1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.
|| Смотреть дела по Статье 8 ||
Невооруженным взглядом видно, что ст. 8 Европейской Конвенции о защите прав человека разделена на две составляющие части. Так, первый пункт формулирует суть гарантий, а второй пункт содержит общие условия и конкретные основания, на которых государство-участник Конвенции может базировать ограничения указанных прав и свобод.
Первая часть: п.1 ст.8 Конвенции в частности устанавливает права, которые должны быть гарантированы государством — право на уважение личной жизни, семейной жизни, жилища и корреспонденции.
П.2 ст.8 Конвенции, однако, дает понять, что эти права не являются абсолютными, и что государственные органы могут в определенных обстоятельствах вмешиваться в права, предусмотренные статьей 8. Кроме того, п.2 ст.8 раскрывает обстоятельства, в которых государственные органы могут препятствовать реализации прав, изложенных в п. 1 ст.8: речь идет о таких вмешательствах, которые соответствуют закону и необходимы в демократическом обществе для реализации законных целей, перечисленных в п.2 статьи. Только при наличии вышеуказанных обстоятельств будет считаться приемлемым ограничение государством прав человека по ст.8 Конвенции.
Как правило, Европейский Суд по правам человека (далее ЕСПЧ) не ставит под сомнение законность вмешательства государства в права отдельных граждан, однако он требует от государства доказательств того, что это вмешательство необходимо в той степени, в которой это отвечает общественной потребности и соответствует разделяемым общественным ценностям [1]. Таким образом, можно говорить о том, что в основном предметом правовых споров между гражданами и государством является пропорциональность вмешательства преследуемой цели.
Для определения того, являются ли нарушением Конвенции изложенные в материалах дела факты, ЕСПЧ проводит двухступенчатый тест путем постановки следующих вопросов:
СТАДИЯ 1 (в соответствии с п.1 ст. 8) касается применимости ст.8
Подпадает ли жалоба под действие положений статьи?
В контексте первой стадии чаще всего обсуждают такие вопросы, как, например, что является частной жизнью или корреспонденцией по смыслу п.1 ст.8. Если судья устанавливает, что жалоба не подпадает под действие ст.8, то Суд прекращает изучение обстоятельств дела. Если же Суд устанавливает применимость ст.8 к рассматриваемому делу, он переходит ко второй стадии.
СТАДИЯ 2 (п.2 ст.2) касается наличия вмешательства со стороны государства
Наиболее распространены случаи, когда заявители жалуются на то, что государство приняло меры, нарушающие их права по смыслу ст.8 Конвенции. Тогда Суд рассматривает вопрос о том, было ли оправданным вмешательство в права человеку (по смыслу ст. 8) ссылаясь на требования статьи 8 п. 2.
-
Нарушались ли охраняемые ст.8 права?
-
Осуществлялось ли такое вмешательство в соответствии с законом?
-
Преследовало ли оно законную цель?
-
Было ли оно необходимо в демократическом обществе?
Кроме того, заявители могут подать жалобу в связи с тем, что государство или государственные органы должны были, но не приняли меры, необходимые для обеспечения уважения права, предусмотренного ст.8 Конвенции. В таком случае Суд рассматривает вопрос относительно того, имело ли государство в сложившихся обстоятельствах позитивное обязательство, способствующее реальному уважению права, закрепленного ст.8 ЕКПЧ
На сегодняшний день ст.8 Конвенции является одним из наиболее вариативных положений ЕКПЧ, которая активно демонстрирует свою способность охватить растущее число вопросов и обеспечить защиту в тех вопросах, которые ранее не подпадали под действие ни одной другой статьи.
Как уже отмечалось выше, для того, чтобы жалоба была признана приемлемой, она должна касаться одного из четырех аспектов ст.8: нарушения, связанные с вопросами частной жизни, семейной жизни, неприкосновенности жилища или корреспонденции.
На плечи заявителя ложится задача обосновать свой интерес, который он хочет защитить по смыслу ст.8 Конвенции. Например, в деле Gaskinv. UnitedKingdom(жалоба №10454/83; постановление от 7 июля 1989 г.) Заявитель хотел начать разбирательство против местных властей в связи с тем, что, как он утверждал, когда он был ребенком, с ним плохо обращались в приемной семье. Он попытался получить доступ к своему делу, которое имелось у местных властей. Власти решили, что информация в деле заявителя должна быть ему предоставлена только в том случае, если иные лица, которые предоставили информацию для этого дела, дадут свое согласие на раскрытие информации. Он пожаловался на то, что отсутствие непосредственного доступа к документам нарушило его право на уважение частной жизни (ст. 8) [2] [3]
Более того, когда заявитель ссылается на более чем один аспект ст.8 в своей жалобе, и все эти аспекты подпадают под ст.8, Суд может не указывать, какое именно право затрагивается. Например, в деле Klass v. Germany [4] заявитель утверждал, что перехват сообщений (почта и телефон) представляет собой вмешательство в личную жизнь, семейную жизнь и переписку.
Следует отметить гибкость Суда в определении вышеупомянутых четырех аспектов ст.8 Конвенции.
Европейский Суд по правам человека до сих пор не дал четкого определения понятию частная жизнь. Однако аспект явно имеет более широкие границы, чем неприкосновенность частной жизни, и включает сферу, в которой каждый может свободно развиваться, совершенствоваться и реализовывать свой потенциал. Так, в 1992 году Суд сказал, что нельзя ограничивать понятие частной жизни «внутренним кругом», в котором человек может жить своей личной жизнью по своему усмотрению и полностью исключать внешний мир. Уважение к частной жизни также должно в определенной степени включать право устанавливать и развивать отношения с другими людьми. [5] Таким образом, частная жизнь обязательно включает в себя право развивать отношения с другими лицами и внешним миром. Какие отношения составляют частную жизнь?
1. Отношения, выходящие за рамки семейной жизни.
2. Отношения, которые выходят за рамки семейной жизни согласно ст. 8, но тем не менее составляют частную жизнь и заслуживают защиты. Эта категория включает.
3. Отношения между приемными родителями и детьми, о которых они заботятся (дело Х против Швейцарии) [i]
4. Отношения между сторонами, которые еще не состоят в браке (Wakerfieldv. TheUK) [ii]
5. До недавнего времени отношения между однополыми партнерами не получали защиту ст.8 согласно положениям о частной жизни. Однако в 2010 году при толковании Конвенции Суд впервые признал, что гомосексуальные отношения представляют собой форму семейной жизни.
6. Отношения между гомосексуалистами и их партнерами с детьми или без них (TaddeucciandMccall v. Italy) [iii]
В какой степени сексуальная активность относится к сфере частной жизни?
Сексуальная жизнь человека является частью его личной жизни, и представляет собой важный аспект. Частная жизнь гарантирует сферу, в которой человек может устанавливать отношения разных видов, в том числе сексуальные, и, таким образом, сексуальная идентичность входит в сферу защиты статьи 8. В деле Даджон против Соединенного Королевства заявитель указывал на то, что само существование законодательства, которое запрещало гомосексуальное поведение, постоянно и напрямую затрагивало его личную жизнь. Он несколько раз подтверждал, что сексуальная ориентация и активность касаются интимного аспекта частной жизни. Однако не каждая сексуальная активность, осуществляемая за закрытыми дверями, обязательно подпадает под действие статьи 8. В деле Laskey, Jaggard&Brown v. UnitedKingdom, заявители обвинялись в нападении и нанесении телесных повреждений в результате садомазохистских действий, производимых по обоюдному согласию в целях сексуального удовлетворения. Хотя Суд не стал поднимать вопрос о том, входит ли поведение заявителей в сферу личной жизни, он выразил некоторые сомнения в отношении того, что защита статьи 8 распространяется на деятельность, в которой участвует значительное число людей, требующих наличия специально оборудованных помещений и приспособлений, привлечения новых лиц и съемки видео для общественного потребления.
В прецедентном праве есть некоторые доказательства того, что существует область личностных отношений за пределами «внутреннего круга», которая также защищена концепцией частной жизни.
-
В деле McFeeley v. theUnitedKingdom [6] Комиссия заявила, что важность отношений заключенных с другими людьми также применяется к сфере частной жизни. Таким образом, свобода коммуникации с другими людьми является еще одной социальной особенностью частной жизни.
-
Некоторые судьи Суда смотрят на личную жизнь, которая включает в себя возможность эффективного осуществления общественной деятельности, как на аспект частной жизни.Это предполагает также способность вступать в социальные отношения с представителями других культурных и лингвистических групп.
Помимо межличностных отношений, понятие частной жизни распространяется и на другие ситуации, которые можно встретить в практике Суда.
Гендерная идентификация
В данном контексте идет речь о свободе в определении себя по половому признаку. Суд заявил, что неуважение свободы выбора человека в данной ситуации будет противоречить положениям Конвенции (см. дело Schlumpfv.Switzerland) [iv].
Транссексуальность
Вопросы, связанные с отказом разрешить транссексуалам менять имя в официальных документах, относятся к праву на уважение частной жизни в соответствии с п.1 ст.8. Такие вопросы рассматривались в деле Кристин Гудвин против Соединенного Королевства [7].
Право на имя
Впервые вопрос применимости ст.8 к выбору имени и фамилии рассматривался Судом в деле Сюзанна Бургарц и Альберт Шнидер против Швейцарии [v] [8] (так же см. дело Менцена против Латвии [vi], [9])
Фотография человека.
Если до 2009 года вопросы, касающиеся права на фотографию человека, рассматривались Судом в контексте публикации снимков в прессе, то сейчас Суд значительно расширил понятие публикации чьего-либо изображения. Суд заявил, что сам факт фотографирования другими людьми влияет на частную жизнь человека, не зависимо от того, было ли изображение опубликовано или нет. Так, например, в деле Реклос и Давурлис касалось фотографирования новорожденного ребенка профессиональным фотографом, нанятым частной клиникой, во время нахождения ребенка в стерильном помещении под присмотром врачей без ведома родителей. Суд определил, что дело подпадает под понятие частной жизни и установил, что фотографируемое лицо должно дать свое согласие во время самой фотосъемки, а не в момент ее публикации [10],[vii].
В практике Суда есть немало дел, в которых затрагивается аспект фотографии людей в контексте права на частную жизнь: дело фон Ганновер против Германии [11], в котором заявитель жаловалась на публикацию «желтой прессой» фотографий о ее личной жизни [viii].
Также практике известно дело Георгия Николашвили [12], в котором заявитель жаловался на размещение в нескольких полицейских участках его фотографий. Суть жалобы заключалась в том, что на момент размещения изображения заявителя в участках он не подвергался уголовному преследованию, а значит, являлся “обычным человеком”. Заявитель утверждал, что маркировка фотографии с его изображением со словом “разыскивается в связи с делом об убийстве” подорвала его репутацию, нанесла ущерб социальной идентичности и психологическому здоровью, нарушая право заявителя на частную жизнь, которая защищается ст.8 Конвенции.
Таким образом, можно перейти к следующему аспекту понятия частная жизнь, а именно: право на репутацию.
Суд рассматривает право на репутацию в рамках ст.8 Конвенции, указывая на то, что репутация составляет часть идентичности личности и ее психологического здоровья. [13]
Далее рассмотрим вопросы, связанные с наблюдением и обысками [14] на рабочем месте
Так, например, в деле Антович и Мирович против Черногории, заявители жаловались в, что предполагаемая незаконная установка и использование оборудования для видеонаблюдения в университетских аудиториях, где они проводили занятия, нарушала их право на уважение их личной жизни [15]. Суд определил, что видео-наблюдение за работником на рабочем месте, будь то скрытое или нет, должно рассматриваться как значительное вторжение в частную жизнь сотрудника (см. Пункт 44 выше), и, следовательно, он считает что оно представляет собой вмешательство по смыслу статьи 8. Любое вмешательство может быть оправдано только в соответствии со статьей 8 § 2, если оно соответствует закону, преследует одну из более законных целей, к которой относится это положение, и необходимо в демократического общества для достижения такой цели (см. Vukota-Bojić v. Switzerland, № 61838/10, § 60, 18 октября 2016 года). В данном деле интерес вызывает особое мнение судьей Вуцини и Леммены. [ix]
Одно из самых важных прав человека — это право на жизнь. Суд часто обращает свое внимание на аспекты, связанные с биоэтикой. Одно из самых громких дел в отношении данного вопроса является дело “Во против Франции”. Суть дела заключается в том, что в одном и том же гинекологическом отделении больницы приняли двух пациенток с одинаковыми фамилиями, что привело к ошибке врачей в результате которой одной беременной пациентке пришлось прервать беременность. Кассационный суд Франции не стал рассматривать действия врачей как убийство, несмотря на то, что их ошибка привела к смерти плода. Кроме того, Суд отказался в данном деле рассматривать плод, находящийся в утробе матери, как субъекта, который может пользоваться защитой уголовного закона. Заявительница утверждала, что отсутствие защиты плода в национальном законодательстве является нарушением ст.2.
Однако, несмотря на то, что право на жизнь подпадает под защиту ст.2 Конвенции, вопросы прерывания беременности тесно связаны со сферой частной и семейной жизни, которая защищается ст.8 Конвенции. [16] Так, уже в 1976 году Комиссия признала, что ст.8 распространяется в том числе и на вопросы, связанные с абортами:“…законодательство, регулирующее прерывание беременности, затрагивает сферу частной жизни, поскольку, как только женщина беременеет, ее частная жизнь становится близко связана с развивающимся эмбрионом”.
Тем не менее, не следует трактовать ст.8 так, будто она предоставляет право на аборт. Дело в том, что запрещение прерывания беременности является нарушением прав заявителей на уважение физического и психологического здоровья, которое, как уже говорилось выше, охватывает понятие “частная жизнь” [17].
При этом, важно понимать, что прерывание беременности включает в себя права не только потенциальной матери, но и отца. В этом отношении можно привести в пример дело Эванс против Соединенного Королевства [18], в котором Суд постановил, что право потенциального отца на уважение к его частной и семейной жизни не должны толковаться настолько широко, чтобы отменять права потенциальной матери, которая является лицом, наиболее тесно связанным с плодом.
Далее хотелось бы перейти к понятию “семейная жизнь”
Современное понимание концепции «семейной жизни» в рамках Конвенции стало таковым вследствие длительного эволюционного пути. Понимание концепции «семейной жизни» постоянно расширяется из-за влияния различных социальных процессов, что иллюстрирует применение принципа эффективной и динамичной интерпретации закона Страсбургским судом. Этот принцип предусматривает эволюционное толкование норм Конвенции, превращает Конвенцию в живой инструмент, который реагирует на изменение нынешней ситуации и позволяет постоянно расширять гарантии, предусмотренные настоящим документом.
По смыслу ст.8 Конвенции под семейной жизнью принято понимать следующие отношения:
1. Между детьми и их дедушками и бабушками
2. Между единоутробными братьями и сестрами вне зависимости от возраста [x]
3. Между дядей или тетей и племянниками
4. Между родителями и детьми [xi] [xii] [xiii] [xiv] [xv], рожденными в последующих семейных отношениях, или детьми, рожденными вне брака или в связи, нарушающей супружескую верность, особенно, если отцовство детей было установлено, и стороны поддерживают близкие межличностные связи
5. Между усыновителями/ приемными родителями и детьми [xvi] [19]
Понятие семейной жизни, однако, не ограничивается только социальными отношениями, затрагивая также вопросы финансовой поддержки, алиментных обязательств права наследования, и случаи, связанные с распоряжением собственностью близкими родственниками. Можно заметить, что все эти случаи рассматриваются в рамках аспекта частной жизни, однако различия проводятся в зависимости от характеристик личностных связей.
Установление факта семейной жизни. Защиту Конвенции получают лица, состоящие в законном браке, а также дети, рожденные в таком браке. Кроме того, под защиту Конвенции попадают отношения между матерью и ребенком вне зависимости от ее семейного положения [20] [xvii].
Кроме того, если пара постоянно и стабильно проживает совместно с детьми, то она считается парой, которая ведет семейную жизнь, а значит, такие отношения попадают под защиту Конвенции [21] [xviii].
Право стать родителем
Так же как и «частная жизнь» понятие «семейная жизнь» включает право на уважение решения стать генетическим родителем (Dickson против Соединённого Королевства [БП], § 66) [22] [xix]. Таким образом, право пары на обращение к вспомогательным репродуктивным технологиям попадают в сферу действия статьи 8, поскольку является одним из выражений частной и семейной жизни (S.H. и другие против Австрии, § 60) [23] [xx]
Дети
1. Естественная связь между матерью и её ребёнком (Marckx против Бельгии, §31; Kearns против Франции, § 72).
2. Ребёнок, рождённый в брачном союзе, автоматически становится частью семейных отношений, поэтому с момента рождения и в силу одного лишь факта рождения между ребёнком и его родителями существует связь, образующая «семейную жизнь». Последующие события, кроме исключительных случаев, не могут разрушить эту связь (Ahmut против Нидерландов, § 60;Gül против Швейцарии, § 32;Berrehab против Нидерландов, § 21;Hokkanen против Финляндии, § 54).
3. Для биологического отца и его ребёнка, родившегося вне брака, важными элементами среди прочего могут выступать совместное проживание, характер отношений между родителями и заинтересованность отца в ребёнке (Keegan против Ирландии, §§ 42 по 45;M.B. против Соединённого Королевства (реш.);Nylund против Финляндии (реш.);L. против Нидерландов, §§ 37 по 40,Chavdarov против Болгарии,§40).
4. Суд может признать наличие фактической «семейной жизни» между приёмной семьёй и ребёнком, устроенным в эту семью, в зависимости от количества проведённого вместе времени, характера отношений и роли, которую взрослые играют по отношению к ребёнку (Moretti и Benedetti против Италии, §§48-52).
5. Семейная жизнь не прекращается в связи с изъятием ребёнка органом по социальной защите детей (Johansen против Норвегии, § 52) или с разводом родителей(Mustafa и ArmaganAkin против Турции, § 19).
6. В делах с участием иммигрантов отношения родителей с их взрослыми детьми не попадают под определение семейной жизни, если только не будет представлено доказательств о наличии особой привязанности, выходящей за пределы обычных эмоциальных связей (Kwakye-Nti и Dufie против Нидерландов (реш.);Slivenko против Латвии [БП], § 97). Тем не менее, такие связи могут быть приняты во внимание в рамках понятия «частная жизнь» (ibidem). В некоторых делах Суд признал, что отношения молодых людей, хотя и взрослых, но ещё не создавших собственной семьи, с родителями и другими близкими родственниками может также рассматриваться в качестве «семейной жизни» (Maslov против Австрии [БП], § 62). [24]
Понятия «жилище» и «корреспонденция» в рамках ЕКПЧ
Положения ст. 8 Конвенции обеспечивают право каждого на уважение его жилища и недопустимости произвольного вмешательства публичных властей в реализацию данного права.
Жилище – это автономное понятие. Вопрос о том, является ли данное помещение «жилищем», попадающим под защиту статьи 8 § 1, решается в зависимости от обстоятельств дела, таких, в частности, как наличие достаточной и продолжительной связи с определённым местом (Prokopovitch против России, § 36;Gillow против Соединённого Королевства, § 46;McKay-Kopecka против Польши (реш.)).
Слово «home», употреблённое в английском тексте статьи 8, не следует толковать слишком узко, поскольку его эквивалент «domicile» из французской версии шире по значению (Niemietz против Германии, § 30). Это понятие включает проживание в доме, принадлежащем другому лицу, если такое происходит каждый год в течение длительных промежутков времени (Menteş и другие против Турции, § 73).
Для целей статьи 8 заявитель:
-
не обязательно должен быть собственником «жилища»;
-
не ограничивается случаями проживания на законных основаниях (Buckley против Соединённого Королевства, § 54;Prokopovitch против России, § 36);
-
может быть применено к жилому помещению, в котором заявитель проживает на основании договора социального найма, даже если согласно внутренним нормам право заявителя на проживание в этом месте прекратило своё действие (McCannпротив Соединённого Королевства, § 46);
-
не ограничивается традиционными жилыми помещениями и может среди прочего включать жилые автофургоны и иные виды передвижных домов (Buckley против Соединённого Королевства, доклад Комиссии, § 64;Chapman против Соединённого Королевства [БП], §§71-74);
-
может также применяться к загородным домам и дачам (Demades против Турции, §§ 3234);
-
может также применяться к нежилым помещениям в отсутствие чёткого разграничения между офисом и частной резиденцией или частной или профессиональной деятельностью (Niemietz против Германии, §§29-31);
-
применяется к головному офису компании, к её филиалам или иным нежилым помещениям или офисам (SociétéColasEst и другие против Франции, § 41);
-
не применяется в отношении намерения построить дом на участке или в отношении факта наличия исторических корней, связанных с определённой местностью (Loizidou против Турции, § 66);
-
не применяется к общей прачечной в многоквартирном доме, не предназначенной для регулярного использования (Chelu против Румынии, § 45), к артистической уборной (Hartung против Франции (реш.)) или к земельным участкам, на которых их собственники сами занимаются спортом или выдают разрешения на проведение спортивных мероприятий (например, дело об охоте,Friend и CountrysideAlliance и другие против Соединённого Королевства (реш.), § 45). [25]
Далее приведем некоторые примеры вмешательств в право на уважение жилища:
-
умышленное разрушение жилища (Selçuk и Asker против Турции, § 86);
-
отказ перемещённым лицам в разрешении вернуться в их жилища (Chypre [Кипр] против Турции [БП], §§165-177);
-
обыски (Murray против Соединённого Королевства, § 88; Chappell против Соединённого Королевства, §§ 50 и 51; Funke против Франции, § 48) и другие виды вторжения в жилище со стороны полиции (Evcen против Нидерландов (реш.); Kanthak против Германии (реш.));
-
решения в сфере земельного устройства (Buckley против Соединённого Королевства, § 60) и постановления об изъятии имущества (Howard против Соединённого Королевства (реш.));
-
проблемы с окружающей средой (LópezOstra против Испании, § 51; Powell и Rayner
-
против Соединённого Королевства, § 40; Deés против Венгрии, §§ 21-24);
-
прослушивание телефонных переговоров (см. Klass и другие против Германии, § 41);
-
отсутствие защиты личного имущества как части жилища (Novoseletskiy против Украины).
Право на уважение корреспонденции
Такое право направлено на защиту конфиденциальности личных сообщений (B.C. против Швейцарии (реш.)).
Это право применимо к следующим сферам:
-
письма частных лиц, включая те, чей отправитель или получатель находится в местах лишения свободы (Silver и другие против Соединённого Королевства, § 84, MehmetNuriÖzen и другие против Турции, § 41, а также посылки, задерживаемые сотрудниками таможни (X против Соединённого Королевства (реш.) (№ 7308/75);
-
телефонные разговоры (Klass и другие против Германии, §§ 21 и 41; Malone против Соединённого Королевства, § 64; Margareta и RogerAndersson против Швеции, § 72), включая информацию о них, а именно время разговора, его продолжительность, набранные номера (P.G. и J.H. против Соединённого Королевства, § 42);
-
сообщения на пейджер (Taylor-Sabori против Соединённого Королевства);
-
более старые виды электронной коммуникации, такие как абонентская телеграфная связь (телекс) (Christie против Соединённого Королевства (реш.));
-
сообщения электронной почты (e-mails),равно как и другая информация, собранная в ходе слежения за действиями лица в интернете (Copland против Соединённого Королевства, §§41-42)
-
частное радио (X и Y против Бельгии (реш.)), но только если оно не вещает на открытой общедоступной частоте (B.C. против Швейцарии (реш.));
-
входящие или исходящие звонки с рабочего телефона, находящегося под прослушиванием (Kopp против Швейцарии, § 50;Halford против Соединённого Королевства, §§44-46);
-
электронная информация, добытая в ходе обыска у адвоката (Wieser и BicosBeteiligungenGmbH против Австрии, § 45).
К настоящему моменту Суд признавал наличие позитивных обязательств в сфере корреспонденции в следующих контекстах:
-
обязательство не допустить публичного разглашения содержания частных разговоров (Craxi против Италии (№ 2), §§68-76);
-
обязательство оказать помощь лишённым свободы в ведении переписки путём предоставления письменных принадлежностей (Cotleţ против Румынии, §§60-65). [26]
Приложения:
[1] Ивана Роанья. Защита права на уважение частной и семейной жизни в рамках Европейской конвенции о защите прав человека. Воронеж: ООО Фирма “Элист”, 2014- с.11
[2] Постановление
Ст. 8 – нарушение. В ситуации заявителя человек имеет жизненно важный интерес, защищаемый при этом ЕКПЧ, в получении информации, необходимой для того, чтобы узнать и понять свое детство и ранее развитие. Тем не менее, конфиденциальность государственных документов является важной для обеспечения объективности и достоверности информации, и такая конфиденциальность может быть также необходима для защиты третьих лиц. Система, которая ставит возможность доступа к документам в зависимость от согласия лиц, предоставивших информацию, может в принципе рассматриваться как соответствующая обязательствам по ст. 8, учитывая свободу усмотрения государства. При такой системе интересы индивида, стремящегося получить доступ к документам, относящимся к его личной или семейной жизни, должны быть обеспечены, когда предоставившие информацию лица отсутствуют или безосновательно отказываются дать свое согласие. Такая система будет соответствовать принципу пропорциональности только в том случае, если она обеспечивает то, чтобы независимый орган мог принять окончательное решение о том, должен ли быть предоставлен доступ в случаях, когда предоставившие информацию лица не отвечают на запрос или отказываются дать свое согласие.
В настоящем деле заявитель не мог воспользоваться подобной процедурой.
Ст. 10 – нет нарушения. Ст. 10 не включает в себя обязательства для правительства сообщать соответствующую информацию заявителю.
[3] Краткое изложение дел, рассмотренных Европейским Судом по правам человека в сфере психиатрической помощи. URL: скачать можно здесь
[4] Класс и другие против Федеративной Республики Германии (KlassandOthers v. Germany): Постановление Европейского Суда по правам человека от 6 сентября 1978 года (жалоба N 5029/71) (скачать извлечение)
[5] The right to respectfor privateand family life. A guideto the implementationof Article 8of the European Convention on Human Rights Ursula Kilkelly. URL: скачать можно здесь
[6] Appl. No. 8317/78,McFeeley&Ors v. theUnited Kingdom, 15 May,1980.
[7] Дело Кристин Гудвин против Соединенного Королевства (Большая Палата), №28957/95, п.77, ЕСПЧ, 2002 URL: скачать можно здесь
[8] Дело Сюзанна Бургарц и Альберт Шнидер против Швейцарии, 22 февраля 1994: скачать можно здесь
[9] Дело Менцена против Латвии: скачать можно здесь
[10] Дело Реклос и Давурлис против Греции, [ReklosandDavourlis v. Greece] (N 1234/05).Постановление от 15 января 2009 г. скачать можно здесь
[11] Дело Принцесса Ганноверская против Германии. (жалоба № 59320/00),постановление. Страсбург,24 июня 2004 г. URL: скачать можно здесь
[12] Дело Георги Николаишвили против Грузии, (жалоба № 37048/04) постановление. Страсбург, 13 января 2009 года, окончательное 13.04.2009. URL: скачать можно здесь
[13] (Файед (Fayed) против Соединенного Королевства, постановление от 21 сентября 1994 г., серия A N 294-B, стр , 67; Шови (Chauvy) и другие против Франции, N 64915/01, 70, ЕСПЧ 2004-VI; Гуннарссон (Gunnarsson) против Исландии (реш.), N 4591/04, 20 октября 2005 г.
[14] Маклеод (McLeod) против Соединенного Королевства, постановление от 23 сентября 1998 года, Отчеты о постановлениях и решениях 1998-VII, стр. 2787, 36; Функе (Funke) против Франции, постановление от 25 февраля 1993 г., серия A N 256-A, стр. 17, 48) скачать можно здесь;
[15] Дело Антонович и Мирович против Черногории (жалоба № 70838/13), Страсбург, 28 февраля 2018 г. (окончательное). URL: скачать можно здесь
[16] См. дело Бозо против Италии, Диксон против Соединенного Королевства, дело Терновски
[17] Дело А, В, С против Ирландии (жалоба№ 25579.05): http://base.garant.ru/12188113/
[18] Эванс против Соединенного Королевства (Evans v. theUnitedKingdom): Постановление Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 10 апреля 2007 года (жалоба N 6339/05): скачать можно здесь
[19] Ивана Роана, Защита права на уважение частной и семейной жизни в рамках Европейской конвенции о защите прав человека.с.49-50
[20] Маркс против Бельгии (Marckx v. Belgium): Постановление Европейского Суда по правам человека от 13 июня 1979 года (жалоба N 6833/74) (извлечение): скачать можно здесь
[21] Джонстон и другие против Ирландии (JohnstonandOthers v. Ireland): Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 декабря 1986 года (жалоба N 9697/82): скачать можно здесь
[22] Диксоны против Соединенного Королевства (Dickson v. theUnitedKingdom): Постановление Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 4 декабря 2007 года (жалоба N 44362/04): скачать можно здесь
[23] С.Ч. против Австрии [S.H. andOthersv. Austria] (жалоба № 57813/00) Постановление от 3.11.2011 [Большая Палата].
[24] См. подробнее: https://studfiles.net/preview/5662661/page:23/
[25] Информация заимствована с сайта:https://studfiles.net/preview/5662661/page:24/
[26] Информация заимствована с сайта: https://studfiles.net/preview/5662661/page:24/
[i] Дело Х против Швейцарии
В 1967 году друзья заявителя из Мадагаскара, проживающие в Париже, доверили ей своего сына, которому в то время было всего несколько месяцев.
Заявитель обучала ребенка, который поддерживал регулярные контакты с родителями. В 1972-1973 годах родители выразили желание вернуть своего ребенка. Заявитель возражал против их просьбы и в 1974 году получил решение от своего местного районного суда в кантоне Во (регион женевского озера), который предоставил ей опеку над ребенком. По обжалованию со стороны родителей РэВу окружной суд Во отменил это решение и наградил родителей опекой. Заявитель подал публично-правовую жалобу в федеральный суд, который отклонил ее апелляцию в марте 1978 года. После этого местный районный суд приказал вернуть ребенка своим родителям.
Решение по делу:
Комиссия заявила, что в данном случае нет необходимости решать, составляла ли (в отсутствие каких-либо правовых отношений) связь между заявителем и ребенком «семейную жизнь» в соответствии со ст.5. Принимая во внимание, что заявитель много лет заботился о ребенке и сильно привязан к нему, разделение, вынесенное судом, несомненно, влияет на ее «частную жизнь», уважение к которой также гарантируется статьей 8. В этой связи Комиссия ссылается на свои предыдущие решения о том, что концепция частной жизни также включает «в определенной степени право устанавливать и развивать отношения с другими людьми» Icf. № 6825/75, Решения и отчеты 5, стр. 86, 89; Brüggemann и Scheuten, доклад Комиссии, пункт. 55 и п. 57).
В соответствии со статьей 8 (2) не допускается вмешательство государственного органа в осуществление права на частную и семейную жизнь, если оно не соответствует закону и которое необходимо в демократическом обществе для защиты интересов, защиты здоровья или прав и свобод других.
Решение районного суда Кантона Во, передающего опеку над их сыном Л. на г-на и г-жу Y. была мерой «в соответствии с законом». Комиссия отмечает (помимо прочего), что новая статья 310 131 Гражданского кодекса Швейцарии, вступившая в силу 1 января 1978 года, никоим образом не запрещает изъятие ребенка у его приемной матери, а лишь предусматривает, что «орган опеки и попечительства может запретить отцу и матери вернуть его, если есть серьезная угроза, что это будет отражаться на развитии ребенка». Когда подобный вопрос возникает в случаях развода или раздельного проживания родителей, Комиссия обычно склоняется к тому, что особое внимание следует уделять интересам ребенка и, в частности, его физическому и умственному благополучию (см. дело № 911/60. Ежегодник 4, стр. 199, 219; № 2306/64, сборник 21, стр. 23, дело № 2648/65, сборник 26, стр. 26, 31). По мнению Комиссии, тот же принцип применяется, когда, как и в настоящем случае, существует конфликт в отношении опеки между приемной матерью и естественными родителями. Рассмотрение решений районного суда в А. и районного суда Кантона Во говорит о том, что эти суды, не обращая внимания на интересы и противоречивые желания заявителя и родителей, оба уделяли основное внимание интересам ребенка L. и с большой осторожностью рассмотрели его позицию и перспективы на будущее, принимая во внимание все доказательства, а также мнения экспертов.
[ii] Дело Wakerfielv. UK
Факты дела:
Заявитель является гражданином Соединенного Королевства, родившимся в 1947 году и задержан в тюрьме HM FullSutton, Йоркшир, где он отбывает два отдельных срока за убийство (1974) и непредумышленное убийство (1979). Он является заключенным с высокой степенью риска «категория А».
6 декабря 1988 года заявитель обратился к министру внутренних дел с просьбой о том, чтобы он был либо постоянно, либо временно передан в шотландскую тюрьму, что позволит его невесте, которая живет в Шотландия, навещать его. У его невесты есть трое маленьких детей и они живут на пособиях по социальному обеспечению. Поэтому у нее нет денег, чтобы навещать его в FullSutton. Заявитель утверждает, что его отношения с его невестой очень серьезныеи имеют большие перспективы в будущем. Она не представляет угрозы безопасности для администрации тюрьмы. Более того, заявитель установил прочные связи с детьми невесты. Заявителя никто не посещает и не пишет.
В июне 1989 года министерство внутренних дел позвонило в тюрьму заявителя спросить, не хочет ли он перевестись в шотландскую тюрьму. Последовал быстрый ответ, посредством которого заявитель немедленно подтвердил его запрос на транспортировку. Однако через три месяца заявитель получил ответ с отказом его транспортировки, не приводя причин для принятия этого решения.
Таким образом, заявитель жаловался, что первоначальный отказ и условия, изложенные в предложении о переводе его в Шотландскую тюрьму, с целью его посещения невестой, является нарушением статей 3 и 8 Конвенции.
Комиссия считает, что отношения между заявителем и его невестой нельзя отнести к семейной жизни, защищаемую ст. 8 Конвенции. Чтобы такая семейная жизнь возникла необходимы более существенные связи, чем одно свидание и переписка. Более того, в материалах дела нет сведений о семейных отношениях между заявителем и детьми его невесты.
Однако Комиссия считает, что отношения между заявителем и его невестой попадает под сферу действия понятие частной жизни, предусмотренное статьей 8 Конвенции (статья 8). Она считает, что ст. 8 требует от государства помощи заключенным, насколько это возможно, в обеспечении и поддерживании связи с людьми вне тюрьмы в целях содействия социальной реабилитации заключенных.
В этом контексте место нахождения заключенного имеет значение. Соответственно, Комиссия считает, что отказ переводе заявителя в Шотландию, представляет собой вмешательство в право заявителя на уважение частной жизни, гарантированное статьей 8 п. 1 (статья 8-1) Конвенции.
[iii]ДелоTaddeucci and Mccall v. Italy
Обстоятельства дела
Г-н Тадеуччи («первый заявитель») родился в 1965 году. Г-н Макколл («второй заявитель») родился в 1958 году. Они живут в Амстердаме.
Заявители образовали однополую пару (с 1999 года). Они жили в Новой Зеландии со статусом незамужней пары до декабря 2003 года, до момента, когда они решили поселиться в Италии по причине плохого здоровья первого заявителя.
Во время первого периода проживания в Италии второй заявитель имел разрешение на временное проживание для студентов. Впоследствии он подал заявку на получение вида на жительство по семейным обстоятельствам, в соответствии с Законодательным декретом №. 286 из 1998 .
18 октября 2004 года начальник полиции Ливорно отклонил его заявление на том основании, что установленные законом критерии не были удовлетворены.
(подробнеесм. CASE OF TADDEUCCI AND McCALL v. ITALY,Application no. 51362/09,30 June 2016)
[iv]Дело Шлумпф против Швейцарии
При рождении заявительницу зарегистрировали как Макс Шлумпф, лицо мужского пола. В соответствии с заключением медицинского эксперта, составленным в 2004 г., заявительница в 2002 г. решила изменить пол и с этого момента в повседневной жизни стала вести себя как женщина. Она начала проходить гормональную терапию в январе 2003 г., а с мая 2003 г. — психиатрическое и эндокринологическое лечение. Врач подтвердил диагноз «транссексуализм типа «мужчина-женщина» и указал, что заявительница соответствует условиям для проведения операции по изменению пола.
В 2004 г. она предложила своей медицинской страховой компании оплатить расходы на операцию по изменению пола <*>. Компания отказала на том основании, что в соответствии с практикой Федерального страхового суда обязательное условие полиса медицинского страхования о возмещении расходов на операцию по изменению пола применялось только в случаях истинного транссексуализма, который может быть установлен лишь после двухлетнего периода наблюдения, в ходе которого пациент должен получать психиатрическое и эндокринологическое лечение.
———————————
<*> В Швейцарии в соответствии с Федеральным законом «О медицинском страховании» и практикой Федерального страхового суда проведение операций по изменению пола в случаях «истинного» транссексуализма охватывается обязательным медицинским страхованием (прим. переводчика).
После проведения успешной операции заявительница запросила у своей медицинской страховой компании решение, которое подлежало бы обжалованию, но ей отказали. Она безуспешно обжаловала это решение. Тем временем гражданский статус заявительницы был изменен для отражения изменения ею пола, и ее зарегистрировали под именем Наден.
Она обратилась в кантональный страховой суд, который признал недействительным отказ медицинской страховой компании от оплаты расходов на операцию по изменению пола, признав, что наличие у заявительницы диагноза «транссексуализм» не вызывало сомнений. Страховая компания обратилась с жалобой в Федеральный страховой суд. Заявительница просила Федеральный страховой суд о проведении публичного разбирательства и ходатайствовала о вызове экспертов с целью постановки перед ними вопросов о лечении транссексуализма. Федеральный суд отклонил ходатайство о проведении публичного разбирательства частично на том основании, что соответствующие вопросы носили правовой характер, в связи с чем публичное разбирательство не являлось необходимым. Суд также подтвердил применимость двухлетнего периода наблюдения, отметив, что, несмотря на мнения, выраженные экспертами в предыдущем разбирательстве, и достижения медицинской науки, необходимо проявлять осторожность, особенно с учетом того, что операция являлась необратимой и требовалось исключить неоправданные хирургические вмешательства. Федеральный страховой суд установил, что на момент операции заявительница находилась под психиатрическим наблюдением менее двух лет, в связи с чем страховая медицинская организация обоснованно отказала в возмещении затрат.
Вопросы права
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. (a) Что касается права на справедливое судебное разбирательство. Непринятие заключений экспертов являлось несоразмерной мерой, особенно с учетом того, что сторонами не оспаривался факт болезни заявительницы. Отказывая ей в разрешении представить такие доказательства на основе абстрактного правила, созданного двумя его собственными ранее принятыми решениями, Федеральный страховой суд подменил своим мнением заключения врачей и психиатров, хотя Европейский Суд ранее отмечал, что определение необходимости мер по изменению пола не является вопросом судебной оценки. Соответственно, заявительница не пользовалась правом на справедливое судебное разбирательство в Федеральном страховом суде.
Постановление
В данном вопросе по делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
(b) Что касается права на публичное разбирательство. В свете вышеизложенных выводов, касающихся права на справедливое судебное разбирательство, определение необходимости изменения пола не могло рассматриваться как исключительно правовой вопрос. Далее, определение необходимости проведения операции по изменению пола не являлось технической процедурой, что позволило бы оправдать исключение из права на публичное разбирательство, особенно с учетом того, что стороны не пришли к единому мнению о необходимости периода наблюдения. Более того, национальное законодательство непосредственно предоставляло председателю Федерального страхового суда право определять порядок проведения разбирательства. Таким образом, заявительнице было отказано в публичном разбирательстве дела в национальных судах.
Постановление
В данном вопросе по делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Разбирательство, начатое заявительницей в национальных судах, касалось ее свободы определять свою гендерную принадлежность. Хотя Конвенция не гарантирует права на возмещение медицинских расходов, понесенных в связи с изменением пола, и никто не препятствовал ей в проведении операции, двухлетнее ожидание, требуемое страховой компанией вопреки четкому заключению специалистов, могло, особенно в свете относительно пожилого возраста заявительницы, повлиять на ее решение о проведении операции. Таким образом, она могла утверждать, что является жертвой нарушения для целей статьи 34 Конвенции.
Основной вопрос по данному делу касается способа применения Федеральным страховым судом критериев возмещения медицинских расходов при разрешении требования заявительницы о такой компенсации в связи с операцией по изменению пола. Он применял основание, лишенное какой-либо законодательной основы и установленное им самим в его практике. Настаивая на соблюдении двухлетнего периода наблюдения, Федеральный страховой суд отказался исследовать специфические обстоятельства дела заявительницы или оценить различные конкурирующие интересы. Национальные власти должны были принять во внимание заключения специалистов, чтобы определить, требовалось ли сделать исключение из правила о двухлетнем сроке, особенно с учетом относительно пожилого возраста заявительницы и ее интереса в проведении операции без задержки. Кроме того, Федеральный страховой суд не принял во внимание достижения медицинской науки в области определения истинного транссексуализма, появившиеся после принятия им в 1988 г. двух решений, которыми он руководствовался. Уважение личной жизни заявительницы требовало учитывать медицинские, биологические и психологические факторы, однозначно разъясненные медицинскими экспертами, для исключения механического применения двухлетнего периода наблюдения. С учетом конкретной ситуации заявительницы — ей было более 67 лет, когда она предложила государству уплатить за операцию, — и ограниченной свободы усмотрения государства-ответчика в вопросах, касающихся одного из наиболее интимных аспектов личной жизни, Европейский Суд заключает, что между интересами страховой компании и заявительницы не установлено справедливого равновесия.
Постановление
По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (вынесено пятью голосами «за» и двумя — «против»).
Компенсация
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 15 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда (вынесено пятью голосами «за» и двумя — «против»).
[v] Дело Сюзанна Бургарц и Альберт Шнидер против Швейцарии
Заявители, Сюзанна Бургарц (SusannaBurghartz) и Альберт Шнидер (Albert Schnyder), бракосочетались в Федеративной Республике Германии. В соответствии с законодательством этой страны, супруга сохранила фамилию Бургарц, выбранную в качестве фамилии семьи, в то время как супруг стал Шнидер — Бургарц. В Швейцарии супругу было отказано в праве добавить свою фамилию к девической фамилии жены, ставшей семейной, и иметь двойную фамилию Шнидер — Бургарц. Заявители упрекали швейцарские власти в том, что они отказали в этом праве супругу, в то время как швейцарское законодательство предоставляет такое право женам, избравшим фамилию мужа в качестве семейной. Они жаловались на то, что подобная ситуация является актом дискриминации по признаку пола, запрещенного Ст. 14 ЕКПЧ, а также нарушением их права на уважение семейной жизни, гарантированного Ст. 8 ЕКПЧ.
Суд отмечает, что, в отличие от ряда других международных правовых инструментов, Ст. 8 ЕКПЧ не содержит явных положений, относящихся к фамилии лица. Даже будучи средством установления личности и привязки к конкретной семье, фамилия лица продолжает относиться, тем не менее, к области его частной и личной жизни. Этому не препятствует также и заинтересованность государства и общества в регламентации использования фамилий, так как эти стороны публичного права применимы с частной жизнью лица, охватывающей в некоторой мере его право завязывать и развивать отношения с себе подобными в различных областях и, в частности, в профессиональной и коммерческой. В данном случае, сохранение за заявителем его фамилии, под которой, по его словам, он стал известен в академических кругах, может определенным образом повлиять на его карьеру. Следовательно, в данном случае Ст. 8 ЕКПЧ подлежит применению.
Суд напоминает, что продвижение в сторону равенства полов является сегодня важной целью государств — членов Совета Европы; исходя из этого, только очень весомые соображения могут оправдать совместимость с Конвенцией различие в обращении, основанное исключительно на разнице в поле лица.
[vi] Дело Менцена против Латвии
Обстоятельства дела
Заявительница, гражданка Латвии, вышла замуж за гражданина Германии и взяла его фамилию «Ментцен». Она затем занялась процедурой замены ее прежнего латвийского паспорта, в котором была указана ее добрачная фамилия, новым паспортом, где должна была быть указана ее новая фамилия. На основной странице ее нового латвийского паспорта, содержащей основные данные о личности владельца паспорта, ее фамилия воспроизводилась как «Менцена», а не как «Ментцен».
Такое изменение в написании ее фамилии исходило из принятых в Латвии правил транслитерации и указания имен и фамилий в латвийских документах, в соответствии с которыми все фамилии и имена должны воспроизводиться «по правилам написания, принятым в латышском литературном языке» и «максимально близко к тому, как они произносятся на языке оригинала»; при этом добавляется окончание, отражающее половую принадлежность лица. В соответствии с этими правилами буквосочетание «тц» [tz] в написании новой фамилии заявительницы было заменено буквой «ц» [c], которая в латышском языке произносится как ts и тем самым является фонетическим эквивалентом этого буквосочетания. Кроме того, к фамилии заявительницы в конце было приписано склоняемое окончание женского рода «а». В разделе паспорта «особые отметки», который размещен в конце этого документа, удостоверяющего личность, была внесена специальная запись, указывавшая, что первоначальной формой фамилии было «Ментцен». Фонетическая транслитерация и грамматическая модификация немецкой фамилии заявительницы в ее латышском написании были утверждены судами вопреки жалобам, представленным заявительницей. Власти Латвии правильно применили национальные правила, направленные на то, чтобы привести написание имен и фамилий в соответствие с их произношением на латышском языке и адаптировать их к особенностям грамматики латышского языка.
Конституционный суд Латвии признал, что это изменение написания фамилии заявительницы создало трудности в ее повседневной жизни, но при этом указал, что транслитерация иностранного имени по правилам латышского языка в официальном документе, выдаваемом властями Латвийской Республики, имела целью оградить и укрепить использование латышского языка и его статус на территории страны. Действительно, транслитерация привела к изменению фамилии заявительницы, но не к ее переводу – в результате транслитерации фамилия была приведена в соответствие с грамматическими особенностями латышского языка. Тем не менее, Конституционный суд указал, что для того, чтобы акт такого рода вмешательства государства в права человека не считался бы абсолютно непропорциональным, первоначальный вариант написания фамилии, на иностранном языке, должен был бы быть внесен в паспорт более явно, рядом с ее латышским написанием. Паспорт в Латвии является основным документом, удостоверяющим личность граждан.
Решение
Жалоба признана неприемлемой, что касается Статьи 8 Конвенции. В отношении заявительницы были применены правила использования фамилий, но ее не заставляли менять фамилию. Применение правил, касающихся фамилий, может приравниваться к «вмешательству государства» в осуществление человеком права на уважение его частной и семейной жизни, если это вмешательство имело бы своим последствием такое достаточно явное визуальное несоответствие между новым написанием фамилии и ее первоначальным написанием, которое заставило бы несведущего человека сомневаться в том, что эти написания касаются одной и той же фамилии. Различия между двумя написаниями одной и той же фамилии – «Ментцен» and «Менцена» – были достаточно большими, чтобы породить сомнения в равнозначности двух вариантов, что могло породить у заявительницы проблемы в ее общественной жизни и профессиональной деятельности, а когда от заявительницы и ее мужа потребовалось бы использовать их паспорта, это могло бы затруднить их совместную идентификацию как членов одной и той же семьи. Из этого следует что, фонетическая транслитерация и грамматическая модификация фамилии заявительницы, произведенные в ущерб ее первоначальному написанию, приравнивается к акту вмешательства государства в осуществление заявительницей ее права на уважение ее частной и семейной жизни, который был предусмотрен законом.
Власти страны обосновывают акт вмешательства государства различными соображениями, относящимися к необходимости защиты и укрепления использования государственного языка Латвии. Этот подход на запятнан произволом в такой специфичной и политически деликатной сфере, где власти страны наилучшим образом позиционированы для того, чтобы оценивать ситуацию с латышским языком на территории Латвии и оценить факторы, которые могли бы поставить эту ситуацию под угрозу. Кроме того, устанавливая какой-либо язык как свой государственный язык, государство берет на себя обязательство гарантировать своим гражданам право на беспрепятственное использование этого языка посредством общения и получения информации на нем.
По мнению Европейского Суда, меры, направленные на защиту какого-либо языка, должны оцениваться главным образом под таким углом зрения. Так, исходя из положений Конвенции, можно прийти к выводу, что оспариваемые правила преследовали, по крайней мере, одну из законных целей, перечисленных в пункте 2 Статьи 8 Конвенции, a именно – «защиту прав и свобод других лиц».
Что же касается вопроса о необходимости такого рода вмешательства государства в право человека в демократическом обществе, то следует отметить: государства располагают широкой свободой усмотрения, что касается написания иностранных имен и фамилий в официальных документах. Правда, система, установленная соответствующими правилами в Латвии, отличается от систем, принятых в абсолютном большинстве государств-членов Совета Европы, в том смысле, что латвийские правила неизбежно ведут к изменениям в написании имен и фамилий иностранного происхождения. Но это отнюдь не означает нарушение положений Конвенции в сфере, тесно зависящей от культурных и исторических традиций каждого общества.
У заявительницы возникли практические неудобства, связанные с обязательным указанием в официальном документе Латвии ее фамилии в написании «Менцена», но власти страны предприняли меры к разрешению этой трудной проблемы, возникшей в ходе применения специфических норм законодательства: власти подтвердили юридическую равнозначность двух вариантов написания фамилии, при этом первоначальный вариант написания фамилии теперь указывается сразу же после основной страницы паспорта; это дает возможность оба варианта написания фамилии и быстрее сверить их равнозначность. К тому же заявительнице разрешили обменять ее нынешний паспорт на паспорт нового образца, учитывающий новые требования к его оформлению.
Хотя неудобство, указанное заявительницей в жалобе, не было до конца устранено, оно не достигло в достаточной степени такого уровня серьезности, чтобы его можно было бы считать непропорциональным вмешательством государства в ее частную и семейную жизнь. Государство не препятствовало заявительнице в осуществлении ею политических, экономических и социальных прав, взятых в целом, включая и право выезжать из страны или возвращаться в нее. Все эти права гарантированы законодательством Латвии, и ей не отказывали в праве въезда в зарубежное государство или праве проживания в нем одной или вместе со своим мужем ввиду различия двух форм написания ее фамилии.
[vii] Реклос и Давурлис против Греции
Обстоятельства дела
У заявителей родился ребенок, которого немедленно после рождения поместили в стерильный блок под постоянный присмотр персонала больницы, имевшего исключительное право доступа туда. На следующий день мать получила две фотографии своего ребенка, сделанные анфас профессиональным штатным фотографом больницы. Заявители жаловались руководству больницы на его вторжение в помещение, куда имел доступ только персонал больницы, и на возможные неудобства, причиненные их новорожденному ребенку при фотографировании его лица, кроме того, на отсутствие на это их предварительного согласия. Ввиду безразличия администрации больницы к их жалобам и ее отказа передать им негативы фотографий, заявители обратились в суд первой инстанции. Суд отклонил их требование как необоснованное. Апелляционный суд оставил решение без изменения, а Кассационный суд не рассматривал кассационную жалобу на основании ее неясности.
Вопросы права
По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Факты настоящего дела, установленные апелляционным судом, были представлены на рассмотрение Кассационного суда. Признание единственного пункта жалобы заявителей неприемлемым на том основании, что ими не изложены факты, которыми апелляционный суд руководствовался при отклонении их жалобы на решение суда первой инстанции, представляло собой излишний формализм и лишало заявителей возможности рассмотрения их жалобы Кассационным судом. Соответственно, Европейский Суд отклонил предварительное возражение государства-ответчика о неисчерпании внутренних средств правовой защиты.
Постановление
По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Заявители не давали согласия на фотографирование ни руководству больницы, ни фотографу. Сфотографированное лицо являлось малолетним, и его право контролировать свое изображение осуществлялось родителями. Соответственно, предварительное согласие заявителей на изображение их сына являлось необходимым для определения того, при каких обстоятельствах оно будет использоваться. Однако вместо получения согласия родителей власти клиники разрешили фотографу войти для фотосъемки в стерильное помещение, куда имели доступ только врачи и медсестры. Ему разрешили также удержать негативы, несмотря на прямое требование об их выдаче со стороны заявителей. Хотя ребенок изображался на фотографиях анфас, а не в состоянии, которое могло считаться унижающим или иным образом причинять вред личности, принципиальное значение имеет не то, являлись ли фотографии безобидными, а само производство съемки без согласия заявителей. Изображение ребенка было получено фотографом в форме, в которой оно могло быть опознано и впоследствии использовано способом, противоречащим желаниям ребенка и/или его родителей. Суды не приняли во внимание отсутствие родительского согласия на съемку или удержание негативов фотографом, и потому не смогли эффективно гарантировать право ребенка на уважение его личной жизни.
Постановление
По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно)* (* Европейский Суд присудил выплатить заявителям 8 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда (прим. переводчика).).
Вопрос о соблюдении права на уважение личной и семейной жизни
По делу обжалуется неустановление справедливого равновесия в деле, касающемся возмещения медицинских расходов на проведение операции по изменению пола. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.
[viii] фон Ганновер против Германии
ФАКТИЧЕСКАЯ СТОРОНА ДЕЛА
-
Обстоятельства дела
-
Заявительница, старшая дочь принца Монакского Ренье III, родилась в 1957 г. Официальное ее местожительство — Монако, однако проживает она большей частью в районе парижского мегаполиса.
В качестве члена семьи принца Ренье, заявительница является председателем ряда гуманитарных и культурных организаций, таких как Фонд принцессы Грейс и Фонд принца Пьера Монакского, а также представляет королевскую семью на таких событиях, как бал Красного Креста и открытие Международного циркового фестиваля. Однако она не выполняет никаких функций ни в самом государстве Монако или каком-либо из его учреждений, ни по их поручению.
-
Основные факты
-
С начала 1990-х гг. заявительница пыталась — часто в судебном порядке — запретить в ряде европейских стран публикацию «желтой прессой» фотографий о ее личной жизни.
-
Фотографии, ставшие предметом описываемого далее разбирательства, были опубликованы издательством «Бурда» (Burda) в немецких журналах «Бунте» (Bunte) и «Фрайцайт-ревю» (FreizeitRevue), а также издательством «Бауэр» (HeinrichBauer) в немецком журнале «Нойе пост» (NeuePost).
-
Письменные замечания сторон по делу и третьей стороны
-
Заявительница
-
Заявительница утверждает, что она потратила более десяти лет на безуспешные тяжбы в германских судах, пытаясь отстоять свое право на защиту частной жизни. Она заявляет, что как только она выходила за порог своего дома, ее постоянно преследовали папарацци, которые не отставали от нее ни на минуту, что бы они делала — переходила улицу, забирала детей из школы, ходила по магазинам, гуляла, занималась спортом или отдыхала. По ее мнению, защита, предоставляемая по германскому законодательству частной жизни публичной фигуры вроде нее самой, минимальна, поскольку понятие «уединенного места», как оно определяется Верховным федеральным судом и Федеральным конституционным судом, в этом отношении является слишком узким. Более того, чтобы извлечь пользу из этой защиты, она обязана доказать каждый случай нахождения в уединенном месте. Таким образом, ее личная жизнь была лишена всяческой неприкосновенности, и она не могла свободно передвигаться, без того чтобы не стать мишенью для папарацци. Она утверждает, что во Франции для публикации любых ее фотографий, кроме сделанных на официальных мероприятиях, требуется ее предварительное согласие. Однако подобного рода фотографии регулярно снимались во Франции, а затем продавались и публиковались в Германии. Таким образом, защита частной жизни, которой она пользовалась во Франции, систематически обходилась в силу решений германских судов. По вопросу о свободе печати заявительница указала, что она отдает себе полный отчет в том, сколь значимую роль пресса в демократическом обществе играет в деле информирования общественности и формирования общественного мнения, однако в ее случае речь идет только о развлекательной прессе, стремящейся удовлетворить нездоровые желания своих читателей и извлечь барыши из публикации вполне нейтральных фотографий из ее повседневной жизни. Наконец, заявительница подчеркивает, что, по существу, невозможно установить в отношении каждой фотографии, была ли она сделана в уединенном месте или нет. Так как судебные процессы проводились, как правило, спустя несколько месяцев после опубликования фотографий, она была вынуждена постоянно записывать каждый свой шаг, чтобы иметь возможность защитить себя от папарацци, которые могут ее сфотографировать. В отношении многих фотографий, являющихся предметом настоящей жалобы, не представляется возможным установить точное место и время, где и когда они были сняты.
-
Правительство
-
Правительство утверждает, что германское законодательство, принимая во внимание основополагающую роль свободы печати в демократическом обществе, содержит достаточное число гарантий, позволяющих обеспечить действенную защиту частной жизни, в том числе публичных фигур, и не допустить каких бы то ни было злоупотреблений в этой сфере. По его мнению, в рассматриваемом деле германским судам удалось добиться справедливого баланса между правом заявительницы на уважение ее частной жизни, гарантированным статьей 8, и свободой печати, гарантированной статьей 10, с учетом свободы усмотрения, предоставленной государству в этой области. Суды, в первую очередь, заключили, что фотографии сделаны не в уединенном месте, вслед за чем они рассмотрели вопрос о границах защиты частной жизни, особенно в свете свободы печати, и даже в тех случаях, когда дело касается опубликования фотографий в развлекательной прессе. Защита частной жизни знаменитости не требует того, чтобы публикация фотографий без его разрешения ограничивалась показом соответствующего лица только при исполнении им своих официальных обязанностей. Общественность имеет правомерный интерес знать, как-то или иное лицо обычно ведет себя на публике. Правительство указало, что определение свободы печати Федеральным конституционным судом соответствует статье 10 Конвенции и прецедентному праву Европейского суда. Более того, понятие уединенного места было хотя и важным, но лишь одним из факторов, которыми руководствовались внутренние суды при решении вопроса об установлении баланса между защитой частной жизни и свободой печати. Соответственно, хотя частная жизнь защищена в меньшей степени, когда публичную фигуру фотографируют в общественном месте, в рассмотрение могут приниматься и другие факторы, — такие, например, как характер фотографий, которые не должны шокировать общественность. Наконец, Правительство повторило, что решение Верховного федерального суда о признании незаконной публикации фотографий заявительницы с актером Винсентом Линдоном во дворике ресторана в Сен-Реми-де-Прованс свидетельствует, что частная жизнь заявительницы была защищена и за порогом ее жилища.
-
Оценка Суда
2.Относительно применимости статьи 8
-
Суд еще раз напоминает, что понятие частной жизни распространяется на такие стороны человеческой личности, как имя человека (см. постановление по делу Бургхартц против Швейцарии от 22 февраля 1994 г., Серия A, т.280-B, стр.28, п.24) и изображение человека (см. постановление по делу Шюссель против Австрии, жалоба № 42409/98 от 21 февраля 2002 г.).
Кроме того, с точки зрения Суда, частная жизнь включает в себя физическую и психологическую неприкосновенность личности; главная цель предоставляемой статьей 8 Конвенции гарантии заключается в обеспечении развития, без постороннего вмешательства, личности каждого человека в его отношениях с другими людьми (см., mutatismutandis, постановление по делу Нимитц против Германии от 16 декабря 1992 г., Серия A, т. 251-B, стр. 33, п. 29, и постановление по делу Ботта против Италии от 24февраля 1998, «Отчеты о судебных постановлениях и решениях» 1998-I, стр.422, п.32). Следовательно, даже в публичной среде существует определенная зона взаимодействия человека с другими людьми, которая может относиться к сфере «частной жизни» (см., mutatismutandis, постановление по делу П.Г. и Дж.Х. против Соединенного Королевства, жалоба №44787/98, п.56, ECHR 2001-IX, и постановление по делу Пекк против Соединенного Королевства, жалоба №44647/98, п.57, ECHR 2003-I.).
-
Суд также отмечал, что при определенных обстоятельствах человек «вправе ожидать» защиты и уважения его частной жизни. Так, в деле о прослушивании телефонных разговоров в помещениях предприятия он постановил, что заявитель «был вправе ожидать неприкосновенности его личной жизни в том, что касается таких разговоров» (см. постановление по делу Халфорд против Соединенного Королевства от 25июня 1997 г., «Отчеты о судебных постановлениях и решениях» 1997-III, стр.1016, п.45).
-
Что же касается фотографий, то с целью определения предоставляемых статьей 8 пределов защиты от произвольного вмешательства органов государственной власти Комиссия принимала в расчет, касаются ли фотографии частных или общественных вопросов, а также то, предназначены ли полученные таким образом материалы для ограниченного употребления, или их предполагается сделать доступными широкой общественности (см., mutatismutandis, дело Фридль против Австрии от 31 января1995 г., Серия A, т.305-B, мировое соглашение, мнение Комиссии, стр. 21, пп.49-52; вышеупомянутое постановление по делу П.Г. и Дж.Х., п.58; и вышеупомянутое постановление по делу Пекк, п.61).
-
В настоящем деле не вызывает сомнений, что опубликование различными немецкими журналами фотографий из повседневной жизни заявительницы — как ее одной, так и в компании с другими людьми — подпадает под сферу ее частной жизни.
-
Заключение
-
Как указал ранее Суд, он полагает, что решающим фактором при сопоставлении защиты частной жизни со свободой выражения должен являться вклад, который опубликованные фотографии и статьи вносят в обсуждение вопроса, представляющего общественный интерес. Ясно, что в настоящем деле таковой вклад равен нулю, так как заявительница не исполняет официальных функций, а фотографии и статьи посвящены исключительно подробностям ее частной жизни.
-
Более того, Суд считает, что у общественности нет правомерного интереса в получении информации о том, где находится заявительница и как она обычно ведет себя в частной жизни, даже если она появляется в местах, которые не всегда могут быть названы уединенными, и, невзирая на то обстоятельство, что она широко известна общественности.
Даже если такой общественный интерес и существует, как существует коммерческий интерес журналов в опубликовании этих фотографий и статей, в настоящем деле эти интересы должны, с точки зрения Суда, уступить перед правом заявительницы на действенную защиту ее частной жизни.
-
Наконец, Суд считает критерии, которыми руководствовались внутренние суды, недостаточными для обеспечения действенной защиты частной жизни заявительницы, и полагает, что при данных обстоятельствах она была «вправе ожидать» защиты своей частной жизни.
-
Принимая во внимание все вышеизложенные факторы, и, невзирая на свободу усмотрения, предоставленную государству в этой области, Суд полагает, что германским судам не удалось установить справедливого баланса между соперничающими интересами.
-
Таким образом, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.
-
Принимая во внимание данный вывод, Суд не считает нужным выносить решения по пункту жалобы заявительницы, касающемуся ее права на уважение ее семейной жизни.
[ix]Особое мнение по делу Антович и Мирович против Черногории
-
Мы полностью согласны с тем, что имело место нарушение ст. 8 Конвенции. Мы бы, однако, предпочли несколько иные рассуждения.
-
В данном случае речь идет о видеонаблюдении в университетских аудиториях, где учащиеся, два профессора, преподают своим студентам. Основной вопрос в суде заключается в том, применима ли статья 8 к фактам дела.
В то время как большинство считает, что университетские аудитории являются «рабочими местами» учителей, и подходят к делу как к вмешательству в личную жизнь работника его работодателем (см. Пункт 44 решения), мы придаем большее значение характеру деятельности, которая была поставлена под наблюдение.
3.Важным аспектом права на уважение частной жизни является «право жить в частном порядке, от нежелательного внимания» (см. Смирнова против России, № 46133/99 и 48183/99, § 95, ЕКПЧ 2003-IX (выдержки), Сидабрас и Дьяутас против Литвы, № 55480/00 и 59330/00, § 43, ECHR 2004-VIII, Couderc и HachetteFilipacchiAssociés v. France [GC], № 40454/07, § 83, ECHR 2015 (выдержки), SatakunnanMarkkinapörssiOy и SatamediaOy v. Finland [GC], № 931/13, § 130, ECHR 2017 (выдержки) и Bărbulescu v. Romania [GC], № 61496/08, § 70, ECHR 2017 (выдержки)).
4.Ст.8 Конвенции также гарантирует развитие без внешнего вмешательства личности каждого человека в его или ее отношениях с другими людьми. Таким образом, существует зона взаимодействия человека с другими людьми, даже в общественном контексте, которая может подпадать под сферу частной жизни (см. PG и JH v. UnitedKingdom, № 44787/98, § 56, ECHR 2001 -IX; Пек против Соединенного Королевства, № 44647/98, § 57, ECHR 2003-I, Perry v. UnitedKingdom, № 63737/00, § 36, ECHR 2003-IX (выдержки), Uzun v Германия, № 35623/05, § 43, ECHR 2010 (выдержки); VonHannover v. Germany (№ 2) [GC], № 40660/08 и 60641/08, § 95, ECHR 2012; CoudercandHachetteFilipacchiAssociés, упомянутое выше, § 83, Vukota-Bojić v. Switzerland, № 61838/10, § 52, 18 октября 2016 г. MagyarHelsinkiBizottság v. Hungary [GC], № 18030/11, § 191, ECHR 2016)
-
Настоящий случай не касается камер безопасности, размещенных, например, на входе и выходе из университетских зданий. Это касается видеонаблюдения в аудиториях. Несмотря на то, что обеспечение безопасности людей и имущества было использовано в качестве одной из целей этой меры (см. Пункт 7 решения), это обоснование не было рассмотрено Советом по защите персональных данных (см. Пункт 11 решения), другая направленная цель заключалась в контроле за учебной деятельностью (см. Пункт 7 решения). Тот факт, что это был декан, который имел доступ к лентам, кажется, подтверждает, что это действительно была преследуемая цель.