Данное решение является окончательным, однако оно может быть подвергнуто редакционному пересмотру.
В деле «Григорьев и Игамбердиева против России»,
Европейский Суд по правам человека (Третья секция), заседая Палатой в
следующем составе:
Hellen Keller, Председатель,
Pere Pastor Vilanova,
Maria Elosegui, судьи
и Fatoş Aracı, Заместитель Секретаря Секции,
после закрытого заседания 22 января 2019 г.
выносит следующее постановление, принятое в указанный день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (№ 10970/12), поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее- Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее- Конвенция) двумя гражданами России, г-ном Яковом Александровичем Григорьевым и г-жой Камолой Дилмуратовной Игамбердиевой (далее- Заявители), 18 января 2012 года.
2. Заявители были представлены г-жой К. Мехтиевой, юристом, практикующим в Париже. Власти Российской Федерации (далее- Власти) были представлены г-ном М. Гальпериным, Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по Правам Человека.
3. 30 июня 2017 жалобы на нарушение статьей 5 § 1, 10 и 11 были переданы Властям, остальная часть заявления была признана неприемлемой в соответствии с правилом 54 § 3 Регламента Суда.
4. Власти не возражали против рассмотрения жалоб Палатой.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Первый Заявитель (г-н Григорьев) родился в 1984 году и проживает в Светлогорске. Второй Заявитель (г-жа Игамбердиева) родилась в 1989 году и проживает в Калининграде.
6. В неустановленную дату вторая заявительница уведомила калининградские власти о своем намерении провести групповое публичное мероприятие на площади Победы 12 декабря 2010 года. Власти ответили, что в этот день планировалась подготовка к празднованию Нового года; они не предложили альтернативного места проведения. Второй заявитель не оспаривал решение властей в национальных судах. Оба Заявителя решили провести одиночные демонстрации у памятника “Мать-Россия” без предварительного уведомления властей.
7. По словам заявителей, 12 декабря 2010 года первый Заявитель устроил одиночную демонстрацию, держа баннер с надписью «свободу Ходорковскому и Лебедеву! Мы требуем законного суда». После того как он завершил свою демонстрацию и оказался на расстоянии около двадцати метров от того места, вторая заявительница провела свою собственную одиночную демонстрацию. На ней была футболка с надписью «Свободу Ходорковскому и Лебедеву!». Она закончила демонстрацию в течение пяти минут. Затем первый заявитель вернулся на место со своим знаменем и оставался там около двух минут, пока сотрудники полиции не препроводили его в полицейский фургон. После этого его доставили в полицейский участок и продержали там более трех часов.
8. По данным Властей, в 4 часа дня 12 декабря 2010 года Заявителя приняли участие в групповом публичном мероприятии в форме «пикета» (пикетирование) с использованием визуальных реквизитов, а именно баннера и футболки. В 4 часа дня первый Заявитель был доставлен в Ленинский РОВД. С 5:15 дня до 6:30 дня дежурный офицер составил протокол об административном правонарушении в отношении первого Заявителя. Он был обвинен в участии в групповом публичном мероприятии, проведенном без разрешения, что является правонарушением в соответствии с 20.2 § 1 Кодекса об административных правонарушениях (далее- КоАП). 14 декабря 2012 года второй Заявитель была вызвана в Ленинский районный отдел полиции, где ее обвинили в аналогичном правонарушении, хотя оно и было классифицировано по статье 20.2 § 2 КоАП.
9. Дела, возбужденные против Заявителей, были переданы мировому судье судебного участка №2 Ленинского района Калининграда. Суд обязал полицию представить видеозапись событий 12 декабря 2010 года. В двух судебных решениях от 3 марта 2011 года мировой судья установил, что Заявители провели одиночные демонстрации и не нарушили закон «О публичных мероприятиях», включая требование о предварительном уведомлении, применимое к групповым мероприятиям. Суд основывался, в частности, на видеозаписи, представленной полицией. Административные дела в отношении Заявителей были прекращены за отсутствием состава правонарушений, предусмотренных 20.2 §§ 1 и 2 КоАП.
10. Полиция подала апелляцию. 16 мая 2011 года Ленинский районный суд Калининграда оставил решение в силе, Апелляционный суд также счел, что не было установлено, что Заявители действительно участвовали в групповом «пикете».
11. Заявители требовали компенсацию в размере 100 000 рублей за незаконное лишение свободы и нарушение права на свободу выражения мнений посредством проведения одиночной демонстрации. По решению суда от 15 июля 2011 года Центральный районный суд Калининграда установил, что доставление первого Заявителя в отделение полиции было незаконным, и присудил ему 10 000 рублей (250 евро на тот момент) в качестве компенсации морального вреда, 25 июля 2011 года тот же суд также удовлетворил требования второго Заявителя, установив, что воспрепятствование ей в проведении одиночной демонстрации и, следовательно, судебное преследование были незаконными. Суд также присудил второму Заявителю 10 000 рублей за причинение морального вреда.
12. Первый Заявитель обжаловал решение от 15 июля 2011 года, жалуясь, в частности, на размер компенсации и на то, что суд первой инстанции не сделал конкретных выводов относительно нарушения его свободы выражения мнений в связи с вмешательством полиции в его одиночную демонстрацию. 7 сентября 2011 года Калининградский областной суд оставил решение в силе. Опираясь на статью 27.1 § 2 КоАП и статью 1070 § 2 Гражданского кодекса, суд постановил, что из самого факта прекращения административного дела следовало, что административное доставление и арест Заявителя являлись незаконными по российскому законодательству, а также «необоснованными». Апелляционный суд также счел, что факт вмешательства в свободу выражения мнения было признано в заявлении суда о том, что доставление первого Заявителя в полицейский участок являлось незаконным.
13. Второй Заявитель также подал апелляцию. 21 сентября 2011 года Калининградский областной суд оставил в силе решение от 25 июля 2011 года.
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ
14. Краткое изложение соответствующих положений национального законодательства и практики, касающихся правил проведения публичных мероприятий, ответственности за нарушения, допущенные во время проведения таких мероприятий, и административные доставления и арест приведены в деле «Лашманкин и другие против России» (Lashmankin and Others, nos. 57818/09 and 14 others, §§ 216-312, 7 February 2017) и «Новикова и другие против России» (Novikova and Others v. Russia, nos. 25501/07 and 4 others, §§ 47-85, 26 April 2016. )
ВОПРОСЫ ПРАВА
I. ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЕЙ 5 § 1, 10 И 11 КОНВЕНЦИИ
15. Ссылаясь на статьи 5 § 1, 10 и 11 Конвенции, первый Заявитель жаловался на доставление в полицейский участок и удержание там, второй Заявитель жаловался на преследование за административное правонарушение. Будучи квалифицированным органом по вопросам дачи правовых характеристик обстоятельствах дела (Radomilja and Others v. Croatia [GC], nos. 37685/10 and 22768/12, § 126, 20 March 2018), Европейский Суд считает, что данная жалоба должна рассматриваться в рамках статьи 10 Конвенции и статьи 5 § 1 в отношении первого Заявителя. Соответствующие части статей 5 и 10 устанавливает следующее:
Статья 5
«Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:…
с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;…»
Статья 10
«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей…
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений…»
16. Правительство утверждало, что национальные власти признали незаконность действий, направленных на пресечение проведения Заявителями одиночных демонстраций и их административное преследование, а также доставление первого Заявителя в полицейский участок и его содержание там в течение некоторого времени. Обоим заявителям была присуждена разумная компенсация, и, таким образом, их права были полностью восстановлены на национальном уровне.
17. Заявители утверждали, что они устраивали одиночные демонстрации, которые не требовали предварительного уведомления. Полиция не объяснила, каким образом действия заявителей нарушили российское законодательство или общественный порядок. Они также не обосновали доставление первого Заявителя в полицейский участок и его задержание на три часа. Заявители утверждали, что они остаются жертвами нарушения их прав, гарантированных Конвенцией.
А. Приемлемость жалобы
18. Прежде всего, Суд отмечает, что жалоба первого Заявителя в соответствии со статьей 5 § 1 Конвенции была подана 18 января 2012 года, а лишение его свободы прекратилось 12 декабря 2010 года. Однако после прекращения соответствующего производства по делу об административном правонарушении заявитель подал гражданский иск о компенсации, который завершился 7 сентября 2011 года и был частично успешным (см. пункт 11 выше). Суд считает, что эти процедуры должны быть приняты во внимание для целей шестимесячного правила в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции. Из этого следует, что первый Заявитель выполнил это правило. Это не было оспорено, и Суд признает, что те же соображения действительны и для жалобы в соответствии со статьей 10 Конвенции.
19. Суд также повторяет, что решение или мера, благоприятствующие Заявителю, в принципе не являются достаточными для лишения его статуса «жертвы», если только национальные власти прямо или по существу не признали, а затем не предоставили возмещение за нарушение предусмотренных Конвенцией прав или свобод (см. Öztürk V. Turkey [GC], no. 22479/93, §73, ECHR 1999-VI). Предоставляемое таким образом возмещение должно быть надлежащим и достаточным, в противном случае лицо может продолжать утверждать, что оно является жертвой нарушения (см. Scordino V. Italy (no. 1) [GC], no. 36813/97, §181, ECHR 2006-V).
20. Суд отмечает, что оба Заявителя требовали и получили компенсацию на национальном уровне до подачи заявления в Европейский Суд. Суд считает, что вопрос о статусе жертвы тесно связан с содержанием жалоб первого Заявителя и должен быть увязан с существом дела.
21. Что касается второго Заявителя, обе стороны сошлись на том, что ей не мешали завершить демонстрацию 12 декабря 2010 года; демонстрация второго Заявителя длилась 5 минут по ее же собственному решению. Поэтому представляется, что полиция не вмешивалась в осуществление ее права на свободу выражения мнений. Что касается последующего преследования второго Заявителя, то она была обвинена в совершении правонарушения административного характера (в не в совершении уголовного преступления stricto sensu); это преследование в итоге закончилось прекращением разбирательства. Таким образом, судебный процесс, который длился с марта по май 2011 года не был чрезмерно длительным. Второй Заявитель не была лишена свободы ни после демонстрации, ни во время судебного разбирательства; она также не была подвергнута другим ограничениям (сравнить с Döner and Others v. Turkey, no. 29994/02, § 88, 7 March 2017). Национальные суды признали нарушение права второго Заявителя на свободу выражения мнения в связи с ее незаконным преследованием за административное правонарушение и присудили ей компенсацию морального вреда в размере 250 евро. Даже если предположить, что это было «вмешательством» и что второй Заявитель все еще может утверждать, что является жертвой нарушения статьи 10 Конвенции в силу самого факта преследования, которое длилось какое-то время, пусть даже и без каких-либо иных неблагоприятных последствий, связанных с таким преследованием (сравнить с Dilipak v.Turkey, no. 29680/05, §§ 44-51, 15 September 2015; Çölgeçen and Others, v. Turkey, nos. 50124/07 and 7 others, §§ 39-40, 12 December 2017). Суд считает, что эта часть заявления является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.
22.Суд отмечает, что жалоба первого Заявителя в соответствии со статьями 5 § 1 и 10 Конвенции не являются явно необоснованными по смыслу статьи 35§ 3 (а)
Конвенции. Он далее отмечает, что они также не являются неприемлемыми по каким-либо другим основаниям. Таким образом, они должны быть признаны приемлемыми.
B. Существо жалобы
23. Суд ранее установил, что арест и содержание под стражей протестующих могут представлять собой вмешательство в право на свободу выражения мнений (смотреть Dilek Aslan V. Turkey, no. 34364/08, § 67, 20 октября 2015 г. и приведенные в нем случаи). В данном случае первый Заявитель проводил одиночную демонстрацию, держа в руках плакат с требованием справедливого суда над двумя известными фигурами. Демонстрация первого Заявителя не была прервана. Таким образом, он беспрепятственно осуществлял свое право на свободу «распространения информации и идей» и «выражение мнений». Однако дальнейшие доставление в полицейский участок и привлечение к административной ответственности за административное правонарушение были связаны с тем, что он высказал свое мнение и распространил информацию, что представляет собой «вмешательство» в права первого Заявителя, гарантированные статьей 10 Конвенции. Тот факт, что судебное преследование за административное правонарушение привело к прекращению административного производства в отношении первого Заявителя, не меняет этого вывода.
24. Суд вновь заявляет, что Договаривающиеся Стороны в соответствии с принципом субсидиарности несут первоочередную ответственность за обеспечение прав и свобод, определенных в Конвенции и протоколах к ней (см. Correia de Matos V. Portugal [GC], no. 56402/12, § 116, 4 April 2018). Суд не сомневается в том, что национальные суды в данном деле добросовестно и в меру своих возможностей пытались оценить степень страданий, расстройства, беспокойства или других вредных последствий, которым подвергся Заявитель. Суд подчеркивает, что такая оценка должна осуществляться в соответствии с внутренними требованиями законодательства и учитывать уровень жизни в стране, даже если в результате присуждаются суммы ниже, чем те, которые установлены Судом в аналогичных случаях (см. Cocchiarella v. Italy [GC], no. 64886/01, § 80, ECHR 2006-V; Vasilevskiy and Bogdanov v. Russia, nos. 52241/14 and 74222/14, § 23, 10 July 2018).
25. Однако, даже если предположить, что решение национальных судов, установившее противоправность доставления первого Заявителя в полицейский участок от места его одиночной демонстрации по существу является признанием нарушения его права на свободу выражения, Суд не удовлетворен тем, что сумма в размере 250 евро представляла собой адекватную и достаточную компенсацию в связи с вмешательством, которое явилось как незаконным, так и непропорциональное, как указано в пунктах 26 и 27 ниже (см. Новикова и другие, упоминавшееся выше, § 218). Это возмещение не было сравнимо с тем, что может быть присуждено в соответствии со статьей 41 Конвенции в соответствии со статьей 5 § 1 и статьи 10 Конвенции (см. Scordino v. Italy (no. 1), §§ 181 и 202; Novikova and Others, §§ 222-25 and 231, оба процитированы выше; Tsvetkova and Others v. Russia, nos. 54381/08 and five others, § 203, 10 April 2018; Fortalnov and Others v. Russia, nos. 7077/06 and 12 others, § 98, 26 June 2018; смотреть также, mutatis mutandis, Vasilevskiy and Bogdanov, процитированный выше, § 23). Суд далее отмечает, что, хоть национальные суды и признали, что не было необходимости доставлять первого Заявителя в полицейский участок, они не признали нарушения, связанного с осуществлением им свободы выражения мнений (сравнить с Centro Europa 7 S.r.l. and Di Stefano v. Italy [GC], no. 38433/09, § 88, ECHR 2012). Таким образом, первый Заявитель оставался жертвой предполагаемых нарушений в соответствии со статьями 5 § 1 и 10 Конвенции, когда он подавал заявление в суд. Поэтому возражение правительства в отношении статуса жертвы первого заявителя следует отклонить.
26. Что касается существа жалобы в соответствии со статьей 10 Конвенции, Суд не усматривает каких-либо веских причин, оправдывающих доставление первого заявителя в полицейский участок. Поэтому Суд приходит к выводу о том, что Заявитель стал жертвой по меньшей мере несоразмерного посягательства на его свободу выражения мнений в связи с тем, что его доставили в полицейский участок.
27. Что касается пункта 1 статьи 5 Конвенции, то национальные суды признали, что доставление первого Заявителя в полицейский участок было нарушением российского законодательства. Суд не видит оснований для несогласия.
28. Соответственно, в отношении первого заявителя имели место нарушения статей 5 § 1 и 10 Конвенции.
II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
29. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
30. Г-н Григорьев потребовал 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
31. Власти оспорило требования о возмещении морального вреда как чрезмерные и необоснованные.
32. Принимая во внимание характер и масштабы нарушений статей 5 § 1 и 10 Конвенции и суммы компенсации, присужденной национальными судами, Европейский Суд присуждает г-ну Григорьеву 1700 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любого налога, который может взиматься.
B. Процентная ставка при просрочке платежей
33. Суд считает уместным, чтобы процентная ставка при просрочке платежей определялась исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1. Объединяет вопрос о «статусе жертвы» первого Заявителя и существо его жалоб в отношении статей 5 § 1 и 10 Конвенции, а также постановляет, что первый Заявитель обладает статусом жертвы в связи с этими жалобами;
2. Объявляет жалобы в соответствии со статьями 5 § 1 и 10 Конвенции, поданные первым Заявителем, приемлемыми и остальную часть жалобы неприемлемой;
3. Постановляет, что имело место нарушение статей 5 § 1 и 10 Конвенции в отношении первого Заявителя;
4. Постановляет, что:
а) государство- ответчик обязано выплатить Заявителю в течение трех месяцев 1 700 евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, подлежащие переводу в валюту Государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты, в качестве компенсации морального вреда.
b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского Центрального Банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
4. Отклоняет оставшуюся часть требования заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 февраля 2019г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
