В данном деле ЕСПЧ еще раз четко и однозначно обозначил позицию о недостаточности действий в порядке ст. 144–145 УПК РФ для эффективного расследования преступления, когда на протяжении многих месяцев органами следствия не было вынесено ни одного законного постановления, то есть имел место факт многочисленных незаконных отказов в возбуждении уголовного дела. Подробный анализ дела в Адвокатской газете по ссылке.
Текст постановления ЕСПЧ «УДУТ ПРОТИВ РОССИИ», неофициальный перевод на русский язык:
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО «УДУТ ПРОТИВ РОССИИ»
CASE OF UDUT v. RUSSIA
(Жалоба № 1115/10)
РЕШЕНИЕ
г. Страсбург
28 мая 2019
Данное решение является окончательным, однако оно может быть подвергнуто редакционной правке
В деле «Удут против России»,
Европейский Суд по правам человека (Третья секция), заседая Комитетом в следующем составе:
Alena Poláčková, Председатель,
Dmitry Dedov,
Jolien Schukking, судьи
и Stephen Phillips, Секретарь Секции,
после закрытого заседания 7 мая 2019 г.
выносит следующее постановление, принятое в указанный день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (№ 1115/10), поданной на Россию в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод («Конвенция») гражданкой России, г-жой Наилей Закировной Удут («заявительница»), 11 ноября 2009 года.
2. Заявительница, которой была предоставлена юридическая помощь, была представлена Е. Марковым, адвокатом, практикующим в Страсбурге. Правительство Российской Федерации («Правительство») изначально представлял г-н Г. Матюшкин, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, а затем его преемник в этой должности, г-н М. Гальперин.
3. Заявительница жаловалась в соответствии со статьей 2 Конвенции на неспособность национальных властей провести эффективное расследование смерти ее дочери.
4. 29 января 2015 года уведомление о жалобе было направлено Правительству.
5. 22 января 2019 года Правительство было проинформировано о том, что дело было передано на рассмотрение Палатой. Они не выдвинули никаких возражений.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
6. Заявительница родилась в 1958 году и проживает в городе Тольятти.
А. Смерть дочери заявительницы и последующее расследование
7. 8 мая 2007 г. было установлено, что дочь заявительницы, З., живет со своим мужем Ч. и двумя их несовершеннолетними детьми.
8. В тот же день правоохранительным органам Ненецкого автономного округа сообщили о смерти З. Было проведен осмотр места происшествия и первоначальный осмотр тела Z. Были получены показания от лиц, которые контактировали с З. незадолго до ее смерти, было предписано провести вскрытие тела З.
9. Посмертная экспертиза (в отчете от 1 июня 2007 г.) установила, что З. умерла в результате механической асфиксии, вызванной умышленным причинением себе вреда посредством повешения. Помимо следов удушения, на лице, предплечьях и голенях З. было обнаружено несколько синяков и ссадин, которые могли появиться незадолго до смерти З. в результате ударов тупыми предметами, такие как удары по ее лицу, рукам и ногам, нанесенные другим человеком. Этиловый спирт был обнаружен в крови и урине З., что подтверждало, что она находилась в состоянии алкогольного опьянения.
10. В мае-июне 2007 года заявительница подала жалобы в Ненецкую областную прокуратуру, пытаясь возбудить уголовное дело в отношении ее зятя, Ч., который, по ее предположениям, якобы довел З. до самоубийства, регулярно нанося ей побои и совершая иные насильственные действия в отношении ее.
11. В период с 18 мая 2007 г. по 14 октября 2009 г. следователь принял 19 решений об отказе в возбуждении официального уголовного расследования смерти З. Предварительное расследование установило, что З. находилась в состоянии алкогольного опьянения и совершила самоубийство путем повешения после их ссоры с Ч. Вышеуказанные решения были впоследствии отменены Нарьян-Марским городским судом Ненецкого автономного округа (далее — «городской суд») как незаконные и необоснованные. В каждом случае отмечалось, что инструкции, данные следователю прокурором и начальником уголовного розыска для установления факта существования обстоятельств, на которые ссылалась заявительница, и установления обстоятельств смерти З. не были соблюдены.
12. 13 ноября 2009 г. заявительница обратилась в областную прокуратуру с жалобой на то, что отдел уголовных расследований и отдел милиции не провели всестороннее и оперативное расследование смерти ее дочери.
13. В тот же день заместитель прокурора областной прокуратуры постановил, что сотрудники милиции отдела уголовного расследования не выполнили установленных законом обязательств и требований своевременно произвести исследование обстоятельств смерти З., что явилось нарушением прав заявительницы.
14. Впоследствии, 15 декабря 2009 г. следователь вынес другое решение об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти З.
15. 16 сентября 2011 года начальник Межрайонного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Архангельской области и Ненецкому автономному округу отменил решение от 15 декабря 2009 года как незаконное и необоснованное.
В частности, он отметил, что следователь не придал должного внимания полученной от нескольких лиц информации о том, что Ч. Регулярно подвергал З. побоям и унижению. С целью установления обстоятельств случившегося, а также причин и мотивов самоубийства, старший следователь счел необходимым проведение следственных действий, предусматривающих, в частности, участие экспертов и специалистов в области психологии и психиатрии, что было возможно лишь в рамках проведения уголовного расследования.
16. 19 сентября 2011 года в отношении Ч. было возбуждено уголовное дело по статье 110 Уголовного Кодекса (подстрекательство к самоубийству).
17. Однако 20 сентября 2011 года заместитель прокурора Ненецкого автономного округа отменил вышеуказанное решение.
18. После очередного этапа предварительных расследований, 24 октября 2011 года было вновь отказано в возбуждении уголовного дела по факту смерти З. в соответствии с пунктом 1 (2) статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса — ввиду отсутствия в действиях Ч. элементов состава преступления по статье 110 Уголовного Кодекса и отсутствия какого-либо преступления по части 1 статьи 105 Уголовного кодекса (убийство). Следователь пришел к выводу, что решение З. покончить жизнь самоубийством не было спровоцировано какими-либо действиями Ч., которые были бы равносильны бесчеловечному или унижающему достоинство обращению. З. находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения и не могла полностью осознавать свои действия, когда принимала решение покончить с собой. Синяки и ссадины на лице и теле З. могли возникнуть во время бурной ссоры с Ч. незадолго до ее смерти. Не было обнаружено никаких прямых доказательств, подтверждающих теорию о том, что Ч. подвергал З. жестокому обращению.
Даже если предположить, что два раскрытых случая избиения З. со стороны Ч. (в 2005 и 2007 годах) действительно имели место, они были бы единичными и несвязанными событиями, произошедшими при неуказанных обстоятельствах, и не могли быть связаны с решением З. покончить с собой. Кроме того, З. не была особо уязвима или полностью зависима от Ч. По словам родственников З., она могла в любое время уйти от Ч., развестись с ним, забрать детей и сменить место жительства. Она могла также обратиться за медицинской помощью и/ или пожаловаться на действия Ч. в полицию. Однако она этого не сделала. В то же время она сказала своим родственникам, что любила своего мужа и не хотела с ним разводиться. В материалах дела также содержалась информация, указывающая на то, что Ч. в июне 2006 года избил З., о чем З. заявила в полицию. Тем не менее, показания З. были противоречивыми, и в конечном итоге она отказалась продолжать это разбирательство. Теория заявительницы о том, что Ч. обставил все как самоубийство была проверена, было также установлено, что данная теория не нашла подтверждение информацией, содержащейся в материалах дела.
19. После жалобы заявительницы, 10 сентября 2013 г. городской суд признал решение от 24 октября 2011 г. законным и обоснованным.
Б. Уголовное дело против Ч. по причине регулярных избиений
20. Между тем, 8 мая 2008 года следователем было установлено, что действия Ч. в отношении З. в период между 19 июня 2006 г. и 8 мая 2007 г содержали элементы уголовного преступления, предусмотренного статьей 117 § 1 Уголовного Кодекса (Причинение физических или психических страданий путем систематического нанесения побоев). Соответствующие материалы были переданы для предварительного следствия в отдел полиции Ненецкого автономного округа.
21. В период с мая 2008 года по март 2010 года отдел полиции принял по меньшей мере семнадцать решений об отказе в возбуждении уголовного дела против Ч. в соответствии с пунктом 1 статьи 117 Уголовного Кодекса, все из которых впоследствии были отменены надзирающим прокурором как незаконные и необоснованные.
22. 24 июня 2010 г. против Ч. было возбуждено уголовное дело в соответствии со статьей 117 § 1 Уголовного Кодекса.
23. 7 июля 2010 года заявительница была признана потерпевшей по делу.
24. 13 апреля 2011 г. действия Ч. были переквалифицированы на нанесение побоев, что соответствует статье 116 § 1 Уголовного кодекса, однако по данной статья обвинения не могли быть предъявлены в отсутствие заявления со стороны потерпевшего. Соответственно, уголовное дело было прекращено на основании пункта 1 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального Кодекса.
C. Гражданский иск о возмещении вреда
25. В апреле 2009 года заявительница возбудила гражданское разбирательство в отношении Министерства Финансов, требуя возмещения морального вреда, причиненного ей в результате неспособности национальных властей провести эффективное расследование обстоятельств смерти ее дочери.
26. 5 июня 2009 года Нарьян-Марский городской суд отклонил иск заявительницы.
27. 16 июля 2009 года Ненецкий автономный областной суд оставил решение без изменения.
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
28. Положения Уголовно-процессуального кодекса, регулирующие порядок рассмотрения уголовных жалоб, изложены в деле Manzhos v. Russia (№64752/09, §§ 24-27, 24 мая 2016 г.). Статья 144 Кодекса, которая определяет сферу «предварительного расследования», была изменена
Федеральным законом № 23-ФЗ от 4 марта 2013 года. Поправки 2013 года расширили перечень следственных мер, которые могут быть проведены до принятия решения о том, следует ли возбуждать уголовное дело.
ПРАВО
I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 2 КОНВЕНЦИИ
29. Заявительница жаловалась на то, что национальные власти не провели эффективного расследования смерти ее дочери. Она ссылалась на статью 2 Конвенции, которая в соответствующей части гласит:
«1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.»
30. Правительство утверждало, что расследование, проведенное по факту смерти дочери заявительницы, соответствовало требованиям статьи 2 Конвенции. Оно было начато сразу после того, как правоохранительные органы получили сообщение о смерти З., было эффективным и тщательным. Меры, необходимые для установления обстоятельств и причин смерти З., исследование возможности криминального характера ее смерти, а также привлечения третьих лиц, все это было предпринято органом предварительного следствия в течение полутора месяцев со дня инцидента. Продолжительность расследования была вызвана многочисленными жалобами, поданными заявительницей, в которых она приводила новые аргументы, касающиеся преступлений, предположительно совершенных Ч. в отношении ее дочери, а также указывала на новые обстоятельства, подлежащие исследованию или уточнению. Таким образом, Правительство пришло к выводу, что жалоба заявительницы была явно необоснованной.
31. Заявительница поддержала свою жалобу. Она утверждала, что следственные органы не рассмотрели какую-либо иную версию событий в
отношении смерти ее дочери, кроме самоубийства. Заявительница отметила, что в период с мая 2007 года по октябрь 2011 года было принято двадцать решений об отказе в возбуждении уголовного дела против Ч. в отношении доведения до самоубийства, и в период с мая 2008 года по июнь 2010 года было принято двадцать решений об отказе в возбуждении уголовного дела против Ч. в отношении нанесения регулярных побоев. Заявительница утверждала, что это являлось явным показатель неэффективности расследования. Надзирающие прокуроры и суды неоднократно отмечали, что расследования были неполными, а решения об отказе в возбуждении уголовного дела были незаконными и необоснованными. Заявительница изложила основные недостатки расследования, которые привели к неспособности властей установить истинную причину смерти ее дочери и установить личность преступника. Она также отметила, что следователи были ограничены в своих полномочиях, так как предварительное расследование так и не перешло на стадию уголовного расследования и, следовательно, не могло удовлетворить требованиям эффективного расследования в соответствии со статьей 2 Конвенции. Уголовное дело, возбужденное против Ч. в июне 2010 г., было ограничено фактами побоев, нанесенных З. Наконец, заявительница отметила, что ей не была предоставлена возможность эффективно участвовать в разбирательстве.
A. Приемлемость жалобы
32. Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной
по смыслу подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой ни по каким иным основаниям. Таким образом, она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
33. Общие принципы, касающиеся обязательства государства, вытекающего из статьи 2 Конвенции, расследовать случаи, когда имело место лишение жизни, причиненное частными лицами, изложены в деле Mazepa and Others v. Russia (№ 15086/07, §§ 69-70, 17 июля 2018 г.).
34. Европейский Суд отмечает, что 8 мая 2007 г. дочь заявительницы, З., была найдена повешенной в своей квартире. Посмертная экспертиза установила, что она умерла в результате асфиксии. Помимо следа удушения, на лице З., на предплечьях и голенях были обнаружены многочисленные ушибы и ссадины, которые могли появиться незадолго до ее смерти в результате ударов тупыми предметами, таких как удары по ее лицу, рукам и ногам, нанесенные другим человеком (см. пункт 9 выше). Заявительница пыталась возбудить уголовное дело в отношении своего зятя Ч., обвиняя его в доведении З. до самоубийства.
35. Европейский суд также отмечает, что в течение более четырех лет с мая 2007 г. по октябрь 2011 г. обстоятельства смерти дочери заявительницы привели к 21 серии предварительных расследований, каждое из которых закончилось отказом в возбуждении уголовного дела (см. пункты 11, 14 и 18 выше). Все, кроме самого последнего решения об отказе в возбуждении уголовного дела, были отменены прокурором и городским судом как незаконные и необоснованные. В каждом случае отмечалось, что предписания, данные прокурором следователю для осуществления процессуальных мер, направленных на проверку обстоятельств, указанных в жалобе заявительницы, и обстоятельств смерти З., не были соблюдены. Несмотря на то, что в течение вышеуказанного периода уголовное преследование фактически было возбуждено в сентябре 2011 года, однако данное решение было отменено на следующий день и, следовательно, не имело никакого значения для расследования.
36. Суд повторяет, что длительный характер разбирательств является убедительным свидетельством того, что они были некачественными до такой степени, что представляли собой нарушение позитивных конвенционных обязательств государства-ответчика, если только государство не предоставило весьма убедительные и правдоподобные основания для оправдания продолжительности судебного разбирательства (см. Mazepa and Others, упомянутое выше, § 80). В этой связи Суд отмечает, что в ноябре 2009 года даже областная прокуратура заявила в ответе на жалобу заявительницы, что неспособность национальных властей соблюсти закон и требования незамедлительного проведения расследования по факту смерти З. нарушила права заявительницы (см. пункты 12-13 выше).
37. Суд ранее устанавливал во многих российских делах, что власти, сталкиваясь с заслуживающими доверия утверждениями о жестоком обращении или лишениях жизни со стороны представителей государства, обязаны возбудить уголовное дело и провести расследование; «предварительное расследование» само по себе не удовлетворяет требованиям эффективного расследования в соответствии со статьями 2 или 3 Конвенции. Было установлено, что эта предварительная стадия имела слишком ограниченную сферу действия и не могла привести к установлению личности и наказанию лиц, виновных в жестоком обращении или лишении жизни, поскольку возбуждение уголовного дела и проведение уголовного расследования являются необходимыми предварительными условиями для предъявления обвинений предполагаемым преступникам, которые [обвинения] затем могут быть рассмотрены судом. Суд постановил, что отказ в возбуждении уголовного дела по достоверным утверждениям о серьезном жестоком обращении или лишении жизни свидетельствует о невыполнении государством своих процессуальных обязательств по статьям 2 и 3 Конвенции (см. Ilgiz Khalikov v. Russia, № 48724/15, § 35, 15 января 2019 г., с дальнейшим
ссылками и Dalakov v. Russia, № 35152/09, § 71, 16 февраля 2016 г.).
38. Суд отмечает, что обстоятельства рассматриваемого дела отличаются тем, что лишение жизни предположительно было спровоцировано частным лицом, а не государственным агентом. Суд, однако, считает, что, поскольку в обоих случаях требования в отношении официального расследования схожи, его предыдущие выводы в соответствии со статьями 2 и 3 Конвенции должны в равной степени применяться к ситуациям, когда имеются достоверные утверждения о жестоком обращении или лишении жизни от рук частных лиц.
39. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что ограниченная сфера применения, отсутствие разумной оперативности и общая неэффективность многих этапов предварительных расследований, которые в течение четырех с половиной лет приводили к повторным отказам возбудить уголовное дело по факту гибели дочери заявительницы, свидетельствуют об отсутствии у национальных властей подлинных и серьезных усилий по расследованию и выяснению обстоятельств смерти. Соответственно, Европейский Суд не считает необходимым анализировать все предполагаемые недостатки в национальном разбирательстве. Отсутствие уголовного расследования приводит к выводу о том, что российские власти не выполнили свое процессуальное обязательство в соответствии со статьей 2 Конвенции расследовать смерть дочери заявительницы 8 мая 2007 г. (см. S.M. v. Russia, № 75863/11, §§ 69-73, 22 октября 2015 г.).
40. Таким образом, имело место нарушение процессуального обязательства государства, предусмотренного статьей 2 Конвенции.
II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
41. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
А. Ущерб
42. Заявительницы потребовала 50 000 евро (EUR) в качестве возмещения нематериального вреда.
43. Правительство посчитало эту сумму чрезмерной.
44. Суд отмечает, что продолжительная неспособность властей дать удовлетворительные ответы на вопросы, поднятые в связи со смертью З.
причинили заявительнице-ее матери-острые психические страдания. В то же время, выводы суда по статье 2 в данном случае носят процессуальный характер. Учитывая все находящиеся в распоряжении Суда материалы дела, делая оценку на основе справедливости, суд присуждает заявительнице 19,500 евро в качестве компенсации морального вреда, плюс любой налог, который может взиматься с этой суммы.
B. Расходы и издержки
45. Заявительница также потребовала 3 050 евро за ее юридическое представительство в Суде и связанные с этим административные расходы (телефонные звонки и почтовые, фотокопировальные и печатные расходы), которые должны быть оплачены, путем денежного перевода непосредственно на банковский счет ее адвоката. Она представила (i) копию договора о юридических услугах с г-ном Е. Марковым, (ii) счет-фактуру, отражающую объем юридических работ, выполненных по делу (25 часов по курсу 120 евро в час), и (iii) квитанции, подтверждающие административные расходы. Заявитель также требовал 2 700 евро в качестве компенсации других расходов и издержек, понесенных в национальных судах и суде, рассчитанных на приблизительной основе и не подтвержденных соответствующими документами, подлежащими оплате путем денежного перевода на ее собственный банковский счет.
46. Правительство утверждало, что претензия заявительницы в отношении расходов и издержек, которые она якобы понесла, является необоснованной и поэтому должна быть отклонена. Что касается судебных издержек и связанных с ними административных расходах, понесенных г-ном Е. Марковым, то Правительство отметило, что почасовая ставка адвоката и общая сумма, причитающаяся с заявительницы, не были указаны в договоре об оказании юридических услуг. Кроме того, они утверждали, что количество часов, затраченных адвокатом на исследование и подготовку замечаний по делу, было чрезмерным.
47. В соответствии с прецедентной практикой Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той мере, в которой было показано, что они были действительно понесены, были необходимы и являются разумными. В настоящем деле с учетом имеющихся в распоряжении Суда документов и вышеуказанных критериев, а также принимая к сведению тот факт, что заявительница воспользовалась юридической помощью, которая уже была оплачена ее представителю в размере 850 евро, Суд считает целесообразным присудить сумму в размере 2200 евро в качестве компенсации расходов, понесённых при разбирательстве в Суде, которая должна быть выплачена непосредственно на банковский счет г-на Е. Маркова, плюс любой налог, который может взиматься с этой суммы. Суд отклоняет оставшуюся часть требований в отношении расходов и издержек.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
48. Суд считает уместным, чтобы процентная ставка при просрочке платежей определялась исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1. Объявляет жалобу приемлемой;
2. Постановляет, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процедурном аспекте;
3. Постановляет
(a) что государство-ответчик должно выплатить заявительнице в течение трех месяцев следующие суммы, которые должны быть конвертированы в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на дату расчета:
(i) 19 500 евро, плюс любой налог, который может быть взыскан, в качестве компенсации нематериального вреда;
(ii) 2 200 евро, плюс любой налог, который может быть взыскан с заявительницы, в качестве возмещения судебных расходов и издержек, подлежащие уплате непосредственно на банковский счет г-на Е. Маркова;
(б) что с момента истечения вышеуказанных трех месяцев до даты урегулирования на перечисленные суммы уплачиваются простые проценты по ставке, равной предельной ставке кредитования Европейского центрального банка действующей в период неуплаты, плюс три процента;
4. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о решении направлено в письменном виде 28 мая 2019 года, в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Stephen Phillips Alena Poláčková
Секретарь Председатель