ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО «ЗАЙКИНА ПРОТИВ РОССИИ»
CASE OF ZAYKINA v. RUSSIA
(Жалоба № 14620/09)
РЕШЕНИЕ
г. Страсбург
21 мая 2019
Данное решение является окончательным, однако оно может быть подвергнуто редакционной правке
В деле «Зайкина против России»,
Европейский Суд по правам человека (Третья секция), заседая Комитетом в следующем составе:
Alena Poláčková, Председатель,
Dmitry Dedov,
Jolien Schukking, судьи
и Fatoş Aracı,Заместитель Секретаря Секции,
после закрытого заседания 30 апреля 2019 г.
выносит следующее постановление, принятое в указанный день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело инициировано заявлением (№ 14620/09), поданным против
России в Европейский Суд в соответствии со статьей 34
Конвенция о защите прав человека и основных свобод («Конвенция») гражданкой России Динарой Вячеславовной Зайкиной («заявительница») 17 ноября 2008 года.
2. Заявительница была представлен г-ном А.Н. Шерстневым, юристом,
практикующим в Санкт-Петербурге. Правительство Российской Федерации («Правительство») было представлено сначала г-н Г. Матюшкиным, Уполномоченным Российской Федерации при Европейском суде по правам человека, а затем его преемник на этом посту г-н М. Гальпериным.
3. 19 сентября 2016 г. Правительству было направлено уведомление о жалобе относительно предполагаемого нарушения права заявителя на уважение ее жилища, остальная часть жалобы была объявлена неприемлемой в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Суда.
4. Правительство возражало против рассмотрения жалобы Комитетом. Рассмотрев возражение Правительства, Суд отклоняет его.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Заявительница родилась в 1982 году и проживает в г. Санкт-Петербург.
6. В 1972 году бабушке заявительницы М. была предоставлена квартира по договору социальной аренды. Ее сын, дядя заявительницы, жил в этой квартире вплоть до своей смерти в ноябре 1998 года.
7. В 1995 году дядя заявительницы признал, что он являлся отцом новорожденного мальчика А., чья мать была Г., и по его просьбе мальчик был зарегистрирован в качестве проживающего в квартире, как внук М.
8. В ноябре 1998 г. дядя заявительницы умер.
9. В декабре 1998 г. заявительница переехала в квартиру к бабушке и, с письменно согласия последней, органы власти зарегистрировали заявителя как проживающую в рассматриваемой квартире, в качестве внучки М.
10. В октябре 2004 г. заявительница и ее бабушка возбудили судебное разбирательство против Г., поскольку она была законным представителем А., который в свою очередь был несовершеннолетним. Их исковое заявление в соответствующей части гласит:
«Мой сын, Мошкин Юрий …, состоял в близких отношениях с ответчицей [Г.]. В мае 1995 года она [Г.] родила мальчика А. Мошкин Ю. М. признал свое отцовство в отношении своего сына А. и зарегистрировал его в качестве проживающего в нашей квартире.
Несовершеннолетний А., никогда не вселялся в нашу квартиру, поскольку его мать, ответчица по настоящему делу, проживает в соседнем многоквартирном доме в трехкомнатной квартире вместе со своими родителями …
Мошкин Юрий, отец несовершеннолетнего А., умер в ноябре 1998 года.
Плата за квартиру увеличивается с каждым годом. Мы, заявители, имеем доход ниже минимальной заработной платы. Мене была присуждена инвалидность второй степени, в то время как Анисимова Динара [заявительница] является студенткой … Ответчица не оплачивает коммунальные услуги за своего сына, который зарегистрирован в качестве проживающего в квартире …
Принимая во внимание, что А., несовершеннолетний, родившийся в 1995 году, был прописан в нашей квартире, но никогда [в нее] не въезжал, он не приобрел никаких прав на это жилое помещение, поскольку регистрация является административным актом.
В соответствии со статьей 20 Гражданского кодекса местом проживания несовершеннолетних в возрасте до 14 лет является место жительства их законных представителей — их родителей. А., 1995 года рождения, приобрел право на жилое помещение, в котором проживает его мать [Г.] …».
11. Заявительница и ее бабушка просили суд установить, что сын Г. не приобрел права пользования квартирой. Позже они подали дополнительные исковые требования, пытаясь взыскать с Г. суммы, которые они заплатили за коммунальные платежи. В частности, они утверждали, что Г. начала оплачивать счета в апреле 2005 года, после того как они возбудили против нее судебное разбирательство. Они также утверждали, что у них уже накопилась задолженность за коммунальные услуги.
12. Г. подала встречный иск против заявителя и ее бабушки, требуя выселения заявителя из квартиры. В частности, она утверждала, что после смерти отца ее сына заявительница, которая проживала в квартире, и ее бабушка сменили замки и не пускали их с сыном в квартиру. Она также представила заявление о том, что в 2003 году она вышла замуж и теперь они с сыном живут в квартире ее мужа.
13. В октябре 2005 года бабушка заявительницы умерла. После ее смерти
заявительница изменила свои требования. Она просила суд признать ее нанимателем квартиры и обязать районную администрацию заключить с ней договор социального найма. Заявительница представила следующие аргументы в поддержку своих требований.
(а) Она жила в квартире со своей бабушкой с 1984 года и с 1998 года была зарегистрирована там как внучка М. Они жили как семья в общим хозяйством, и она заботилась о своей бабушке. Несколько раз власти признавали, что она и ее бабушка являются малообеспеченной семьей, и назначали им пособие на жилье.
(б) Она отремонтировала квартиру за свой счет.
(c) Сын Г. был зарегистрирован как проживающий в квартире, но никогда в ней не проживал. Он всегда жил с Г. в трехкомнатной квартире, которая находилась в ее собственности.
(г) Г. не оплачивала долю своего сына в счетах за квартиру.
14. Г. также подала дополнительные требования, добиваясь признания права ее сына на квартиру и ходатайствую о том, чтобы регистрация заявительницы в данной квартире была отменена. На этот раз Г. утверждала, что заявительница никогда не вселялась в квартиру и никогда в ней не жила.
15. 25 апреля 2007 г. Невский районный суд г. Санкт-Петербурга («районный суд») вынес решение о выселении заявительницы из квартиры. Районный суд также постановил, что сын Г. имел право занимать данное жилое помещение и что районная администрация должна была заключить с ним договор социального найма.
16. 19 июля 2007 г. Санкт-Петербургский городской суд («городской суд») отменил решение от 25 апреля 2007 г. в части, касающейся выселения заявителя и обязательства районной администрации заключить договор социального найма с сыном Г. Дело было передано в районный суд на новое рассмотрение. Городской суд, в частности, постановил, что, придя к выводу, что заявительницей не было доказано, что она действительно переехала в квартиру в качестве члена семьи своей бабушки, и принимая решение о ее выселении, районный суд не дал никакой оценки тому факту, что бабушка заявительницы первоначально подала иск в суд вместе с заявительницей и никогда не оспаривала право последней занимать квартиру. Городской суд также указал, что районный суд не оценил доказательства, представленные заявительницей, подтверждающие, что она выполняла ремонтные и отделочные работы в квартире, фотографии заявительницы с ее бабушкой, сделанные в спорной квартире, а также другие доказательствах, представленные заявительницей.
17. 5 марта 2008 г. по результатам нового рассмотрения, районный суд вынес решение о выселении заявительницы. Районный суд установил со ссылкой на статьи 53 и 54 Жилищного кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (см. ниже «Применимое национальное законодательство»), что заявительница и сын Г. были зарегистрированы как проживающие в квартире, в качестве внуков М., предыдущего нанимателя жилья. Суд счел, что Г. доказала, что ее сын переехал в квартиру и прожил там некоторое время, но не смог вернуться, потому что заявительница не позволила ему. Суд посчитал, что заявительница не доказала, что она переехала в квартиру в качестве члена семьи ее бабушки, вела с ней совместное хозяйство и заботилась о ней. Суд пришел к выводу, что заявительница должна была быть выселена из квартиры без предоставления альтернативного жилья.
18. Заявительница обжаловала это решение. Она утверждала, в частности, что районный суд не дал никакой оценки тому факту, что она и ее бабушка первоначально выступали соистцами в судебном разбирательстве в качестве членов одной семьи, и что ее бабушка никогда не оспаривала ее право занимать спорную квартиру. Районный суд также не принял во внимание ее показания о том, что она с детства проживала в данной квартире, что ее бабушка просила власти зарегистрировать ее как проживающую в квартире, и что в 2000 и 2001 годах органы социального обеспечения объявили, что они являлись малоимущей семьей. Несовершеннолетний А. всегда жил с матерью Г. в ее трехкомнатной квартире.
19. 19 июня 2008 г. городской суд оставил в силе это решение. Городской
суд, в частности, постановил, что, принимая свое решение по делу, суд первой инстанции оценил все доказательства по делу, включая показания свидетелей, и обоснованно указал, что А. приобрел право на использование спорных жилых помещений, поскольку он переехал в квартиру в качестве члена семьи арендатора в соответствии с процедурой, предусмотренной законом. Таким образом, суд первой инстанции пришел к правильному выводу, что требования, предъявляемые Г., матерью А., должны быть удовлетворены. Городской суд согласился с выводом суда первой инстанции о том, что требования заявительницы должны были быть отклонены, поскольку заявительница не доказал, что она переехала в оспариваемую квартиру и вела с арендатором М., которая приходилась ей бабушкой, общее хозяйство. Ее регистрация в качестве проживающей в этой квартире носила исключительно административный характер и не давала ей права жить там. При таких обстоятельствах решение суда первой инстанции было законным и обоснованным. Городской суд также постановил, что основания для апелляции заявительницы были направлены на переоценку доказательств по делу, и что, учитывая новый вывод о том, что суд первой инстанции должным образом оценил представленные доказательства, эти основания не могли служить основанием для отмены решения суда.
20. В неустановленную дату заявительница была выселена из квартиры.
21. В январе 2009 года администрация Невского района города Санкт-Петербурга заключила договор социального найма с А. в отношении рассматриваемой квартиры.
22. 17 февраля 2009 г. заявительница была зарегистрирован в качестве проживающий в коммунальной квартире, в которой ее муж владел комнатой.
23. 30 декабря 2009 г. квартира, из которой была выселена заявительница
была передана А. в результате приватизации.
24. 31 декабря 2009 г. заявительница, ее муж и ее дочь были включены в список нуждающихся в муниципальном жилье.
II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВО
Жилищный кодекс Российской Советской Федеративной Социалистической Республики от 1983 года
25. Статья 53 Кодекса предусматривает, что члены семьи нанимателя, проживающие вместе с ним, имеют те же права и обязанности, что и наниматель по договору социального найма. Членами семьи нанимателя являются его супруг(а), дети и родители. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы признаются членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма, если они вселены нанимателем в качестве членов его семьи и ведут с ним общее хозяйство. Статья 54 Кодекса предусматривает, что наниматель имеет право вселить в жилые помещения родственников или других лиц, которые приобрели те же права, что и он или она, на пользование жилыми помещениями.
ВОПРОСЫ ПРАВА
I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ
26. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 8 Конвенции о
нарушение ее права на уважение ее жилища. Статья 8 Конвенции гласит:
«1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного
порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.»
A. Приемлемость жалобы
27. Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной
по смыслу подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Она не является неприемлемой ни каким иным основаниям. Таким образом, она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Представления Правительства
28. Власти Российской Федерации утверждали, что выселение заявителя соответствовало закону, оно преследовало законные цели, предусмотренные пунктом 2 статьи 8 Конвенции, и было пропорциональным и необходимым в демократическом обществе. Настоящее дело отличается от хорватских дел, касающихся выселения заявителей (Ćosić v. Croatia, no. 28261/06, 15 January 2009; Paulić v. Croatia, no. 3572/06, 22 October 2009). Заявители в тех случаях переехали в свои квартиры на законных основаниях и не имели альтернативного жилья. После их выселения квартиры стали собственностью государства. Заявительница в настоящем деле незаконно переехала в квартиру, не получив письменного согласия своего дяди. Государство не было участником рассматриваемого разбирательства, и после выселения заявительницы данная квартира была передана частному лицу — несовершеннолетнему А. До регистрации в качестве проживающей в квартире своей бабушки заявительница была зарегистрирована как проживающая в квартире своей матери, а после ее выселения она была зарегистрирована как проживающая в комнате, принадлежащей ее мужу, в коммунальной квартире. Поэтому в результате выселения из оспариваемой квартиры заявительница не был лишена возможности переехать в другое жилье. Согласно национальному законодательству, регистрация в качестве проживающего в конкретном жилище не влечет за собой никаких прав или обязанностей в отношении этого жилища.
29. Национальные суды рассмотрели доводы и доказательства, которые заявительница привела в обоснование своих требований, а также показания свидетелей и пришли к выводу, что она никогда не вселялась в квартиру в качестве члена семьи своей бабушки, не вела с ней общее хозяйство и поэтому не приобрела право пользования квартирой, которая была бы равна той, что была у ее бабушки. Что касается А., суды установили, что он на законных основаниях приобрел право на проживание в квартире, поскольку он был вселен в квартиру своим отцом (дядей заявительницы), и что, если требования заявительницы были бы удовлетворены, тогда право А. на жилище было бы нарушено. Наконец, имело также значение и то, что заявительница возбудила судебное разбирательство с целью лишить А. его права на жилище, а не защищать свое право на уважение ее жилища.
2. Представления заявительницы
30. Заявительница утверждала, что факт того, что против нее были выдвинуты требования о выселении, сам по себе доказывал, что она фактически проживала в квартире. В 1998 году она была законно вселена в квартиру своей бабушкой, которая являлась нанимателем квартиры. Она не нуждалась в согласии своего дяди, так как к тому времени он умер. Эта квартира была ее единственным домом, так как после переезда она потеряла право проживания в квартире своей матери. Комната, в которую она была вынуждена переехать после выселения, была частью коммунальной квартиры, а сама комната имела площадь 21 кв. м., в которой размещались пять человек, включая ее и ее новорожденную дочь. Заявительница утверждала, что власти Российской Федерации не обосновали должным образом соразмерность ее выселения.
3. Оценка суда
31. Правительство не оспаривало, что данная квартира являлась «жилищем» заявителя по смыслу статьи 8 Конвенции и что ее выселение из этой квартиры было равнозначно вмешательству в ее право на уважение ее жилища. Суд признает, что это вмешательство было в соответствии с законом и преследовало законную цель защиты прав других лиц, а именно A. Следовательно, центральным вопросом в этом деле является то, было ли вмешательство соразмерным преследуемой цели и, следовательно, «необходимо в демократическом обществе».
32. Суд изложил соответствующие принципы при оценке необходимости вмешательства в право на жилище в деле Коннорс против Соединенного Королевства (Connors v. the United Kingdom, no. 66746/01, §§ 81-84, 27 May 2004), которое касалось выселения семьи цыган со установленной местными властями стоянки для домов-фургонов в порядке упрощенного производства. Впоследствии в деле McCann v. United Kingdom (№ 19009/04, § 50, ECHR 2008) Суд постановил, что аргументация по делу Коннорса не ограничивалась делами, касающимися выселения цыган, или случаями, когда заявитель пытался оспаривать сам закон, а не его применение в своем конкретном случае, и далее постановил:
«Утрата жилища — это крайняя форма вмешательства в право на уважение жилища. Любое лицо, подвергающееся риску вмешательства такого масштаба, должно, принципиально, иметь возможность, чтобы пропорциональность такой меры определялась независимым судом с учетом соответствующих принципов, изложенных в статье 8 Конвенции, несмотря на то, что согласно внутреннему законодательству его право на занимать [жилище] прекращено.»
33. В настоящем деле заявительница подняла вопрос о ее праве на уважение к ее дому в национальных судах, и представила доводы, ставящие под сомнение соразмерность ее выселения (см. пункты 13 и 18 выше). Суть ее аргументов в национальных судах заключалась в том, что она была вселена в квартиру своей бабушкой в качестве члена семьи последней, и это было подтверждено тем фактом, что они совместно инициировали судебное разбирательство против Г. как члены одной семьи, потому что они больше не могли оплачивать все расходы по квартире.
34. Правительство утверждало, что вмешательство в право заявительницы
о на уважение ее жилища было соразмерным и «необходимым в демократическом обществе», поскольку заявительница незаконно переехала в квартиру, и у нее было альтернативное место для проживания. Кроме того, вмешательство имело целью защитить право А. на уважение его жилища. В этом отношении, в то время, как законность «установления» своего дома в определенном месте и наличие альтернативного жилья могут иметь значение для оценки соразмерности выселения, Суд отмечает, что эти вопросы не рассматривались национальными судами в настоящем деле. Что касается интересов А., Суд согласен с тем, что в настоящем деле национальные суды должны были сбалансировать два конкурирующих частных интереса, а именно право А. и право заявительницы занимать государственную квартиру по договору социального найма после смерти нанимателя. Однако Европейский Суд не убежден в том, что, принимая решение о выселении заявительницы, национальные суды уравновесили эти интересы таким образом, чтобы это соответствовало требованиям статьи 8 Конвенции.
35. Суд отмечает, что национальные суды установили, что и А., и заявитель являлись внуками М., умершей нанимательницы квартиры, и оба были зарегистрированы как проживающие в квартире, как ее внуки (см. § 17 настоящего Постановления). Они оба утверждали, что получили право проживания в квартире после смерти их бабушки. Чтобы решить дело, национальные суды должны были установить, могут ли заявительница и А. быть признаны членами семьи нанимательницы. Заявительница утверждала, что они с ее бабушкой изначально выступали в качестве соистцов в судебном разбирательстве, как члены одной семьи, что ее бабушка никогда не оспаривала ее право занимать квартиру, и что несколько раз органы социального обеспечения заявляли, что она и ее бабушка являются малоимущей семьей, и присуждали им пособие на жилье (см. пункты 13 и 18 выше). Однако ни суд первой инстанции — при повторном рассмотрении дела 5 марта 2008 года — ни суд кассационной инстанции, который рассматривал дело 19 июня 2008 года, не рассмотрели эти доводы. Суд считает, что сам факт того, что А. приобрел право жить в квартире, но фактически там не жил, не был достаточным для объяснения того, почему интересы заявительница уступили интересам А., и почему выселение заявительницы было оправданным. Не рассмотрев суть доводов заявителя, национальные суды, таким образом, не смогли сбалансировать конкурирующие права и, следовательно, не смогли определить соразмерность вмешательства в право заявителя на уважение ее жилища.
36. Таким образом, Суд приходит к выводу, что имело место нарушение
Статья 8 Конвенции.
II. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ
37. Суд рассмотрел другие жалобы, поданные Заявительницей после того, как власти были уведомлены о ее заявлении. Принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении материалы и поскольку эти жалобы входят в компетенцию Суда, он считает, что они не раскрывают каких-либо нарушений прав и свобод, изложенных в Конвенции или протоколах к ней. Следовательно, эта часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 (а) и 4 статьи 35 Конвенции.
V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
38. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
39. Заявительница требовала 35 711 евро (ЕВРО) в качестве компенсации материального ущерба: суммы, составляющей половину стоимости квартиры, из которой она была выселена, и стоимости ремонтных работ, которые она провела в квартире. Она также требовала 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
40. Правительство утверждало, что не было причинно-следственной связи между жалобой заявительницы в соответствии со статьей 8 Конвенции и требованием в отношении материального ущерба. Они также утверждали, что ее требования о компенсации морального вреда были чрезмерными и необоснованными.
41. Суд не усматривает причинно-следственной связи между установленным нарушением и заявленным материальным ущербом; поэтому он отклоняет это требование. С другой стороны, он присуждает заявителю 9 750 евро в качестве компенсации морального вреда.
B. Расходы и издержки
42. Заявительница также требовал 931 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в национальных судах, и 2 345 евро в отношении расходов, понесенных в Европейском суде.
43. Власти Российской Федерации утверждали, что требования заявительницы о судебных издержках в рамках национального разбирательства были необоснованными, а ее требования о возмещении расходов, понесенных в Европейском Суде, были чрезмерными.
44. Согласно прецедентному праву Европейского Суда, заявитель имеет право на возмещение затрат и расходов только в той степени, в которой было показано, что они были фактически понесены, являлись необходимыми и являлись разумными с точки зрения количества. В настоящем деле, учитывая имеющиеся в своем распоряжении документы и вышеуказанные критерии, Суд считает разумным присудить сумму в 1000 евро, покрывающую расходы по всем статьям.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
45. Суд считает уместным, чтобы процентная ставка при просрочке платежей определялась исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1. Объявляет жалобу, касающуюся права заявительницы на уважение ее жилища, приемлемой, а остальную часть жалобы — неприемлемой;
2. Постановляет, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;
3. Постановляет,
(a) что государство-ответчик должно выплатить заявительнице в течение трех месяцев следующие суммы, которые должны быть конвертированы в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на дату расчета:
(i) 9 750 евро (девять тысяч семьсот пятьдесят евро) плюс
любой налог, который может быть взыскан в отношении нематериального вреда;
(ii) 1000 евро (одна тысяча евро) плюс любые налоги, которые могут быть взыскана с заявительницы в отношении судебных расходов и издержек;
(б) что с момента истечения вышеуказанных трех месяцев до даты урегулирования на перечисленные суммы уплачиваются простые проценты по ставке, равной предельной ставке кредитования Европейского центрального банка действующей в период неуплаты, плюс три процента;
4. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.Совершено на английском языке, уведомление о решении направлено в письменном виде 21 мая 2019 года, в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
