В деле «Валюженич против России»,
Европейский Суд по правам человека (Третья секция), заседая Палатой в
следующем составе:
Vincent A. De Gaetano, Председатель,
Branko Lubarda,
Helen Keller,
Dmitry Dedov,
Georgios A. Serghides,
Jolien Schukking,
María Elósegui,судьи
и Stephen Phillips, Секретарь Секции,
после закрытого заседания 5 марта 2019 г.
выносит следующее постановление, принятое в указанный день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (№ 10597/13), поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее- Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее- Конвенция) гражданином России, г-ном Михаилом Александровичем Валюженичем (далее- Заявитель), 5 февраля 2013г.
2. Заявителя представлял г-н М. Валеев, адвокат, практикующий в Санкт-Петербурге. Правительство Российской Федерации («Правительство») представлял г-н Г. Матюшкин, Уполномоченный Российской Федерации
при Европейском Суде по правам человека, а затем его преемник на этом посту г-н М. Гальперин.
3. Заявитель утверждал, в частности, что содержание его в металлической клетке во время уголовного разбирательства, проводимого в отношении него, было равносильно унижающему человеческое достоинство обращению. Он также заявил, что данный факт привел к несправедливости судебного разбирательство, и что у него не было эффективных внутренних средств правовой защиты в отношении вопроса, связанного с содержанием в металлической клетке.
4. 26 ноября 2014г. Правительству было направлено уведомление о вышеупомянутых жалобах в соответствии со статьями 3 и 13 и пунктами 1, 2 и 3 (b) и (c) статьи 6 Конвенции, остальная часть жалобы была объявлена неприемлемой в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Суда.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Заявитель родился в 1985 году и в настоящее время содержится в заключении в Санкт-Петербурге.
6. Его подозревали в причастности к торговле наркотиками в крупном размере.
7. 2 февраля 2011 года он был арестован. Он оставался под стражей в ожидании следствия и суда.
8. 6 октября 2011 г. Советский районный суд г. Казани (далее — районный суд) получил материалы дела и назначил дату судебного разбирательства на 19 октября 2011г.
9. 19 марта 2012 г. районный суд признал Заявителя виновным в предъявленном обвинении и приговорил его к девяти с половиной годам лишения свободы.
10. Во время судебного разбирательства, состоявшего из шестнадцати слушаний, Заявитель содержался в металлической клетке в зале суда. Внутри клетки не было письменного стола, только деревянная скамья, что делало невозможным делать записи во время слушаний. Вооруженные охранники находились возле клетки. Адвокат Заявителя мог обращаться к нему только с разрешения суда. Любые разговоры между ними должны были проходить в присутствии охранников.
11. 10 августа 2012 г. Верховный суд Республики Татарстан оставил в силе обвинительный приговор в отношении Заявителя. Заявитель участвовал в слушании посредством видеоконференции. Он был помещен за металлической перегородкой от пола до потолка в помещении СИЗО-3 следственного изолятора Республика Татарстан, где он содержался, он общался с судьями по видеосвязи.
II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
A. Металлические клетки в зале суда
58. Краткое изложение соответствующих положений национального законодательства и практики, а также соответствующих международных документов и практики смотреть в деле Свинаренко и Сляднев против России (Svinarenko and Slyadnev v. Russia ([GC], nos. 32541/08 and 43441/08, §§ 53-66 and §§ 70-76, ECHR 2014).
B. Металлические клетки в следственных изоляторах для участия в судебных слушаниях с помощью видеосвязи
13. Следственные изоляторы оснащены системами видеоконференцсвязи в рамках Федеральной целевой программы «Развитие судебной системы в России на 2013–2020 годы».
14. В соответствии с Программой, 18 апреля 2014 года Верховный Суд Российской Федерации, Административная канцелярия судов Верховного Суда Российской Федерации и Федеральная служба исполнения наказаний заключили соглашение об использовании ими систем видеоконференцсвязи. Приложение 2 к этому соглашению предусматривало установку металлических перегородок в следственных изоляторах, оборудованных системами видеоконференцсвязи, для защиты оборудования для видеоконференций, во время участия заключенных в судебных слушаниях по видеосвязи.
ВОПРОСЫ ПРАВА
I. ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЕЙ 3 И 13 КОНВЕНЦИИ
15. Заявитель жаловался на то, что его содержание в металлической клетке во время уголовного судопроизводства было равносильно обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, которая гласит:
«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.»
Он также жаловался на то, что у него не было эффективных внутренних средств правовой защиты в отношении его жалобы по статье 3, что противоречит статье 13 Конвенции, которая устанавливает:
«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве.»
A. Вопросы приемлемости
16. Власти Российской Федерации посчитали, что содержание Заявителя в металлической клетке в зале суда во время судебного разбирательства, которое закончилось 19 марта 2012 г., и его помещение за металлическую перегородку в следственном изоляторе пять месяцев спустя, 10 августа 2012 г., для целей участие в слушании по апелляции по его уголовному делу посредством видеосвязи не привело к возникновению «длящейся ситуации» и, следовательно, часть жалобы по статье 3 Конвенции, касающейся его содержания во время судебного разбирательства, должна быть отклонена за несоблюдение шестимесячного срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции.
17. Заявитель утверждал, что шестнадцать слушаний по его делу, проведенных судом первой инстанции в период с 19 октября 2011 г. по 19 марта 2012 г., и слушание его дела по апелляции 10 августа 2012 г. следует рассматривать как «длящуюся ситуацию», которая закончилась лишь в последний день с последним случаем его содержания в металлической клетке во время уголовного разбирательства против него.
18. Суд повторяет, что, как правило, шестимесячный период начинается с даты принятия окончательного решения в процессе исчерпания внутренних средств правовой защиты. Однако, если с самого начала ясно, что у Заявителя нет эффективных средств правовой защиты, этот период начинается с даты совершения действий или принятия мер, на которые подана жалоба, или с даты, когда стало известно о таком действии или его влиянии или ущербе для Заявителя. В случаях с сохраняющейся ситуацией шестимесячный период начинается с момента прекращения этой ситуации. Понятие «длящаяся ситуация» относится к состоянию дел, которое существует в результате непрерывных действий, совершаемых самим государством или от его лица, чтобы придать Заявителю статус жертвы (Svinarenko and Slyadnev v. Russia [GC], nos. 32541/08 and 43441/08, § 86, ECHR 2014 (extracts), and Ananyev and Others v. Russia, nos. 42525/07 and 60800/08, §§ 72 and 75, 10 January 2012).
19. Суд ранее установил, что повторное заключение Заявителей в металлическую клетку в зале суда во время судебного разбирательства представляло собой «длящуюся ситуацию» в отсутствие каких-либо заметных изменений от условий, в которых они предстали перед судом первой инстанции (см. Svinarenko and Slyadnev v. Russia, упомянутое выше, § 86). Однако в ситуации, когда Заявитель предстал перед судом первой инстанции в металлической клетке, а затем в стеклянной клетке, Суд постановил, что существенные изменения в материальных условиях появления Заявителя в суде первой инстанции не позволили ему рассматривать ситуацию как «непрерывную» с целью расчета шестимесячного срока, установленного в пункте 1 статьи 35 Конвенции (см. Yaroslav Belousov v. Russia, № 2653/13 и 60980/14, § 114, 4 октября 2016 г.).
20. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что Заявитель содержался в металлической клетке в зале суда шестнадцать раз в период с 19 октября 2011 г. по 19 марта 2012 г., когда его уголовное дело рассматривалось в суде первой инстанции, и один раз, 10 августа 2012 года, в следственном изоляторе во время рассмотрения его дела в апелляционном порядке по видеосвязи. Суд отмечает отсутствие каких-либо существенных изменений в том, как Заявитель предстал перед судами, в том числе апелляционной инстанции, на протяжении всего разбирательства — каждый раз он оказывался за металлическими решетками. Таким образом, Суд приходит к выводу, что, несмотря на почти пятимесячный промежуток времени между окончанием судебного разбирательства по делу заявителя 19 марта 2012 года и рассмотрением его дела в апелляционном порядке 10 августа 2012 года, его содержание в металлической клетке создало «длящуюся ситуацию» с целью расчета шестимесячного срока, установленного в пункте 1 статьи 35 Конвенции. Поскольку жалоба была подана 5 февраля 2013 года, Заявитель выполнил правило шести месяцев, и поэтому возражение Правительства должно быть отклонено.
21. Суд отмечает, что жалобы Заявителя в соответствии со статьями 3 и 13 Конвенции не являются явно необоснованными в значении подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что они не являются неприемлемыми по любым другим основаниям. Поэтому они должны быть объявлены приемлемыми.
B. Вопросы существа
1. Доводы сторон
22. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание Заявителя в металлической клетке в зале суда во время судебного разбирательства и за металлической перегородкой во время рассмотрения дела в апелляционном порядке соответствовало национальному законодательству и нормативным актам, действовавшим на тот момент (см. параграфы 12-14 выше). Практика помещения обвиняемых в металлические клетки в зале суда была обычной мерой безопасности, применяемой ко всем подсудимым, находящимся под стражей. Введенная более двадцати лет назад, она воспринималась сторонами уголовного судопроизводства и третьими сторонами как обычная (традиционная) практика, априори не имеющая целью унизить тех, к кому она применялась. «Чувство унижения, неполноценности, стыда и беспомощности», предположительно понесенное Заявителем, было вызвано не его помещением в металлическую клетку, а скорее естественной реакцией на негативные последствия его незаконных действий. Не было никаких оснований полагать, что стороны разбирательства и третьи стороны имели предвзятое или враждебное отношение к Заявителю в связи с его содержанием в металлической клетке. В любом случае дело не вызвало какого-либо повышенного интереса со стороны общественности или средств массовой информации. Кроме того, помещение в металлическую клетку служило цели защиты человека от любых возможных нападений со стороны жертв, в то же время позволяя ему или ей
выбрать удобную позу и свободно перемещаться в пределах установленных барьеров. Правительство также утверждало, что содержание Заявителя за металлической перегородкой в следственном изоляторе во время его участия в рассмотрении его дела по апелляции по видеосвязи не могло вызвать у него каких-либо негативных чувств, так как в любом случае следственный изолятор был местом социальной изоляции, где задержанные проводили большую часть своего времени в помещениях, оборудованных различными средствами безопасности. В связи с этим Правительство пришло к выводу, что в настоящем деле не были нарушены положения статьи 3 Конвенции. Они не представили никаких доводов по существу жалобы Заявителя в соответствии со статьей 13 Конвенции.
23. Заявитель утверждал, что внутригосударственные нормативные акты, на которые ссылается Правительство, были ограниченного использования и, следовательно, не доступны ни в каких официальных источниках правовой информации. Он не имел судимости, был обвинен в ненасильственных преступлениях и демонстрировал надлежащее поведение на протяжении всего разбирательства. Поэтому его размещение в клетке не могло быть оправдано. Кроме того, за процессом следили несколько журналистов, и несколько телеканалов обнародовали новости о суде. Например, телеканал «KZN» опубликовал новостной репортаж под названием «Приговор наркодилерам», в котором он был показан в металлической клетке. Этот отчет был просмотрен несколькими тысячами людей еще до того, как приговор стал окончательным. Показ его в клетке создал образ чрезвычайно опасного преступника, который вызвал у него чувство стыда и беспомощности. Заявитель также утверждал, что, вопреки утверждениям властей Российской Федерации, он не мог свободно выбирать удобное положение или передвигаться по клетке: он не мог вставать или обмениваться информацией с другими участниками разбирательства без разрешения председательствующего судьи. Кроме того, как видно из фотографий, предоставленных Правительством, клетка была очень ограниченной по размеру, что сделало невозможным принятие удобного положения. Наконец, Заявитель утверждал, что его заключение за металлическим барьером в следственном изоляторе для обеспечения его участие в видеоконференции в рассмотрении его дела по апелляции не было оправдано какими-либо рисками безопасности или проблемами в зале суда. Заявитель также поддержал свою жалобу в соответствии со статьей 13 Конвенции в совокупности со статьей 3 Конвенции.
2. Оценка Суда
(a) Статья 3 Конвенции
24. Краткое изложение соответствующих принципов смотреть в деле Свинаренко и Сляднева (Svinarenko and Slyadnev, упомянуто выше, §§ 113-18).
25. Суд повторяет свои предыдущие выводы, где пришел к заключению о том, что содержание человека в металлической клетке в зале суда само по себе, учитывая объективно унижающий достоинство характер такого содержания, несовместимо со стандартами цивилизованного поведения, которые являются отличительной чертой демократического общества, и оскорбляет человеческое достоинство, а также сводится к унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции. Выводы Суда касались содержания обоих заявителей в металлических клетках в залах суда во время их личного присутствия на судебных заседаниях (см. Svinarenko and Slyadnev, cited above, §§ 122-39; Urazov v. Russia, no. 42147/05, §§ 82-83, 14 June 2016; Vorontsov and Others v. Russia, nos. 59655/14 and 2 others, § 31, 31 January 2017) и их содержания в металлических клетках в следственных изоляторах в целях их участия в судебных слушаниях, проводимых по видеосвязи (см. Karachentsev v. Russia, no. 23229/11, §§ 50-54, 17 April 2018).
26. Обращаясь к настоящему делу и изучив доводы сторон, Европейский Суд не видит оснований для отступления от своих выводов, сделанных в вышеупомянутых делах. Отсюда следует, что содержание Заявителя в металлической клетке в зале суда во время судебного разбирательства и в следственном изоляторе с целью обеспечить его участие в судебном рассмотрении его уголовного дела в апелляционном порядке по видеосвязи было равнозначно унижающему достоинство обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение этого положения.
(b) Статья 13 Конвенции
27. Суд считает, что ввиду его аргументации и выводов в соответствии со статьей 3 Конвенции (см. параграфы 24-26 выше), нет необходимости отдельно рассматривать жалобу Заявителя в соответствии со статьей 13 Конвенции.
II. ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
28. Заявитель жаловался на то, что содержание в металлической клетке во время судебного разбирательства привело к несправедливости уголовного производства в отношении него. В частности, он утверждал, что принцип презумпции невиновности не был соблюден, и что ему не была предоставлена возможность делать заметки и беседовать со своим адвокатом наедине. Он ссылался на статью 6 §§ 1, 2 и 3 (b) и (c) Конвенции, которая в соответствующей части гласит:
«1. Каждый … при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство… .
2. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор пока его виновность не будет установлена законным порядком.
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
(b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;
(с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;…»
A. Вопросы приемлемости
29. Правительство утверждало, что Заявитель не исчерпал доступные внутренние средства правовой защиты в отношении его жалоб в соответствии с пунктами 1 и 3 (b) и (c) статьи 6 Конвенции. Они отметили, в частности, что он не поднимал эти вопросы ни в ходе судебного разбирательства в суде первой инстанции, ни в суде апелляционной инстанции.
30. Ранее Суд в аналогичном контексте считал, что апелляционная инстанция была способна обеспечить эффективное средство правовой защиты в отношении предполагаемого нарушения пунктов 1 и 3 (b) и (c) статьи 6 Конвенции (Stepan Zimin v. Russia, no. 63686/13, 60894/14, § 62, 30 January 2018, and Yaroslav Belousov v. Russia, nos. 2653/13 and 60980/14, § 141, 4 October 2016). Однако он отмечает, что Заявитель не включил эти жалобы в свои апелляционные жалобы в качестве основания заявления об отмене решения суда первой инстанции. Соответственно, он не предоставил национальным судам возможность рассматривать конкретные нарушения Конвенции, заявленные против Государства. Следовательно, эти жалобы должны быть признаны неприемлемыми, в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.
31. Суд отмечает, что жалоба Заявителя по пункту 2 статьи 6 Конвенции не является явно необоснованной в значении подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям и поэтому должна быть объявлен приемлемым.
B. Вопросы существа
32. Правительство повторило свой аргумент о том, что защитный барьер является общей мерой безопасности, введенной более двадцати лет назад, которая применяется ко всем задержанным, предстающим перед судом. Поэтому размещение Заявителя за металлическими решетками не могло повлиять на позицию суда и не повлияло на презумпцию невиновности.
33. Заявитель поддержал свою жалобу.
34. Суд отмечает, что в настоящем деле он рассмотрел основной правовой вопрос, поднятый в связи с содержанием Заявителя под стражей в металлической клетке в соответствии со статьей 3 Конвенции (см. пункты 24-26 выше), который включил вопрос о презумпции невиновности в соответствии со статьей 6 § 2 Конвенции (см. дело Urazov, упомянутое выше, §§ 91-92, и Khodorkovskiy and Lebedev v. Russia, nos. 11082/06 and 13772/05, §§ 743-44, 25 July 2013 35). Таким образом, Суд считает, что нет необходимости рассматривать жалобу заявителя по пункту 2 статьи 6 Конвенции отдельно.
III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
41. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
37. Заявитель потребовал 60 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
38. Правительство посчитало это требование чрезмерным и не соответствующим прецедентной практике Суда.
39. Принимая во внимание установленное нарушение Конвенции и проводя оценку на справедливой основе, Европейский Суд присуждает Заявителю 7500 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.
B. Судебные расходы и издержки
89. Заявитель не требовал возмещения расходов и издержек. Соответственно, нет никакого основания для присуждения компенсации по данному вопросу.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
92. Суд считает уместным, чтобы процентная ставка при просрочке платежей определялась исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Объявляет жалобы в соответствии со статьей 3, пунктом 2 статьи 6 и статьей 13 Конвенции, касающиеся содержания Заявителя под стражей в металлической клетке во время уголовного разбирательства, приемлемыми, а остальную часть заявления неприемлемой;
2. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;
3. Постановляет, что нет необходимости отдельно рассматривать жалобу в соответствии со статьей 13 Конвенции;
4. Постановляет, что нет необходимости отдельно рассматривать жалобу в соответствии с пунктом 2 статьи 6 Конвенции;
5. Постановляет,
(a) что Государство-ответчик должно выплатить Заявителю в течение трех месяцев с даты вступления в силу решения в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 7500 евро (семь тысяч пятьсот евро) плюс любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации морального вреда, которая подлежит конвертации в валюту Государства-ответчика по курсу, действующему на дату урегулирования;
(b) что по истечении вышеуказанных трех месяцев до момента выплаты на указанную сумму уплачиваются простые проценты по ставке, равной предельной ставке кредитования Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процентных пункта;
6. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление направлено в письменном виде 26 марта 2019г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Stephen Phillips Vincent A. De Gaetano
Секретарь Председатель
