В силу пункта 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 года № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» толкование международного договора должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 года (раздел 3; статьи 3–33). Согласно подпункту «b» пункта 3 статьи 31 Венской конвенции при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования.

В целях эффективной защиты прав и свобод человека судам необходимо при рассмотрении в сфере уголовных и уголовно-процессуальных отношений учитывать правовые позиции, сформулированные межгосударственными органами по защите прав и свобод человека.

В сфере уголовных и уголовно-процессуальных отношений

вопросы защиты лица от домашнего насилия (защита права на жизнь; проведение эффективного расследования случаев лишения лица жизни)

практика Комитета ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин

Дело «Сандра Лус Роман Хаймес против Мексики». Мнения Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 24 октября 2022 года. Сообщение № 153/20205. Комитет признал, что хотя ответственность за насильственное исчезновение г-жи Ф. (дочь автора сообщения) нельзя вменить государству-участнику, но такая ответственность может быть вменена ему потому, что оно не проявило должной заботы для предотвращения или пресечения этого преступления в соответствии с требованиями, предъявляемыми международным правом. Комитет также пришел к выводу: отсутствие учета гендерных аспектов в Федеральном законе о борьбе с организованной преступностью стало препятствием для проведения гендерно чувствительного расследования насильственного исчезновения дочери автора и свидетельствовало о нарушении статей 2 и 15 Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин.

Правовые позиции Комитета: в соответствии с пунктом 1 статьи 4 Факультативного протокола Комитет не вправе рассматривать сообщение до тех пор, пока не удостоверится в том, что все доступные внутренние средства правовой защиты были исчерпаны, либо что применение таких средств защиты является неоправданно затянутым или вряд ли принесет ожидаемый результат (пункт 6.3 Мнений).

Комитет напоминает, что в соответствии с его Общей рекомендацией № 28 (2010) об основных обязательствах государств-участников по статье 2 Конвенции государства-участники обязаны проявлять должную ответственность для предотвращения, расследования, судебного преследования таких актов насилия по признаку пола и наказания виновных за их совершение (пункт 19). Если же дискриминация в отношении женщин сопряжена с нарушением других прав человека, в частности права на жизнь и физическую неприкосновенность в случаях, например, бытового и других форм насилия, то государства-участники обязаны возбуждать уголовное дело, предавать нарушителей суду и назначать соответствующие уголовные наказания (пункт 34 Общей рекомендации) (пункт 7.2 Мнений).

Комитет напоминает также о своей Общей рекомендации № 19 (1992) о насилии в отношении женщин и Общей рекомендации № 35 (2017) о гендерном насилии в отношении женщин, предназначенной для обновления Общей рекомендации № 19, в которых рассматривается вопрос о том, могут ли государства-участники нести ответственность за поведение негосударственных субъектов, и в которых подтверждается, что «по смыслу Конвенции дискриминация не ограничивается действиями, которые совершаются правительствами или от их имени», и что «в соответствии с общими нормами международного права и положениями конкретных пактов о правах человека на государства может быть также возложена ответственность за деяния, совершаемые частными лицами, в том случае, если эти государства не проявляют должной заботы для предотвращения нарушения прав или же расследования актов насилия, наказания виновных и выплаты компенсации». Кроме того, по мнению Комитета, безнаказанность этих преступлений в значительной степени способствует укреплению в обществе культуры принятия самых крайних форм гендерного насилия в отношении женщин, что способствует дальнейшему распространению этих форм насилия. Такие пассивность и бездействие представляют собой нарушения прав человека (пункт 7.3 Мнений).

Комитет отмечает, что гендерное насилие в отношении женщин представляет собой дискриминацию согласно определению, закрепленному в статье 1 Конвенции, и принимает разнообразные формы, в том числе форму действий или бездействия, которые либо носят преднамеренный характер, либо с большой степенью вероятности могут привести к гибели женщин или причинить женщинам страдания или ущерб физического, психического, полового или экономического характера, а также форму угрозы совершения таких действий или бездействия, преследования, принуждения и произвольного ущемления свободы. В этом контексте Комитет напоминает, что исчезновения женщин являются одним из самых жестоких проявлений гендерного насилия, то есть насилия, направленного против женщины по той причине, что она женщина, или насилия, которое в непропорционально большой степени затрагивает женщин. Комитет подчеркивает, что пропавшие без вести женщины страдают особенно сильно по причине своей гендерной принадлежности и что в этих обстоятельствах они непропорционально часто подвергаются сексуальному и другим формам гендерного насилия (пункт 7.4 Мнений).

Комитет считает, что согласно обязательству государств-участников в соответствии со статьей 2 Конвенции проявлять должную заботу в целях предотвращения и расследования случаев исчезновения женщин, а также судебного преследования и наказания виновных требуется проведение немедленных, оперативных и учитывающих гендерную специфику розыскных мероприятий, с обеспечением того, чтобы на всех этапах розыска принимались во внимание гендерные аспекты, и с привлечением надлежащим образом подготовленных сотрудников, в том числе женщин (пункт 7.5 Мнений).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: принято к сведению утверждение автора о нарушении прав ее дочери, предусмотренных статьями 1, 2 «c»−«f» Конвенции, рассматриваемыми в совокупности с Общими рекомендациями № 19, 28 и 35, в том смысле, что власти не предприняли немедленных и тщательных действий по розыску дочери автора с момента ее исчезновения в октябре 2012 года, а также по предотвращению серьезных актов гендерного насилия и защите ее от этих актов (пункт 7.2 Мнений).

Комитет учел утверждения государства-участника о том, что оно провело расследование и розыск дочери автора в соответствии со своими обязательствами по Конвенции, начиная с 2015 года. Вместе с тем Комитет отметил, что государство-участник не предоставило информацию о том, какие действия оно предприняло до 2015 года, в частности о том, какие незамедлительные меры приняли власти после получения заявления об исчезновении дочери автора. На основании информации, содержащейся в материалах дела, Комитет отметил, что Генеральная прокуратура штата Герреро, которая приняла первое заявление об исчезновении дочери автора, знала, что г-жа Флорес Роман предположительно была похищена группой вооруженных мужчин, которые искали конкретно ее. Комитет заявил, что в данной ситуации власти, в частности, не сразу приняли заявление у автора и у освобожденной похитителями жены ее сына, а это было необходимо, чтобы установить местонахождение г-жи Флорес Роман, расследовать версию о том, что в отношении нее были совершены серьезные акты гендерного насилия, и предотвратить совершение таких актов (пункт 7.5 Мнений).

Кроме того, по мнению Комитета, в деле содержалась информация, позволяющая предположить, что распоряжения, попустительство и бездействие государства-участника в связи с исчезновением дочери автора были выгодны лицам, связанным с преступными организациями, и эти лица пользовались покровительством. В связи с вышеизложенным и принимая во внимание происходящие по определенной схеме исчезновения женщин в штате Герреро и широко распространенную безнаказанность, Комитет счел, что государство-участник несет ответственность в данном случае предполагаемого насильственного исчезновения. Таким образом, Комитет отметил: хотя ответственность за насильственное исчезновение г-жи Флорес Роман нельзя на первый взгляд вменить государству-участнику, но такая ответственность может быть вменена ему потому, что оно не проявило должной заботы для предотвращения или пресечения этого преступления в соответствии с требованиями, предъявляемыми международным правом (пункт 7.6 Мнений).

Комитет сделал вывод, что государство-участник нарушило права г-жи Флорес Роман по пунктам «с»–«е» статьи 2 Конвенции, рассматриваемым в совокупности с ее статьей 1 и в свете Общих рекомендаций № 19, 28 и 35 (пункт 7.7 Мнений).

Комитет принял к сведению утверждение автора о том, что права ее дочери, предусмотренные статьями 1, 2 «b» – «f», 5 «a» и 15 Конвенции, рассматриваемыми в совокупности с Общими рекомендациями № 19, 28, 33 и 35, были нарушены, о чем свидетельствовали следующие факты:

a) решение не расследовать случившееся в качестве актов гендерного насилия; b) предвзятый подход к расследованию; c) отсутствие в уголовном праве норм, гарантирующих расследование преступлений организованных преступных группировок с учетом гендерных аспектов; и

d) систематическое бездействие и безрезультативность в расследовании исчезновения дочери автора. Комитет принял к сведению также упомянутое государством-участником постановление Верховного суда страны о том, что все суды должны отправлять правосудие с учетом гендерных аспектов и что судьи должны бороться с предвзятыми стереотипами о гендерных ролях, содержащимися в законодательстве, и принимать во внимание случаи гендерного насилия, гендерной дискриминации или гендерной уязвимости в целях обеспечения эффективного и равного доступа к правосудию (пункт 7.8 Мнений).

Комитет отметил, что канцелярия Специального обвинителя заявила об отсутствии у нее юрисдикции для расследования насильственного исчезновения г-жи Флорес Роман в силу того, что расследуемые события не могут считаться актами насилия в отношении женщины на основании ее гендерной принадлежности или обусловленного ее половой принадлежностью статуса. Комитет отметил также, что канцелярия Специального обвинителя передала расследование в Специальное управление Генеральной прокуратуры в связи с предполагаемой причастностью организованных преступных группировок, однако не вынесла при этом рекомендаций о координации действий или о необходимости продолжить расследование с учетом гендерных аспектов. Хотя Специальное управление Генеральной прокуратуры являлось компетентным органом в соответствии с законодательными нормами государства-участника, но Комитет, воздерживаясь от оценки заявления канцелярии Специального обвинителя об отсутствии у нее соответствующей компетенции, счел, что оценка фактов этой канцелярией не соответствовала определению гендерного насилия в отношении женщин согласно Конвенции, где такое насилие понимается как насилие, направленное против женщины по той причине, что она женщина, или как насилие, затрагивающее женщин в непропорционально большой степени. Комитет заявил, что эта оценка не учитывала историю домашнего насилия и других форм гендерного насилия в отношении женщин, от которого пострадала г-жа Флорес Роман, а также общий контекст исчезновений женщин в государстве-участнике. Что касается утверждения автора об отсутствии гендерного ориентированного подхода в расследовании, проведенном Специальным управлением Генеральной прокуратуры, то Комитет отметил, что, как признало государство-участник, эта структура рассмотрела заявление с опозданием и сама передала дело в Специальное управление по правам человека, предупреждению преступности и общественным работам на предмет определения юрисдикции. Комитет заявил, что розыск подвергшихся насильственному исчезновению женщин с учетом гендерных аспектов является обязанностью всех структур, отвечающих за розыск, и в данном случае эту обязанность нельзя было возлагать только на канцелярию Специального обвинителя лишь потому, что та специализируется на преступлениях, связанных с насилием в отношении женщин (пункт 7.9 Мнений).

Что касается утверждения автора об отсутствии в Федеральном законе о борьбе с организованной преступностью положений, предусматривающих дифференцированный подход в тех случаях, когда жертвами являются женщины, то Комитет принял к сведению вышеупомянутое сообщение государства-участника о том, что Верховный суд страны, руководствуясь решением Межамериканского суда по правам человека по делу «Гонсалес и другие против Мексики», принял постановление, согласно которому все юрисдикционные органы должны учитывать в своей работе гендерные аспекты. Комитет также отметил, что в государстве-участнике существуют стандарты, регулирующие поиск пропавших без вести женщин с учетом гендерных аспектов, таких как «Белый протокол» и различные положения как Общего закона 2017 года о насильственных исчезновениях и случаях исчезновения в результате действий отдельных лиц, так и Национальной системы поиска пропавших без вести. Комитет указал: в данном деле было принято несколько постановлений о применении процедуры ампаро, предписывающих прокуратуре провести розыскные мероприятия и расследование насильственного исчезновения дочери автора в свете этих стандартов. Комитет отметил, что Национальная комиссия по правам человека также сообщила о недочетах в ходе розыска и расследования насильственного исчезновения дочери автора. Вместе с тем Комитет обратил внимание − государство-участник не предоставило информации о выявленном автором нормативном пробеле в Федеральном законе о борьбе с организованной преступностью. Комитет пришел к выводу: отсутствие учета гендерных аспектов в Федеральном законе о борьбе с организованной преступностью стало препятствием для проведения гендерно чувствительного расследования насильственного исчезновения дочери автора и свидетельствовало о нарушении статей 2 «f» и 15 Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (пункт 7.10 Мнений).

Комитет отметил, что несмотря на наличие у государства-участника нормативной базы, гарантирующей учет гендерных аспектов при проведении розыскных мероприятий и расследований насильственных исчезновений, и на различные постановления о применении процедуры ампаро по данному делу, предписывающие применение этих стандартов, а также на рекомендации Национальной комиссии по правам человека, однако все эти предписания оказались недостаточными для устранения нарушений прав дочери автора (пункт 7.11 Мнений).

Выводы Комитета: представленные факты свидетельствовали о нарушении прав г-жи Флорес Роман по статьям 1, 2, 5 и 15 Конвенции в свете Общих рекомендаций № 19, 28, 33 и 35.

ограничение свободы передвижения обвиняемого

практика Комитета ООН по правам человека

Дело «Д.Ч. против Литвы». Решение (о неприемлемости сообщения) Комитета по правам человека от 24 марта 2022 года. Сообщение № 3327/2019,

Комитет пришел к выводу, что автор не смог в достаточной степени обосновать свои аргументы относительно предполагаемого нарушения со стороны государства-участника вследствие введения мер по ограничению поездок и требований явки по статье 12 Пакта, рассматриваемой отдельно и в совокупности с пунктом 2 статьи 2 Пакта, и в этой связи счел эти жалобы неприемлемыми.

Правовые позиции Комитета: понятие «уголовное обвинение» может распространяться и на деяния, предполагающие санкции, которые независимо от их квалификации во внутреннем праве должны рассматриваться как уголовные с учетом их цели, характера или строгости (пункт 8.6 Решения).

Комитет напоминает, что права, предусмотренные статьей 12 Пакта, не являются абсолютными и что в ожидании судебного разбирательства лица могут быть ограничены в праве покидать свою страну. В соответствии с пунктом 3 статьи 12 Пакта ограничения допустимы, если они предусмотрены законом, необходимы для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения или прав и свобод других и совместимы с признаваемыми в Пакте другими правами (пункт 8.7 Решения).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: в отношении аргумента государства-участника о том, что жалоба автора по пункту 2 статьи 14 Пакта является неприемлемой ratione materiae, Комитет отметил, что пункт 2 статьи 14 применяется к лицам, обвиняемым в совершении уголовного правонарушения. Комитет установил, что автору никогда не предъявлялись обвинения и он не был признан виновным в совершении уголовного или иного правонарушения. Таким образом, Комитет решил, что жалоба автора выходит за рамки защиты, предусмотренной пунктом 2 статьи 14 Пакта, и счел, что жалобы автора по пункту 2 статьи 14, рассматриваемому отдельно и в совокупности с пунктом 2 статьи 2 Пакта, несовместимы ratione materiae с положениями Пакта и, поэтому являются неприемлемыми согласно статье 3 Факультативного протокола (пункт 8.6 Решения).

Комитет принял к сведению аргумент автора о том, что меры по ограничению поездок нарушили его право на свободу передвижения в соответствии со статьей 12 Пакта, поскольку они не позволили ему продолжить учебу в Дании и обязали его являться в полицию два раза в неделю в течение четырех месяцев. Комитет учел утверждение автора о том, что он не получил эффективного средства правовой защиты в связи с этим в нарушение его прав, предусмотренных пунктом 2 статьи 2, рассматриваемым в совокупности со статьей 12 Пакта. Комитет обратил внимание на позицию государства- участника о том, что эти жалобы являются необоснованными и, следовательно, неприемлемыми. Комитет отметил, что государство-участник утверждало − меры по ограничению поездок были введены в контексте уголовного разбирательства в отношении автора и, поэтому являлись законными в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом, правомерными с точки зрения защиты общественного порядка и прав и свобод других лиц, так как обеспечивали участие автора в предварительном расследовании, и соразмерными. Комитет заметил, что автор не попытался объяснить, почему он счел, что обстоятельства, изложенные в пункте 3 статьи 12 Пакта, не применимы в его деле; не отреагировал на заявление государства-участника о том, что он письменно угрожал священнику, включая угрозы нанесения неминуемых и серьезных телесных повреждений и требование крупной выплаты от священника в обмен на его согласие воздержаться от обвинений священника в СМИ, за что он подозревался в совершении двух тяжких преступлений, наказуемых лишением свободы; и не представил конкретных аргументов в пользу того, что меры по ограничению поездок и требования явки в органы власти были незаконными, излишними или несоразмерными в тех конкретных обстоятельствах. Комитет напомнил, что по просьбе автора власти отменили меры по ограничению поездок и назначили залог вскоре после того, как автор представил запрошенные документы. Комитет пришел к выводу, что автор не смог в достаточной степени обосновать свои аргументы относительно предполагаемого нарушения со стороны государства-участника вследствие введения мер по ограничению поездок и требований явки (пункт 8.7 Решения).

Выводы Комитета: сообщение признано неприемлемым.

вопросы пересмотра судебных решений

практика Комитета ООН по правам человека

Дело «Х против Литвы». Соображения Комитета по правам человека от 9 ноября 2017 года. Сообщение № 2301/2013. Отмена судом кассационной инстанции решения суда апелляционной инстанции в части назначения наказания в виде лишения свободы на определенный срок и оставление без изменения приговора суда, согласно которому автору сообщения назначено наказание в виде пожизненного лишения свободы, не свидетельствовало о нарушении пункта 5 статьи 14 Пакта, в соответствии с которым каждый, кто осужден за какое-либо преступление, имеет право на то, чтобы его осуждение и приговор были пересмотрены вышестоящей судебной инстанцией согласно закону.

Правовые позиции Комитета: устанавливаемое пунктом 5 статьи 14 Пакта право на пересмотр приговора и меры наказания вышестоящей судебной инстанцией налагает на государство-участника обязанность пересмотреть по существу, как на предмет полноты доказательств, так и на предмет соответствия закону, приговор и меру наказания таким образом, чтобы в рамках этой процедуры можно было должным образом учесть характер дела (пункт 9.3 Соображений).

Комитет напоминает, что содержащееся в пункте 5 статьи 14 Пакта понятие «согласно закону» не подразумевает, что само по себе предоставление права на пересмотр относится к дискреционным полномочиям государств- участников (пункт 9.4 Соображений).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: утверждение автора о том, что кассационный суд не мог на законных основаниях оставить в силе приговор в виде пожизненного лишения свободы, вынесенный судом первой инстанции, является prima facie обоснованным для целей приемлемости. Комитет счел также, что в этой части сообщения речь идет о нарушении пункта 5 статьи 14 Пакта, рассматриваемой отдельно и в совокупности со статьей 9 Пакта (пункт 8.8 Соображений).

Принято к сведению утверждение государства-участника о том, что суд кассационной инстанции может, в частности, отменить приговор или решение апелляционного суда, оставить в силе приговор или решение суда первой инстанции с изменениями или без них и назначить более суровую меру наказания. Что касается меры наказания в виде пожизненного лишения свободы, то государство-участник напомнило, что коллегия из семи судей суда кассационной инстанции постановила, что в соответствии с ее решением автору не была назначена никакая мера наказания, а всего лишь было признано недействительным неверное решение суда апелляционной инстанции о назначении меры наказания и была восстановлена мера наказания в виде пожизненного лишения свободы, определенная судом первой инстанции. Комитет далее принял к сведению утверждение государства-участника о том, что законом не запрещено принятие кассационной инстанцией решения об оставлении в силе приговора о пожизненном лишении свободы, вынесенного судом первой инстанции или апелляционным судом. Комитет отметил, что он не является судом «четвертой инстанции», обладающим полномочиями проводить повторную оценку фактов или проверять порядок применения внутреннего законодательства. Комитет счел себя вправе оценить соблюдение права на справедливое судебное разбирательство в контексте данного уголовного дела, включая, в частности, право автора в соответствии с пунктом 5 статьи 14 Пакта на пересмотр вышестоящей судебной инстанцией его приговора и меры наказания согласно закону (пункт 9.4 Соображений).

Комитет отметил, что 22 февраля 2006 года Апелляционный суд счел назначенную автору меру наказания в виде пожизненного лишения свободы слишком суровой, поскольку в ходе вынесения приговора суд первой инстанции должным образом не учел индивидуальные обстоятельства автора, так как в отношении совершенного автором преступления не было установлено никаких отягчающих или смягчающих обстоятельств. Апелляционный суд счел приговор несправедливым и выявил нарушение права автора на объективное и справедливое судебное разбирательство. Комитет указал, что суд кассационной инстанции по просьбе Генерального прокурора впоследствии выявил нарушение Апелляционным судом принципа справедливости, поскольку Апелляционный суд рассмотрел только смягчающие обстоятельства и не изучил возможность наличия отягчающих обстоятельств, после чего постановил отменить определяющую меру наказания часть приговора Апелляционного суда, восстановив тем самым меру наказания в виде пожизненного лишения свободы, назначенную автору судом первой инстанции. Суд кассационной инстанции особо подчеркнул, что в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством страны он не имел права изменять неправомерно назначенную нижестоящим судом меру наказания на пожизненное лишение свободы. Однако он не выявил никаких ограничений, которые препятствовали бы суду кассационной инстанции восстановить меру наказания в виде пожизненного лишения свободы, назначенную автору судом первой инстанции (пункт 9.5 Соображений).

В данном деле Комитет принял к сведению утверждение государства- участника о том, что решение суда первой инстанции подлежало обжалованию, что суд кассационной инстанции подтвердил решение суда первой инстанции в части приговора и меры наказания; следовательно, государство-участник удовлетворило требованиям надлежащего пересмотра приговора вышестоящей судебной инстанцией согласно закону. Комитет отметил, что, по мнению государства-участника, суд кассационной инстанции провел надлежащую оценку конкретных обстоятельств совершенного преступления, включая личность преступника, и что суд кассационной инстанции выявил факт неверного применения уголовного права апелляционным судом. Суд кассационной инстанции также постановил, что апелляционный суд не стремился найти баланс между интересами обвиняемого и потерпевших. Комитет принял к сведению утверждение государства-участника, основанное на проведенной судом кассационной инстанции правовой оценке, о том, что последний не лишен права восстанавливать действие назначенной судом первой инстанции меры наказания в виде пожизненного лишения свободы. С учетом вышеизложенного и принимая во внимание, что автор выразил несогласие с решением суда кассационной инстанции об оставлении в силе наказания в виде пожизненного лишения свободы, назначенного судом первой инстанции, не обосновав, почему назначенная ему мера наказания была ненадлежащим образом пересмотрена согласно закону, Комитет не смог сделать вывод о том, что права автора были нарушены (пункт 9.6 Соображений).

Выводы Комитета: пересмотр судом кассационной инстанции назначенной автору меры наказания не привел к нарушению его прав по статье 14 (пункт 5), рассматриваемой отдельно и в совокупности со статьей 9 (пункт 1) Пакта (пункт 10 Соображений).

Если Вам необходима помощь по защите Ваших нарушенных прав, обращайтесь по контактам ниже:

Следите за новостями нашего Центра в социальных сетях: