Дело было инициировано жалобой N 55299/07, поданной в 2007 года. Жалоба принята ЕСПЧ к рассмотрению. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации 21 сентября 2010 года. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу. Постановлением от 19.12.2013 года ЕСПЧ удовлетворил жалобу, Постановление ЕСПЧ вступило в силу 19 марта 2014 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции.
Оба заявителя подозревались в участии в организованной преступной группе.
11 марта 2005 г.Заводской районный суд г. Кемерово принял решение о заключении заявителя Елагина под стражу на период расследования. В мотивировочной части постановления о заключении под стражу суд указал, в частности, следующее: Е. обвиняется в совершении тяжкого преступления, за которое предусматривается наказание свыше 10 лет лишения свободы; он может скрыться или… оказывать давление и угрожать Б., одному из его сообвиняемых, который добровольно дал показания о том, что он и другой заявитель совершили грабеж в помещении… компании, производящей мебель. Кроме того, в случае освобождения заявитель может предпринять попытку уничтожить… доказательства…».
24 июня 2005 г. Центральный районный суд г. Кемерово принял решение о заключении под стражу заявителя Пастухова на период расследования. Суд не счел возможным применить иную меру пресечения
Срок содержания заявителей под стражей неоднократно продлевался в процессе судебного разбирательства. Каждый раз суд ссылался на тяжесть обвинений, указывая, что обстоятельства, лежащие в основе решения суда о заключении под стражу, не прекратили существование. По утверждению второго заявителя, срок его содержания под стражей был продлен 2 января 2006 г. Областной суд 20 марта 2006 г. продлил срок содержания заявителей под стражей до 26 июня 2006 г.
По утверждению властей Российской Федерации, 22 марта 2006 г. власти обнаружили записку у подсудимого Б., которая доказывала, что заявители пытались оказать на него давление, чтобы заставить его дать показания в их пользу. Б. также содержался под стражей в период судебного разбирательства.
29 мая 2006 г.областной суд удовлетворил ходатайство прокурора о прекращении уголовного преследования в отношении заявителей и четырех других подсудимых в части обвинений, касающихся участия в организованной преступной группе. В тот же день областной суд признал первого заявителя виновным в грабеже и умышленном уничтожении имущества, а второго заявителя — в грабеже и незаконном владении огнестрельным оружием. Суд приговорил их к 10 и 12 годам лишения свободы соответственно.
25 октября 2006 г.Верховный Суд Российской Федерации отменил обвинительный приговор в отношении заявителей при обжаловании и возвратил дело в областной суд для нового рассмотрения. Заявители оставались под стражей в ходе нового судебного разбирательства.
B. ВТОРОЕ СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО
28 декабря 2006 г. областной суд продлил срок содержания под стражей в отношении четверых соподсудимых, включая заявителей, до 20 марта 2007 г. В соответствующем постановлении о продлении срока содержания под стражей суд привел следующую мотивировку:
«…Учитывая тяжесть преступлений, вменяемых подсудимым, их личность и иные обстоятельства, суд имеет достаточные основания считать, что в случае освобождения они могут скрыться, продолжить преступную деятельность, угрожать свидетелям и иным участникам дела или иным образом воспрепятствовать осуществлению правосудия…».
12 марта 2007 г.областной суд продлил срок содержания заявителей под стражей до 20 июня 2007 г., повторив формулировку мотивировочной части, которую он использовал в решении о продлении срока содержания под стражей от 28 декабря 2006 г. В тот же день суд возвратил дело в прокуратуру для проведения дополнительного расследования.
19. В неустановленную дату прокурор передал дело в Заводской районный суд г. Кемерово. 31 мая 2007 г. районный суд назначил заседание на 7 июня 2007 г. Он дополнительно продлил срок содержания под стражей в отношении соподсудимых, включая заявителей, приведя следующую мотивировку:
«Учитывая тяжесть преступлений, вменяемых [подсудимым], их личности и иные обстоятельства, суд имеет достаточные основания полагать, что, оказавшись на свободе, они могут скрыться, продолжить преступную деятельность, угрожать свидетелям и иным участникам производства по делу или иным образом воспрепятствовать осуществлению правосудия. [Их содержание под стражей] необходимо для исполнения приговора.
Кроме того, суд не получил каких-либо доказательств того, что [их содержание под стражей] более не являлось необходимым».
6 июня 2007 г.Верховный Суд Российской Федерации рассмотрел жалобы на постановления от 28 декабря 2006 г. и 12 марта 2007 г. и оставил их без изменения. Второй заявитель обжаловал лишь постановление от 28 декабря 2006 г.
4 июля 2007 г. Заводской районный суд возвратил уголовное дело в прокуратуру для того, чтобы последняя объединила в одно производство дела в отношении различных соподсудимых, обвиняемых в одних и тех же преступлениях. Суд не усмотрел каких-либо обстоятельств, которые оправдывали бы освобождение заявителей, и распорядился о том, что они должны оставаться под стражей.
19 июля 2007 г. следователь милиции прекратил уголовное дело в отношении первого заявителя по обвинению в умышленном уничтожении имущества.
24 июля 2007 г.областной суд, рассмотрев жалобу, оставил постановление от 31 мая 2007 г. без изменения.
22 августа 2007 г. Заводской районный суд решил провести предварительное слушание дела в связи с ходатайством заявителей о рассмотрении их дела с участием присяжных заседателей. Суд решил, что заявители и двое других соподсудимых должны оставаться под стражей. В частности, суд отметил следующее:
«Учитывая тяжесть обвинений против заявителей, их личности и иные обстоятельства, суд считает, что в случае освобождения они могут скрыться, продолжить преступную деятельность, угрожать свидетелям или иным участникам производства по делу или иным образом воспрепятствовать осуществлению правосудия…
Кроме того, защита не представила доказательства того, что [их содержание под стражей] более не являлось необходимым. Соответственно, отсутствуют основания для отмены или изменения избранной меры пресечения».
30 августа 2007 г.районный суд назначил судебное заседание на 12 сентября 2007 г. Он также решил, что четверо соподсудимых, включая заявителей, должны оставаться под стражей. Суд не усмотрел каких-либо оснований для их освобождения.
13 сентября 2007 г. районный суд продлил срок содержания заявителей под стражей до 20 декабря 2007 г. Суд принял единое решение в отношении четверых подсудимых, включая заявителей, и повторил мотивировку своего решения от 22 августа 2007 г. Областной суд 18 октября 2007 г., рассмотрев жалобу, оставил постановление от 13 сентября 2007 г. без изменения.
13 декабря 2007 г. и 11 марта и 15 мая 2008 г.районный суд продлил срок содержания заявителей под стражей до 20 марта, 20 мая и 20 июля 2008 г. соответственно. Мотивировка суда и форма постановления оставались неизменными. Областной суд, рассмотрев жалобы, оставил эти постановления без изменения 19 февраля, 17 апреля и 8 июля 2008 г. соответственно.
18 июля 2008 г. районный суд признал заявителей виновными в грабеже и приговорил их к трем годам и одному месяцу и трем годам и двум месяцам лишения свободы соответственно. Заявители не обжаловали приговор.
Оба заявителя были освобождены вскоре после постановления приговора от 18 июля 2008 г.
ПРАВО
I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 3 СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ
Заявители жаловались на то, что длительность их предварительного заключения не была обоснована относимыми или достаточными мотивами. Они ссылались на статью 5 Конвенции, которая в соответствующей части предусматривает следующее:
«…3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом «c» пункта 1 настоящей статьи… имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд…».
A. ПРИЕМЛЕМОСТЬ ЖАЛОБЫ
Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта «a» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.
B. СУЩЕСТВО ЖАЛОБЫ
1. Доводы сторон
Власти Российской Федерации полагали, что длительность предварительного заключения заявителей оправдывалась сложностью дела. Они также находили, что, ссылаясь на такие мотивы, как тяжесть обвинений против заявителей и угроза того, что они могут угрожать участникам производства или скрыться, внутригосударственные суды правомерно оправдывали содержание заявителей под стражей в период следствия и суда. Кроме того, заявители угрожали одному из своих соподсудимых, чтобы заставить его изменить свои показания.
Заявители настаивали на своей жалобе. Они отрицали утверждения властей Российской Федерации о том, что они оказывали давление на Б. Что касается записок, найденных у Б., второй заявитель отрицал их написание. Он также утверждал, что их текст не обосновал утверждения властей Российской Федерации о том, что он пытался принудить Б. к изменению показаний.
2. Мнение Европейского Суда
(a) Период, который должен быть принят во внимание
Согласно устойчивой прецедентной практике Европейского Суда при разрешении вопроса о длительности предварительного заключения в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции период, который должен приниматься во внимание, начинается в день, когда обвиняемый заключен под стражу, и оканчивается в день, когда по предъявленному обвинению вынесено решение, хотя бы только судом первой инстанции (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда по делу «Белевицкий против Российской Федерации» (Belevitskiy v. Russia) от 1 марта 2007 г., жалоба N 72967/01 , § 99).
Кроме того, с учетом существенной связи между пунктом 3 статьи 5 Конвенции и подпунктом «c» пункта 1 той же статьи лицо, осужденное судом первой инстанции, не может рассматриваться в качестве задержанного с целью его доставки в компетентный орган по обоснованному подозрению в совершении преступления, как указано в упомянутом положении, но на него распространяется ситуация, предусмотренная подпунктом «a» пункта 1, допускающая «законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом» (см. Постановление Европейского Суда по делу «Панченко против Российской Федерации» (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98 , §§ 91 и 93, с дополнительными отсылками).
Соответственно, в настоящем деле период, который должен приниматься во внимание, состоит из двух обособленных периодов: (1) с 24 июня 2005 г. (что касается первого заявителя) и с 11 марта 2005 г. (что касается второго заявителя), когда заявители были заключены под стражу, по 29 мая 2006 г., когда они были признаны виновными в рамках первого уголовного разбирательства, и (2) с 25 октября 2006 г., когда обвинительный приговор заявителей был отменен после рассмотрения жалобы, по 18 июля 2008 г., когда заявители были признаны виновными судом первой инстанции в рамках второго уголовного разбирательства.
Отсюда следует, что период содержания под стражей, который должен быть принят во внимание в настоящем деле, составлял в общей сложности два года и восемь месяцев в отношении первого заявителя и два года и 11 месяцев в отношении второго заявителя.
(b) Общие принципы
Европейский Суд напоминает, что вопрос о том, какой период предварительного заключения может считаться разумным, нельзя разрешать отвлеченно. Является ли разумным содержание обвиняемого под стражей, должно быть оценено на основании фактов каждого дела в соответствии с его конкретными обстоятельствами. Продолжительное содержание под стражей в конкретном деле может быть оправдано только в том случае, если существуют действительные признаки реального требования публичного интереса, который, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивает принцип уважения личной свободы, заложенный в статье 5 Конвенции (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Кудла против Польши» (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-XI, §§ 110 и последующие).
Наличие и сохранение обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием законности содержания под стражей. Однако по прошествии времени оно перестает быть достаточным. Европейский Суд должен в этом случае установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если такие основания являются «относимыми» и «достаточными», Европейский Суд должен убедиться также, что внутригосударственные власти проявили «особую тщательность» в проведении разбирательства (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Лабита против Италии» (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 152 и 153, ECHR 2000-IV). Обоснованность любого периода содержания под стражей, независимо от продолжительности, должна быть убедительно продемонстрирована властями (см. Постановление Европейского Суда по делу «Шишков против Болгарии» (Shishkov v. Bulgaria), жалоба N 38822/97, § 66, ECHR 2003-I (извлечения)). При решении вопроса об освобождении лица или его заключении под стражу власти имеют обязательство рассмотрения альтернативных мер обеспечения его явки в суд (см. Постановление Европейского Суда по делу «Яблоньский против Польши» (Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000 г., жалоба N 33492/96, § 83).
В первую очередь внутригосударственные судебные органы должны обеспечить, чтобы в конкретном деле предварительное заключение обвиняемого не превышало разумного срока. В этих целях они должны, уделяя достаточное внимание принципу презумпции невиновности, исследовать все доводы, свидетельствующие в пользу или против существования публичного интереса, оправдывающего отход от правила статьи 5 Конвенции, и должны указать их в своих решениях по ходатайствам об освобождении. Прежде всего на основании мотивов, приведенных в этих решениях, и реальных фактов, указанных заявителем в своих жалобах, Европейский Суд призван установить наличие или отсутствие нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Маккей против Соединенного Королевства» (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 43, ECHR 2006-X).
(c) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле
Европейский Суд признает, что разумное подозрение в совершении заявителями преступлений, в которых они обвинялись, основанное на убедительных доказательствах, сохранялось на всем протяжении судебного разбирательства, повлекшего их осуждение. Остается удостовериться в том, что судебные власти привели «относимые» и «достаточные» мотивы для обоснования длительного содержания заявителей под стражей и что они проявили «особую тщательность» при проведении разбирательства.
Заключая заявителей под стражу, власти страны ссылались на тяжесть предъявленных им обвинений и их личность. Они отметили в этом отношении, что они могли препятствовать осуществлению правосудия, оказывать давление на свидетелей или других участников процесса или уничтожить доказательства. Они также ссылались на угрозу того, что они могут скрыться или продолжить преступную деятельность. Европейский Суд готов признать, что содержание заявителей вначале могло быть обусловлено сочетанием этих факторов. Соответственно, Европейский Суд должен установить, продолжали ли оправдывать лишение свободы те же основания, приведенные судебными органами, по прошествии времени.
В этой связи Европейский Суд напоминает, что, хотя суровость наказания, которое грозит обвиняемому, является существенным элементом при оценке угрозы того, что он скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения обвиняемого свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, с учетом только тяжести обвинения. Основанием для продолжения содержания под стражей не может быть также вероятность осуждения к лишению свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу «Летелье против Франции» (Letellier v. France) от 26 июня 1991 г., § 51, Series A, N 207, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Панченко против Российской Федерации», § 102, Постановление Европейского Суда по делу «Горал против Польши» (Goral v. Poland) от 30 октября 2003 г., жалоба N 238654/97, § 68, и Постановление Европейского Суда по делу «Илийков против Болгарии» (Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, § 81).
Европейский Суд признает, что в делах об организованной преступности и с участием многих обвиняемых угроза того, что заключенный в случае освобождения может оказать давление на свидетелей или иным образом воспрепятствовать разбирательству, часто является особенно значимой. Все эти факторы могут оправдать сравнительно более длительный период содержания под стражей. Однако они не дают властям неограниченных полномочий по продлению этой меры пресечения (см. Постановление Европейского Суда по делу «Осух против Польши» (Osuch v. Poland) от 14 ноября 2006 г., жалоба N 31246/02, § 26, и Постановление Европейского Суда по делу «Целеевский против Польши» (Celejewski v. Poland) от 4 мая 2006 г., жалоба N 17584/04, §§ 37 — 38). Тот факт, что лицо обвиняется в преступном сговоре, сам по себе недостаточен для оправдания длительных периодов содержания под стражей, его личные обстоятельства и поведение всегда должны приниматься во внимание (см. Постановление Европейского Суда по делу «Сизов против Российской Федерации» (Sizov v. Russia) от 15 марта 2011 г., жалоба N 33123/08 , § 53).
Что касается довода, выдвинутого внутригосударственными судебными органами, в соответствии с которым заявители могли оказывать давление на свидетелей или иным образом воспрепятствовать осуществлению правосудия, Европейский Суд учитывает тот факт, что второй заявитель первоначально был заключен под стражу в марте 2005 года, чтобы воспрепятствовать ему оказывать давление на его сообвиняемого Б. Однако впоследствии суды страны не принимали это во внимание при продлении срока содержания под стражей второго заявителя. По утверждению властей Российской Федерации, в марте 2006 года власти обнаружили доказательства того, что заявители продолжали оказывать давление на Б. Тем не менее это обстоятельство было впервые упомянуто в рассмотрении дела Европейским Судом, и суды страны ни разу не указывали на него в своих решениях. В задачу Европейского Суда не входят подмена собой внутригосударственных властей, которые принимали решение о содержании заявителя под стражей, и собственный анализ фактов, свидетельствующих в пользу содержания его под стражей или против него (см. Постановление Европейского Суда по делу «Николов против Болгарии» (Nikolov v. Bulgaria) от 30 января 2003 г., жалоба N 38884/97, § 74, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Лабита против Италии», § 152). Соответственно, Европейский Суд считает, что существование риска того, что заявители могут оказывать давление на одного из сообвиняемых, не было установлено.
Другим основанием для длительного содержания под стражей заявителей являлась угроза того, что они могут скрыться. Из решений судов страны следует, что, мотивируя необходимость содержания под стражей в период судебного разбирательства для сведения этой угрозы к минимуму, суды не ссылались на конкретные обстоятельства, позволявшие сделать такой вывод. Соответственно, Европейский Суд полагает, что внутригосударственные органы были не вправе рассматривать обстоятельства дела как оправдание для использования угрозы бегства в качестве дополнительного основания для содержания заявителей под стражей.
Европейский Суд также отмечает, что в решениях о продлении срока содержания под стражей суды использовали стереотипные формулировки. Подобный подход может предполагать, что отсутствовала реальная судебная проверка необходимости содержания под стражей при каждом продлении срока содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу «Яджи и Саргын против Турции» (Yagci and Sargin v. Turkey) от 8 июня 1995 г., §§ 50 и последующие, Series A, N 319-A). В этой связи Европейский Суд отмечает, что в ходе уголовного разбирательства в отношении заявителей определенные обвинения, такие как участие в организованной преступной группе и умышленное уничтожение имущества, были сняты. Однако в материалах, предоставленных Европейскому Суду, не имеется данных о том, что суды страны, продлевая срок содержания заявителей под стражей, каким-либо образом принимали во внимание такие изменения в обстоятельствах дела.
Европейский Суд также напоминает, что, разрешая вопрос об освобождении или заключении под стражу, власти согласно пункту 3 статьи 5 Конвенции имеют обязательство рассмотреть альтернативные меры, обеспечивающие его или ее присутствие на суде (см. Постановление Европейского Суда по делу «Сулаоя против Эстонии» (Sulaoja v. Estonia) от 15 февраля 2005 г., жалоба N 55939/00, § 64, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Яблоньский против Польши», § 83). В настоящем деле власти не рассматривали возможность обеспечения явки заявителя в суд иными «мерами пресечения», которые прямо предусмотрены законодательством Российской Федерации для обеспечения надлежащего проведения уголовного разбирательства. В своих решениях внутригосударственные суды не разъясняли, почему альтернативы лишению свободы не обеспечат надлежащего ведения судебного разбирательства.
Наконец, Европейский Суд подчеркивает, что внутригосударственные органы не один раз отказывали в освобождении заявителей, указав, что последние не предоставили доказательств того, что их содержание под стражей более не являлось необходимым (см. §§ 19 и 24 настоящего Постановления). В этой связи Европейский Суд напоминает, что он неоднократно рассматривал переложение бремени доказывания на заключенного в таких делах, как равнозначное отмене правила статьи 5 Конвенции, положения, признающего заключение под стражу отступлением в исключительных случаях от права на личную свободу, которое допустимо в строго определенных случаях, не допускающих расширительного толкования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Илийков против Болгарии», §§ 84 — 85, и Постановление Европейского Суда по делу «Рохлина против Российской Федерации» (Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071 , § 67).
С учетом вышеизложенного Европейский Суд считает, что, руководствуясь в основном тяжестью предъявленных обвинений, не подкрепив свои выводы конкретными фактами и не рассмотрев возможности применения альтернативных мер пресечения, переложив бремя доказывания на заявителей, власти продлевали срок содержания заявителей под стражей по основаниям, которые, хотя и имели значение для дела, не могли рассматриваться как «достаточные» для оправдания длительности срока в два года и восемь месяцев и два года и 11 месяцев соответственно. При таких обстоятельствах нет необходимости проверки Европейским Судом того, осуществлялось ли разбирательство «с надлежащей тщательностью».
Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.
II. ИНЫЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ
Так же , заявители жаловались на предполагаемую незаконность их предварительного заключения. Они ссылались на статьи 5 и 6 Конвенции. С учетом предоставленных ему материалов и насколько эти жалобы относятся к его компетенции Европейский Суд находит, что доказательства не свидетельствуют о наличии признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с подпунктом «a» пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.
III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. УЩЕРБ
Каждый из заявителей требовал 300 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
Власти Российской Федерации утверждали, что права заявителей, предусмотренные Конвенцией, нарушены не были. В любом случае они полагали, что требования заявителей являются чрезмерными, и считали, что установление факта нарушения само по себе будет являться достаточной справедливой компенсацией.
Европейский Суд отмечает, что заявители провели под стражей в ожидании рассмотрения предъявленных им обвинений два года и восемь месяцев в отношении первого заявителя и два года и 11 месяцев в отношении второго заявителя, и их содержание под стражей не было мотивировано достаточными основаниями. При таких обстоятельствах Европейский Суд приходит к выводу, что страдания и разочарование заявителей не могут быть компенсированы только установлением факта нарушения. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает первому заявителю 2 800 евро и второму заявителю 3 100 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму.
B. СУДЕБНЫЕ РАСХОДЫ И ИЗДЕРЖКИ
Каждый из заявителей также требовал 4 000 рублей за работу их представителя в разбирательстве дела Европейским Судом и 2 100 рублей за услуги их переводчика. Они представили соответствующие квитанции.
Власти Российской Федерации нашли требования заявителей необоснованными. По их мнению, заявители должны были предоставить письменное соглашение со своим представителем и указать характер выполненной им работы.
В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом предоставленных документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд находит разумным присудить каждому заявителю 100 евро в качестве компенсации за работу их представителя и 53 евро заявителям совместно в качестве компенсации издержек по переводу, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителей в связи с этими суммами.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) признал жалобу приемлемой в части длительности предварительного содержания заявителей под стражей, а в остальной части — неприемлемой;
2) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;
3) постановил, что:
(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты:
(i) 2 800 евро (две тысячи восемьсот евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда, причиненного первому заявителю;
(i) 3 100 евро (три тысячи сто евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда, причиненного второму заявителю;
(ii) 100 евро (сто евро) каждому заявителю в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, подлежащий начислению заявителю на указанную сумму;
(ii) 53 евро (пятьдесят три евро) заявителям совместно в качестве компенсации издержек перевода, а также любой налог, подлежащий начислению заявителям на указанную сумму;
(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
4) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.
В дальнейшем данное дело, многократно применялось ЕСПЧ, как устанавливающее прецедент для рассмотрения вопросов нарушения ч. 3 ст. 5 Европейской Конвенции в части чрезмерно длительного, незаконного и недостаточно обоснованного предварительного заключения под стражей.
