ДЕЛО «МАНАННИКОВ ПРОТИВ РОССИИ»
MANANNIKOV V. RUSSIA
(Жалоба № 74253/17)
РЕШЕНИЕ
г. Страсбург
23 октября 2018
Данное решение является окончательным, однако оно может быть подвергнуто редакционному пересмотру.
По делу Мананников против России,
Европейский Суд по Правам Человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:
Branko Lubarda, Председатель,
Pere Pastor Vilanova,
Georgios A. Serghides, судьи,
and Fatoş Aracı, Заместитель Секретаря Секции,
Заседая за закрытыми дверями 2 октября 2018г.,
Вынес в указанный день следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (№ 74253/17), поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее — Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) гражданином России, г-ном Алексеем Петровичем Мананниковым (далее-заявитель), 17 апреля 2009 года.
2. Заявитель был представлен г-ном Н. Зборошенко, юристом, практикующим в г. Москве. Власти Российской Федерации (далее- Власти) были представлены г-ном М. Гальпериным, Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по Правам Человека.
3. 7 ноября 2017 года жалобы, касающиеся принудительного интернирования заявителя, отстранения его адвоката, удержания его электронных устройств и ограничения его свободы передвижения, были переданы Властям, остальная часть заявления была признана неприемлемой в соответствии с правилом пункта 3 статьи 54 Регламента Суда.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
4. Заявитель родился в 1956 году и проживает в г. Москве.
5. Факты настоящего дела, представленные сторонами, можно резюмировать следующим образом.
А. Уголовные обвинения против заявителя
6. 14 апреля 2006 года заявителю было предъявлено обвинение в словесном оскорблении сотрудников дорожной полиции, нарушении, которое наказывалось штрафом или исправительными работами сроком до одного года (“первое уголовное дело”). 2 июля 2009 года мировой судья Центрального округа Новосибирска признал его виновным и наложил на него штраф. Заявитель подал апелляционную жалобу, которая была отклонена Центральным районным судом Новосибирска 27 сентября 2010 года. 6 декабря 2010 года Новосибирский областной суд отклонил его кассационную жалобу.
7. 8 октября 2010 года заявителю было предъявлено обвинение в неуважении к суду и преступной клевете в отношении судьи, председательствовавшего в апелляционном производстве по первому уголовному делу («второе уголовное дело»). В своей речи в суде первой инстанции и в посте в блоге он обвинил судью в злоупотреблении служебным положением в политических целях. 11 октября 2012 года заявитель был признан виновным в неуважении к суду и приговорен к уплате штрафа. 5 февраля 2013 года Верховный Суд Российской Федерации отклонил в последней инстанции апелляцию на обвинительный приговор.
8. 29 августа 2007 года следователь обязал заявителя подписать подписку о невыезде из Новосибирска на время осуществления производства по первому уголовному делу. Он ссылался на то, что заявитель якобы не являлся на собеседования.
9. В августе 2008 года первое уголовное дело было передано суду. Будучи единственным опекуном его пожилой прикованной к постели матери, заявитель попросил судью позволить ему ездить в Москву, чтобы заниматься финансовыми делами матери. 13 ноября 2008 года его просьба была отклонена; судья постановила, что наложение ограничения на поездки было оправдано из-за предыдущих неявок заявителя. Ее решение было оставлено в силе апелляционным решением районного суда от 27 января 2009 года и решением регионального суда от 16 марта 2009 года. Региональный суд обосновал свое решение следующим образом:
«В ходе судебных слушаний г-н Мананников заявил, что в случае снятия ограничения на поездки он будет свободно передвигаться по территории России, а также выезжать за границу. Г-н Мананников также заявил, что он всегда присутствовал на допросах следователя и судебных заседаниях и будет делать это и впредь.
Его заявления подтверждают тот факт, что в случае снятия ограничения на передвижения Мананников может покинуть Новосибирск, что затруднит рассмотрение уголовного дела в разумные сроки. Соответственно, апелляционное решение … является законным, оправданным и хорошо обоснованным; основания для его отмены отсутствуют.»
10. В феврале 2009 года заявитель повторил свою просьбу о предоставлении ему возможности покидать Новосибирск. Она была сначала отклонена судьей первой инстанции 16 февраля 2009 года, а затем районным судом 8 мая 2009 года.
11. 26 мая 2011 года на заявителя было наложено аналогичное ограничение передвижений по второму уголовному делу на том основании, что он якобы пропустил интервью со следователем ранее в том же месяце.
C. Изъятие и удержание электронных устройств
13. 12 октября 2010 года в квартире заявителя был проведен обыск в рамках второго уголовного дела якобы с целью выявления доказательств, свидетельствующих о том, что Заявитель написал пост в блоге. Следователь обнаружил и изъял настольный компьютер и ноутбук Заявителя, флешку, два CD-диска и один DVD-диск. Следователь осмотрел устройства, скопировал соответствующее содержимое на диск, опечатал и отправил их в хранилище.
14. 18 ноября 2010 года следователь отказал заявителю в просьбе сделать копию его заявления в настоящий Суд и подтверждающих документов, которые хранились на его компьютере. Он заявил, что «у следствия не имеется оснований для вскрытия вещественных доказательств».
15. Заявитель ходатайствовал о судебном пересмотре. 23 декабря 2010 года Центральный районный суд отклонил его ходатайство, постановив, что он сможет сделать копии любых материалов, включая вещественные доказательства, после завершения расследования.
16. 21 февраля 2011 года Новосибирский областной суд оставил в силе решение районного суда.
17. Электронные устройства были возвращена заявителю в 2013 году после того, как приговор по второму уголовному делу стал окончательным (см. выше пункт 7).
D. Отстранение адвоката
18. Заявитель нанял адвоката М. для представления его интересов по первому и второму уголовным делам.
19. 22 октября 2010 года следователь принял решение допросить M. в качестве свидетеля преступления- выражения неуважения к суду, в котором обвинялся заявитель. М. отказалась давать показания на том основании, что она была адвокатом заявителя. Следователь вынес решение об отстранении M. от должности адвоката заявителя, опираясь на законодательные положение, не позволяющее свидетелям представлять обвиняемых по тому же уголовному делу.
20. Просьба заявителя о судебном пересмотре решения следователя была отклонена. Его жалоба была отклонена районным судом 11 февраля 2011 года в первой инстанции и в апелляционном порядке областным судом 6 апреля 2011 года.
21. Адвокат S. был назначен представлять интересы заявителя. Заявитель возражал против его участия и настаивал на том, чтобы M. было разрешено представлять его интересы.
22. После того, как дело было передано в суд для судебного разбирательства, заявитель пожаловался суду первой инстанции на нарушение его права на защиту адвокатом по своему выбору. Во время предварительного слушания от 1 июля 2011 года Новосибирский областной суд признал, что права защиты были ущемлены по причине того, что следователь не удовлетворил возражения заявителя в отношении участие адвоката. Областной суд вернул дело прокурору с указанием устранить нарушение.
23. Прокурор подал апелляцию. 22 августа 2011 года коллегия по уголовным делам областного суда отклонила апелляцию. Коллегия по уголовным делам установила, что распоряжение следователя не было законным или обоснованным. Поскольку адвокат М. отказался давать показания, никакого конфликта между интересами обвиняемой и интересами ее представителя возникнуть не могло, и следователь не имел никаких юридических оснований для того, чтобы исключить ее из процесса.
E. Стационарное психиатрическое обследование
24. 23 декабря 2010 года заявитель явился в районный суд, чтобы заслушать решение по своей жалобе об удержании электронных устройств (см. выше пункт 15). Под конец судебного заседания следователь вошел в помещение в сопровождении двух судебных приставов. Они сообщили заявителю, что он будет доставлен к другому судье того же суда, который примет решение по ходатайству следователя о его направлении на стационарное психиатрическое обследование в рамках второго уголовного дела.
25. Заявитель настаивал на присутствии своего адвоката М. Вместо этого его представлял адвокат по оказанию правовой помощи S. (см. выше пункт 21). Заявитель отказался от услуг адвоката S., однако суд не принял решения по его отводу. Кроме того, заявитель возражал против запроса прокурора, в частности, на том основании, что он являлся единственным опекуном своей больной матери, которая в его отсутствие была бы оставлена на произвол судьбы.
26. Спустя час районный суд удовлетворил ходатайство. Он отметил, что заявитель не имел каких-либо известных психических расстройств и прошел амбулаторное психиатрическое обследование. Эксперты отметили, что заявитель был «эгоцентричным», имел «чрезвычайно положительную самооценку» и «страсть к реформам». Однако они не смогли определить степень выраженности этих черт характера или ответить на вопросы следователя. Соответственно, суд счел необходимым обязать заявителя пройти стационарное обследование продолжительностью не более тридцати дней с целью определения его психического состояния на момент совершения вменяемого ему в вину преступления клеветы. Суд далее постановил передать опеку над матерью заявителя органу опеки и попечительства Октябрьского района г. Новосибирска.
27. Заявитель был доставлен в больницу, где он объявил голодовку в знак протеста против его принудительного размещения. Он также подал жалобы, жалуясь, в частности, на нарушение его права защищать себя посредством выбранного им самими защитника. 30 декабря 2010 года заявитель был освобожден, медицинские эксперты выразили удовлетворение его вменяемостью.
28. 9 февраля 2011 года Новосибирский областной суд отклонил его апелляцию в краткой форме.
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
29. Часть 3 Статьи 196 Уголовно-Процессуального Кодекса предусматривает, что судебная психиатрическая экспертиза требуется для установления психического состояния обвиняемого, если имеются сомнения в его вменяемости или способности самостоятельно защищать себя в уголовном судопроизводстве.
ВОПРОСЫ ПРАВА
I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ
30. Заявитель жаловался, что его принудительное помещение в больницу для проведения психиатрической экспертизы нарушило требования статьи 5 Конвенции. Соответствующие части данной статья гласят:
«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
…
(b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом
… »
31. Власти утверждали, что заключение заявителя было оправдано и не нарушило требований пункта 1 статьи 5 Конвенции.
A. Приемлемость жалобы
32. Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3(а) статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. По этой причине она должна быть признана приемлемой.
B. Существо жалобы
33. В соответствии с решением суда, требующим, чтобы Заявитель прошел стационарное психиатрическое обследование, Заявитель был помещен в психиатрическую больницу на семидневный период с 23 по 30 декабря 2010 года. Суд ранее признавал, что лишение свободы с целью проведение по решению суда психиатрической экспертизы подлежит рассмотрению в соответствии с подпунктом (b) пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Трутко против России (Trutko v. Russia) №40979/04, §§ 33-35, 6 декабря 2016 года и Д.Р. против Литвы (D.R. v. Lithuania) №691/15, § 69, 26 июня 2018).
34. Суд повторяет, что применение следственных мер включающая помещение в специализированном медицинском учреждении должно осуществляться с гарантиями отсутствия произвола и злоупотреблений. В случаях, когда имеют место судебные разбирательства, связанные с судебной санкцией на помещение лица в психиатрическое учреждение без согласия заинтересованного лица, личное участие заинтересованного лица в судопроизводстве и, при необходимости, право быть представленным адвокатом, составляют такие важные гарантии против произвола (см. Trutko, приведено выше, §§ 39-40, с дальнейшими ссылками).
35. В данном случае заявителю не было направлено предварительное уведомление о слушании по ходатайству о его госпитализации. Зная, что заявитель придет в суд, чтобы услышать решение по жалобе о предыдущих действиях следователя, следователь воспользовался присутствием заявителя в помещении суда и доставил его непосредственно в помещение, где было заслушано дело о госпитализации заявителя. (см. выше пункт 24).
36. Заявитель не имел возможности воспользоваться правом на юридическое представительство в тех разбирательствах. Следователь ограничил ему доступ к защите адвокатом М., его предыдущим представителем, на том ложном основании, что следователю было необходимо допросить ее в качестве свидетеля преступления. Заявитель отказался от услуг адвоката S. Но ему не дали времени принять альтернативные меры для своей защиты или назначить другого адвоката. В данных обстоятельствах Суд приходит к выводу, что заявителю не было представлено достаточное время для изучения материалов или подготовки его защиты.
37. Суд вновь повторяет, что вопросы соразмерности и справедливого баланса между важностью обеспечения в демократическом обществе соблюдения законного постановления суда и важностью права на свободу, приобретают особое значение в делах такого рода (см. Гатт против Мальты (Gatt v. Malta), № 28221/08, § 40, ЕСПЧ 2010). Однако, как это и произошло в действительности, Районный суд не произвел независимой оценки соразмерность, а, по сути, повторил содержание заявления следователя. Он не упомянул, что заявитель был обвинен в ненасильственном преступлении или что он не был невменяемым или ограниченно вменяемым, или заявлял о невозможности предстать перед судом. Хотя суд признал, что заявитель добровольно прошел амбулаторную психиатрическую экспертизу, которая предоставила неопределенные выводы, он не заслушал экспертов, которые отвечали за эту оценку и не предоставил заявителю возможность перекрестного допроса этих экспертов. Он также не рассмотрел эффект разлучения заявителя с пожилой матерью, чьим единственным опекуном он являлся, или взвесить необходимости расследования и ее благополучия. Суд приходит к выводу о том, что тщательность изучения данного вопроса Окружной судом была явно недостаточной.
38. Суд отмечает, что судебное решение о госпитализации было незамедлительно исполнено, даже при отсутствии каких-либо признаков срочности; заявитель был доставлен в больницу прямо из здания суда. Следует напомнить, что пункт 1 (b) статьи 5 Конвенции требует, чтобы перед тем, как лицо может быть лишено свободы за «несоблюдение» «законного постановления суда», это лицо должно иметь возможность выполнить такое постановление и не сделать этого (см. Beiere v. Latvia, №30954/05, § 49, 29 ноября 2011 года). Как минимум, можно считать, что лицо имело возможность исполнить такое предписание, когда оно было должным образом информировано об этом и либо косвенно, либо явно отказалось выполнять его (там же., § § 49-50). В настоящем деле ничто не указывает на то, что заявителю была предоставлена возможность добровольно обратиться в больницу до того, как этот приказ был приведен в исполнение властями.
39. В заключение Суд отмечает, что апелляционная жалоба на принудительную госпитализацию была рассмотрена более чем через месяц после освобождения заявителя (см. выше пункт 28). Апелляционный суд не изучил доводы заявителя, касающиеся отсутствия защитника, последствий его разлуки с матерью, или другие соответствующие вопросы.
40. С учетом ненадлежащего рассмотрения данного вопроса внутренними судами, при отсутствии достаточных гарантий, исключающих произвол, Суд приходит к выводу, что разбирательство, приведшее к семидневному заключению заявителя в психиатрической больнице, не соответствовало требованию законности, предусмотренному статьей 5 Конвенции, в результате чего содержание Заявителя под стражей было произвольным (сравните Trutko, упомянуто выше, § 44).
41. Таким образом, имеет место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.
II. ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
42. Заявитель жаловался на то, что отстранение адвоката М. подорвало справедливость уголовного судопроизводства в отношении него и его право на защиту, гарантированное статьей 6 Конвенции, которая в соответствующих частях гласит следующее:
«1. Каждый … при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела …
…
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
…
(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника …».
43. Правительство утверждало, что не имелось нарушения права клиента требовать от адвоката неразглашения информации, поскольку адвокату М. не было предложено раскрыть какую-либо конфиденциальную информацию. Решение следователя допросить ее в качестве свидетеля было оправданным, и нарушения пунктов 1 и 3(с) Конвенции не было.
A. Приемлемость жалобы
44. Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3(а) статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.
B. Существо жалобы
45. Суд недавно обобщил руководящие принципы оценки справедливости судебного разбирательства в случае отстранения защитника, выбранного обвиняемым (см. Dvorski v. Croatia [GC], № 25703/11, §§ 76-82, ECHR 2015). Он вновь заявил, что национальные власти должны учитывать пожелания обвиняемого в отношении его выбора юридического представительства, но могут отвергать эти пожелания, когда имеются соответствующие и достаточные основания считать, что это необходимо в интересах правосудия. В случаях отсутствия таких оснований, ограничение свободного выбора защитника повлекло бы за собой нарушение пункта 1 статьи 6 вместе с пунктом 3 (с), если бы это отрицательно сказалось на защите заявителя, принимая во внимание все разбирательство в целом (там же, § 79).
46. Что касается первого вопроса о том, имелись ли соответствующие и достаточные основания для того, чтобы отвергнуть желание заявителя быть представленным адвокатом М., Суд ссылается на выводы национальных судов. Они установили, что, поскольку М. отказалась давать показания в ходе судебного разбирательства против заявителя, конфликт интересов не мог возникнуть, и не было правовых оснований для ограничения доступа заявителя к М. (см. выше пункт 23). Из этого следует, что отстранение адвоката М. не было необходимым в интересах правосудия.
47. Что касается второго вопроса о том, был ли нанесен ущерб справедливости судебного разбирательства в целом, Суд имеет мало информации о ходе расследование в период, когда М. была заменена на адвоката S. Он установил выше, что отсутствие М. в судебном разбирательстве в связи с помещением заявителя в психиатрическую больницу был нанесен ущерб его праву на свободу. Однако этот вывод сам по себе не влечет за собой нарушение права на справедливое судебное разбирательство при условии, что доказательства, добытые таким образом, не были использованы против него в суде. Судебный психиатр пришел к выводу о вменяемости заявителя, и он не утверждал иного. Таким образом, едва ли заключение эксперта каким-либо образом нанесло ущерб линии защиты заявителя. Как отмечалось выше, Суд не располагает сведениями о любых других следственных действий с участием заявителя, таких как интервью, которые могли бы привести к дополнительным инкриминирующим доказательствам, собранным против него (сравнить с Дудченко против России (Dudchenko v. Russia), no. 37717/05, § 158,7 ноября 2017 года).
48. В связи с вышеизложенным Суд считает, что отстранение М. как адвоката заявителя не нанесло непоправимого ущерба защите заявителя и не подорвало справедливость разбирательства в целом.
49. Таким образом нарушение пунктов 1 и 3 (с) статьи 6 Конвенция отсутствует.
III. ПРЕДПОЛАГАТЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 1 ПРОТОКОЛА №1 К КОНВЕНЦИИ
50. Заявитель жаловался на то, что следователь изъял у него его электронные устройства и отказал в просьбе сделать копии с его документов. Он ссылался статьи 1 Протокола №1 к Конвенции, которая предусматривает нижеследующее:
“Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.
Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов, или штрафов.”
51. Власти утверждали, что статья 1 Протокола 1 к Конвенции нарушена не была.
A. Приемлемость жалобы
52. Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3(а) статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.
B. Существо жалобы
53. Суд рассмотрел похожую ситуацию по делу Смирнова против России (Smirnov v. Russia, № 71362/01, § § 50-59, 7 июня 2007 года), в котором было установлено нарушение статьи 1 Протокола № 1 в связи с необоснованным удержанием компьютера господина Смирнова.
54. Заявитель в данном случае являлся законным владельцем электронных устройств, которые следователь извлек из его квартиры и хранил в качестве вещественных доказательств по уголовному делу. Эту ситуацию необходимо изучить с точки зрения права государства контролировать использование имущества (см. дело о Smirnov, процитированное выше, §54). Решение об удержании устройств было основано на положениях Уголовно-процессуального кодекса и могло быть признано необходимым в интересах надлежащего отправления правосудия, что является “законной целью” в интересах всего общества (там же., §57).
55. Как и в Smirnov, Суд отмечает, что устройства не были объектом, орудием или результатом какого-либо уголовного преступления. Что было ценным и важным для расследования, так это хранящаяся на них информация (там же., § 58). После того, как эта информация была исследована и скопирована следователем (см. пункт 13 выше), явных оснований для продолжения удержания устройств более не имелось. Никаких подобных причин не было представлено во внутренних судебных разбирательствах или в настоящем Суде. Тем не менее, устройства удерживались национальными властями в течение около трех лет до того, как приговор по уголовному делу стал окончательным. Суд также отмечает, что заявитель использовал компьютер и другие устройства для подготовки юридических документов в защиту своих прав и законных интересов. Удержание компьютера не только причинило заявителю личное неудобство, но также подорвало его возможность защищать себя.
56. Принимая во внимание вышеизложенные соображения, суд считает, что Российским властям не удалось обеспечить «справедливый баланс» между требованиями общественных интересов и требованием защиты права заявителя на мирное пользование своим имуществом. Таким образом, имело место нарушение статьи 1 Протокола № 1.
IV. ПРЕДПОЛАГАТЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 2 ПРОТОКОЛА №4 К КОНВЕНЦИИ
57. Заявитель жаловался на то, что Власти запретили ему покидать г. Новосибирск на весь срок уголовного производства в нарушение Статьи 2 Протокола № 4, которая гласит:
«1. Каждый, кто на законных основаниях находится на территории какого-либо Государства, имеет в пределах этой территории право на свободу передвижения….
…
3. Пользование этими правами не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности или общественного спокойствия, для поддержания общественного порядка, предотвращения преступлений, охраны здоровья или нравственности, или для защиты прав и свобод других лиц.
4. Права, признанные в пункте 1, могут также, в определенных районах, подлежать ограничениям, вводимым в соответствии с законом и обоснованным общественными интересами в демократическом обществе».
58. Власти утверждали, что нарушений статьи 2 Протокола №4 к Конвенции не было.
A. Приемлемость жалобы
59. Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3(а) статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.
B. Существо жалобы
60. Суд вновь повторяет, что запрет на выезд из конкретного города, как тот, который был наложен на заявителя, представляет собой вмешательство в его право на свободу передвижения. Государство может на законных основаниях применять различные меры пресечения, ограничивающие свободу подсудимого по уголовным делам разбирательства в целях обеспечения их эффективного проведения при условии, что мера, и, в частности, ее продолжительность, соответствуют закону и пропорциональны преследуемым целям (см. Rosengren v. Romania, №70786/01, § 33, 24 апреля 2008 года, и Fedorov and Federova v. Russia, №. 31008/02, § 41, 13 октября 2005 года).
61. Первоначально свобода передвижения заявителя была ограничена в августе 2007 года в рамках первого уголовного дела (см. выше пункт 8). Ограничение можно было считать истекшим после завершения производства по этому делу в декабре 2010 года. К тому времени второе уголовное расследование уже находилось в процессе, и аналогичное ограничение было введено в мае 2011 года. В конце концов оно было снято после завершения разбирательства по второму уголовному делу в феврале 2013 года. Суд вновь заявляет, что для целей разбирательства на основании Конвенции два периоды должны рассматриваться в совокупности (см. Иванов против Украины (Ivanov v. Ukraine), №. 15007/02, § 93 в закл., 7 декабря 2006 года). Из этого следует, что общий срок ограничения, подлежащий учету, составил около шести лет годы.
62. Суд ранее признавал, что обязательство не покидать место проживания является мерой наименьшей степени вмешательства, предполагающего ограничение чьей-либо свободы (см. дело Fedorov and Federova, упомянутое выше, § 41). Однако его чрезмерная продолжительность может являться достаточной сама по себе для достижения вывода о том, что ограничение было несоразмерно законной цели, которую оно стремился достичь (см. Ivanov, процитированный выше, § 96; Rosengren, процитированный выше, § 38; Luordo v. Italy, № 32190/96, § 96, ЕСПЧ 2003-ІХ; Goffi v. Italy, № 55984/00, § 20, 24 марта 2005 года; Bassani v. Italy, №. 47778/99, § 24, 11 декабря 2003 года). Длительность оспариваемого ограничения в настоящем деле была длиннее, чем в тех случаях, когда такая длительность не привела, в сочетание с другими характерными для этого дела элементами, к признанию наличия нарушения Статьи 2 Протокола № 4 (см. Антоненков и другие против Украины (Antonenkov and Others v. Ukraine), № 14183/02, §§ 59-67, 22 ноября 2005 года, и дело Fedorov and Federova, процитированное выше). Однако, отличительной чертой в данном случае является то, что заявитель проживал в г. Москве, но от него требовалось пребывание в г. Новосибирске, где предположительно были совершены преступления. Новосибирск расположен более чем в 3300 км или приблизительно в четырех часах на самолете от места обычного проживания заявителя, и ему не разрешили вернуться даже на короткий промежуток времени (сравните с Miażdżyk v. Poland, № 23592/07, §§ 39 и 41, 24 января 2012, где заявитель был вынужден находиться более пяти лет за пределами страны своего обычного проживания). То, что заявитель был обязан оставаться так долго и так далеко от места, где он проживал до этого, должно быть значительно нарушило его жизнь и подвергло его финансовым трудностям, нет никаких указаний на то, что национальные власти приняли во внимание данный факт.
63. Суд отмечает, что ограничение передвижений было автоматически распространялось на весь срок рассмотрения дела (сравните с Fedorov and Federova, упомянутое выше, § 42). Российское законодательство не требовало, чтобы оспариваемая мера подвергалась регулярному пересмотру со стороны следователя или судов. Опротестования в судебном порядке ограничения, осуществляемое заявителем, неизменно отклонялись путем ссылки на те же факты, которые оправдывали первоначальное применение такой меры (см. выше пункт 9). Однако Суд повторяет, что необходимость сохранения ограничения будет неизбежно уменьшается с течением времени, особенно в случаях, когда никакие дополнительные подтверждения, доказывающие намерение заявителя скрыться, не обнаруживаются в ходе расследования (см. Luordo, § 96, и Rosengren, § 39, процитированные выше).
64. Заявитель активно стремился покинуть г. Новосибирск, и в разрешении на это было отказано несколько раз (сравните с упомянут. выше Fedorov and Federova, §§ 44-46). Когда он подал ходатайство о снятии ограничения, взяв на себя обязательство присутствовать на всех слушаниях и допросах, Областной суд ограничил свой анализ утверждением о том, что следствие пострадает, если заявитель покинет г. Новосибирск, не разъясняя, почему он считал, что взятое на себя заявителем обязательство явиться было недостаточной гарантией его присутствия (см. выше пункт 9). Доводы заявителя, касающиеся нужд матери-иждивенца, не были рассмотрены национальными судами в какой бы то ни было форме.
65. Суммируя вышесказанное, Суд считает, что национальные власти не представили достаточные основания для сохранения ограничения на поездки в течение столь длительного времени. Вмешательство в право заявителя на свободу передвижения не было необходимо в демократическом обществе.
66. Таким образом, имело место нарушение Статьи 2 Протокола № 4.
V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
67. Статья 41 Конвенции предусматривает:
“ Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне”.
68. Заявитель требовал 50 000 евро (EUR) в счет морального вреда и 18 900 евро в счет судебных расходов, представляющих шестьдесят три рабочих часа его представителя? исходя из почасовой ставки в размере 300 евро.
69. Власти заявили, что статья 41 должна применяться в соответствии с укоренившейся судебной практикой.
70. Суд присуждает заявителю 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, который может быть начислен. Он также считает разумным присудить сумму в размере 2400 евро в счет возмещения расходов, понесенных в процессе разбирательства в данном Суде, плюс любой налог, который может взиматься с заявителя. Данная сумма подлежит уплате на банковский счет представителя.
71. Суд считает уместным, чтобы процентная ставка при просрочке платежей определялась исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1. Объявляет жалобы приемлемой;
2. Постановляет, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;
3. Постановляет, что нарушение пунктов 1 и 3 (с) статьи 6 Конвенции отсутствует;
4. Постановляет, что имело место нарушение статьи 1 Протокола №1 к Конвенции;
5. Постановляет, что имело место нарушение статьи 2 Протокола №4 к Конвенции;
6. Постановляет, что:
(a)Государство-ответчик обязано выплатить заявителю в течение трех месяцев следующие суммы денег, подлежащие переводу в валюту Государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты:
i. 10 000 евро (десять тысяч евро), а также любой налог, который может быть начислен, в качестве компенсации морального вреда.
ii. 2 400 евро (две тысячи четыреста евро), а также любой налог, который может быть взыскан с заявителя, в качестве возмещения судебных расходов и издержек, подлежащий уплате на банковский счет представителя.
(b)с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
7. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 23 октября 2018г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Fatoş Aracı Branko Lubarda
Заместитель Секретаря Председатель
