в Чеченской Республике, установив, что оно не содержит абсолютного запрета, а скорее устанавливает процедуру и ограничения такого раскрытия информации (см. Musikhanova and Others v. Russia, no. 27243/03, § 107, 4 December 2008, и Sasita Israilova and Others v. Russia, no. 35079/04, § 145, 28 October 2010). Также важно, что в то время, когда Суд повторил свой запрос о документации (см. пункт 91 выше), примерно через пятнадцать лет после рассматриваемых событий, Власти не утверждали, что расследование все еще продолжается. Более того, многие запрошенные документы ранее были раскрыты в рамках процедуры расследования Соединенного Королевства или официально уведомлены британскими властями, и поэтому больше не могут считаться конфиденциальными.
94. Соответственно, Суд считает, что государство-ответчик не выполнило свои обязательства по статье 38 Конвенции из-за необоснованного отказа предоставить запрошенные материалы. Поскольку Власти стремилось полагаться на документацию, которую они отказались предоставить, Суд сделает соответствующие выводы из их непредставления.

II. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ВОПРОС: ПРИЕМЛЕМОСТЬ ОТЧЕТА ПО ДЕЛУ ЛИТВИНЕНКО
A. Доводы сторон
95. Власти Российской Федерации утверждали, что результаты расследования дела Литвиненко не могут быть использованы для установления какого-либо нарушения Конвенции Россией по двум причинам. Во-первых, в задачу расследования не входит определение чьей-либо гражданской ответственности или уголовной вины. Во-вторых, Следственный комитет Российской Федерации («СК РФ») провел анализ отчета, подготовленного Председателем на расследование, и пришел к выводу, что его выводы не соответствуют доказательствам, которые он сам выдвинул, и что Председатель действовал в нарушение британского законодательства. Из 249 документов, предоставленных СК РФ для расследования, только девятнадцать были использованы в расследовании. В частности, не использовались показания медицинского персонала, осматривавшего Лугового и Ковтуна в России, отчеты об отсутствии загрязнения на некоторых самолетах, а также в домах и офисах Лугового и Ковтуна или заявление Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом», свидетельствующее об отсутствии сообщений о хищениях или несанкционированном использовании полония. Кроме того, поскольку ICRF не подавал заявку на получение статуса основного участника расследования, он не мог оспорить доказательства или рассказать «другую сторону истории».
96. Заявитель утверждал, что ничто в утверждениях властей Российской Федерации не ставит под сомнение доказательства, использованные в ходе расследования или процессуального действия, которое привело к выводам Председателя. Допустимость документов в ходе расследования зависит от их релевантности, и председателю не нужно комментировать каждое доказательство. Конкретные документы, процитированные Властим, касались вопросов, которые имели второстепенное значение или не имели отношения к кругу ведения расследования. Напротив, там, где документы действительно входили в суть расследования, например, результаты российских испытаний на загрязнение самолетов, председатель объяснил, почему он не придал им значения. Другие доказательства, в том числе допросы Лугового и Ковтуна, предоставленные в рамках взаимной правовой помощи во время дознания, не использовались в расследовании по юридическим причинам, поскольку российские власти отказали в разрешении на их использование. Что касается статуса основного участника, ICRF решил не участвовать в расследовании, назвав его «псевдопроцессом». СКРФ намеренно отсутствовал, а позже не позволил Ковтуну дать устные показания именно для того, чтобы российские власти впоследствии могли критиковать выводы расследования как «односторонние».
B. Оценка Суда
1. Принципы приемлемости доказательств
97. Суд имеет полную свободу оценивать не только допустимость и относимость, но и доказательную ценность каждого элемента доказательств, представленных в его распоряжение. Суд не связан ни Конвенцией, ни общими принципами, применимыми к международным трибуналам, строгими правилами доказывания, и нет никаких процессуальных барьеров для допустимости доказательств в рассматриваемом им разбирательстве (см. Ireland v. the United Kingdom, 18 January 1978, § 210 in fine, Series A no. 25, и Merabishvili v. Georgia [GC], no. 72508/13, § 315, 28 November 2017).
98. Использование Судом доказательств, полученных в результате национального расследования, и фактов, установленных в рамках национального разбирательства, зависит от качества внутреннего следственного процесса, а также от тщательности и последовательности рассматриваемого разбирательства (см. Finogenov and Others v. Russia, nos. 18299/03 and 27311/03, § 238, ECHR 2011 (extracts), и Tagayeva and Others v. Russia, nos. 26562/07 and 6 others, § 586, 13 April 2017).
2. Применение принципов
99. В данном случае оспариваемым доказательством являются результаты общественного расследования смерти Литвиненко, проведенного в Соединенном Королевстве.
(a) Расследование дела Литвиненко
100. Расследование проводилось в соответствии с Законом о расследованиях 2005 года, который содержал подробные положения, обеспечивающие независимость и беспристрастность председателя и любых членов (см. пункты 79-85 выше). Председателем был назначен судья Высокого суда с многолетним опытом работы в суде. Ему помогала группа юристов, в том числе советник по расследованию, единственная функция которого заключалась в установлении фактов «без страха или предпочтения по отношению к какой-либо стороне или какой-либо конкретной линии расследования», а также в изучении всех доказательств с объективной и объективной точки зрения. независимая точка зрения.
101. Помимо того, что расследование было независимым, оно отвечало требованиям прозрачности и подотчетности. Были получены открытые доказательства и заслушаны свидетели на общественных слушаниях. Представители общественности и прессы имели неограниченный доступ к слушаниям, а стенограмма судебных заседаний размещалась на веб-сайте расследования в конце каждого дня (см. пункт 49 выше). Документальные доказательства можно было найти на веб-сайте расследования и загрузить с него на протяжении всего судебного разбирательства. Отчет о расследовании был представлен парламенту и опубликован (см. пункт 70 выше).
102. Решения, принятые Председателем, подлежали судебному пересмотру (см. пункт 85 выше), в результате чего любое лицо, затронутое решением или постановлением, могло подать заявление о судебном пересмотре перед тремя судьями окружного суда, чтобы его обжаловать.
103. Все заинтересованные стороны имели право подать заявление на получение статуса основного участника, и многие сделали это, когда их заявки были удовлетворены Председателем (см. пункт 51 выше). Российские власти предпочли не подавать такое заявление ни через СК РФ, ни через какое-либо другое государственное учреждение. Точно так же г-н Луговой и г-н Ковтун отказались стать основными участниками или дать показания, даже несмотря на то, что г-н Луговой был стороной в дознании, и г-н Ковтун пообещал на поздней стадии дать показания по видеосвязи, прежде чем отказаться от этого обязательства (см. пункты 52-53 выше). Если бы какие-либо из этих сторон были основными участниками, они имели бы право, лично или через своих назначенных законных представителей, делать вступительные и заключительные заявления и, при необходимости, обращаться за разрешением допросить свидетелей, дающих открытые показания. слушания (см. пункты 49, 86 и 87 выше). Тем не менее, даже в их отсутствие были приняты меры для обеспечения справедливости судебного разбирательства. Очень важно, что Председатель рассмотрел последствия, которые должны быть связаны с их решением не участвовать, и решил, что из их отсутствия не будет делаться никаких выводов (см. пункт 56 выше).
104. Суд не может оценить обоснованность утверждения властей Российской Федерации о том, что, по мнению ICRF, проведение расследования противоречило британскому законодательству, поскольку Власти не представило копию отчета ICRF, содержащего эти выводы, и не объяснило, что эти выводы были или как.
(b) Условия расследования и использование доказательств
105. Суд учитывает, что расследование было тщательным и тщательным в оценке доказательств. Действительно, Председатель прямо признал, что обстоятельства расследования требовали исключительно строгого и образцового подхода (см. пункт 58 выше). В общей сложности 62 свидетеля дали устные показания, и в ходе дознания были зачитаны свидетельские показания еще двадцати свидетелей (см. пункт 49 выше). Председатель привел большой объем доказательств, полученных из различных источников, но ему было отказано в рассмотрении доказательств, полученных из России в рамках взаимной правовой помощи, поскольку российские власти отказались разрешить использование этих материалов в ходе расследования (см. пункт 54 выше).
106. Расследование не может признать лицо виновным в совершении уголовного преступления или решить вопрос о гражданской ответственности, поскольку доказательство какого-либо дела не входит в функцию расследования. Тем не менее, Правила расследования позволяют Председателю делать выводы о фактах, из которых можно сделать вывод о вероятности ответственности, если доказательства позволяют это, выявляя и фиксируя все фактические вопросы, требуемые общественными интересами, даже если это предполагало заключение о личности лица или лиц, ответственных за смерть, и мотивы ее смерти (см. пункт 83 выше). Председатель имел право указать, какие из его выводов о фактах соответствовали уголовному стандарту доказывания, стандарту «вне разумного сомнения», а какие — обычному гражданскому стандарту доказывания, стандарту «баланса вероятностей» (см. пункт 57 выше).
107. Поскольку Власти утверждали, что расследование было «односторонним», поскольку не было никого, кто мог бы рассказать «другую сторону истории», Суд отмечает, что они не предоставили никаких подробностей относительно того, что именно «другое» сторона истории »может быть. Ясно, что расследование рассматривало и в конечном итоге отклоняло как не подкрепленные доказательствами альтернативные объяснения смерти Литвиненко, в том числе те, которые г-н Луговой выдвигал в своих выступлениях в прессе. В частности, председатель рассмотрел вопрос о том, мог ли Литвиненко отравиться случайно или намеренно (см. пункт 60 выше). Он также подумал, могло ли убийство Литвиненко быть организовано разведывательными службами Соединенного Королевства, группами, связанными с организованной преступностью, или деловыми партнерами или знакомыми Литвиненко. Однако ни одна из этих теорий не была подтверждена какими-либо доказательствами (см. пункт 64 выше).
108. Верно то, что ни стороны, ни Суд не имели доступа к закрытым доказательствам, поскольку эти материалы находились в исключительном владении правительства Соединенного Королевства. Однако в случаях, когда Суд не видел материалов национальной безопасности, на которых основаны решения, ограничивающие права человека, он вместо этого тщательно изучал национальную процедуру принятия решений, чтобы убедиться, что она включает адекватные гарантии для защиты интересов заинтересованного лица (см. mutatis mutandis, Yam v. United Kingdom, № 31295/11, § 56, 16 января 2020 г.). Таким образом, Суд принимает к сведению тот факт, что процедура закрытых доказательств была подробно изложена в протоколе расследования, а характер закрытых материалов описан, хотя и в общих чертах. На закрытых слушаниях присутствовали председатель, советник и солиситор дознания, а также юридическая группа министра внутренних дел. Адвокат мог делать представления относительно документальных доказательств, а свидетели, дающие устные показания, могли быть допрошены председателем и адвокатом (см. пункт 87 выше). Хотя материалы, на которые распространяется Уведомление об ограничении, нельзя было ссылаться на публичные слушания и должны были быть отредактированы из отчета до его публикации, Уведомления об ограничениях сами по себе были общедоступными документами, которые были опубликованы как на веб-сайте запроса, так и в качестве приложений к отчету (см. пункт 81 выше). Таким образом, Суд удовлетворен тем, что, насколько это возможно в данных обстоятельствах, получение и использование закрытых доказательств сопровождалось соответствующими гарантиями.
109. Наконец, Суд отмечает, что результаты проверки не являются самостоятельными. Они соответствовали результатам уголовного расследования, проведенного MPS. Оценив доказательства, полученные MPS, CPS установила, что против Лугового и Ковтуна было достаточно улик, чтобы предъявить им обвинение в убийстве Литвиненко путем отравления (см. пункты 37 и 39 выше). Тот факт, что они в конечном итоге не предстали перед судом за преступления, в которых они были обвинены, был поэтому не из-за отсутствия доказательств, а из-за отказа Российской Федерации их экстрадировать.
(c) Заключение
110. Поскольку нет оснований сомневаться в качестве внутреннего следственного процесса или в независимости, справедливости и прозрачности расследования, Суд считает, что он не может игнорировать выводы расследования смерти Литвиненко только потому, что власти воздержались от реализации своего права на участие в этом разбирательстве. Соответственно, Суд считает, что отчет о расследовании должен быть использован в качестве доказательства.
III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 2 КОНВЕЦНИИ
111. Заявитель жаловалась в соответствии со статьями 2 и 3 Конвенции, что ее муж, г-н Литвиненко, был особенно мучительным образом убит г-ном Луговым (вместе с другими), когда он действовал в качестве агента, при попустительстве или с ведома и с поддержкой российских властей, и что российские власти не провели эффективное расследование убийства. Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения права на жизнь, гарантированного статьей 2 Конвенции, которая гласит:
“1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание…”
A. Доводы сторон
1. Соответствие принципам ratione loci и соответствие юрисдикции
(a) Власти
112. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба является неприемлемой ratione loci в целом, поскольку события произошли за пределами юрисдикции Российской Федерации. На момент отравления Литвиненко был гражданином Великобритании, физически находившимся в Соединенном Королевстве. Россия не имела «фактической власти» над британской территорией, и не было причинно-следственной связи между какими-либо действиями российских властей и событиями в настоящем деле. Обстоятельства дела заявителя не подпадали ни под одно из исключений из территориального принципа установления юрисдикции государства, как они были изложены в постановлении по делу Al-Skeini and Others v. the United Kingdom ([GC], no. 55721/07, §§ 134-38, ECHR 2011) and Jaloud v. the Netherlands ([GC], no. 47708/08, §§ 139-53, ECHR 2014). Более того, хотя в этих случаях присутствие военнослужащих государства-ответчика, действующих в официальном качестве на территории третьего государства, не оспаривалось, настоящее дело существенно отличалось тем, что лицо, ответственное за смерть Литвиненко, никогда не было установлено и, кем бы ни был этот человек, не было оснований полагать, что он действовал с санкции или при попустительстве российского государства. В подтверждение своей позиции Власти сослались на выводы национального расследования, которое не установило причастность Лугового к убийству, а также на свой аргумент о неприемлемости отчета о расследовании в разбирательстве в Суде (см. пункт 95 выше).
(b) Заявитель
113. Заявитель утверждала, что авторитет, знание, поддержка и попустительство российских властей в убийстве ее мужа имели место в России. Акты подготовки, планирования, ознакомления и согласования имели место на территории России. Полоний-210, использованный для убийства Литвиненко, был произведен на предприятии «Авангард» в России и предоставлен Луговому и другим. Луговой и другие приехали из России в Великобританию, чтобы совершить убийство, а затем вернулись в Россию. Заявитель ссылался на правоприменительную практику Суда, согласно которой «молчаливое согласие или попустительство властей Договаривающегося Государства в отношении действий частных лиц, которые нарушают права других лиц, находящихся под его юрисдикцией, по Конвенции, могут повлечь за собой ответственность этого Государства в соответствии с Конвенцией» (Cyprus v. Turkey [GC], no. 25781/94, § 81, ECHR 2001 IV).
114. Применение силы со смертельным исходом со стороны государственного агента к лицу, находящемуся за пределами национальной территории государства, само по себе было достаточным для того, чтобы привлечь это лицо под юрисдикцию государства (она сослалась на упомянутые выше постановления по делу Al-Skeini). В противном случае это будет означать, что убийство, совершенное на суверенной территории России, будет нарушением статьи 2, в то время как точно такое же поведение, совершенное на территории другого Договаривающегося государства, не будет — даже если жертве было предоставлено убежище для защиты от риск. Это создало бы порочный стимул для соответствующего государства совершать убийства за границей, а не в России, потому что экстерриториальные убийства будут свободны от принуждения в соответствии с Конвенцией и без надзора со стороны Суда. В то же время это создало бы порочный стимул к нарушению суверенитета других Договаривающихся государств Совета Европы.
115. Заявитель пришла к выводу, что Россия также обладала юрисдикцией или взяла на себя юрисдикцию в отношении этого вопроса в связи с возбуждением уголовного дела. Российские власти также заявили о своей исключительной юрисдикции в той мере, в какой положения Конституции и оговорка к Европейской конвенции о выдаче не позволяли им экстрадировать Лугового в Соединенное Королевство для судебного разбирательства.
2. Материальное обязательство по статье 2 Конвенции
(a) Власти
116. Власти утверждали, что национальное расследование «смерти А.В. Литвиненко и покушение на убийство Ковтуном» не установило причастность российских властей или агентов спецслужб. Расследование не нашло доказательств утечки или кражи полония-210 с производственного объекта «Авангард», где, по утверждению заявителя, был произведен полоний-210, использованный для отравления господина Литвиненко, или из его складских помещений или лаборатории, а также обыск в помещении офиса Лугового, его машины и дома не принесли никакого результата для расследования. Более того, материалы, представленные британскими властями, не содержали достаточных доказательств для обвинения Лугового в России. Российские следователи приложили все усилия в ситуации нехватки доказательств, что объяснялось невыполнением британскими властями полного исполнения запросов России о правовой помощи. Собственное поведение заявителя было контрпродуктивным; она заявила, что не желает участвовать в российском расследовании или пользоваться своими процессуальными правами. Она также выдвинула необоснованные утверждения о существовании модели или практики убийств, спонсируемых государством. Эти претензии не только выходили за рамки настоящего дела, но и основывались на ошибочном предположении о том, что ответственность государства за конкретный инцидент может быть установлена путем ссылки на другие виды достойного порицания поведения, предположительно приписываемого этому государству. Заявитель не был жертвой какого-либо из предполагаемых инцидентов, и их обстоятельства не имели отношения к настоящему делу.
(b) Заявитель
117. Заявитель утверждала, что в результате тщательного расследования, проведенного британскими властями, были собраны убедительные доказательства в поддержку ее утверждения о том, что ее муж был убит г-ном Луговым вместе с другими, действуя в качестве агентов или с ведома, поддержки и попустительства российских властей. Во-первых, были обнаружены следы полония по трем адресам в Лондоне, которые использовал Луговой, и на самолете, на котором он летел из Москвы и Лондон. Во-вторых, научные данные установили, что весьма вероятно, что полоний-210, использованный для убийства Литвиненко, поступил из государственного учреждения в России; было маловероятно, чтобы материалы такого качества могли попасть во владение Лугового без разрешения или попустительства российских властей. Наконец, власти Российской Федерации не смогли опровергнуть презумпцию, созданную доступными доказательствами.
118. Заявитель предложил Суду принять и принять вывод проверки о том, что существовала «большая вероятность» того, что Луговой и Ковтун действовали как агенты российского государства, когда они убили Литвиненко, и что убийство было санкционировано ФСБ России. Этот вывод был подтвержден неопровержимыми доказательствами того, что российское государство на протяжении многих лет участвовало в схеме и практике целенаправленных экстерриториальных убийств в Катаре (2003 г., Зелимхан Яндарбиев), Соединенном Королевстве (2006 г., Литвиненко; 2018 г., Сергей Скрипаль), Болгарии (2015, Емельян Гебрев), Черногории (2016, Мило Джуканович), Германии (2019, Зелимхан Хангошвили) и других странах Европы. Эти события составляли часть той же общей картины нарушений Конвенции, что и рассматриваемые в настоящем деле. Каждый из них был связан с заранее продуманным и тщательно спланированным тайным убийством или попыткой убийства представителями российского государства в нарушение основных гарантий статьи 2 на суверенной территории другого Договаривающегося государства с последующей тщательно спланированной и осуществленной попыткой прикрытия. ответственность государства за отказ сотрудничать с независимым расследованием, преднамеренные попытки сорвать или сорвать такое расследование, а также кампанию дезинформации, спонсируемую государством.
3. Процедурное обязательство провести расследование
(a) Власти
119. Что касается процессуального обязательства государства-ответчика в ситуации, когда смерть соответствующего лица произошла за пределами юрисдикции этого государства, Власти заявили, что особое внимание следует уделять транснациональному аспекту дела, которое возлагает обязанность на всех Заинтересованные государства должны эффективно сотрудничать друг с другом. Следственные органы в России, которая была одновременно запрашиваемым и запрашивающим государством, предприняли все необходимые шаги для запуска надлежащих механизмов сотрудничества, а также должным образом ответили на аналогичные запросы британских властей. Фактически, российские власти направили ряд запросов о правовой помощи властям Соединенного Королевства, которые не отреагировали на них. Власти Российской Федерации в качестве примера сослались на письмо от 5 марта 2007 г., в котором власти Соединенного Королевства отказались осмотреть определенные места и допросить некоторых свидетелей на том основании, что эти действия не были сочтены важными для расследования. Власти Соединенного Королевства не предоставили медицинское заключение о причине смерти и образцах полония-210 и не опросили всех лиц, показания которых Россия хотела бы получить. Как следствие, российскому расследованию было отказано в информации, которая могла бы помочь властям пролить свет на этот вопрос. Более того, поскольку власти Соединенного Королевства, по-видимому, считали, что их юрисдикция является подходящим местом для любого судебного разбирательства по делу об убийстве британского гражданина, произошедшем на британской земле, было ясно, что они не были действительно заинтересованы в поиске или предоставлении помощи российское расследование. Напротив, российские власти полностью выполнили просьбы Соединенного Королевства о правовой помощи: они опросили Лугового и других, установили имена пользователей номеров мобильных телефонов и предоставили медицинские заключения и другие данные. Однако удовлетворить запрос об экстрадиции было невозможно из-за конституционного запрета на выдачу граждан России. Наконец, избрание Лугового в парламент в декабре 2007 года предоставило ему иммунитет от судебного преследования.
(b) Заявитель
120. Что касается процессуального аспекта статьи 2, заявитель утверждала, что российские власти имели все возможности провести расследование в период с декабря 2006 года по декабрь 2007 года до того, как Луговой получил иммунитет. Ссылаясь на Принципы Организации Объединенных Наций по расследованию внезаконных казней (см. пункт 71 выше), она утверждала, что обязанность по расследованию возложена на российские власти из-за их отказа в экстрадиции Лугового в Соединенное Королевство. Расследование не отвечало требованиям эффективности: не было никакой ответственности за подготовительные действия, такие как получение полония-210; свидетели не были допрошены, и доказательства не были получены; никто не преследовал и не предполагал судебного преследования.
(c) Власти Соединенного Королевства
121. В ответ на предложение Суда ответить на утверждения властей Российской Федерации о недостаточном сотрудничестве, власти Соединенного Королевства заявили, что до отказа властей Российской Федерации выполнить запрос об экстрадиции Лугового власти Соединенного Королевства до сих пор выполняли обязательства, связанные с обращениями к ним о взаимной правовой помощи. После этого предоставление России дополнительных доказательств было приостановлено из-за растущих опасений, что российское государство могло быть ответственным за убийство Литвиненко на британской земле. Считалось, что предоставление доказательств может привести к судебному разбирательству, которое состоится в России, что будет всего лишь фикцией или рекламным ходом, призванным снять с себя ответственность за убийство. Если бы судебный процесс был проведен и завершен, это позволило бы Луговому опираться на двойную опасность, чтобы противостоять экстрадиции в Соединенное Королевство в случае его задержания за пределами России.
122. Что касается утверждений властей Российской Федерации относительно конкретных доказательств, власти Соединенного Королевства заявили, что медицинская карта Литвиненко и записи, а также письменные и устные показания двух патологоанатомов, проводивших его патологоанатомическое обследование, были изучены в открытом заседании и опубликовано на сайте запроса. В ходе расследования были также получены подробные доказательства от эксперта-ядерщика в отношении свойств и источников полония-210. Кроме того, если бы ICRF подал заявку на получение статуса основного участника, ему был бы предоставлен доступ ко всем материалам расследования, за исключением конфиденциальные доказательства, полученные на закрытых слушаниях.
B. Оценка Суда
1. Общие принципы об определении юрисдикции
(a) Трансграничная юрисдикция – общие принципы
123. Статья 1 Конвенции предусматривает:
“Высокие Договаривающиеся Стороны обеспечивают каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе I настоящей Конвенции..”
124. Суд повторяет, что осуществление юрисдикции является необходимым условием для того, чтобы Договаривающееся государство могло нести ответственность за вменяемые ему действия или бездействие, которые вызывают обвинение в нарушении прав и свобод, изложенных в Конвенции. Хотя юрисдикционная компетенция государства в соответствии со статьей 1 является в первую очередь территориальной, Суд в своей прецедентной практике признал ряд исключительных обстоятельств, способных привести к осуществлению юрисдикции Договаривающимся государством за пределами его собственных территориальных границ. В каждом случае вопрос о наличии исключительных обстоятельств, которые требуют и оправдывают вывод Суда о том, что государство осуществляло юрисдикцию экстерриториально, должен решаться со ссылкой на конкретные факты (см. Al-Skeini and Others, упом. выше, § 132; Hirsi Jamaa and Others v. Italy [GC], no. 27765/09, §§ 130-32, ECHR 2012; and M.N. and Others v. Belgium (dec.) [GC], no. 3599/18, §§ 97-98 and 101-02, 5 May 2020).
(b) Материальное обязательство по статье 2 Конвенции
125. Двумя основными критериями, регулирующими осуществление экстерриториальной юрисдикции, являются критерий «эффективного контроля» со стороны государства над территорией за пределами его территории (пространственная концепция юрисдикции) и критерий «полномочий и контроля государственного агента» над отдельными лицами (персональная концепция юрисдикции) (см. Al-Skeini and Others, упомянутое выше, §§ 133-40, и Georgia v. Russia (II) [GC], no. 38263/08, § 115, 21 January 2021). В данном случае важен второй из этих критериев.
126. Согласно персональной концепции юрисдикции, «применение силы агентами государства, действующими за пределами его территории, может привести лицо, попавшее под контроль властей государства, в юрисдикцию государства по статье 1» (см. Al-Skeini and Others, упомянутое выше, § 136). Юрисдикция в таких случаях возникает не только из контроля, осуществляемого Договаривающимся государством над физическими помещениями, в которых содержатся лица, но, скорее, из «осуществления физической власти и контроля над данным лицом» (там же, § 136). Всякий раз, когда государство через своих агентов осуществляет контроль и власть над отдельным лицом и, следовательно, юрисдикцию, государство обязано в соответствии со статьей 1 обеспечить этому человеку права и свободы в соответствии с разделом I Конвенции, которые имеют отношение к ситуации этого лица. индивидуальный. В этом смысле права по Конвенции можно «разделить и адаптировать» (там же., § 137; а также Jaloud, упом. выше, § 154).
127. Суд повторяет, что «государство также может быть привлечено к ответственности за нарушение прав и свобод, предусмотренных Конвенцией, в отношении лиц, находящихся на территории другого государства, но которые признаны находящимися под властью и контролем бывшего государства через его агентов, действующих на законных основаниях. или незаконно — в последнем государстве» (см. Öcalan v. Turkey [GC], no. 46221/99, § 91, ECHR 2005 IV, and Issa and Others v. Turkey, no. 31821/96, § 71, 16 November 2004). Данный подход был подтвержден в ряде постановлений Суда Isaak v. Turkey ((dec.), no. 44587/98, 28 September 2006), Pad and Others v. Turkey ((dec.), no. 60167/00, 28 June 2007), Andreou v. Turkey ((dec.), no. 45653/99, 3 June 2008), and Solomou and Others v. Turkey (no. 36832/97, §§ 48-51, 24 June 2008). В этих случаях контроля над людьми в связи с вторжениями и нападениями на конкретных лиц со стороны вооруженных сил или полиции государства-ответчика было достаточно для того, чтобы поставить пострадавших лиц «под власть и/или эффективный контроль государства-ответчика через его агентов».
128. Суд постановил, что «ответственность в таких ситуациях проистекает из того факта, что статья 1 Конвенции не может толковаться как позволяющая государству-участнику совершать нарушения Конвенции на территории другого государства, которые оно не могло совершить на своей территории» (см. Issa and Others, § 71, and Solomou and Others, § 45, both упом. выше). Целенаправленные нарушения прав человека одним Договаривающимся государством на территории другого Договаривающегося государства подрывают эффективность Конвенции как механизма защиты прав человека, так и в качестве гаранта мира, стабильности и верховенства закона в Европе.
129. В своем недавнем решении по делу Georgia v. Russia (II) Суд сослался, в частности, на дела, в которых агенты государства экстерриториально преследовали жизнь и здоровье человека, даже не имея формального права на арест или задержание этого лица (см. Georgia v. Russia (II), упомянутое выше, §§ 130-31). Он считал, что те дела, которые касаются «отдельных и конкретных действий, связанных с элементом близости», следует отличать от ситуаций «вооруженного противостояния и боевых действий между вооруженными силами противника, стремящимися установить контроль над районом в условиях хаоса». которые исключают любую форму «эффективного контроля» над территорией или «полномочий и контроля государственных агентов» над отдельными лицами (там же, §§ 132-33 и 137-38).
130. Ряд дел, упомянутых выше, касались действий вооруженных сил государств-ответчиков на их границах или вблизи них. Однако, по мнению Суда, принцип, согласно которому государство осуществляет экстерриториальную юрисдикцию в делах, касающихся конкретных действий, включающих элемент близости, должен применяться с равной силой в случаях целенаправленных внесудебных убийств, совершаемых представителями государства, действующими на территории другого Договаривающегося государства за пределами контекста военной операции. Такой подход соответствует формулировке пункта 2 статьи 15 Конвенции, который не допускает отступлений от статьи 2, за исключением случаев смерти в результате законных военных действий.
(c) Процедурное обязательство провести надлежащее расследование
131. Что касается процессуального аспекта статьи 2 в случаях, когда смерть наступила в рамках юрисдикции, отличной от юрисдикции государства, в отношении которого, как утверждается, возникает процессуальное обязательство, Суд постановил, что следственные или судебные органы ответчика Состояние их собственного уголовного расследования этой смерти в принципе является достаточным для установления юрисдикционной связи для целей статьи 1 между этим государством и родственниками жертвы, которые возбуждают дело в Суде. Суд подчеркнул, что такой подход соответствует природе процессуального обязательства провести эффективное расследование в соответствии со статьей 2, которое превратилось в отдельное и автономное обязательство, способное связать государство, даже если смерть наступила за пределами его юрисдикции (см. Güzelyurtlu and Others v. Cyprus and Turkey [GC], no. 36925/07, §§ 188 89, 29 January 2019, с дальнейшими ссылками; см. также Romeo Castaño v. Belgium, no. 8351/17, § 37, 9 July 2019).
132. Если в Договаривающемся Государстве в соответствии с его внутренним законодательством не было начато расследование или судебное разбирательство в отношении смерти, которая произошла за пределами его юрисдикции, Суд должен будет определить, может ли, тем не менее, быть установлена юрисдикционная связь для наложенного процессуального обязательства. статьей 2, чтобы вступить в силу в отношении этого государства. Хотя процессуальное обязательство по статье 2 в принципе будет инициировано только для того Договаривающегося государства, под юрисдикцией которого умерший должен был быть найден в момент смерти, «особенности» в данном случае будут оправдывать отход от этого подхода (см. Güzelyurtlu and Others, упомянутое выше, § 190). Однако Суд не определил абстрактно, какие «особенности» вызывают наличие юрисдикционной связи в отношении процессуального обязательства по расследованию в соответствии со статьей 2, поскольку эти особенности обязательно будут зависеть от конкретных обстоятельств каждого дела и могут значительно различаться. от одного случая к другому (см. Güzelyurtlu and Others, упомянутое выше, § 190).
2. Приемлемость
(a) Процедурный аспект статьи 2 Конвенции
133. Суд отмечает, что российские власти возбудили собственное уголовное расследование смерти мужа заявителя в соответствии с положениями национального законодательства, которые наделяли их юрисдикцией расследовать преступления против граждан России, где бы они ни были совершены (см. пункты 41 и 75 выше). В ходе этого разбирательства была установлена «юрисдикционная связь» между заявительницей, которая жаловалась в соответствии с процессуальным аспектом статьи 2 в отношении смерти ее мужа, и российским государством (см. Güzelyurtlu and Others, упом. выше, § 191).
134. Кроме того, Суд отмечает, что подозреваемые в убийстве являются гражданами России, которые с момента их возвращения в Россию пользуются конституционной защитой от экстрадиции. На эту защиту полагались российские власти, чтобы отказать в экстрадиции одного из них Соединенному Королевству (см. пункты 38 и 45 выше). Как следствие, власти Соединенного Королевства не смогли провести уголовное преследование подозреваемых. В то время как возможность того, что государство может отклонить запрос о выдаче своего гражданина, не является несовместимой с обязательством провести эффективное расследование, тот факт, что Власти сохранило исключительную юрисдикцию в отношении лица, обвиняемого в серьезном нарушении прав человека представляет собой «особенность» дела, устанавливающего юрисдикцию государства-ответчика в соответствии со статьей 1 Конвенции в отношении жалобы заявителя в соответствии с процессуальным аспектом статьи 2 (см. Hanan v. Germany [GC], no. 4871/16, § 142, 16 February 2021). Любой другой вывод подорвет борьбу с безнаказанностью за серьезные нарушения прав человека в рамках «правового пространства Конвенции», препятствуя применению уголовных законов, введенных Соединенным Королевством для защиты права на жизнь своих граждан и, действительно, любых лиц в пределах его юрисдикции (см. Güzelyurtlu and Others, упомянутое выше, § 195).
135. Таким образом, Суд заключает, что возражение властей Российской Федерации о несовместимости ratione loci должно быть отклонено в отношении процессуальной части жалобы.
(b) Материальная часть статьи 2 Конвенции
136. Что касается жалобы по существу статьи 2, Суд считает, что возражение властей Российской Федерации ratione loci, то есть, находился ли Литвиненко под контролем Лугового и других, и действовали ли Луговой и другие в качестве представителей российского государства в рассматриваемое время — взаимосвязано с существом жалобы заявителя и подлежит рассмотрению вместе с существом (см. Makuchyan and Minasyan v. Azerbaijan and Hungary, no. 17247/13, § 52, 26 May 2020).
(c) Вывод о приемлемости
137. Суд считает, что жалоба поднимает серьезные вопросы факта и права, которые настолько сложны, что их решение должно зависеть от рассмотрения по существу. Следовательно, она не может считаться явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции, и никаких других оснований для объявления его неприемлемым не установлено. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.
3. По существу
(a) Процессуальные обязательства по статье 2 Конвенции
138. Основная цель расследования — «обеспечить эффективное выполнение национальных законов, защищающих право на жизнь» и обеспечить привлечение к ответственности виновных. Для того чтобы расследование было эффективным, оно должно приводить к установлению фактов и, при необходимости, к установлению и наказанию виновных. Обязательство провести эффективное расследование является обязательством не результата, а средств: власти должны принять доступные им разумные меры для получения доказательств, касающихся рассматриваемого инцидента (см. Mustafa Tunç and Fecire Tunç v. Turkey [GC], no. 24014/05, §§ 172-73, 14 April 2015). Выводы расследования должны основываться на тщательном, объективном и беспристрастном анализе всех соответствующих элементов. Несоблюдение очевидной линии расследования в решающей степени подрывает способность расследования установить обстоятельства дела и личности виновных. Характер и степень проверки, которые удовлетворяют минимальному порогу эффективности расследования, зависят от обстоятельств конкретного дела и должны оцениваться на основе всех относящихся к делу фактов и с учетом практических реалий следственной работы (там же, §§ 174-75).
139. В настоящем деле российские следственные органы начали расследование смерти Литвиненко в декабре 2006 года, через две недели после его смерти (см. Пункт 41 выше). Однако вопрос не столько в том, проводилось ли расследование, поскольку, по всей видимости, оно было, сколько в том, было ли оно «эффективным» и были ли власти полны решимости выявить и привлечь к ответственности виновных в смерти Литвиненко.
140. Власти предоставило Суду краткое описание предпринятых следственных действий. Похоже, что в апреле 2007 года заместитель Генерального прокурора и помощники следователей поехали в Лондон, где провели несколько допросов (см. Пункт 41 выше). Кроме того, Власти сослалось на ряд элементов в своих замечаниях. В частности, они утверждали, что провели испытания на полоний-210 на самолете, который использовался Луговым и Ковтуном для перелетов между Лондоном и Москвой, на самих Луговом и Ковтуне, а также на предметах, относящихся к ним. Они также утверждали, что интервью проводились с некоторыми из членов семьи и соратников Литвиненко. Тем не менее, хотя документальные доказательства некоторых из этих тестов или собеседований могли быть представлены для дознания, никакой такой документации не было представлено в Суд.
141. После сообщения Суд конкретно задал властям Российской Федерации ряд вопросов относительно проведения национального расследования. В частности, он спросил, давал ли Луговой интервью; если след полония-210 был разыскан и находится на территории России; если дом, машина или офис г-на Лугового были проверены на полоний-210; если производственные помещения и складские помещения в лаборатории, где производился полоний-210, были проверены на предмет недостающих партий; и были ли опрошены должностные лица, ответственные за производство, хранение или оборот полония-210. Суд также просил власти Российской Федерации предоставить копии материалов национального расследования, от чего они отказались (см. Пункт 90 выше).
142. В своих объяснениях Суду власти Российской Федерации утверждали, что г-н Луговой был допрошен российскими следователями, а его машина и дом были обысканы, но не было обнаружено никаких вещественных доказательств и не было найдено оснований для установления уголовной ответственности. Они также утверждали, что следственные органы не установили утечки полония-210 из производственных или складских помещений объекта, на котором он был изготовлен, и что не было установлено случаев кражи. Суд попросил Власти предоставить копии документов, на которые они ссылались в своих замечаниях и которые послужили основанием для их утверждений. Однако в очередной раз запрос Суда о предоставлении документации был отклонен безосновательно (см. пункт 91 выше).
143. Как Суд указал в пункте 94 выше, непредставление властями Российской Федерации материалов, находящихся в их руках, без удовлетворительного объяснения может привести к выводам об обоснованности утверждений заявителя. В настоящем деле, в связи с необоснованным отказом Правительства предоставить запрошенную документацию, Суд считает, что государство-ответчик не выполнило свое бремя доказывания, чтобы продемонстрировать, что российские власти провели эффективное расследование, способное привести к установлению фактов и привлечению к ответственности виновных в убийстве Литвиненко.
144. Также представляется, что российские власти пытались помешать попыткам британских следователей установить факты по делу. Они отказались предоставить самолет, на котором г-н Луговой и г-н Ковтун летели из Москвы в Лондон для проверки на радиоактивное загрязнение (см. Пункт 14 выше). Они также сделали необоснованное заявление о том, что самолет, на котором двое мужчин вылетели в Москву, не был заражен (см. Пункт 20 выше).
145. Вскоре после того, как мировой суд выдал ордер на арест Лугового, в последнюю минуту было объявлено, что он будет баллотироваться в Думу как член Либерально-демократической партии. Когда он был избран через два месяца, он приобрел депутатскую неприкосновенность (см. Пункт 43 выше). Впоследствии он был переизбран по списку той же партии. Однако это не было абсолютным препятствием для его расследования или даже судебного преследования; соответствующие правовые положения и практика их применения указывают на то, что он мог быть лишен иммунитета с согласия нижней палаты парламента, членом которой он был (см. пункты 77 и 78 выше). Однако нет никаких указаний на то, что российские власти пытались изучить эту возможность.
146. Власти продолжают утверждать, что расследование по настоящему делу имело транснациональный характер и что любые неудачи со стороны российских властей были вызваны невыполнением властями Соединенного Королевства их просьб о правовой помощи. Поскольку на Соединенное Королевство не подавалось никаких жалоб, Суду не надлежит рассматривать вопрос о том, выполнили ли власти Соединенного Королевства свое обязательство сотрудничать со своими российскими коллегами (см., Для сравнения, Güzelyurtlu, упомянутое выше, § 241 et seq. .). Тем не менее, по причинам, изложенным ниже, Суд не признает, что действия властей Соединенного Королевства отменяют вывод о том, что их российские коллеги не провели эффективного расследования смерти Литвиненко.
147. Поскольку власти Российской Федерации не представили ни материалы уголовного расследования, ни запросы в Соединенное Королевство о правовой помощи, они не продемонстрировали, что материалы, запрошенные у Соединенного Королевства, действительно были необходимы для их собственного расследования. Это упущение особенно важно с учетом того, что к моменту подачи запросов российское следствие уже пришло к выводу об отсутствии утечек или краж с российского предприятия, производящего полоний-210, и уже «реабилитировало» Лугового и Ковтуна за их причастность к убийству и указала, что другие подозреваемые не расследуются.
148. В свете вышеизложенного Суд считает, что имело место нарушение процессуального аспекта статьи 2 Конвенции в связи с непроведением властями Российской Федерации эффективного расследования смерти Литвиненко.
(b) Материальное обязательство по статье 2 Конвенции
149. В то время, когда он был отравлен, Литвиненко находился в Соединенном Королевстве и, следовательно, не присутствовал на территории, над которой российское государство осуществляло «эффективный контроль». Таким образом, остается установить, может ли российское государство быть привлечено к ответственности за предполагаемое нарушение его права на жизнь в соответствии с личной концепцией юрисдикции.
150. В свете прецедентной практики Суда, кратко изложенной в пунктах 126-130 выше, судьба жалобы заявительницы на убийство ее мужа зависит от ответов на следующие два взаимосвязанных вопроса: (i) может ли убийство г-на Литвиненко быть приравнено к применению физической силы и контроля над своей жизнью в ситуации непосредственного нападения, и (ii) было ли оно осуществлено отдельными лицами, действующими в качестве государственных агентов. Суд установит факты на основании доказательств, имеющихся в материалах дела.
(i) Оценка доказательств Судом
151. При оценке доказательств по делам о предполагаемом нарушении права на жизнь Суд принял стандарт доказывания «вне разумных сомнений». Однако он не заимствовал подход национальных правовых систем, использующих этот стандарт, поскольку его роль заключается не в вынесении постановления об уголовной вине или гражданской ответственности, а об ответственности Договаривающихся государств в соответствии с Конвенцией. Специфика его задачи в соответствии со статьей 19 Конвенции — обеспечить соблюдение Договаривающимися государствами своих обязательств по обеспечению основных прав, закрепленных в Конвенции, — обуславливает его подход к вопросам доказательств и доказательств. При рассмотрении дела в Суде не существует заранее определенных формул оценки доказательств. Он принимает выводы, которые, по его мнению, подтверждаются свободной оценкой всех доказательств, включая такие выводы, которые могут вытекать из фактов и заявлений сторон (см. Nachova and Others v. Bulgaria [GC], nos. 43577/98 and 43579/98, § 147, ECHR 2005 VII).
152. Кроме того, поведение сторон получению доказательств может являться элементом, который следует принимать во внимание (см. Ilaşcu and Others v. Moldova and Russia [GC], no. 48787/99, § 26, ECHR 2004 VII). В этой связи Суд постановил, что если он не может установить точные обстоятельства дела по причинам, объективно относящимся к государственным властям, государство-ответчик должно удовлетворительным и убедительным образом объяснить последовательность событий. и представить убедительные доказательства, которые могут опровергнуть утверждения заявителя (см. Mansuroğlu v. Turkey, no. 43443/98, § 80, 26 February 2008, and Tagayeva and Others, упом. выше, § 586).
153. Суд установил нарушение статьи 2, когда были представлены доказательства, достаточные при отсутствии опровержения, что человек был убит представителями государства, и Власти не предоставило никакого другого удовлетворительного и убедительного объяснения событий. Он также установил, что он может сделать выводы из поведения правительства в отношении документов расследования (см., к примеру, Khashiyev and Akayeva v. Russia, nos. 57942/00 and 57945/00, § 139, 24 February 2005). Однако он не обнаружил нарушения в случаях, когда утверждения заявителя обоснованы, но обстоятельства смерти, тем не менее, остаются предметом предположений и предположений (см., к примеру, Buldan v. Turkey, no. 28298/95, § 81, 20 April 2004).
(ii) Установление фактов
154. В данном случае обстоятельства смерти Литвиненко больше не являются «вопросом домыслов и предположений». Вне всяких разумных сомнений установлено, что он был отравлен полонием-210, редким радиоактивным изотопом. Кроме того, было установлено, также вне разумных сомнений, что яд «вводили» Луговой и Ковтун.
155. Первичное загрязнение — то есть свидетельство прямого контакта между радиоактивным веществом и поверхностью, на которой оно было отложено, — было обнаружено в гостиничных номерах, где г-н Луговой и г-н Ковтун останавливались три раза, а также в зале заседаний, где они впервые встретились с Литвиненко и в чайнике, из которого налили чай для него. Вторичное заражение — в результате передачи первичного загрязнения чьей-то рукой или ногой — было обнаружено в большинстве мест, которые г-н Луговой и г-н Ковтун посетили во время своего пребывания в Лондоне (а также, в случае г-на Ковтуна, в Гамбурге) и в самолетах. на котором они летели. Напротив, в других местах, проверенных на загрязнение, включая дом Литвиненко, офис Березовского, комнату Скарамеллы, не было следов прямого контакта с радиоактивным веществом (см. пункты 18, 22, 25 и 27 выше).
156. Характер загрязнения гостиничных номеров Лугового и Ковтуна, где самые высокие показатели были обнаружены в мусорном ведре в ванной или сливном отверстии раковины, указывает на попытки избавиться от яда, выбрасывая его в мусорное ведро или выливая в раковину. Примечательно, что Луговой и Ковтун предприняли не одну, а три отдельные попытки отравить Литвиненко. Каждый раз они приезжали в Лондон из Москвы либо напрямую, либо, в случае Ковтуна, через Гамбург (см. пункты 13, 21 и 23-24 выше).
157. В этих обстоятельствах Суд отклоняет утверждение властей Российской Федерации о том, что исполнитель или исполнители убийства не установлены. В свете документальных и других доказательств, представленных ему сторонами, Суд, принимая во внимание стандарт доказывания, который он обычно использует при установлении фактического основания для утверждения о незаконном убийстве, а именно доказательство «вне разумных сомнений», считает установленным, что убийство было совершено Луговым и Ковтуном.
(α) Осуществляли ли г-н Луговой и г-н Ковтун контроль над жизнью г-на Литвиненко?
158. Как указано в пункте 150 выше, расследование Суда в первую очередь будет касаться вопроса о том, было ли убийство Литвиненко равносильно применению физической силы и контроля над его жизнью в ситуации непосредственного нападения.
159. Доказательства преднамеренности убедительно указывают на то, что смерть Литвиненко явилась результатом спланированной и сложной операции, включающей приобретение редкого смертоносного яда, организацию поездки Лугового и Ковтуна и многочисленные попытки введения яда. Литвиненко не был случайной жертвой операции или просто пострадал от нее; возможность того, что он мог случайно проглотить полоний-210, не подтверждается доказательствами (см. пункт 61 выше). Напротив, неоднократные и непрекращающиеся попытки добавить яд в его напиток демонстрируют, что Литвиненко был целью запланированной операции по его убийству.
160. Суд также отмечает, что доказательства «вне всяких разумных сомнений» установили, что г-н Луговой и г-н Ковтун знали, что они использовали смертельный яд, а не сыворотку правды или снотворное (см. пункт 69 выше). Помещая яд в чайник, из которого Литвиненко налил напиток, они знали, что, проглотив яд, он убьет Литвиненко. Последний не смог ничего сделать. В этом смысле он находился под физическим контролем Лугового и Ковтуна, которые имели власть над его жизнью.
161. По мнению Суда, отравление Литвиненко Луговым и Ковтуном было равносильно применению физической силы и контроля над его жизнью в ситуации непосредственного нападения. Таким образом, если это деяние было вменено в вину государству-ответчику, Суд считает, что он мог подпадать под юрисдикцию этого государства в соответствии с его прецедентной практикой, цитируемой выше.
(β) Являлись ли Луговой и Ковтун агентами государства
162. Далее Суд рассмотрит, действовали ли Луговой и Ковтун в качестве агентов государства-ответчика.
163. Было установлено, что когда г-н Луговой и г-н Ковтун совершили убийство Литвиненко, они действовали не по собственной инициативе, а по указанию другого лица (см. пункты 63 и 69 выше). Не было никаких доказательств того, что у кого-то из этих людей была какая-то личная причина убить Литвиненко, и было маловероятным, что, действуя от своего имени, они имели бы доступ к редкому радиоактивному изотопу, который использовался для его отравления. Использование полония-210 убедительно свидетельствует о том, что г-н Луговой и г-н Ковтун действовали при поддержке государственной организации, которая позволила им приобрести яд. Радиоактивный изотоп был маловероятным орудием убийства для обычных преступников и должен был исходить из реактора, находящегося под контролем государства (см. пункты 64-66 выше).
164. Не только средства, которыми было совершено убийство, но и мотивы указывали на причастность властей. В ходе общественного расследования были тщательно изучены и отклонены несколько теорий относительно лиц, которые могли желать смерти Литвиненко, что сделало теорию причастности государства единственно приемлемой. В отчете о расследовании также указывается несколько причин, по которым организации и отдельные лица в российском государстве хотели бы преследовать Литвиненко. Изучив все имеющиеся у него доказательства, Председатель счел, что существует большая вероятность того, что при отравлении Литвиненко, Луговой и Ковтун действовали под руководством российской службы безопасности (см. пункт 68 выше).
165. В случае экстерриториального внесудебного целенаправленного убийства власти государства, на территории которого оно было совершено, могут сделать только определенные меры. Они могут и должны, если позволяют обстоятельства, идентифицировать исполнителей казни и элементы, связывающие их с государством, предположительно ответственным за казнь. Именно это и сделали власти Соединенного Королевства в данном случае. Суд считает, что установление виновных в убийстве и указание на их связь с властями государства-ответчика является убедительным аргументом в пользу того, что при убийстве Литвиненко, Луговой и Ковтун действовали по указанию или контролю. российских властей.
166. Хотя существовала теоретическая возможность того, что убийство Литвиненко могло быть «мошеннической операцией», не связанной с ответственностью государства, информация, необходимая для подтверждения этой теории, полностью или по большей части находится в исключительном ведении российских властей. который, кроме того, утверждал исключительную юрисдикцию над Луговым и Ковтуном, ссылаясь на конституционную защиту от экстрадиции. В этих обстоятельствах бремя доказывания было переложено на власти государства-ответчика, которые должны были провести тщательное расследование этой возможности, выявить лиц, причастных к операции, и определить, было ли поведение Лугового и Ковтуна направленным или нет. контролируется любым государственным субъектом или должностным лицом, что является фактором, указывающим на ответственность государства (см. статью 8 проекта статей в пункте 72 выше).
167. Власти, однако, не предприняли серьезных попыток ни прояснить факты, ни опровергнуть выводы, сделанные властями Соединенного Королевства. Фактически, они не участвовали ни в каких усилиях по установлению фактов, будь то те, которые проводились в Соединенном Королевстве или предпринимались Судом. Они отказались участвовать в общественном расследовании смерти Литвиненко. Они не выполнили свои обязательства по статье 38 Конвенции в связи с их необоснованным отказом предоставить копии материалов, относящихся к внутреннему расследованию (см. Пункт 94 выше), материалы, которые, по их утверждению, не подтверждают причастность государства к делу г-на Литвиненко.
168. Что наиболее важно, как Суд установил выше, российские власти сами не провели эффективного расследования (см. пункт 148 выше). Нет никаких доказательств того, что, имея полный доступ к Луговому и Ковтуну по их возвращении в Россию, российские власти предприняли проверку фактов, уже установленных в ходе общественного расследования Соединенного Королевства; факты, которые, как Суд установил выше, продемонстрировали ответственность Лугового и Ковтуна за убийство Литвиненко. Суд повторяет, что депутатская неприкосновенность Лугового не являлась абсолютным препятствием для его расследования или судебного преследования (см. пункт 145 выше).
169. Следовательно, Суд считает, что из отказа государства-ответчика раскрыть какие-либо документы, относящиеся к внутреннему расследованию, могут быть сделаны неблагоприятные выводы. Принимая во внимание то, что Власти не заменило доказательства причастности государства к делу, Суд не может не прийти к выводу, что Литвиненко был отравлен Луговым и Ковтуном, действовавшими в качестве агентов государства-ответчика.
(iii) Выводы по материальной части жалобы
170. Рассмотрев оба аспекта расследования, установленного в пункте 150, Суд согласился с тем, что, когда они отравили Литвиненко, Луговой и Ковтун действовали как агенты государства-ответчика и что они использовали физическую силу и контроль над его жизнью в достаточной мер, чтобы установить юрисдикционную связь с государством-ответчиком для целей статьи 1 Конвенции. Соответственно, возражение властей Российской Федерации о неприемлемости ratione loci должно быть отклонено.
171. Суд повторяет, что статья 2, которая гарантирует право на жизнь и устанавливает обстоятельства, при которых лишение жизни может быть оправдано, считается одним из наиболее фундаментальных положений Конвенции, отступление от которого не допускается (см. Velikova v. Bulgaria, № 41488/98, § 68, ECHR 2000 VI).
172. Поскольку власти Российской Федерации не пытались утверждать, что убийство Литвиненко могло быть оправдано ссылкой на любое из исключений во втором абзаце статьи 2, Суд считает, что имело место нарушение основной части этой статьи.
IV. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНЦЕНЦИИ
173. Наконец, заявитель жаловалась в соответствии со статьей 3 на страдания и страдания, причиненные ей и ее сыну в результате убийства ее мужа и ее собственного заражения радиоактивным изотопом.
174. Суд считает, что жалобы, поданные заявительницей от имени своего сына, должны быть объявлены неприемлемыми ratione personae, поскольку она сама не была жертвой предполагаемых нарушений. Он также отмечает, что она не представила никаких материалов, способных продемонстрировать, что предполагаемые побочные эффекты в результате радиоактивного отравления или страданий и страданий, которые она испытала, вышли за пределы степени тяжести в соответствии со статьей 3 Конвенции. Таким образом, данная жалоба является явно необоснованной и также должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 (а) и 4 статьи 35 Конвенции.
V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
175. Статья 41 Конвенции предусматривает:
“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне..”
A. Ущерб
176. Заявитель просила Суд определить размер компенсации материального и морального вреда.
177. Власти указало, что заявитель не указала сумму.
178. В соответствии с правилом 60 § 1 Регламента Суда заявитель, желающий получить справедливую компенсацию материального ущерба, должен подать конкретный иск на этот счет. Поскольку в настоящем деле заявитель не указала истребуемую сумму, Суд не присуждает компенсацию по этому основанию (Правило 60 § 3) (см. Narodni List D.D. v. Croatia, no. 2782/12, § 77, 8 November 2018).
179. Напротив, поскольку моральный вред по своему характеру не поддается точному расчету, Правило 60 не препятствует Суду рассматривать требования о компенсации морального вреда, которые заявители не указали количественно, оставляя сумму на усмотрение Суда (см. Nagmetov v. Russia [GC], no. 35589/08, § 72, 30 March 2017). Производя оценку на справедливой основе, Суд присуждает заявителю 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любые налоги, которые могут быть начислены.
180. Что касается требований о возмещении ущерба, которые заявитель подала 28 февраля 2020 года по собственной инициативе после истечения срока, установленного для подачи требований, Суд отмечает, что они не касались каких-либо новых элементов, о которых она не сообщала. была осведомлена при подаче первоначальных требований или о любых новых расходах, которые она могла понести после истечения первоначального срока. В соответствии с пунктом 1 правила 38 и пунктом 3 правила 60 Регламента Суда Суд отклоняет эту часть требований заявителя. Более того, поскольку она требовала возмещения «примерного ущерба», чтобы отразить особый характер нарушения, от которого она пострадала, и тем самым послужить сдерживающим фактором в отношении нарушений аналогичного характера со стороны государства-ответчика, Суд отказался от каких-либо выплат (см. дела, указанные в Greens and M.T. v. the United Kingdom, nos. 60041/08 and 60054/08, § 97, ECHR 2010 (extracts)) и не находит оснований для отхода от установленной судебной практики.
B. Расходы и издержки
181. Заявитель также потребовала 31 488,36 евро за работу своих представителей в Европейском Суде.
182. Власти отметило, что, по общему принципу, правительства не должны нести ответственности за решение заявителя нанять дорогостоящих юристов они сослались на позицию властей Соединенного Королевства, изложенную в постановлении по делу I.J.L. and Others v. the United Kingdom (справедливая компенсация), nos. 29522/95 and 2 others, § 10, 25 September 2001).
183. В настоящем деле, принимая во внимание документы, находящиеся в его распоряжении, Суд считает разумным присудить сумму в 22 500 евро для разбирательства в Суде плюс любые налоги, которые могут взиматься с заявителя.
C. Процентная ставка
184. Суд считает целесообразным, чтобы процентная ставка по умолчанию была основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка, к которой следует добавить три процентных пункта.
НА ОСНОВАНИИ ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО, СУД
1. Постановляет единогласно, что государство-ответчик не выполнило свои обязательства по статье 38 Конвенции;
2. Присоединяется большинством голосов к возражению властей относительно неприемлемости ratione loci по существу материально-правового аспекта статьи 2 и отклоняет его в отношении процессуального аспекта;
3. Объявляет большинством голосов жалобы относительно смерти Литвиненко приемлемыми, а остальную часть жалобы неприемлемой;
4. Постановляет шестью голосами против одного, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в материально-правовой и процессуальной части, и отклоняет возражение властей Российской Федерации о неприемлемости ratione loci;
5. Постановляет шестью голосами против одного:
(a) что государство-ответчик должно выплатить заявителю в течение трех месяцев с даты вступления судебного решения в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции следующие суммы:
(i) 100 000 евро (сто тысяч евро) плюс любые налоги, которые могут взиматься в качестве компенсации морального вреда;
(ii) 22 500 евро (двадцать две тысячи пятьсот евро) плюс любые налоги, которые могут взиматься с заявителя, в отношении судебных издержек и издержек;
(b) что с истечения вышеупомянутых трех месяцев до момента выплаты простые проценты будут выплачиваться на вышеуказанные суммы по ставке, равной предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в течение периода неисполнения обязательств, плюс три процентных пункта;
6. Отклоняет единогласно остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ DEDOV
Я сожалею, что не могу присоединиться к выводам большинства о нарушении как процессуальной, так и материальной части статьи 2 Конвенции. Я не уверен, что эти выводы были сделаны «вне разумных сомнений». Я обнаружил много недостатков в анализе, проведенном британским расследованием и судом, которые вызывают обоснованные сомнения относительно причастности подозреваемых к отравлению и того, действовали ли они в качестве представителей государства.
A. Процессуальные обязательства и юрисдикционная связь
1. Моя отправная точка связана с общей основой для установления процессуального обязательства и юрисдикционной связи. Суд постановил, что «в случаях, когда смерть произошла в рамках юрисдикции, отличной от юрисдикции государства, в отношении которого, как утверждается, возникает процессуальное обязательство, … учреждение следственными или судебными органами государства-ответчика их собственного уголовного расследования этой смерти, достаточно для установления юрисдикционной связи для целей статьи 1» (см. пункт 131 Постановления). На мой взгляд, юрисдикционной связи не было ни в результате возбуждения расследования российскими властями, ни из какой-либо «особенности дела». Последнее было указано Судом в пункте 134 Постановления, где он заявил, что «тот факт, что Власти сохранили исключительную юрисдикцию в отношении лица, обвиняемого в серьезном нарушении прав человека, составляет «особенность» дела, устанавливающего юрисдикцию государства-ответчика в соответствии со статьей 1 Конвенции». Конституционная защита от экстрадиции в целом не может служить «особенностью дела», поскольку этот вид иммунитета предоставляется всем российским гражданам в соответствии с Конституцией России в соответствии с международными стандартами. Кроме того, государство-ответчик было лишено возможности выполнить обязательство по проведению эффективного расследования, поскольку власти Соединенного Королевства отказались сотрудничать и предоставить доступ к материалам расследования, чтобы проверить даже основные доказательства, подтверждающие, что жертва была отравлена полонием и что имели место эпизоды первичного и вторичного заражения (публичного доступа к таким материалам, которые считались частью расследования, не существует, и соответствующие ссылки не работают).
2. Действительно, российские власти начали расследование «смерти Литвиненко и попытки убийства Ковтуна». Однако основной целью расследования было выявление преступников, которые пытались убить Ковтуна при обстоятельствах, связанных со смертью Литвиненко, поскольку оба «подозреваемых» были заражены, когда вернулись в Россию. Это подводит меня к выводу, что настоящее дело отличается от обстоятельств расследования дела. Что касается самого Литвиненко, то у российских властей не было юрисдикции для расследования, поскольку к моменту отравления Литвиненко изменил свое гражданство, чтобы стать гражданином Соединенного Королевства, и даже сменил свое имя на Эдвин Редвальд Картер – то есть прекратил любое гражданское состояние, связанное с Россией.
3. Когда выяснилось, что Ковтун и Луговой, которые оба имели статус потерпевших в российском расследовании, были признаны властями Соединенного Королевства подозреваемыми, российские следователи запросили материалы из британского уголовного дела (в основном потому, что российские следователи были не смогли найти никаких вещественных доказательств, подтверждающих причастность подозреваемых к убийству), но их запрос был отклонен властями Соединенного Королевства. Похоже, что в соответствии с замечаниями правительства, британские следователи отказались предоставить своим российским коллегам какие-либо основные вещественные доказательства, включая образцы полония (для сравнения с российским полонием), заключение судебно-медицинской экспертизы о причинах смерти и любые другие материалы, которые могли бы стать основанием для возбуждения уголовного дела против «подозреваемых». Более того, российским следователям было отказано в помощи и сотрудничестве с целью проверки каких-либо теорий, кроме основной. Это с самого начала вызывает сомнения в беспристрастности британского расследования (вопреки выводу Суда в пункте 110 Постановления о том, что «нет оснований сомневаться в качестве внутреннего следственного процесса или независимости, справедливости и прозрачности. расследования»).
B. Юрисдикция по материально-правовому аспекту статьи 2
Происхождение полония-210

4. Суд установил, что «использование полония-210 убедительно свидетельствует о том, что г-н Луговой и г-н Ковтун действовали при поддержке государственного учреждения, которое позволило им приобрести яд» (см. пункт 163 Постановления). Однако результаты расследования оказались не столь очевидными. Британские специалисты не установили, что полоний, обнаруженный исследователями в Великобритании, идентичен полонию, произведенному в России. Очевидно, у экспертов была возможность получить образцы у американского покупателя российского полония, но они не смогли подтвердить, что полоний, который использовался в качестве яда, был произведен в России. Более того, расследование установило, что в Европе, в том числе на территории Соединенного Королевства, существует множество реакторов и лабораторий, где можно производить полоний. Вывод был сделан только потому, что в России была «программа» производства полония. Суду не следовало полагаться на такие общие и расплывчатые рассуждения.

Контроль над жертвой со стороны подозреваемых

5. Первое сомнение связано со следами отравляющих веществ в транспортных средствах. В автобусе аэропорта, в котором находились подозреваемые, когда они прибыли в Лондон, следов заражения обнаружено не было. Поскольку этот факт был установлен британскими следователями, председатель следствия не обратил на это внимания. Когда российские следователи не обнаружили никаких следов загрязнений в российском самолете, который доставил подозреваемых в Лондон, у председателя возникли большие подозрения в отношении независимости и беспристрастности российского расследования. Такие двойные стандарты вряд ли могут быть приемлемы при судебном разбирательстве. Ни в аэропортах Москвы, ни в Лондоне полоний обнаружен не был. Все эти факты могут натолкнуть на разумную теорию о том, что подозреваемые не имели при себе никакого яда и что на британской территории на них напали третьи лица.
6. Второй вопрос, вызывающий сомнения, касается использования подозреваемыми полония. Заражение было обнаружено в номерах в разных отелях. Суд обратил особое внимание на этот факт и пришел к выводу, что подозреваемые предпринимали несколько попыток отравить потерпевшего (см. пункт 159 решения). Согласно расследованию и Суду, высокий уровень загрязнения умывальников в ванных комнатах и сливных отверстий в раковинах указывает на попытки избавиться от яда, (его пытались выбросить в мусорное ведро или вылить в раковину). Суд отметил (или даже пришел к выводу), что «доказательства, «вне всяких разумных сомнений», установили», что подозреваемые «знали, что они использовали смертельный яд» (см. пункт 160 Постановления). Я не уверен, что международный суд, который не контролировал расследование, может прийти к таким твердым выводам в ситуации, когда не было прямых доказательств, подтверждающих субъективные намерения соответствующих лиц и, таким образом, устанавливающих субъективный элемент преступление.
7. Я задаюсь вопросом, действительно ли подозреваемые могли быть такими беспечными и безрассудными, поскольку они якобы знали, что у них был полоний, что это был радиоактивный химический элемент, и что, если его вылили в раковину, следы яда останутся в течение шести месяцев. Было бы более разумно хранить полоний в контейнере, предохраняющем его от обнаружения в аэропортах (это могла быть небольшая стеклянная банка), и выбросить его в мусорное ведро на улице вдали от отеля. Скорее, эти факты могли обоснованно привести к теории о том, что это могли быть какие-либо третьи стороны, которые отслеживали передвижения «подозреваемых» и оставляли заражение в каждом гостиничном номере, где они останавливались, избавляясь от яда в тех же местах и таким же образом, как способ подбросить улики против «подозреваемых».
8. Третий сомнительный момент (проистекающий из предыдущего параграфа) связан с возможностью того, что третьи стороны могли быть настоящими преступниками. Суд отметил, что «общественное расследование тщательно изучило и отклонило несколько теорий относительно лиц, которые могли желать смерти Литвиненко, что сделало теорию причастности государства единственной обоснованной. В отчете о расследовании также указывается несколько причин, по которым организации и отдельные лица в российском государстве хотели бы избить жертву» (см. пункт 67 Постановления). Однако британское расследование уделяло мало внимания другим теориям, кроме причастности агентов российского государства. Они непропорционально сконцентрировались на этой теории. Однако версию о причастности британской разведки в силу обстоятельств, при которых вещественные доказательства были обнаружены в отелях, можно было бы считать гораздо более обоснованной, чем причастность российских агентов к отравлению. Основная теория, поддерживаемая и развиваемая в ходе расследования, становится еще более сомнительной, поскольку она не основана на каких-либо прямых доказательствах, а, напротив, основана на показаниях свидетелей, специализирующихся на теориях заговора, подрывающих репутацию российских властей (особенно российских разведки) и изображая их как дьявола. Напротив, оценка британской разведки в отчете о расследовании представляется полностью положительной. Я не удивлен, что британский судья сочтет ответственность за отравление российской, а не британской разведкой. Но опять же возникает вопрос о двойных стандартах, независимости и беспристрастности расследования.

Являлись ли подозреваемые агентами государства

9. Суд пришел к своему выводу, используя очень общую формулировку («указание на их связь с властями государства-ответчика является убедительным аргументом в пользу того, что, убивая Литвиненко, Луговой и Ковтун действовали по указанию или под контролем российские власти» — см. пункт 165 Постановления). Судя по всему, вещественными доказательствами подтверждены только обстоятельства отравления. Однако причастность государства к отравлению была подтверждена таким же обвинением, но без каких-либо доказательств. Таким образом, расследование превратилось из квази-уголовного расследования в простые теории заговора. Суд основывал свою оценку на реакции властей, которые не провели эффективного расследования, а затем отказали в экстрадиции подозреваемых и не стремились лишить одного из них депутатской неприкосновенности. Выше я объяснил, что экстрадиция запрещена Конституцией России, и что эффективное расследование невозможно без вещественных доказательств, имеющихся у властей Соединенного Королевства, и его трудно или даже нереально осуществить в связи с тем, что преступление было совершено. за пределами территории Российской Федерации, и поэтому основные следственные действия находились вне контроля российских властей.
10. Ни у следствия, ни у Суда не было доказательств того, что подозреваемые были представителями государства. Вместо этого Суд переложил это бремя доказывания на Власти Российской Федерации в ситуации, когда не было требований prima facie. Суд полностью полагался на выводы расследования и мало обращал внимание на тот факт, что г-н Луговой закончил свою государственную службу в 1995 году, а г-н Ковтун — в 1992 году, за одиннадцать и четырнадцать лет до отравления соответственно. С тех пор они были полностью вовлечены в частный сектор экономики. Их мотивация к убийству не может быть оправдана ни одной из причин, представленных в отчете, включая месть. Напротив, они обеспечивали безопасность г-на Березовского, соратника и даже «друга» жертвы, поэтому подозреваемые неоднократно доказывали свою дружбу, лояльность и доверие. Надо сказать, что 90-е годы были очень тяжелыми для российского народа, которому в то время приходилось жить в несостоявшемся государстве. Организованная преступность быстро развивалась и процветала. У сотрудников правоохранительных органов не было мотивации продолжать свою службу, и они в большом количестве перешли в частный сектор. Это было вполне естественно, поэтому у кого-либо из подозреваемых не было никаких мотивов возвращаться на госслужбу и тем более соглашаться на убийство Литвиненко. Ответ в отчете о расследовании (а также анализ) был вдохновлен теорией заговора: «Бывшего сотрудника КГБ не существует» (см. Главу 9 отчета о расследовании).
11. Не было принято во внимание, что подозреваемые прекратили отношения с государственными учреждениями. Напротив, вся предыдущая и последующая деятельность Лугового была направлена на развитие частных служб безопасности в России и ограничение влияния государства в этой сфере. Более того, он был приглашен к законотворческой деятельности оппозиционной политической партией (не правящей партией). Он был переизбран как активный член партии — не просто из соображений неприкосновенности. Позже он был удостоен награды за депутатскую деятельность.
C. Обоснование
12. Суд в настоящем Постановлении предпочел не развивать другие теории, включая причастность британской разведки к смерти жертвы. И Березовский, и Литвиненко покинули Россию одновременно. Очевидно, Березовского можно было считать гораздо более опасным для российских властей, поскольку он намеревался играть ключевую роль в российской политике в качестве теневого правителя, чтобы получить власть, деньги и влияние, не принимая на себя никакой ответственности. Его манера правления исказила демократию в России, но вместо этого он получил статус беженца в Соединенном Королевстве как политический противник российского правительства. Однако Березовский никогда не был целью, даже если якобы (по словам Литвиненко) была попытка убить его в России незадолго до его отъезда. Я думаю, что Березовский не проявлял такой активности в отношении своих российских оппонентов после поселения в Лондоне. Напротив, Литвиненко начал новую жизнь, зарабатывая деньги, продавая компрометирующую информацию о российской разведке и высокопоставленных чиновниках. Он опубликовал книгу о взрывах в зданиях в Москве, обвиняя российскую разведку, но это утверждение так и не было подтверждено никакими доказательствами. В протоколе расследования также содержится большое количество такой неправдоподобной информации, предоставленной различными свидетелями.
13. Похоже, что разведывательная служба Соединенного Королевства была заинтересована в такой информации, хотя она была очень далека от интересов национальной безопасности. Действительно, эту информацию можно было бы считать ценной, если бы преследовалась другая цель, а именно представить российские власти как дьявола. Несомненно, российские спецслужбы считались и считаются противником британской разведки. Кроме того, я не сомневаюсь, что отношения между Соединенным Королевством и американскими спецслужбами сильно отличаются по своему характеру от отношений между Соединенным Королевством и российскими спецслужбами. Я полагаю, что для спецслужб холодная война никогда не заканчивалась. Черчилль объявил холодную войну много лет назад, и ни один другой последующий премьер-министр официально не объявил, что война окончена. Поэтому меня не удивляет, что британский судья признал ответственность за российское государство и, следовательно, подтвердил версию событий, выдвинутую самим потерпевшим перед его смертью, а также изложенную в заявлении за много лет до того, как был опубликован протокол расследования.
14. Можно разумно понять, что избрание Лугового членом национального парламента было мотивировано тем фактом, что он стал жертвой холодной войны. Дело в том, что Литвиненко работал на разведку Соединенного Королевства и некоторых других стран и выразил недовольство тем, что господин Луговой не проявил инициативу в пользу британской разведки. Литвиненко не скрывал того факта, что он был агентом разведки (вероятно, потому, что это повысило бы доверие к предоставленной им информации), и разведка Соединенного Королевства больше не могла этого терпеть. Эти обстоятельства должны привести к выводу, что многие другие люди, которые стали мишенью попыток Литвиненко найти негативную информацию о них, а также разведка Соединенного Королевства, могли быть заинтересованы в том, чтобы избавиться от него, поэтому все эти теории должны были приоритетом для целей расследования и дознания. Но для этого ничего не было сделано: «Я не слышал никаких доказательств в поддержку этого утверждения» (см. Главу 3 отчета о расследовании).
D. Подход Суда к исследованию доказательств
15. В такой противоречивой ситуации, которая ставит под сомнение беспристрастность и независимость британского расследования, Суду следовало избегать такого прямого и безоговорочного одобрения выводов отчета о расследовании. Хотя Суд может делать выводы из имеющихся в его распоряжении материалов, а также из поведения властей при установлении соответствующих фактов по делу, в конечном итоге Суд должен сделать свои собственные выводы и прийти к своим собственным выводам по поводу утверждений заявителя. обвинения (см. El-Masri v. the former Yugoslav Republic of Macedonia [GC], no. 39630/09, § 16, ECHR 2012).
16. Основная проблема в настоящем деле заключается в том, как Суд оценил имеющиеся у него доказательства. Он полностью полагался на выводы отчета о расследовании, не принимая во внимание уровень вероятности ответственности государства. Таким образом, Суд подтвердил, что подозреваемые действовали от имени и по указанию властей без какой-либо ссылки на такую вероятность, как если бы это был установленный факт. В то же время Суд пришел к выводу о наличии достаточных доказательств, которые не были опровергнуты властями Российской Федерации. Действительно, Власти не возбудили уголовное дело в отношении «подозреваемых», они отказались участвовать в публичном расследовании и даже отказались предоставить материалы российского уголовного дела в Суд. Это могло вызвать подозрения у Суда и сделать его более уверенным в том, что действительно имелись претензии prima facie. Однако Власти не могли ничего опровергнуть, поскольку жалоба по материально-правовому аспекту статьи 2 не была основана на каких-либо существенных доказательствах. Лица, выразившие свое мнение о предполагаемой причастности государства, не могут считаться свидетелями с уголовно-правовой точки зрения, поскольку их «знание» не было основано на фактах, документах или каких-либо других вещественных доказательствах. Это была всего лишь теоретическая возможность. Таким образом, на мой взгляд, качество жалобы в настоящем деле является сомнительным, и поэтому я сомневаюсь, что в настоящем деле имелись претензии prima facie.
17. В ходе расследования не было гарантий справедливого судебного разбирательства по многим причинам. Поскольку ответчики (отдельные лица и должностные лица государства-ответчика) не присутствовали в судебном разбирательстве, требовалось более пристальное внимание для обеспечения эффективности защиты. Однако юридическая помощь не была эффективной: адвокат защиты не вызывал никаких сомнений, подобных тем, которые были выражены выше в настоящем заключении; он также не допрашивал свидетелей обвинения, которым было предоставлено право делать абсолютно невероятные заявления и необоснованные утверждения. Руководитель расследования выразил положительное отношение к британскому расследованию и отрицательное — к российскому расследованию и его усилиям по продвижению альтернативных сценариев. Оценка доказательств председателем дознания была односторонней и не обеспечивала справедливого баланса и равенства сторон. Очевидно, что принципы справедливого судебного разбирательства не соблюдались в ходе расследования, но Суд не принял это во внимание при оценке доказательств по настоящему делу.
18. Вопреки основным элементам справедливого судебного разбирательства (см. Čepek v. the Czech Republic, № 9815/10, § 48, 5 сентября 2013 г., и Alexe v. Romania, № 66522/09, § 37, 3 мая 2016 г.), Суд счел большинство утверждений и вероятностей установленными фактами. Расследование началось с вопроса об уголовных обвинениях против соответствующих лиц, но закончилось ответственностью российских властей, что государство-ответчик не могло предвидеть. Считаю, что следственные органы обоих государств не вели полномасштабного сотрудничества друг с другом (особенно в том, что касается расследования альтернативных сценариев); британские власти не допросили свидетелей защиты; во время дознания защитник выполнял свои функции чисто формально; связь между подозреваемыми и властями не установлена; и никакие другие действия российских властей не могут быть истолкованы как похвала государством подозреваемых в убийстве. Хотя система презумпций, разработанная в прецедентной практике Суда, предполагает, что Суд полагается только на формальную истину и действия сторон, все упомянутые выше факторы не должны позволять Суду напрямую, без каких-либо оговорок, признать установленными те из них. фактические утверждения, содержащиеся в протоколе расследования и не опровергнутые властями Российской Федерации.