Заявитель К. Г. является гражданином Шри-Ланки, родился в 1990 году и живет в Джафне (Шри-Ланка). Дело касается просителя убежища (К. Г.), который был помещен под стражу, где содержался на основании четырех решений по соображениям безопасности в период рассмотрения его ходатайства о предоставлении убежища. В октябре 2009 года К. Г. прибыл в Бельгию. Он подал восемь ходатайств о предоставлении убежища, утверждая, что подвергался пыткам в Шри-Ланке по причине его принадлежности к тамильскому меньшинству. Его просьба были отклонены. Ему был отдан ряд предписаний покинуть Бельгию, но он не выполнил их. В январе 2011 года он был приговорен к 18 месяцам тюремного заключения, из которых один год условно, за преступление в виде развратных действий, совершенных с применением насилия или угроз в отношении несовершеннолетнего в возрасте до 16. Он был выпущен в феврале 2011 года.
В октябре 2014 года К. Г. был уведомлен о том, что ему запрещен въезд в Бельгию на шесть лет на основании того, что он представлял серьезную угрозу общественному порядку. В своем решении Управление по делам иностранцев ссылалось, среди прочего, на его осуждение, на полицейские отчеты от 2012 и 2014 годов, показывающие, что он совершил такие преступления, как нападение, магазинная кража и контакт с несовершеннолетними, а также на неподчинение приказам покинуть Бельгию. Затем он был помещен в центр содержания под стражей для нелегальных мигрантов в Vottem до августа 2015 года, когда он был переведен в следственный изолятор в 127bis Steenokkerzeel, где он оставался до времени, когда он был выслан 27 марта 2016 года.
Опираясь на статью 5 § 1 (право на свободу и безопасность) Европейской конвенции о правах человека, К. Г. обратился в ЕСПЧ с жалобой на задержание.
Суд пришел к выводу, что с учетом затронутых вопросов и учитывая, что национальные власти действовали с должным усердием, продолжительность заключения не может считаться чрезмерной. На данном основании и с учетом иных выводов Суда, было признано, что нарушение Статьи 5 § 1 Конвенции отсутствовало.
2. Миличевич против Черногории (Монтенегро) (жалоба №27821/16)
Milićević v. Montenegro (application no. 27821/16)
Заявитель, Здравко Миличевич, является гражданином Черногории, который родился в 1966 году и проживает в Подгорице.
Дело касается его жалобы на то, что государство не смогло защитить его от нападения психически больного человека. В феврале 2013 года один человек, Х, с молотком напал на г-на Миличевича в его кафе-баре. Он был доставлен в больницу с травмой головы. X был арестован, привлечен к уголовной ответственности за насильственные действия в отношении г-на Миличевича, Х было предписано пройти обязательное психиатрическое лечении в больнице. В то же время он был признан виновным в том, что за четыре месяца до нападения на г-на Миличевича он нанес ножевое ранение другому человеку, причинив ему легкие телесные повреждения. Г-н Миличевич возбудил гражданский иск о компенсации, заявив, что он сообщил в полицию о том, что Х угрожал ему за несколько дней до нападения, и что он уже нападал на других. В 2015 году суды вынесли решение против заявителя, установив, что полиция действовала в соответствии с требованиями, и что государство не несет ответственности за какой-либо ущерб.
В ходе обоих разбирательств выяснилось, что Х страдал шизофренией с долгой историей психиатрического лечения. Суды отметили, что он неоднократно прибегал к насилию, в том числе нападал на своих соседей и поджигал свою квартиру. Полицейский также подтвердил в суде, что он “знал, что Х всегда носил нож” и что полиция часто жаловалась на него. X было разрешено начать амбулаторное лечение в ноябре 2015 года. С апреля 2016 года он регулярно проходит ежемесячное обследование у специалиста.
Суд рассмотрел жалобу заявителя на то, что государство не предотвратило нападение на него, несмотря на то, что полиция осознавала опасность, которую представлял X, в соответствии со статьей 8 (право на уважение частной и семейной жизни).
Ранее Суд в различных контекстах постановил, что концепция личной жизни в значении статьи 8 Конвенции включает в себя физическую и психологическую целостность человека (см. Denisov v. Ukraine [GC]. no. 76639/11, § 95, 25 сентября 2018 года, и Von Hannover v. Germany, no. 59320/00, § 50, ECHR 2004-VI). В то время как основной целью статьи 8 является защита личности от произвола вмешательства со стороны государственных органов, кроме того, она также может предусматривать положительные обязательства, присущие эффективному уважению частной жизни, которые могут включать принятие мер в сфере отношений между частными лицами (Bărbulescu v. Romania [GC], no. 61496/08, § 115, 5 September 2017 (extracts); Tavlı v. Turkey, no. 11449/02, § 28, 9 November 2006; and Mikulić v. Croatia, no. 53176/99, § 57, ECHR 2002-I).
Суд отмечает, что властям было известно о факте того, что X являлся длительным психиатрическим пациентом, что у него была история агрессивного и насильственного поведения, которое включало нападение на соседей, поджог квартиры, и затопление соседской квартиры, и что он всегда носил с собой нож или какое-либо иное подобное оружие; они также знали о предыдущей судимости и что в ходе судебных разбирательств национальными судами была установлена причинно-следственная связь между психическим состоянием X и совершенными им преступлениями. За четыре месяца до нападения на заявителя X покинул больницу по собственной воле и вопреки рекомендации врача. Через несколько дней после того, как он покинул больницу, он ударил V. J. без какой-либо причины. Властям было известно о том, что Х угрожал заявителю так как последний сообщил об этом в полицию. Суд считает, что в данных обстоятельствах, власти должны были знать о реальном и неизбежном риске насилия в отношении заявителя (см. mutatis mutandis, Hajduová v. Slovakia, no. 2660/03, § 50, 30 November 2010,).
В свете вышеизложенного, Суд пришел к выводу о том, что отсутствие достаточных мер, предпринятых властями в ответ на поведение Х было соразмерно нарушению позитивных обязательств государства по статье 8 Конвенция об обеспечении уважения частной жизни заявителя. С учетом вышеизложенного, Суд постановил, что в настоящем деле имело место нарушение статьи 8 Конвенции, и присудил заявителю компенсацию в размере 7 500 евро в качестве возмещения морального и материального вреда.
3. Томина и другие против России (№№20578/08, 21159/08, 22903/08, 24519/08, 24728/08, 25084/08, 25558/08, 25559/08, 27555/08, 27568/08, 28031/08, 30511/08, 31038/08, 45120/08, 45124/08, 45131/08, 45133/08, 45141/08, 45167/08 и45173/08)
Tomina and Others v. Russia (Дело о присуждении справедливой компенсации)
Дело касается вопроса о справедливой компенсации в связи с утратой заявителями права собственности на приобретенные ими помещения, которые первоначально были собственностью государства. Заявители-21 российских граждан, которые родились в период с 1949 по 2006 год. В своем основном постановлении от 1 декабря 2016 года Суд постановил, что имело место нарушение. Статьи 1 Протокола № 1 (Защита собственности) к Европейской конвенции по правам человека. Он присудил 5000 евро в связи с моральным вредом заявителям в 19 заявлениях. Что касается материального вреда, Суд постановил в отношении 19 заявлений, что Россия должна обеспечить с помощью соответствующих средств полное восстановление права собственности на комнаты. Вместе с тем он постановил, что не был готов вынести решение по вопросу о материальном ущербе в отношении оставшегося заявления (№ 45173/08), а потому зарезервировал его для рассмотрения на более позднем этапе.
Заявители утверждали, что наиболее подходящей формой возмещения было бы восстановление их права собственности на помещения. В качестве альтернативы, каждый из них требовали 600 000 российских рублей (RUB). Они также указали на то, что решения от 10 декабря 2010 года и 16 июня 2011 года, вынесенные судом в их пользу так и не было исполнено. Правительство утверждало, что исполнительное производство было в процессе исполнения, и если Суд решил бы принять решение в пользу заявителей, то они получили бы сумму, заявленную дважды: в качестве присужденного настоящим Судом, и в качестве судебного долга, подлежащего выплате г-ном Б.
Суд принял во внимание аргумент Правительства о том, что в обстоятельствах конкретного дела, наиболее подходящей формой возмещения являлось исполнение судебных решений в пользу заявителей со стороны Б., которому было приказано выплатить заявителям убытки в связи с утратой права собственности на комнаты. Однако Суд отмечает, что решения от 10 декабря 2010 года и 16 июня 2011 года, упомянутые Правительством, до сих пор не были исполнены. Правительство не предоставило никакой информации относительно прогресса в исполнительном производстве. Они также не продемонстрировали, что заявители могут в конечном итоге получить присужденное им национальными судами. Суд также отмечает, что в более раннем случае против России в схожих обстоятельствах, он удовлетворил требования заявителя в отношении материального вреда, несмотря на то, что в пользу заявителя было вынесено судебное решение. (см. Pchelintseva and Others v. Russia, №№47724/07 и еще 4, §§ 107-10, 17 ноября 2016 г.).
В настоящем деле Суд счел, что существовала четкая связь между обнаруженным нарушением и ущербом, нанесенным заявителям. Должным образом учитывая выводы по данному делу и тот факт, что суммы, присужденные заявителям по решениям от 10 декабря 2010 года и 16 июня 2011 года, не были выплачены, Суд частично удовлетворил требования заявителей и присуждает каждому из них8 714 евро (евро) в отношении материальный ущерб, а также любые налоги, которые могут быть начислены.
4. Отеги Мондрагон и другие против Испании (№№ 4184/15, 4317/15, 4323/15, 5028/15 и 5053/15)
Otegi Mondragon and Others v. Spain
Заявители, Арнальдо Отеги Мондрагон, Хасинто Гарсия, Усабиага Диес, Сабалета Теллериа и Родригес Торрес, испанские граждане, которые родились в 1958, 1977, 1956, 1981 и 1979. Дело касается их жалобы на предвзятость со стороны судей, которые осудили их за то, что они являлись членами организации ЭТА . В марте 2010 года первый заявитель был признан виновным в подстрекательстве к терроризму. Он оспорил приговор, утверждая, что председательствующий судья был предвзят из-за сделанного ею замечания относительно его отказа ответить на ее вопрос о насилии со стороны ЭТА, бывшей вооруженной баскской сепаратистской организации. Верховный суд отменил его приговор ввиду отсутствия беспристрастности со стороны судьи. Позднее он был оправдан другой коллегией того же суда первой инстанции. Все пять заявителей подверглись различным уголовным преследованиям по обвинению в принадлежности к ЭТА.
Дело было передано той же судебной коллегии первой инстанции, которая первоначально осудила г-на Отеги Мондрагона. Он оспорил решение группы в связи с сомнениями в ее беспристрастности, однако специальная палата суда первой инстанции отклонила его иск. Суд первой инстанции признал их виновными в 2011 году. Они подали кассационные жалобы, причем два заявителя утверждали, в частности, что судебная коллегия не была беспристрастной. В мае 2012 года Верховный суд частично удовлетворил их жалобу решением, принятым 3 к 2, и уменьшил срок наказания, однако постановил, что отсутствие беспристрастности председательствующего судьи в деле г-на Отеги Мондрагона от 2010 года не означало, что она или другие судьи также были предвзяты в деле пяти заявителей. Заявители обратились в Конституционный суд, четверо из них вновь заявили о предвзятости. В решении, принятом 7 к 5 в 2014 году, Конституционный суд отклонил эти иски. Он не нашел оснований сомневаться в беспристрастности судьи, который председательствовал по первому делу и был в составе коллегии по второму делу. Более ранние опасения по поводу нее также поднимались в связи с различными обвинениями. Опираясь на пункт 1 статьи 6 (Право на справедливое судебное разбирательство / слушание), заявители обратились с жалобой на то, что судебная коллегия, которая вынесла им приговор, не была беспристрастной.
Суд посчитал, что тот факт, что председательствующий судья публично использовала выражения, которые подразумевали, что она уже сформировала неблагоприятное мнение по делу первого заявителя до того, как это дело было окончательно решено, представляется явно несовместимым с ее дальнейшим участием во в разбирательстве по уголовным делам. Заявления, сделанные председательствующим судьей, ее последующее поведение, а также последующая отмена решения были достаточными для того, чтобы объективно оправдать опасения первого заявителя относительно беспристрастности судьи (см. Morice v. France [GC], № 29369/10, §§ 79-92, ECHR 2015, Olujić v. Croatia, no. 22330/05, § 59, 5 февраля 2009 года, Buscemi v. Italy, no. 29569/95, § 68, ECHR 1999-VI; и, mutatis mutandis, Lavents v. Latvia, no. 58442/00, §§ 118 и 119, 28 ноября 2002 года).
В данном случае национальные суды проанализировали несколько доказательств, связанных со всеми заявителей, их сильные межличностные отношения и их общую деятельность. Таким образом, Суд пришел к выводу, что в описанном контексте нельзя было полностью исключить возможность того, что неблагоприятное мнение председательствующего судьи в отношении первого заявителя оказало негативное влияние на остальных заявителей. Предыдущее поведение председательствующего судьи (а также отмена решения Верховным судом) может объективно оправдать опасения остальных заявителей относительно ее беспристрастности.
Принимая во внимание эти и иные выводы, Суд счел, что в настоящем деле страхи заявителей относительно беспристрастности суда были объективно оправданы. Поэтому Суд заключил, что имело место нарушение статья 6 § 1 Конвенции. Однако он не удовлетворил требования заявителей о присуждении справедливой компенсации, посчитав, что сам факт признания наличия нарушения является достаточной и справедливой компенсацией.
5. Винсет дель Кампо против Испании (№25527/13)
Vicent Del Campo V. Spain (no. 25527/13)
Заявитель, Фернандо Висент дель Кампо, гражданин Испании, родившийся в 1957 году и проживающий в Villavente (León) (Испания). Дело касается его жалобы о том, что его право на репутацию было подорвано решением национального суда, который указал на то, что заявитель преследовал (подвергал нападкам, домогался) свою коллегу по работе, хотя он сам и не являлся участником судебного разбирательства. Ответчиком по делу был его работодатель из состава местных органов власти.
Во время работы в Леонской школе декоративно-прикладного искусства в качестве преподавателя и главы департамента г-н Висент дель Кампо был обвинен своей коллегой в преследовании. Административная жалоба коллеги была первоначально отклонена, и она подала иск о компенсации в региональный департамент образования. Из-за отсутствия ответа со стороны властей коллегой было начато судебное разбирательство в январе 2007 года. В ноябре 2011 года Высокий суд Кастилии-Леона вынес решение против региональной администрации и обязал ее выплатить компенсацию коллеге. Суд постановил, что ответственность несет государственная администрация, поскольку коллега подвергся (подверглась) притеснениям, а управление образования ничего не предприняло для их предотвращения. В решении несколько раз фигурировало имя г-на Висента дель Кампо, и в нем говорилось, что он домогался и издевался над своим (своей) коллегой. В декабре 2011 года г-н Висент дель Кампо запросил доступ к материалам дела и стал участником судебного разбирательства, заявив, что узнал о решении суда через местную прессу. Национальные суды отклонили его просьбу стать стороной разбирательства, заявив, что в таких случаях только государственное управление является ответчиком, даже если конкретное государственное должностное лицо может быть идентифицировано и его поведение осуждено. Конституционный суд отклонил право г-на Висента дель Кампо на справедливое судебное разбирательство, сочтя, что его конституционное значение не было должным образом оправдало.
Опираясь на пункт 1 статьи 6 (доступ к суду), г-н Висент дель Кампо жалуется на то, что его не сделали стороной по делу о привлечении к строгой ответственности, несмотря на его непосредственную заинтересованность в защите от серьезных обвинений.
Ссылаясь на статью 8 (право на уважение частной и семейной жизни) и статьи 13 (право на эффективное средство правовой защиты), г-н Винсен дель Кампо жалуется на то, утверждение Верховного суда о том, что заявитель осуществлял преследование, в рамках судебного дела, в котором он не участвовал, равносильно необоснованному вмешательству в его право на уважение чести и репутации. Заявитель также жаловался на то, что не имел эффективных средств правовой защиты, доступных ему в этой связи.
В настоящем деле Суд вновь подтвердил, что право на защиту репутации защищено статьей 8 Конвенции как часть права на уважение частной жизни (см. Axel Springer AG v. Germany [GC], no. 39954/08, § 83, 7 February 2012; Polanco Torres and Movilla Polanco v. Spain, no. 34147/06, § 40, 21 September 2010; Pfeifer v. Austria, no. 12556/03, § 35, 15 November 2007). Это также относится к чести человека (см. А.v. Norway, № 28070/06, § 64, 9 апреля 2009 года; Sanchez Cardenas v. Norway, no. 12148/03, § 38, 4 октября 2007 года; и Egill Einarsson v. Iceland, №. 24703/15, § 33,7 ноября 2017 года).
Суд также отметил, что на статью 8 нельзя полагаться при подачах жалобы на утрату репутации, когда такая утрата явилась предсказуемым следствием действий самого заявителя, такие как, например, совершение преступления (Sidabras and Džiautas v. Lithuania, nos. 55480/00 and 59330/00, § 49, ECHR 2004-VIII; and Mikolajová v. Slovakia, no. 4479/03, § 57, 18 January 2011) Суд считает, что в данном случае можно разумно предположить, что заявитель не мог предвидеть последствий, которые повлекло за собой решений Верховного суда. С одной стороны, он предположительно, не был информирован о разбирательстве. Его не вызвали в суд, и он не являлся участником разбирательства. Кроме того, жалоба, поданная против него его коллегой за психологическое давление на рабочем месте, была отклонена (см. пункт 6 выше), и коллега не предпринял(а) дальнейших действий против него. Суд также подчеркивает то, что заявитель никогда не был обвинялся и не был признан виновным в совершении какого-либо уголовного преступления. Из этого следует, что раскрытие личности заявителя в решении Высокого Суда не могло считаться предсказуемым следствием действий заявителя.
В свете обстоятельств конкретного дела Суд счел, что вмешательство в право заявителя на уважение его личной жизни, явившееся результатом решения Высокого Суда, было недостаточно обосновано и, несмотря на дискреционные полномочия национального суда в данных вопросах, было несоразмерно законным целям.
На основании этого Суд признал, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции, и присудил заявителю 12 000 евро в качестве компенсации морального вреда и 9 268,60 евро в качестве возмещения судебных расходов.
6. Хаким Ака против Турции (№ 62077/08)
Hakim Aka v. Turkey (no. 62077/08)
Заявитель, Хаким Ака, является гражданином Турции, который родился в 1970 году и проживает в г. Стамбуле (Турция). Дело касается жалобы заявителя на отсутствие эффективного расследования смерти двух его сыновей. 19 ноября 2007 года сыновья Айкут и Айкан, 1991 и 1992 годов рождения, покинули свой дом, чтобы пойти в школу, оставив дома свои мобильные телефоны. Мальчики не вернулись домой, и Мистер Ака начал их искать. На следующий день он сообщил полиции о том, что они пропали без вести, полиция информировала об этом прокурора Картала, и власти начали расследование. 23 ноября тело Айкана было вытащено из моря. Он был в школьной форме и с рюкзаком, полным камней. В тот же день г-на Ака снова допросили, и он передал полиции различные сведения, в том числе о том, что его сын получил текстовое сообщение на арабском языке во время мусульманского праздника байрам (Ид), и что он нашел записку от Айкана в комнате мальчика. Среди прочего, в записке говорилось, что Айкан должен был “умереть и стать мучеником” 13 декабря.
По просьбе г-на Ака власти провели обыск в море вблизи места, где было обнаружено тело его сына, и впоследствии 30 ноября было обнаружено тело Айкута. Он также был в школьной форме с рюкзаком, полным камней, прикрепленным к его телу веревкой. В феврале 2008 года прокурор решил не возбуждать дело по поводу гибели и закрыл дела. Г-н Ака возражал против этих решений, утверждая, что прокурор не провел эффективного расследования и не смог проверить различные версии, включая его утверждение о том, что в феврале 2008 года кто-то пытался похитить его младшего сына Волкана. Суд присяжных отклонил возражения заявителя в июне 2008 года. Опираясь по существу на статью 2 (право на жизнь), г-н Ака обратился с жалобой на то, что расследование смертей двух его сыновей не было эффективным.
Суд вновь отметил, что там, где имеются основания полагать, что смерть наступила в подозрительных обстоятельствах, Государственные органы обязаны выполнять определенное официальное расследование, которое должно быть в состоянии установить факты дела, а также выявить и наказать ответственных (см. Mustafa Tunç and Fecire Tunç v. Turkey ([GC], no. 24014/05, §§ 171 and 172, 14 April 2015). Суд отметил, что в основе данного дела лежал вопрос о том, надлежащим ли образом государственные образы провели расследование в рамках их обязательства провести эффективное расследование.
Суд вновь отметил, что выводы расследования должны быть основаны на тщательном, объективном и беспристрастном анализе всех соответствующих элементов. Неспособность следовать очевидной линии расследования подрывает в решающей степени способность расследования установить обстоятельства дела и, при необходимости, личность ответственных лиц (см. Колеви против Болгарии (Kolevi v. Bulgaria), № 1108/02, § 201, 5 ноября 2009 года и Мустафа Тунч и Фейрер Тунч (Mustafa Tunç and Fecire Tunç), упомянутые выше, § 175). Вопрос о том, является ли исследование достаточно эффективным, необходимо оценивать на основе всех соответствующих фактов и в отношении практических реалий следственной работы (см. Mustafa Tunç and Fecire Tunç v. Turkey § 181).
Изучив обстоятельства и порядок проведенного расследования, Суд пришел к выводу, что следственные органы Турции не приняли всех разумных мер для получения доказательств, связанных с подозрительной смертью сыновей заявителя. Учитывая особую уязвимость жертв из-за их юного возраста, что сделало их уязвимыми для злоупотреблений и манипуляций, от властей ожидалось повышенное усердие, направленное на выявление обстоятельств, которые привели к смерти сыновей заявителя. Суд вновь отметил, что существование любого недостатка в расследовании, который подрывает его возможность установить обстоятельств дела или определить ответственное лицо, является противоречием требования об эффективности, которое предусматривает статья 2 (см. mutatis mutandis, Ramsahai and Others v. The Netherlands[GC], no. 52391/99, §§ 321 и 324, ECHR 2007-II).
В свете вышеизложенного Суд пришел к выводу о том, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте и присудил заявителю 40 000 евро в качестве возмещения морального вреда.
7. Бурля и другие против Украины (№ 3289/10)
Burlya and Others v. Ukraine (no. 3289/10)
Заявителями являются 19 граждан Украины цыганского происхождения 1936-1980 годов рождения. В настоящее время они проживают в Одесской области. Дело касается утверждения заявителей о том, что они были вынуждены покинуть свои дома в Петровке, деревне в Одесской области, после предупреждения о нападении на цыган. 7 сентября 2002 года 17-летний этнический украинец был убит в Петровке, предположительно цыганом. В ответ толпа жителей потребовала изгнать всех цыган из деревни. На заседании, проведенном на следующий день, местный совет согласился с данными требованиями. После вмешательства Районной администрации и полиции, собравшись вновь 9 сентября, совет принял решение просить правоохранительные органы выслать «социально опасных лиц, независимо от этнического происхождения». В тот вечер глава деревни посоветовал цыганам уехать в преддверии надвигающегося «погрома». Толпа, насчитывающая по оценкам несколько сотен человек, впоследствии разграбили дома заявителей и уничтожили имущество в ту же ночь. Сотрудники полиции присутствовали при нападении, но не пытались предотвратить грабеж и, по-видимому, сосредоточились исключительно на предотвращении человеческих жертв. Большинство заявителей находились в деревне во время подготовки к нападению в период с 7 по 9 сентября, хотя небольшая группа выехала заранее и не узнала о том, что произошло, до их последующего возвращения. 10 сентября было возбуждено уголовное дело по подозрению в хулиганстве, совершенном группой лиц. Расследование, которое велось следователь с привлечением местной полиции, приостанавливалось и возобновлялось несколько раз до его окончательного приостановления в марте 2009 года.
Ссылаясь на статью 3 (запрещение бесчеловечного или унижающего достоинство обращения), заявители жалуются на то, что нападение на их дома и плохие условия жизни, в которых они жили впоследствии, равносильны бесчеловечному и унижающему достоинство обращению. Они утверждают, что государство несет ответственность, поскольку, среди прочего, власти были замешаны в нападении, не смогли защитить их от него и не смогли эффективно расследовать данное нападение. Ссылаясь на статью 8 (право на уважение частной и семейной жизни и жилища), заявители жалуются, что их дома были разрушены, и они были вынуждены жить в невыносимых условиях.
Ссылаясь на статью 14 (Запрещение дискриминации), принятую в совокупности как со статьей 3, так и со статьей 8, они жалуются на то, что они подверглись дискриминации по признаку их этнического происхождения. Ссылаясь на статью 1 Протокола 1 (защита имущества), заявители жалуются на то, что они были лишены своего имущества как в результате повреждения содержимого их домов, так и в результате повреждения самого имущества.
Они также жаловались в соответствии со статьей 13 (право на эффективное средство правовой защиты), что они не имели эффективных средств правовой защиты в отношении их жалоб.
По итогам рассмотрения обстоятельств настоящего дела, Суд постановил, что: имело место нарушение материально-правового аспекта Статьи 3, взятой в совокупности со статьей 14 Конвенции, в отношении второго, третьего, шестого и девятого, одиннадцатого, тринадцатого пятнадцатый, восемнадцатый и девятнадцатый заявителей; имело место нарушение процессуального аспекта Статья 3, взятой в совокупности со статьей 14 Конвенции, в отношении второго, третьего, шестого и девятого, одиннадцатого, тринадцатого пятнадцатый, восемнадцатый и девятнадцатый заявители; что имело место нарушение статьи 8, взятой в совокупности со статьей 14 Конвенции, в связи с той ролью, которую сыграли власти до и во время нападения на дома заявителей и их неспособность провести эффективное расследование нападения. Суд также присудил от 9 000 до 11 000 евро заявителям в качестве компенсации морального вреда.
