Настоящее дело касается нарушения статьи 8 Конвенции «Право на уважение частной и семейной жизни».
Пункт 1 Статьи 8: Каждый имеет право на уважение его личной и семейной
жизни, его жилища и его корреспонденции.
Вопрос существа: Полномочия сотрудников пограничного контроля останавливать и допрашивать лицо без наличия обоснованных подозрений или при отсутствии у данного лица доступа к адвокату.
Обстоятельства дела
Заявительница, являющаяся гражданкой Франции, проживала на постоянной основе в Великобритании. Ее муж, также гражданин Франции, был арестован во Франции в связи с преступлениями, связанными с терроризмом. После посещения мужа Заявительница была остановлена в аэропорту Ист-Мидлендс и допрошена на основании Приложения № 7 к Закону о терроризме. Она и ее багаж были обысканы. Заявительница отказалась отвечать на большинство заданных ей вопросов. Впоследствии она была обвинена, среди прочего, в умышленном неисполнении обязанностей, предусмотренных Приложением №7.
Приложение № 7 предоставило сотрудникам полиции, иммиграционных служб и уполномоченных сотрудников полиции полномочия останавливать, досматривать и обыскивать пассажиров в портах, аэропортах и международных железнодорожных терминалах. Допросы должны были проводиться с целью определения того, было ли конкретное лицо вовлечено или заинтересовано в совершении, подготовке или подстрекательстве к совершению террористического акта. Приложение №7 не предусматривало необходимости получать какое-либо предварительное официальное разрешение, таким образом допрос мог осуществляться и при отсутствии подозрений в причастности конкретного лица к террористической деятельности.
Вопросы права
Основной вопрос в настоящем деле заключался в том, в достаточной ли степени гарантии, предусмотренные внутренним законодательством, ограничивали полномочия, предусмотренные Приложением № 7, чтобы обеспечить Заявительнице адекватную защиту от произвольного вмешательства в ее право на уважение частной жизни.
(а) Географический и временной охват полномочий
Полномочия, указанные в Приложении № 7, были широкими по своему охвату, они применялись на постоянной основе во всех портах и пунктах пограничного контроля. По мнению Суда, само по себе это не противоречило принципу законности. Представляется естественным и необходимым, чтобы портовый и пограничный контроль предусматривали координационные центры для обнаружения и предотвращения передвижения террористов и/или предотвращения террористических актов. Действительно, во всех государствах действуют системы иммиграционного и таможенного контроля в портах и на сухопутных границах, и, хотя эти меры контроля по своему характеру отличаются от полномочий, указанных в Положении № 7, тем не менее все люди, пересекающие международные границы, должны ожидать, что они могут быть подвергнуты определенному уровню проверки.
(b) Свобода действия, предоставленная представителям властей при принятии решения о реализации предоставленных им полномочий
Следственные органы пользовались очень широкими полномочиями, поскольку понятие «терроризм» было определено очень широко, и полномочия, указанные в Приложении №7, могли осуществляться независимо от того, имели ли указанные должностные лица объективные или субъективные основания для подозрений. Требование разумного подозрения было важным соображением при оценке законности задержание и допроса или обыска человека; однако не было никаких оснований полагать, что наличие разумных подозрений само по себе было необходимо для того, чтобы избежать произвола. Скорее, это была оценка, которая должна была быть проведена с учетом применения положений о досмотре в целом. Отсутствие требований разумного подозрения само по себе не делало осуществление полномочий в деле Заявительницы незаконным. Имелись явные доказательства того, что полномочия, указанные в Приложении № 7, обладали реальной ценностью для защиты национальной безопасности. Если бы «разумное подозрение» действительно требовалось, то террористы могли бы избежать угрозы, которую представляло для них применение Приложения №7, которое также являлось для них сдерживающим фактором; с этой целью они могли бы использовать людей, которые ранее не привлекали внимание полиции; к тому же сам факт остановки мог предупредить человека о существовании наблюдения.
Было важно провести различие между двумя разными полномочиями, предусмотренными Приложением №7: полномочием допрашивать и обыскивать человека и полномочием задерживать человека. Так как Заявительница не была официально задержана, рассмотрение Суда ограничилось законностью действий должностных лиц при ее допросе и обыске. Также значение имело и то, что полномочия, установленные Приложением №7, в частности полномочия допрашивать и обыскивать, являлись предварительными средствами дознания, прямо предоставленными для оказания помощи сотрудникам, размещенным в портах и на границах, для проведения контртеррористических расследований в отношении любого лица, въезжающего или выезжающего из страны. Хотя не наличие «разумного подозрения» не требовалось, тем не сотрудникам полиции и таможни были предоставлены определенные рекомендации и руководящие указания. Решение о применении мер, указанных в Приложении №7, должно было основываться на угрозе, создаваемой различными активными террористическими группами, и основываться на ряде других соображений.
(c) Ограничение любого вмешательства, осуществляемого во исполнение полномочий
В то время, когда происходил досмотр Заявительницы, Приложение №7 предусматривало, что лицо, содержащееся под стражей в соответствии с этим Приложением, должно было быть освобождено не позднее, чем через 9 часов с момента начала досмотра. В начале досмотра следователь должен был объяснить заинтересованному лицу устно или письменно, что он или она досматриваются в соответствии с Приложением №7 и что сотрудники имеют право задержать его или ее, если он или она откажутся от сотрудничества и будут настаивать на том, чтобы их отпустили. Также должен был составляться протокол досмотра; в порту, если проверка длилась менее одного часа, или централизованно, если она длилась дольше. Однако, несмотря на то, что досматриваемые лица были вынуждены отвечать на поставленные вопросы, ни в Законе о терроризме, ни в Кодексе Практики, действовавшем в соответствующее время, не предусматривалось, что проверяемое лицо (которое не содержалось под стражей) могло быть допрошено или обыскано в присутствии адвоката. Следовательно, лица могли подвергаться проверке в течение длительного времени вплоть до девяти часов без каких-либо обоснованных подозрений, без официального задержания и без доступа к адвокату.
(d) Возможность осуществления судебного надзора за реализацией соответствуюших полномочий
Несмотря на то, что существовала возможность требовать судебного надзора над реализацией полномочий, указанных в Приложении №7, из анализа внутринациональных дел становилось ясно, что отсутствие какого-либо обязательства у следователей обосновать наличие «разумного подозрения», делало крайне затруднительным для заинтересованных лиц добиться юридического пересмотра законности решения о применении соответствующих мер.
(e) Независимый надзор за использованием полномочий
Использование полномочий подлежало независимому контролю со стороны Независимого Рецензента законодательства о терроризме. Значение этой роли заключается в ее полной независимости от правительства, а также предоставляемого ей доступа к секретной и конфиденциальной информации о национальной безопасности и соответствующем персонале. Тем не менее, его контроль был обращен на лишь на конкретные случаи и постольку, поскольку он был в состоянии просмотреть выборку записей экспертизы, он не мог оценить законность цели задержания. Более того, несмотря на то, что предоставленные им доклады были тщательно изучены на самом высоком уровне, ряд важных рекомендаций не был выполнен. В частности, Независимый Рецензент неоднократно призывал ввести требование о наличии «подозрения» для осуществления определенных полномочий, указанных в Приложении №7, включая право задерживать и скачивать содержимое телефона или ноутбука; он подверг критике тот факт, что ответы, данные в принудительном порядке, не были прямо признаны неприемлемыми в уголовном процессе. Поэтому, несмотря на свою значительную ценность, осуществляемый Независимым рецензентом надзор не был способен компенсировать недостаточность гарантий, применимых к действию Приложения №7.
(f) Заключение
В момент, когда Заявительница была остановлена, полномочия, касающиеся проверки лиц, предусмотренные Приложением №7, не были ограничены в достаточной степени, и не предоставляли адекватных гарантий защиты от злоупотребления. Само по себе отсутствие какого-либо требования о наличии «разумного подозрения» не являлось фатальным, чтобы скомпрометировать законность Приложения №7. Однако, учитывая, что такое задержание и проверка могли длиться вплоть до девяти часов, в течение которых лицо было бы принуждено отвечать на вопросы, не имея доступа к адвокату, и что возможность надзора за такой проверкой была крайне ограничена, полномочия, предоставленные Положением №7, не были осуществлены «в соответствии с законом» [по смыслу статьи 8 Конвенции].
Суд не стал учитывать поправки, вытекающие из Закона об антиобщественном поведении, преступности и полицейской деятельности 2014 года и обновленного Кодекса Практики; он также не рассматривал право задержания, предусмотренное Приложением №7, которое может привести к гораздо более значительному вмешательству в права человека, закрепленные Конвенцией.
Вывод Суда: нарушение (единогласно).
Статья 41: признание факта нарушения само по себе представляет собой достаточную компенсацию в отношении любого моральный вред. (См. Gillan and Quinton v. the United Kingdom, 4158/05, 12 January 2010, Information Note 126)
