CASE OF CANTER AND MAGALEAS v. THE REPUBLLIC OF MOLDOVA AND RUSSIA
(Жалоба №7529/10)
РЕШЕНИЕ
г. Страсбург
18 июня 2019
Данное решение является окончательным, однако оно может быть подвергнуто редакционной правке
Вопросы: Суд, созданный на основании закона; Юрисдикция России в отношении нарушений, имевших место на территории Приднестровской Молдавской Республики
Основания: статья 6 Конвенции
В деле «Кантер и Магалеас против Молдовы и России»,
Европейский Суд по правам человека (Вторая секция), заседая Комитетом в следующем составе:
Julia Laffranque, Председатель,
Ivana Jelić,
Arnfinn Bårdsen, судьи
и Hasan Bakırcı, Заместитель Секретаря Секции,
после закрытого заседания 28 мая 2019 г.
выносит следующее постановление, принятое в указанный день:
ПРОЦЕДУРА
1. Настоящее дело инициировано жалобой (№ 7529/10), поданной против Республики Молдовы и России в Европейский Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод («Конвенция») двумя гражданами Молдавии, г-ном Романом Кантером и г-ном Сергеем Магалеасом («заявители»), 3 февраля 2010 года.
2. Заявителей представлял г-н А. Постика, адвокат, практикующий в Кишиневе. Молдавское правительство («Правительство») было представлено их представителем г-ном Л. Апостолом, правительство России было представлено г-ном г. Матюшкиным, Уполномоченным Российской Федерации при Европейском суде по правам человека.
3. Заявители жаловались на то, что им было отказано в праве на справедливое судебное разбирательство в результате их осуждения судом, который не являлся «судом» по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции.
4. 13 июня 2014 года жалоба по статье 6 § 1 Конвенции была доведена до сведения правительств-ответчиков, а оставшаяся часть заявления была объявлена неприемлемой в соответствии с правилом 54 § 3 Регламента Суда.
5. Правительство России возражало против рассмотрения жалобы Комитетом. Рассмотрев данное возражение, Суд отклоняет его.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
6. Заявители, родившиеся в 1980 и 1977 годах соответственно, проживают в городе Слободзия и деревне Паркани в самопровозглашенной Приднестровской Молдавской Республике («ПМР»). Ввиду того, что, как утверждают заявители, они не имели возможности обратиться в Евросуд самостоятельно, заявление было подано их матерями.
7. 2 марта 2005 года заявители были арестованы властями ПМР и помещены под стражу по подозрению в убийстве. 1 июня 2009 года они были осуждены судом ПМР и приговорены к четырнадцати с половиной годам и четырнадцати годам лишения свободы. 4 августа 2009 года Верховный суд «ПМР» оставил в силе вышеуказанное решение, но снизил срок наказания первому заявителю до четырнадцати лет лишения свободы.
8. Из материалов дела и из представлений сторон не следует, что заявители информировали органы власти Республики Молдова о судебном разбирательстве в их отношении, а также об осуждении и содержании под стражей в ПМР.
9. В декабре 2014 года заявители обжаловали приговор в порядке чрезвычайной апелляции в Верховный Суд Республики Молдовы, который 14 февраля 2015 года поддержал их апелляцию и отменил решения судов ПМР на том основании, что они были вынесены неконституционными судами.
10. Заявители были освобождены из-под стражи 20 июля и 20 августа 2015 года по причинам, не связанным с решением Верховного Суда Республики Молдова от 14 февраля 2015 года.
ПРАВО
11. Заявители жаловались в соответствии со статьей 6 Конвенции на то, что их приговор был вынесен судом, который не являлся «судом, основанным на законе», и что разбирательство не было справедливым.
I. ЮРИСДИКЦИЯ
12. Суд должен сначала определить, подпадают ли заявители под юрисдикцию государств-ответчиков по смыслу статьи 1 Конвенции для целей рассмотрения вопросов, на которые поданы жалобы.
A. Представления сторон
13. Заявители утверждали, что оба Правительства- Ответчика обладали юрисдикцией.
14. Правительство Молдовы заявило, что она несло позитивные обязательства по обеспечению защиты прав заявителей.
15. Со своей стороны Правительство России утверждало, что заявители не подпадали под его юрисдикцией и что, следовательно, в отношении Российской Федерации заявление должно было быть признано неприемлемым retione personae и ratione loci. Так же как и в деле Мозер против Республики Молдова и России (Mozer v. the Republic of Moldova and Russia, [GC], no. 11138/10, §§ 92-94, 23 February 2016), Власти России высказали мнение о том, что подход к вопросу о юрисдикции, который был принят Судом в делах Ilaşcu and Others v. Moldova and Russia ([GC] no. 48787/99, ECHR 2004-VII); Ivanţoc and Others v. Moldova and Russia (no. 23687/05, 15 November 2011); Catan and Others v. the Republic of Moldova and Russia ([GC], nos. 43370/04 and 2 others, ECHR 2012) был неверен и противоречил международному публичному праву.
B. Оценка Суда
16. Суд напоминает, что общие принципы, касающиеся вопроса о юрисдикции в соответствии со статьей 1 Конвенции в отношении деяний и фактов, имеющих место в Приднестровском регионе Молдовы были изложены в Ilaşcu and Others (указ. выше, §§ 311-19), Catan and Others (указ. выше, §§ 103-07) и , в более позднем деле, Mozer (cited above, §§ 97-98) (цит. выше, §§ 97-98).
17. Что касается Республики Молдова, то Суд отмечает, что в делах Ilaşcu and Others, Catan and Others и Mozer он установил, что несмотря на то, что Молдова не имеет эффективного контроля над приднестровским регионом, исходя из того, что Молдова является территориальным государством, лица, находящиеся на этой территории, подпадают под ее юрисдикцию. Однако ее обязательство, предусмотренное статьей 1 Конвенции, гарантировать всем находящимся под ее юрисдикцией лицам защиту прав и свобод, определенных в Конвенции, ограничиваются принятием дипломатических, экономических, судебных и других мер, которые соответствуют международному праву или объему полномочий Молдовы (см. Ilaşcu and Others, упомянут. выше, § 333; Catan and Others, упомянут. выше, § 109; и Mozer, упомянут. выше, § 100). Обязательства Молдовы по статье 1 Конвенции были признаны позитивными обязательствами (см. Ilaşcu and Others, упомянут. выше, §§ 322 и 330-31; Catan and Others, упомянут. выше, §§ 109-10; и Mozer, упомянутые выше, § 99).
18. Суд не видит оснований для проведения различия между настоящим делом и вышеупомянутыми делами. Кроме того, он отмечает, что Правительство Молдавии не возражает против применения аналогичного подхода в данном случае. Таким образом, Суд считает, что Молдова обладает юрисдикцией для целей статьи 1 Конвенции, но что ее ответственность за действия, на которые подана жалоба, должна рассматриваться в свете вышеупомянутых позитивных обязательств (см. Ilascu and Others, упомянутые выше, § 335).
19. Что касается Российской Федерации, то Страсбургский Cуд отмечает, что в деле Ilaşcu and Others он установил, что Российская Федерация внесла определенный вклад военного и политического характера в создание сепаратистского режима в регионе Приднестровья в 1991-1992 годах (см. Ilaşcu and Others, упомянут. выше, § 382). В последующих делах, касающихся Приднестровья, Суд также признал, что до июля 2010, в ПМР была в состоянии продолжать существовать и противостоять Молдавским и международным усилиям по урегулированию конфликта, установлению демократии и верховенства закона только благодаря российской военной, экономической и политической поддержке (см. Ivanţoc and Others, упомян. выше, §§ 116-20; Catan and Others, упомян. выше, §§ 121-22; и Mozer, упомян. выше, §§ 108 и 110). Суд пришел к выводу в деле Mozer, что высокий уровень зависимости ПМР от российской поддержки убедительно свидетельствовал о том, что Российская Федерация продолжала осуществлять эффективный контроль над властями ПМР, оказывать решающее влияние на приднестровские власти и что, следовательно, заявитель подпадал под юрисдикцию этого государства [России] в соответствии со статьей 1 Конвенции (см. Mozer, упомянут. выше, §§ 110-11).
20. Суд не видит оснований для проведения различия между настоящим делом и Ilaşcu and Others, Ivanţoc and Others, Catan and Others и Mozer.
21. Из этого следует, что заявители по настоящему делу подпадают под юрисдикцию Российской Федерации в соответствии со статьей 1 Конвенции. В этой связи, Суд отклоняет возражения российского правительства в отношении принципов ratione personae и ratione loci.
22. Далее Суд определит, имело ли место какое-либо нарушение прав заявителей, предусмотренных Конвенцией, которое повлекло бы за собой ответственность какого-либо из Государств-ответчиков (Mozer, упомянутое выше, § 112).
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
23. Заявители жаловались на то, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6, так как они были признаны виновными судом, который не соответствовал критерию «независимого суда, созданного на основании закона» и, более того, что суд не обеспечил им справедливого судебного разбирательства. Соответствующая часть статьи 6 Конвенции гласит:
Статья 6
«1. Каждый … при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое … разбирательство дела … судом, созданным на основании закона.»
A. Приемлемость
24. Правительство России поставило под сомнение обоснованность жалобы в связи с тем, что оно было представлено не самими заявителями, а их родителями. Правительство Российской Федерации выразило сомнение в том, что заявители не могли лично представить жалобу в Суд, и указало на то, что они имели возможность лично подавать апелляции и другие жалобы в органы ПМР.
25. Заявители утверждали, что вся их корреспонденция, которая не была адресована властям ПМР, останавливалась тюремными властями, и поэтому они не имели возможности лично обратиться в Суд.
26. Суд отмечает, что родители заявителей четко указали в заявлении, что они действовали от имени своих детей. Он также отмечает, что аналогичная ситуация имела место в деле Ilaşcu and Others (упомянут. выше, § 23), где заявление было подано супругами, братьями и сестрами заявителей и что Cуд счел, что заявление было подано надлежащим образом. В свете вышеизложенного, Суд не видит оснований для проведения различия между настоящим делом и делом Ilaşcu and Others и, следовательно, отклоняет возражение, выдвинутое российским правительством.
27. Российское правительство далее утверждало, что заявители не исчерпали внутренних средств правовой защиты, имеющихся в их распоряжении в Республике Молдова и России. Суд напоминает, что он уже рассмотрел и отклонил аналогичное возражение по делу Варданян против Республики Молдова и России (Vardanean v. the Republic of Moldova and Russia, no. 22200/10, §§ 27 and 31, 30 May 2017). Поскольку российское правительство не представило никаких новых аргументов, Cуд не видит оснований для того, чтобы прийти к иному выводу в настоящем деле. Отсюда следует, что возражение правительства о неисчерпании внутренних средств правовой защиты также должно быть отклонено.
28. И наконец, российское правительство заявило, что, поскольку заявители считали решения, вынесенные властями ПМР, незаконными, им не следовало ждать окончательного решения Верховного суда ПМР по данному делу, а следовало подать жалобу в Суд после вынесения им обвинительного приговора в суде первой инстанции. Поскольку заявители этого не сделали, их жалоба должна была быть отклонена за непредставление соответствующего заявление в течение установленного шестимесячного периода.
29. Суд напоминает, что, как правило, течение шестимесячного периода начинается с даты принятия окончательного решения в процессе исчерпания внутренних средств правовой защиты. В тех случаях, когда заявитель не располагает эффективными средствами правовой защиты, соответствующий срок исчисляется с даты принятия обжалуемых актов или мер или с даты, когда стало известно о таких актах или мерах или об их влиянии на заявителя, или вреде для него. Кроме того, пункт 1 статьи 35 Конвенции не может толковаться таким образом, который потребовал бы от заявителя обратиться в Суд с жалобой до того, как его позиция в связи с этим вопросом будет окончательно урегулирована на национальном уровне. Таким образом, если заявитель использует явно существующее средство правовой защиты, и только впоследствии ему становится известно об обстоятельствах, которые делают это средство правовой защиты неэффективным, для целей статьи 35 § 1 Конвенции может считаться уместным, чтобы исчисления шестимесячного срока начиналось со дня, когда заявителю впервые стало или должно было стать известно о таких обстоятельствах (см. Mocanu and Others v. Romania [GC], nos. 10865/09 и две другие, §§ 259-60, ECHR 2014 (выдержки); и Blokhin v. Russia [GC], no. 47152/06, § 106, 23 марта 2016).
30. Суд отмечает, что на момент рассматриваемых событий заявители не могли знать, что обжалование в Верховном Суде ПМР было неэффективно. Поэтому Суд не считает возможным возлагать на заявителей вину за их попытки оспорить вынесенный в их отношении приговор в вышестоящем суде. При таких обстоятельствах невозможно сделать вывод о том, что заявление было подано несвоевременно.
31. Из вышеизложенного следует, что возражение российского правительства в этом отношении также должно быть отклонено.
B. Приемлемость
32. Заявители жаловались на то, что суды «ПМР», вынесшие им приговор, не могли рассматриваться в качестве «независимых судов, созданных на основании закона» по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции, и что уголовное преследование против них было несправедливым и нарушило
вышеупомянутое положение.
33. Российское правительство не представило никаких представлений по существу этих заявлений, в то время как правительство Молдовы заявило, что суды ПМР «не могут рассматриваться в качестве» судов, учрежденных на основании закона» по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции.
34. Суд повторяет, что при определенных обстоятельствах суд, относящийся к судебной системе субъекта, не признанного международным правом, может рассматриваться в качестве суда, учрежденного на основании закона, при условии, что он является частью
судебной системы, действующей на конституционно-правовой основе, отражающей судебную традицию, совместимую с Конвенцией, с тем, чтобы предоставить физическим лицам возможность пользоваться предусмотренными Конвенцией гарантиями (см. Ilaşcu and Others, упомянутое выше, § 460). Суд далее напоминает, что в Mozer он постановил, что судебная система ПМР не является системой, отражающей судебную традицию, совместимую с Конвенцией (см. Mozer, упомянут. выше, §§ 148-49).
35. В отсутствие какой-либо новой имеющей значение для данного вопроса информации, которая доказывала бы обратное, Суд считает, что вывод, сделанный в Mozer, является актуальным и в настоящем деле и что суды ПМР не соответствовали критерию «судов, учрежденных на основании закона» по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. Vardanean v. the Republic of Moldova and Russia, no. 22200/10, § 39, 30 мая 2017; Apcov v. the Republic of Moldova and Russia, no. 13463/07, §57, 30 мая 2017). В связи с этим, Cуд приходит к выводу, что в данном случае имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
36. Далее Суд должен определить, выполнила ли Республика Молдова свое позитивное обязательство принять надлежащие и достаточные меры для гарантии защиты прав заявителей (см. пункт 17 выше). В деле Mozer Cуд постановил, что позитивные обязательства Молдовы связаны как с мерами, необходимыми для восстановления ее контроля над Приднестровской территорией, для целей выражения ее юрисдикции, так и с мерами по обеспечению уважения прав отдельных заявителей (см. Mozer, § 151).
37. Что касается первого аспекта обязательств Молдовы восстановить контроль, то Суд установил в Mozer, что с начала военных действий в 1991-1992 вплоть до июля 2010 года Молдова принимала все доступные ей меры (см. Mozer, §152). Поскольку события, в отношении которых подана жалоба в настоящем деле, имели место до июля 2010, Суд не видит оснований для того, чтобы прийти к иному заключению в настоящем деле (там же).
38. Переходя ко второй части позитивных обязательств, а именно к обеспечению уважения прав заявителей, Суд отмечает, что заявители не представили никаких доказательств того, что они информировали молдавские власти о предполагаемом нарушении их конвенционных прав (см. пункт 8 выше). В таких обстоятельствах непричастность молдавских властей к делу заявителей не может вменяться им в вину. Суд далее отмечает, что Верховный суд Молдовы незамедлительно отреагировал на поданную заявителями чрезвычайную апелляцию на приговор и отменил решения судов ПМР.
39. В свете вышеизложенного Суд приходит к выводу, что Республика Молдова не нарушила своих позитивных обязательств в отношении заявителей. Таким образом, Республика Молдова не нарушила пункт 1 статьи 6 Конвенции.
40. Что касается ответственности Российской Федерации, то Суд установил, что Россия осуществляла эффективный контроль над ПМР в рассматриваемый период времени (см. пункты 19-20 выше). В свете этого вывода и в соответствии с прецедентным правом Суда, нет необходимости определять, осуществляла ли Россия детальный контроль за политикой и действиями подчиненной ей местной администрации (см. Mozer, §157). В силу продолжающейся военной, экономической и политической поддержки, оказываемой Россией ПМР, которая, в свою очередь, не смогла бы самостоятельно существовать без такого содействия, Россия ответственна в соответствии с Конвенцией за нарушение прав заявителей.
41. В заключение, установив, что права заявителей, гарантированные пунктом 1 статьи 6 Конвенции, были нарушены (см. пункт 35 выше), Суд постановляет, что они были нарушены Российской Федерацией.
42. С учетом вышеизложенного Суд не считает необходимым отдельно рассматривать какие-либо другие вопросы в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции.
VIII. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
43. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
44. Заявители требовали по 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
45. Правительства просили Cуд отклонить требования заявителей.
46. Суд не нашел в данном деле каких-либо нарушений Конвенции со стороны Молдовы. Соответственно, он не присуждает компенсацию за счет этого Государства-ответчика.
47. Принимая во внимание свои выводы о нарушении Российской Федерацией прав заявителей, Суд считает, что в данном случае решение о возмещении морального вреда является обоснованным. Производя справедливую оценку, Суд присуждает каждому заявителю 6 000 евро.
B. Расходы и издержки
48. Заявители также требовали 4 080 евро в качестве возмещения судебных расходов.
49. Правительства-ответчики просили Суд отклонить требования заявителей.
50. Суд отмечает, что он установил, что Молдова исполнила свои позитивные обязательства и не несет ответственности за какое-либо нарушение Конвенции в настоящем деле. Соответственно, компенсация расходов и издержек за счет этого Государства-ответчика не присуждается.
51. Суд повторяет, что для включения расходов и издержек в решение Суда в соответствии со статьей 41 Конвенции необходимо установить, что такие расходы и издержки были фактически понесены, были необходимы и разумны относительно их размера (см., например, Mozer, § 240). С учетом всех соответствующих факторов и в соответствии с пунктом 2 Правила 60 Регламента Cуда, Cуд присуждает всю сумму, заявленную в связи с расходами и издержками, подлежащую оплате Российской Федерацией.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
52. Суд считает уместным, чтобы процентная ставка при просрочке платежей определялась исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1. Объявляет жалобу приемлемой в отношении Республики Молдова;
2. Объявляет жалобу приемлемой в отношении Российской Федерации;
3. Постановляет, что Республика Молдова не нарушала пункт 1 статьи 6 Конвенции;
4. Постановляет, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции со стороны Российской Федерации;
5. Постановляет, что
(a) Российская Федерация должна выплатить заявителям в течение трех месяцев следующие суммы:
(i) г-ну Кантеру — 6000 евро (шесть тысяч евро), плюс любой налог, который может взиматься с этой суммы, в качестве компенсации морального вреда;
(ii) г-ну Магалхаесу — в 6000 евро (шесть тысяч евро), плюс любой налог, который может быть начислен на эту сумму, в качестве компенсации морального вреда;
(iii) 4 080 евро (четыре тысячи восемьдесят евро) плюс любой налог, который может взиматься с заявителей в отношении судебных расходов и издержек.
(b) что с момента истечения вышеуказанных трех месяцев до даты осуществления выплаты на указанные суммы начисляются простые проценты по ставке, равной предельной ставке кредитования Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
9. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о решении направлено в письменном виде 18 июня 2019 года, в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Hasan Bakirci Julia Laffranque
Заместитель Секретаря Председатель
