Практика Комитета ООН по правам человека

1. Вопросы выдворения

Соображения Комитета по правам человека от 28 июля 2017 г. по делу Хибака Саида Хаши против Дании (сообщение N 2470/2014).
  • Тема сообщения: депортация в Италию.
  • Вопрос существа: бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.
Правовые позиции Комитета: Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка N 31[1], в котором он упоминает обязательство государств-участников не экстрадировать, не депортировать, не высылать и не выдворять каким-либо иным образом лицо со своей территории, когда имеются серьезные основания полагать, что существует реальная опасность причинения непоправимого вреда, такого как вред, предусмотренный в статье 7 [Международного пакта о гражданских и политических правах][2], запрещающей жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения. Комитет…указал, что такая опасность должна быть личной и достаточно реальной для того, чтобы служить основанием для установления наличия опасности причинения непоправимого вреда.[3] Комитет…обращает внимание на свои ранее принятые решения, согласно которым необходимо придавать весомое значение оценке, произведенной государством-участником, и что, как правило, именно органы государств — участников Пакта должны рассматривать и оценивать факты и доказательства в целях определения наличия такой угрозы[4], если только не будет установлено, что такая оценка носила явно произвольный характер или была равнозначна отказу в правосудии[5](пункт 9.3 Соображений).
Комитет напоминает о том, что государствам-участникам следует при рассмотрении возражений относительно решений о высылке лиц со своей территории уделять достаточное внимание реальному риску, которому эти лица могут лично подвергнуться в случае депортации .[6] В частности, оценка того, могут ли депортированные лица столкнуться с условиями, представляющими собой жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, в нарушение статьи 7 Пакта, должна основываться на оценке не только общих условий в принимающей стране, но и индивидуальных обстоятельств данных лиц. Эти обстоятельства могут включать факторы, которые повышают уязвимость таких лиц и в результате которых такое положение дел, которое является терпимым для большинства, может оказаться для них неприемлемым. В делах, рассматриваемых в соответствии с Дублинскими правилами, государствам-участникам следует также принимать во внимание прошлый опыт депортируемых лиц в первой стране убежища, который может помочь понять конкретные риски, с которыми они с большой долей вероятности могут столкнуться и которые могут сделать их возвращение в первую страну, предоставившую убежище, особенно травмирующим (пункт 9.7 Соображений).[7]
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает к сведению утверждение автора о том, что депортация ее и ее несовершеннолетнего сына в Италию в соответствии с зафиксированным в Дублинских правилах принципом страны первого убежища подвергнет их реальной опасности причинения непоправимого вреда в нарушение статьи 7 Пакта. В обоснование своих доводов автор ссылается, в частности: на то, как с ней реально обращались в Италии; на свою особую уязвимость как матери-одиночки с ребенком; на общие условия в центрах размещения просителей убежища в Италии; и на неспособность итальянской системы интеграции удовлетворять потребности бенефициаров международной защиты, о чем говорится в различных докладах (пункт 9.2 Соображений).
Комитет отмечает, что автор не оспаривает информацию, представленную итальянскими властями в Датскую иммиграционную службу, согласно которой ей в Италии была предоставлена дополнительная защита и вид на жительство, срок действия которого истекал 22 декабря 2014 г. Комитет…принимает к сведению утверждение автора о том, что, хотя во время проживания в Италии она была беременна и у нее возникли проблемы со здоровьем, ей не была предоставлена какая-либо специализированная помощь и она испытывала трудности с получением продовольствия и доступа к минимальным санитарно-техническим удобствам (пункт 9.4 Соображений).
Комитет отмечает представленные автором различные доклады, в которых указывается на нехватку мест в итальянских центрах приема просителей убежища и лиц, возвращаемых согласно Дублинским правилам. Комитет отмечает, в частности, утверждение автора о том, что такие, как она, возвращаемые лица, которым уже была предоставлена форма защиты и которые воспользовались услугами приемных центров в Италии, более не имеют права на проживание в центрах для просителей убежища.[8] Комитет также отмечает утверждение автора о том, что возвращаемые лица также сталкиваются в Италии с серьезными трудностями в поиске доступа к санитарно-гигиеническим услугам и питанию (пункт 9.5 Соображений).
Комитет принимает к сведению вывод Комиссии [по рассмотрению апелляций беженцев] о том, что в рамках данного дела Италию следует рассматривать в качестве страны первого убежища, а также позицию государства-участника, согласно которой такая страна должна гарантировать просителям убежища основные права, хотя и не обязана обеспечивать им одинаковые с гражданами страны социальные стандарты и условия жизни. Комитет также принимает к сведению, что государство-участник сослалось, в частности, на постановление Европейского Суда по правам человека, в котором сказано, что, хотя положение в Италии омрачается определенными недостатками, доказательств того, что просителям убежища систематически не обеспечиваются поддержка и надлежащие условия, представлено не было (пункт 9.6 Соображений).
Комитет принимает к сведению информацию, полученную государством-участником от итальянских властей, согласно которой иностранец, которому было предоставлено разрешение на проживание в Италии в качестве признанного беженца или лица, получившего защиту, может обратиться с просьбой о продлении его истекшего вида на жительство после повторного въезда в Италию (пункт 9.8 Соображений).
В то же время Комитет считает, что государство-участник не в полной мере изучило информацию, которую автор представила, исходя из своих личных обстоятельств, и согласно которой, несмотря на то, что в Италии ей и был выдан вид на жительство, она столкнется там с невыносимыми условиями жизни (пункт 9.9 Соображений).
Комитет напоминает о том, что государства-участники должны придавать достаточное значение реальной и личной угрозе, которой лицо может подвергнуться в случае депортации[9], и считает, что государство-участник было обязано провести более персонифицированную оценку той угрозы, которой автор и ее сын могли лично подвергнуться в Италии, а не полагаться на доклады общего характера и на предположение о том, что, поскольку в прошлом автору уже была предоставлена дополнительная защита, она в принципе будет иметь право на тот же уровень дополнительной защиты и теперь. Комитет отмечает, что автор в прошлом имела возможность для проживания в пунктах приема. Вместе с тем, согласно неоспоренным утверждениям автора: она сталкивалась с плохими жилищными условиями даже во время беременности, поскольку она вынуждена была спать в бараке на матрасе без постельного белья, питаясь один раз в день; она не имеет никакого образования; и, хотя, по ее собственному признанию, она получила от итальянских властей множество документов, она не знала, что ей был выдан вид на жительство для проживания в Италии. Кроме того, Комитет принимает к сведению утверждения автора о том, что в связи с трудностями в получении доступа к достаточному питанию и медицинскому обслуживанию в Италии она страдала от недоедания, часто теряла сознание и у нее чуть было не произошел выкидыш. Информация, имеющаяся в распоряжении Комитета, свидетельствует о том, что лица, попавшие в аналогичную ситуацию, особенно малолетние дети, часто оказываются на улице или в тяжелых и опасных условиях. Вместе с тем, вынося решение, Комиссия недооценила личный опыт автора в Италии и предсказуемые последствия ее принудительного возвращения. Исходя из этого, Комитет считает, что государство-участник должным образом не учло особую уязвимость автора, матери-одиночки, не имеющей никакого образования, с пятилетним ребенком на руках, которая прежде никогда не жила в итальянском обществе. Несмотря на ее официальное право на дополнительную защиту в Италии, нет никаких доказательств того, что на практике автор сможет найти жилье и обеспечивать себя и своего ребенка в отсутствие помощи со стороны итальянских властей. Кроме того, государство не запросило у итальянских властей реальных гарантий того, что автор и ее сын будут приняты в условиях, совместимых с их статусом просителей убежища, и будут иметь право на временную защиту и гарантии, предусмотренные в статье 7 Пакта. В частности, государство-участник не обратилось к Италии с просьбой взять на себя обязательство: a) продлить автору вид на жительство и выдать аналогичное разрешение ее ребенку; и b) принять автора и ее сына в условиях, адаптированных к возрасту ребенка и уязвимому положению семьи, что позволило бы им остаться в Италии <14> (пункт 9.10 Соображений).[10]
Выводы Комитета: депортация автора и ее сына в Италию без надлежащих гарантий нарушила бы их права, предусмотренные статьей 7 Пакта (пункт 10 Соображений).

2. Право на свободу выражения мнения

Соображения Комитета по правам человека от 13 июля 2017 г. по делу Андрей Свиридов против Казахстана (сообщение N 2158/2012).
Правовые позиции Комитета: Комитет отмечает, что право отдельного лица выражать свое мнение, в том числе, разумеется, мнение по вопросам прав человека, таких как право на справедливое судебное разбирательство, является частью права на свободное выражение мнений, гарантированного статьей 19 Пакта <34> (пункт 10.2 Соображений).[11]
Комитет ссылается на свое замечание общего порядка N 34 (2011) о свободе мнений и свободе их выражения, в соответствии с которым свобода мнений и свобода их выражения являются неотъемлемыми условиями всестороннего развития личности. Они имеют ключевое значение для любого общества и являются основополагающими элементами любого свободного и демократического общества (пункт 2). Комитет напоминает о том, что пункт 3 статьи 19 Пакта допускает некоторые ограничения, но только предусмотренные законом и являющиеся необходимыми a) для уважения прав и репутации других лиц и b) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения. Любое ограничение осуществления таких свобод должно строго отвечать требованию необходимости и соразмерности. Ограничения должны устанавливаться лишь для тех целей, для которых они предназначены, и должны быть прямо связаны с конкретной целью, достижение которой они преследуют (пункт 22) .[12] Комитет…напоминает , что именно государству-участнику надлежит продемонстрировать, что ограничения прав автора, предусмотренные статьей 19 Пакта, являются необходимыми и соразмерными.[13] И наконец, Комитет напоминает, что любое ограничение свободы выражения мнений не должно быть слишком широким по характеру, т.е. оно должно являться наименее ограничительной мерой, с помощью которой может быть обеспечена соответствующая защитная функция, и быть соразмерным защищаемому интересу (пункт 34) (пункт 10.3 Соображений).
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет отмечает утверждение автора о том, что его право на свободу выражения мнений, закрепленное в пункте 2 статьи 19 Пакта, было ограничено без требующегося на то основания, базирующегося на какой-либо из законных целей, предусмотренных в пункте 3 статьи 19 [Пакта]… Комитет отмечает, что автор был признан виновным и оштрафован за организацию «демонстрации», в которой он являлся единственным участником, не запросив в официальном порядке разрешения от местных органов исполнительной власти. По мнению Комитета, государство-участник вмешалось в осуществление автором его права на свободное выражение мнений и распространение всякого рода информации и идей, которое защищено пунктом 2 статьи 19 Пакта (пункт 10.2 Соображений).
Комитет отмечает утверждение автора о том, что введенные в его отношении ограничения не предусмотрены законом, поскольку выражение мнения отдельным лицом не является «демонстрацией». Комитет…отмечает позицию государства-участника о том, что, хотя понятия «демонстрация» и «общественный протест» не определены в законе, поведение автора представляет собой «демонстрацию» для целей Закона о порядке организации и проведения мирных собраний, митингов, шествий, пикетов и демонстраций. Независимо от того, запрещено ли поведение автора в соответствии с внутренним правом, Комитет отмечает, что на мирное выражение отдельным лицом в общественном месте своего мнения о предположительно несправедливом судебном разбирательстве не должны распространяться те же ограничения, которые применяются к собранию лиц. Комитет…отмечает, что ни государство-участник, ни национальные суды не указали никаких конкретных оснований, как это требуется в соответствии с пунктом 3 статьи 19 Пакта, в обоснование необходимости ограничений, введенных в отношении автора.[14] В частности, государство-участник не обосновало причин, по которым получение предварительного официального разрешения от местных органов до проведения одиночной акции протеста необходимо для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения либо для уважения прав или репутации других лиц. Кроме того, государство-участник не продемонстрировало, что избранные меры, т.е. признание автора виновным и наложение штрафа в размере половины максимальной суммы согласно части 1 статьи 373 Кодекса об административных правонарушениях, представляли собой наименее ограничительные меры или являлись соразмерными защищаемому интересу. [15] Комитет полагает, что в данных обстоятельствах не было доказано, что наложенные на автора ограничения были оправданы законным интересом и являлись необходимыми или соразмерными такой цели в соответствии с условиями, изложенными в пункте 3 статьи 19 Пакта. Поэтому он приходит к заключению, что права автора, предусмотренные пунктом 2 статьи 19 Пакта, были нарушены (пункт 10.4 Соображений).
Выводы Комитета: представленные факты свидетельствуют о нарушении Казахстаном статьи 19 Пакта (пункт 11 Соображений).

 

3. Запрет пыток

Соображения Комитета по правам человека от 28 июля 2017 г. по делу Антон Батанов против Российской Федерации (сообщение N 2532/2015).
  • Тема сообщения: пытка; несоблюдение гарантий справедливого судебного разбирательства.
  • Вопросы существа: пытки и жестокое обращение; справедливое судебное разбирательство.
Правовые позиции Комитета: Комитет ссылается на свою правовую практику, согласно которой непринятие государством-участником мер по расследованию утверждений об имевших место нарушениях может как таковое повлечь за собой отдельное нарушение [Международного пакта о гражданских и политических правах] (пункт 11.2 Соображений).[16]
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает к сведению подробные утверждения автора о применении пыток сотрудниками полиции и следователями после задержания и во время предварительного содержания под стражей с целью получения признательных показаний. Комитет отмечает…, что 4 июня 2009 г. автор был осмотрен медицинскими экспертами, которые обнаружили и задокументировали его телесные повреждения. Комитет отмечает, что в связи с этим автор представил медицинское заключение от 5 июня 2009 г., в котором содержится подробная информация о полученных им травмах, в частности на его плечах и на левом колене. Комитет принимает к сведению заключение медицинской экспертизы о том, что некоторые повреждения были нанесены твердым тупым предметом и не могли быть получены в результате однократного падения (автор заявил, что за неделю до того упал на улице и повредил правое плечо и колени). С другой стороны, Комитет…отмечает, что государство-участник отвергает заявления автора и утверждает, что повреждения были нанесены ранее и что плохое состояние здоровья автора было принято во внимание судом первой инстанции в качестве смягчающего обстоятельства. Комитет…принимает к сведению два медицинских заключения, выданных в ноябре 2010 года, где указано, что состояние здоровья автора нарушено и он страдает несколькими хроническими заболеваниями, в том числе гипертонией…Комитет отмечает, что материалы дела не позволяют ему сделать вывод о том, что расследование утверждений о пытках было проведено оперативно и эффективно. В свете вышеизложенного Комитет считает, что в результате отсутствия эффективного расследования утверждений автора о пытках имело место нарушение его прав по статье 7 [Пакта], рассматриваемой в совокупности с пунктом 3 статьи 2 Пакта (пункт 11.2 Соображений).
Комитет…принимает к сведению утверждения автора о том, что суд использовал против автора показания главного обвиняемого и свидетеля Ат., которые, как утверждается, были добыты под пытками и от которых свидетель впоследствии отказался во время судебного разбирательства. Кроме того, он отмечает, что государство-участник не оспаривает довода о том, что в ходе судебного разбирательства дела автора решающий вес имели показания этого свидетеля, несмотря на утверждения о том, что они были добыты под пытками. На основании имеющейся в его распоряжении информации Комитет отмечает, что суд первой инстанции не принял во внимание ни отказ этого свидетеля от своего обвинительного заявления в отношении автора, ни подробное описание пытки, которой он подвергался во время предварительного допроса, а вместо этого целиком полагался на показания, которые свидетель дал на этапе досудебного производства. Согласно протоколам заседания суда, суд также отклонил без рассмотрения по существу утверждения автора о «существенных нарушениях на предварительном следствии» и его просьбу вынести частное определение в отношении следователя Ш. В свете вышеизложенного Комитет приходит к выводу о том, что имело место нарушение прав автора по пункту 1 статьи 14 Пакта (пункт 11.3 Соображений).
Выводы Комитета: представленная информация свидетельствуют о нарушении государством-участником прав автора по статье 7, рассматриваемой в совокупности с пунктом 3 статьи 2 и пунктом 1 статьи 14 Пакта (пункт 12 Соображений).
В соответствии с подпунктом a) пункта 3 статьи 2 Пакта государство-участник обязано обеспечить автору эффективное средство правовой защиты. Для этого необходимо предоставить полное возмещение лицам, чьи права, признаваемые в Пакте, были нарушены. Соответственно, государство-участник обязано в числе прочего: a) провести тщательное и эффективное расследование в связи с утверждениями автора о пытках и в случае подтверждения подвергнуть преследованию, суду и наказанию виновных в пытках автора; и b) предоставить автору компенсацию за допущенные правонарушения. На государство-участник также возложена обязанность предпринять все необходимые шаги для предотвращения аналогичных нарушений в будущем (пункт 13 Соображений).
Соображения Комитета по правам человека от 28 июля 2017 г. по делу Фахридин Аширов против Кыргызстана (сообщение N 2435/2014).
Тема сообщения: произвольное задержание и пытки автора после этнических волнений.
Вопросы существа: пытки; справедливое судебное разбирательство; Справедливое судебное разбирательство — правовая помощь; произвольный арест — содержание под стражей; дискриминация по признаку этнической принадлежности.
Правовые позиции Комитета: Комитет ссылается на свою правовую практику, согласно которой уголовное расследование и последующее привлечение к ответственности представляют собой необходимые средства восстановления нарушенных прав человека, таких как права, защищаемые статьей 7 Пакта (пункт 7.2 Соображений).[17]
Комитет ссылается на свое замечание общего порядка N 32 (2007) о праве на равенство перед судами и трибуналами и на справедливое судебное разбирательство, в котором отмечено, что: «все судебные разбирательства по уголовным делам или же в каком-либо гражданском процессе в принципе должны проводиться устно и быть открытыми для публики». В пункте 1 статьи 14 Пакта подтверждается, что в демократическом обществе суды имеют право не допускать на разбирательство всю публику или ее часть по соображениям морали, общественного порядка (ordre public) или государственной безопасности или когда того требуют интересы частной жизни сторон, или — в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, — при особых обстоятельствах, когда публичность нарушала бы интересы правосудия (пункт 7.4 Соображений).
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает к сведению утверждение автора о том, что в ряде случаев он подвергался пыткам со стороны сотрудников правоохранительных органов. Автор представил подробное описание того, как его пытали, когда именно это происходило, и даже привел имена некоторых лиц, виновных в совершении этого преступления. Кроме того, автор представил показания свидетелей, включая показания его отца и его адвоката, а также медицинское заключение, подтверждающее упомянутые им повреждения. Кроме того, Комитет отмечает, что автор и его адвокат направил многочисленные жалобы на пытки в прокуратуру, а также подавал соответствующие жалобы в ходе судебных слушаний. Комитет отмечает, что, хотя государство-участник сообщает, что оно провело расследование по некоторым из многочисленных жалоб автора, не было доказано, что эти расследования были начаты в срочном порядке или что они проводились эффективно. Комитет хотел бы подчеркнуть, что первые заявления о применении пыток были сделаны автором 6 августа 2010 г., сразу же после того, как он получил доступ к своему нанятому в частном порядке адвокату. Комитет считает, что в обстоятельствах данного дела, и в частности в свете того, что государство-участник не дало объяснений по поводу заметных следов жестокого обращения, которые неоднократно видели свидетели, утверждениям автора следует придавать соответствующий вес (пункт 7.2 Соображений).
По поводу обязательства государства-участника надлежащим образом расследовать утверждения автора о пытках Комитет ссылается на свою правовую практику, согласно которой уголовное расследование и последующее привлечение к ответственности представляют собой необходимые средства восстановления нарушенных прав человека, таких как права, защищаемые статьей 7 Пакта.[18] Хотя государство-участник утверждает, что оно провело расследование, Комитет отмечает, что, как явствует из материалов дела, власти государства-участника не представили информации о том, что они допросили каких-либо свидетелей (включая самого автора и его отца), и не представили результатов медицинского обследования. В этих обстоятельствах Комитет считает, что, несмотря на свидетельские показания отца автора и медицинское заключение о повреждениях на теле автора, эффективного расследования в связи с утверждениями о применении пыток проведено не было. С учетом обстоятельств данного дела и принимая во внимание, что государство-участник не представило дополнительной медицинской документации, Комитет заключает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении прав автора по статье 7 Пакта, рассматриваемой в совокупности с пунктом 3 статьи 2 (пункт 7.2 Соображений).
Что касается утверждений автора по пункту 1 статьи 14 Пакта, то Комитет принимает к сведению те неоспариваемые факты, что судебные заседания проводились не в обычных залах судебных заседаний, а на военном объекте и что родственники подсудимых, в том числе автора, не были допущены на эти заседания. В своих замечаниях государство-участник утверждает, что причиной проведения судебных слушаний в воинской части является как раз необходимость обеспечить безопасность подсудимых и их родственников… Государство-участник утверждает, что причиной проведения судебных слушаний в воинской части является лишь необходимость «обеспечения безопасности обвиняемых и их родственников». Вместе с тем государство-участник не объяснило, почему было необходимо не допускать родственников автора к слушаниям по одному из оснований, содержащихся в пункте 1 статьи 14 [Пакта]. В отсутствие предметных объяснений государства-участника Комитет должен сделать вывод о том, что государство-участник применило несоразмерные ограничения права автора на справедливое и публичное разбирательство, и поэтому права автора, предусмотренные в пункте 1 статьи 14 [Пакта], были нарушены (пункт 7.4 Соображений).
Выводы Комитета: представленные…факты свидетельствуют о нарушении прав автора, закрепленных в статье 7, рассматриваемой в совокупности с пунктом 3 статьи 2, и в пункте 1 статьи 14 Пакта (пункт 8 Соображений).

4. Право на уважение личной и семейной жизни

Соображения Комитета по правам человека от 18 июля 2017 г. по делу Н.К. против Нидерландов (сообщение N 2326/2013).
  • Тема сообщения: обязательная экспертиза ДНК ребенка, находящегося в конфликте с законом.
  • Вопрос существа: произвольное или незаконное вмешательство в личную жизнь; надлежащие процессуальные гарантии для детей, находящихся в конфликте с законом.
Правовые позиции Комитета: Комитет напоминает, что…предусмотренное законодательством вмешательство должно соответствовать положениям, задачам и целям Международного пакта о гражданских и политических правах] и быть разумным в конкретных обстоятельствах. Понятие «произвольности» включает в себя элементы неуместности, несправедливости, отсутствия предсказуемости и надлежащей правовой процедуры наряду с элементами разумности, необходимости и соразмерности. Даже несмотря на то, что в обществе защита личной жизни не может быть абсолютной, компетентные государственные органы должны иметь возможность запрашивать только ту информацию, касающуюся личной жизни индивида, получение которой необходимо в интересах общества, как они понимаются в Пакте. Даже в отношении вмешательства, которое соответствует Пакту, в соответствующем законодательстве должны подробно определяться конкретные обстоятельства, в которых такое вмешательство может допускаться. Решение о санкционировании такого вмешательства должно приниматься только конкретным органом, предусмотренным законом, и строго индивидуально (пункт 9.5 Соображений).
Комитет считает, что дети отличаются от взрослых по своему физическому и психологическому развитию и по своим эмоциональным и образовательным потребностям. Как это предусмотрено, среди прочего, в статьях 24 и 14 (пункт 4) Пакта, государства-участники обязаны принимать специальные меры защиты.[19] В частности, во всех решениях, принимаемых в контексте отправления правосудия по делам несовершеннолетних, главным соображением должно быть наилучшее обеспечение интересов ребенка.[20] Особое внимание следует уделять необходимости защиты частной жизни детей в уголовном судопроизводстве (пункт 9.10 Соображений).[21]
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает к сведению аргумент автора о том, что прохождение ею процедуры анализа ДНК представляет собой произвольное вмешательство в ее личную жизнь в нарушение статьи 17 Пакта. В частности, она утверждает, что ни ее возраст, ни характер преступления, за которое она была осуждена, не были приняты во внимание при вынесении генеральным прокурором постановления об анализе ДНК; что постановления о проведении анализа ДНК издаются автоматически без проведения оценки особых обстоятельств конкретного дела и что предмет опротестования не включает само взятие пробы (пункт 9.2 Соображений).
Комитет считает, что сбор ДНК-материала для целей анализа и хранения собранного материала в базе данных, которая может быть использована в будущем в целях уголовного расследования, является достаточно интрузивной мерой и, следовательно, представляет собой «вмешательство» в личную жизнь автора в соответствии со статьей 17 Пакта. Даже если, как указывает государство-участник, профиль ДНК автора был позднее уничтожен в результате нового приговора суда в рамках апелляции, Комитет считает, что вмешательство в личную жизнь автора уже произошло. Вопрос заключается в том, является ли такое вмешательство произвольным или незаконным в соответствии со статьей 17 Пакта (пункт 9.3 Соображений).
Комитет принимает к сведению аргумент государства-участника о том, что анализ ДНК, регулируемый Законом об анализе ДНК Нидерландов, преследует законную цель, а именно расследование, уголовное преследование и судебное рассмотрение серьезных уголовных преступлений и защиту прав других лиц, в том числе потенциальных жертв насилия или преступлений на сексуальной почве. Он является соразмерным с учетом того, что он обеспечивает минимальное вмешательство, поскольку образец отбирается наименее инвазивным методом; образец хранится анонимно в течение ограниченного периода времени; эта процедура распространяется только на лиц, осужденных за преступления определенной степени тяжести; и она является необходимой в демократическом обществе, учитывая отсутствие других столь же эффективных средств предупреждения и расследования таких преступлений (пункт 9.4 Соображений).
В данном случае Комитет отмечает, что 18 марта 2009 г. автор была приговорена к 36 часам общественных работ за словесные оскорбления и кражу. В тот же день окружной прокурор постановил провести анализ ее ДНК, и образец ткани был взят 8 апреля 2009 г. Хотя государство-участник предоставило разъяснения в отношении содержания и общего применения Закона об анализе ДНК, оно не привело в свете заявленной государством-участником законной цели причину необходимости проведения обязательного анализа ДНК автора с учетом ее участия в уголовных деяниях и характера этих деяний (пункт 9.6 Соображений).
Комитет отмечает заявление автора о том, что в соответствии с Законом об анализе ДНК постановления об анализе ДНК издаются автоматически в отношении лиц, которые получили наказание в виде лишения свободы, заключения под стражу в исправительное учреждение для несовершеннолетних или альтернативной меры наказания за совершение правонарушений такой тяжести, за которую может быть назначено досудебное содержание под стражей. Государство-участник признало, что Закон предусматривает только ограниченное взвешивание интересов государственным прокурором перед изданием постановления об отборе образца ткани. Комитет…отмечает, что, хотя в соответствии с пунктом 1 b) статьи 2 Закона существуют исключения в отношении анализа ДНК, они сформулированы очень узко и не включают, например, учет возраста правонарушителя, как это было признано государством-участником. Согласно государству-участнику, пункт 1 b) статьи 2 Закона применяется только в исключительных случаях, например, когда соответствующее лицо на практике не может совершить рецидив (например, из-за телесных повреждений) (пункт 9.7 Соображений).
Комитет…отмечает, что этот закон предусматривает средства правовой защиты не в отношении самого отбора образцов ткани, а лишь в отношении определения и обработки данных профиля ДНК того или иного лица. Государство-участник утверждает, что соответствующее лицо может подать ходатайство о вынесении гражданско-правового судебного запрета, оспорив отбор образца ткани на основании того, что, беря образец для целей анализа ДНК, государство совершает противоправное деяние. Вместе с тем государство-участник не доказало, что такое средство правовой защиты было бы эффективным, учитывая, в частности, что отбор образца ткани является «законным» в соответствии с внутренним законодательством. Кроме того, Комитет отмечает, что в случае принятия судом решения об отклонении протеста в отношении обработки данных профиля ДНК того или иного лица, апелляция невозможна (пункт 9.8 Соображений).
Комитет принимает к сведению позицию государства-участника, согласно которой отбор образца ткани связан с весьма незначительным вмешательством в личную жизнь, поскольку образец ткани и профиль ДНК шифруются и хранятся анонимно. Вместе с тем Комитет…отмечает, что образец ткани и профиль ДНК хранятся в случае серьезных преступлений в течение 30 лет и в течение 20 лет в случае менее серьезных правонарушений (пункт 9.9 Соображений).
Комитет принимает к сведению аргумент государства-участника о том, что [Законом об анализе ДНК] не делает различия между детьми и взрослыми, поскольку не существует оснований для того, чтобы проводить юридическое различие между ними в целях предупреждения, расследования и уголовного преследования уголовных преступлений, и что этот закон не противоречит наилучшим интересам ребенка…Как поясняет автор, ее возраст так и не был принят во внимание, в том числе во время всего процесса отбора образца ткани, когда она не была проинформирована о возможности опротестовать отбор образца сотрудником полиции и о том, что она могла сопровождаться ее законным представителем (пункт 9.10 Соображений).
Комитет считает, что, хотя вмешательство в личную жизнь автора не являлось нарушением внутреннего законодательства, оно не было соразмерно законной цели предупреждения и расследования серьезных преступлений. Поэтому Комитет приходит к выводу, что это вмешательство было произвольным и явилось нарушением статьи 17 Пакта (пункт 9.11 Соображений).
Выводы Комитета: представленные факты свидетельствуют о нарушении статьи 17 Пакта (пункт 10 Соображений).
[1]См. Замечание общего порядка N 31 (2004 год) Комитета о характере общего юридического обязательства, налагаемого на государства — участники Пакта, пункт 12.
[2]Далее — Пакт
[3]См. сообщения N 2007/2010, Х. против Дании, Соображения, принятые 26 марта 2014 г., пункт 9.2; N 692/1996, А.Р.Дж. против Австралии, Соображения, принятые 28 июля 1997 г., пункт 6.6; и N 1833/2008, Х. против Швеции, Соображения, принятые 1 ноября 2011 г., пункт 5.18.
[4]См. сообщение N 1957/2010, Линь против Австралии, Соображения, принятые 21 марта 2013 г., пункт 9.3.
[5]См. сообщение N 2681/2015, Й.А.А. и Ф.Х.М. против Дании, Соображения, принятые 10 марта 2017 г., пункт 7.3; и N 2512/2014, Резайфар против Дании, Соображения, принятые 10 марта 2017 г., пункт 8.3.
[6]См., например, сообщения N 1763/2008, Пиллаи и др. против Канады, Соображения, принятые 25 марта 2011 г., пункты 11.2 и 11.4; и N 2409/2014, Али и Мохамад против Дании, Соображения, принятые 29 марта 2016 г., пункт 7.8.
[7]См. Й.А.А. и Ф.Х.М. против Дании, пункт 7.7.
[8]См. Asylum Information Database, «National country report: Italy», pp. 54 — 55
[9]См., например, Пиллаи и др. против Канады, пункты 11.2 и 11.4; и Али и Мохамад против Дании, пункт 7.8.
[10]См. Йасин против Дании, пункт 8.9; Али и Мохамад против Дании, пункт 7.8; Ахмед против Дании, пункт 13.8.
[11]См. Кивенмаа против Финляндии, пункт 9.3.
[12]См. также, в частности, сообщение N 1948/2010, Турченяк и др. против Беларуси, Соображения, принятые 24 июля 2013 г., пункт 7.7; N 2089/2011, Король против Беларуси, Соображения, принятые 14 июля 2016 г., пункт 7.3; и Поплавный против Беларуси, пункт 8.3.
[13]См., например, сообщения N 2092/2011, Андросенко против Беларуси, Соображения, принятые 30 марта 2016 г., пункт 7.3; и Поплавный против Беларуси, пункт 8.3.
[14]См. сообщение N 1604/2007, Залесская против Беларуси, Соображения, принятые 28 марта 2011 г., пункт 10.5.
[15]См. сообщение N 2137/2012, Торегожина против Казахстана, Соображения, принятые 21 октября 2014 г., пункт 7.5.
[16]См. Замечание общего порядка N 20 (1992) Комитета о запрещении пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, пункт 14; и его Замечание общего порядка N 31 (2004) о характере общего юридического обязательства, налагаемого на государства — участники Пакта, пункт 15. См. также сообщение N 2231/2012, Аскаров против Кыргызстана, Соображения, принятые 11 мая 2016 г., пункт 8.3.
[17]См. Замечания общего порядка Комитета N 20 (1992 год) о запрещении пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, пункт 14; и N 31 (2004 год) о характере общего юридического обязательства, налагаемого на государства — участники Пакта, пункт 18.
[18]См. Замечания общего порядка Комитета N 20 (1992 год) о запрещении пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, пункт 14; и N 31 (2004 год) о характере общего юридического обязательства, налагаемого на государства — участники Пакта, пункт 18.
[19]См. принятое Комитетом Замечание общего порядка N 17 (1989) о правах ребенка и сообщение N 2107/2011, Бережной против Российской Федерации, Соображения, принятые 28 октября 2016 г., пункт 9.7.
[20]См. Комитет по правам ребенка, Замечание общего порядка N 10 (2007) о правах детей в рамках отправления правосудия в отношении несовершеннолетних, пункт 10.
[21]См. S. and Marper v. United Kingdom, пункт 124.

Оставьте комментарий

Нажмите, чтобы позвонить