После прекращения членства России в Совете Европы, Верховный Суд РФ обновил обобщенную практику и правовые позиции ЕСПЧ и Комитета ООН относительно пыток и бесчеловечного обращения и решил, что, несмотря на прекращение членства Российской Федерации в Совете Европы, с целью обеспечения эффективной защиты права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению ранее выработанные Европейским судом (ЕСПЧ) позиции следует оставить без изменения.

С текстом практики можно ознакомиться ниже.

Оригинал с таблицами  можно прочитать и скачать здесь.

Управление систематизации законодательства и анализа судебной практики Верховного Суда Российской Федерации

Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов по вопросам защиты права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию

(обновлено по состоянию на 1 декабря 2022 года)

2022 г.

В силу статьи 5 Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 года «никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство обращению и наказанию».

Согласно статье 7 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года «никто не должен подвергаться пыткам или жестокому, бесчеловечному или унижающему его достоинство обращению или наказанию. В частности, ни одно лицо не должно без его свободного согласия подвергаться медицинским или научным опытам».

В соответствии со статьей 10 Международного пакта о гражданских и политических правах «1. Все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности.

2. a) Обвиняемые в случаях, когда отсутствуют исключительные обстоятельства, помещаются отдельно от осужденных и им предоставляется отдельный режим, отвечающий их статусу неосужденных лиц;
b) обвиняемые несовершеннолетние отделяются от совершеннолетних и в
кратчайший срок доставляются в суд для вынесения решения.

3. Пенитенциарной системой предусматривается режим для заключенных, существенной целью которого является их исправление и социальное перевоспитание. Несовершеннолетние правонарушители отделяются от совершеннолетних и им предоставляется режим, отвечающий их возрасту и правовому статусу».

В статье 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 года предусматривается, что:

«1. Для целей настоящей Конвенции определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно.

2. Эта статья не наносит ущерба какому-либо международному договору или какому-либо национальному законодательству, которое содержит или может содержать положения о более широком применении».

Общие положения

Практика Комитета ООН по правам человека

Цель положений статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах заключается как в защите достоинства, так и в обеспечении физической и психической неприкосновенности личности. Государство-участник обязано путем принятия законодательных и других необходимых мер обеспечивать защиту любого лица от действий, запрещенных в статье 7 Пакта, независимо от того, совершаются ли эти действия лицами, действующими в рамках своих официальных полномочий, вне рамок этих полномочий или в личном качестве. Содержащееся в статье 7 Пакта запрещение дополняется позитивными требованиями пункта 1 статьи 10 Пакта, в котором предусматривается, что «все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности» (пункт 2 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Текст статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах не допускает никаких ограничений. Комитет… подтверждает, что даже в случаях чрезвычайного положения, о которых говорится в статье 4 Пакта, никаких отступлений от положений статьи 7 не допускается, и положения этой статьи должны оставаться в силе. Аналогичным образом Комитет отмечает, что никакие оправдания или смягчающие обстоятельства не могут приводиться в качестве основания для нарушения статьи 7 по любым причинам, включая приказ вышестоящего должностного лица или органа государственной власти (пункт 3 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Предусмотренное статьей 7 Международного пакта о гражданских и политических правах запрещение касается не только действий, причиняющих жертве физическую боль, но и действий, вызывающих психические страдания. Кроме того, по мнению Комитета, это запрещение должно распространяться и на телесные наказания, включая чрезмерную порку, назначаемую в качестве наказания за преступление или в качестве воспитательной или дисциплинарной меры. В этом отношении следует подчеркнуть, что статья 7 защищает, в частности, детей, учащихся и пациентов в учебных заведениях и медицинских учреждениях (пункт 5 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

В статье 7 Международного пакта о гражданских и политических правах содержится однозначное запрещение проведения медицинских или научных опытов без свободного согласия соответствующего лица… Комитет… отмечает, что особую защиту в связи с проведением таких опытов следует обеспечить для лиц, не способных давать предусмотренное законом согласие, в частности, лиц, которые подвергаются какой-либо форме содержания под стражей или лишения свободы. Эти лица не должны являться объектом медицинских или научных опытов, которые могут причинить вред их здоровью (пункт 7 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Практика Комитета ООН против пыток

Никакие исключительные обстоятельства, какими бы они ни были, не могут использоваться государством-участником для оправдания актов пыток на любой территории под его юрисдикцией.

К числу таких обстоятельств согласно Конвенции относятся:

–состояние войны или угроза войны; – внутренняя политическая нестабильность; – любое другое чрезвычайное положение.

Это включает любую угрозу террористических актов или насильственных преступлений, а также вооруженные конфликты, в том числе международного характера.

Комитет выражает серьезную обеспокоенность и категорически отвергает любые попытки государств оправдывать пытки или жестокое обращение тем, что они служат средством защиты государственной безопасности или предотвращения чрезвычайных ситуаций в этих и в любых других обстоятельствах. Аналогичным образом он отвергает любые оправдания со ссылкой на религию или традиции, которые могут вести к нарушениям этого абсолютного запрета. Комитет считает, что амнистии или другие юридические препятствия, исключающие и свидетельствующие о нежелании обеспечить своевременное и правомерное судебное преследование и наказание лиц, виновных в совершении пыток или жестоком обращении, нарушают принцип недопустимости отступления от соответствующих норм (пункт 5 Замечания общего порядка № 2. Имплементация статьи 2 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток, размещено 24 января 2008 года CAT/C/GC/2).

Обязательства, закрепленные в статьях Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания:

–2 («никакие исключительные обстоятельства, какими бы они ни были… не могут служить оправданием пыток»);

–15 (запрет на использование в качестве доказательства признаний, которые, как установлено, были сделаны под пытками, за исключением случаев, когда они используются против лица, обвиняемого в совершении пыток);

–16 (запрещение жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания), являются тремя нормами, которые «надлежит соблюдать во всех обстоятельствах».

Комитет считает, что статьи 3–15 являются в равной степени обязательными применительно как к пыткам, так и к жестокому обращению. Комитет признает, что государства-участники могут выбирать меры для целей выполнения этих обязательств, если эти меры являются эффективными и соответствуют объекту и цели Конвенции (пункт 6 Замечания общего порядка № 2. Имплементация статьи 2 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток, размещено 24 января 2008 года. CAT/C/GC/2).

Подчиненные не могут ссылаться на приказы вышестоящего начальника и должны нести индивидуальную ответственность. В то же время лица, облеченные высокими полномочиями, включая государственных должностных лиц, не могут являться неподотчетными или уклоняться от уголовной ответственности за акты пыток или жестокого обращения, совершенные их подчиненными, когда они знали или должны были знать о том, что эти недопустимые акты совершаются или могут совершиться, но не приняли никаких разумных и необходимых превентивных мер. Комитет считает крайне важным, чтобы вопрос об ответственности любых высокопоставленных должностных лиц за непосредственное подстрекательство к пыткам или жестокому обращению, за побуждение к ним, за согласие с этими актами или попустительство им полностью расследовался компетентными, независимыми и беспристрастными органами уголовного преследования и судами. Лица, которые отказываются выполнять незаконные, по их мнению, приказы и которые сотрудничают в рамках расследования актов пыток или жестокого обращения, совершенных в том числе высокопоставленными должностными лицами, должны быть защищены от любых форм репрессий (пункт 26 Замечания общего порядка № 2. Имплементация статьи 2 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток, размещено 24 января 2008 года. CAT/C/GC/2).

Комитет напоминает, что запрет на применение пыток, определение которых содержится в статье 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, является абсолютным (пункт 8 Замечания общего порядка № 4 (2017) об осуществлении статьи 3 Конвенции в контексте статьи 22. Принято Комитетом против пыток 6 декабря 2017 года CAT/C/GC/4).

Статья 16 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания предусматривает обязанность государств-участников предупреждать акты жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания (неправомерное обращение), которые не подпадают под определение пытки, содержащееся в статье 1 Конвенции (пункт 15 Замечания общего порядка № 4 (2017 год) об осуществлении статьи 3 Конвенции в контексте статьи 22. Принято Комитетом против пыток 6 декабря 2017 года CAT/C/GC/4).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Запрет пыток и других видов жестокого обращения единодушно признан в качестве одного из основных принципов обычного международного права, а запрет на применение пыток также всеобще признан в качестве нормы, получившей статус нормы права, отклонение от которой недопустимо (jus cogens) (пункт 5 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

Государства обязаны принимать эффективные меры в целях запрещения и предупреждения пыток и жестокого обращения при любых таких обстоятельствах и возмещения ущерба жертвам. (пункт 52 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

Запрет на применение пыток и жестокое обращение не может эффективно соблюдаться без индивидуальной ответственности. Надежные механизмы расследования и судебного преследования не только обеспечивают применение наказаний и возмещение ущерба, но и прежде всего сдерживают совершение нарушений… Повсеместная неспособность привлекать к ответственности виновных, будь то государственных чиновников или негосударственных субъектов, приводит к формированию стойкой культуры безнаказанности, способствующей применению пыток и жестокому обращению (пункт 58 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

Термин «пытки» не следует использовать в провокационных целях. Он употребляется для описания одного из грубейших нарушений прав человека и злоупотреблений, которые один человек может причинить другому, и поэтому заслуживает отдельного осуждения. По этой причине данное явление занимает особое положение в международном праве: оно подлежит полному запрету, не допускающему никаких отступлений от него. В тех случаях, когда применяются пытки, речь идет о весьма серьезном преступлении против человека, который вполне возможно будет страдать от их последствий до конца своей жизни, будь то физически или психически (пункт 43 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 9 февраля 2010 года. A/HRC/13/39).

Нарушение запрета пыток или других видов жестокого обращения и обязанности предупреждать их может происходить как в результате активного участия в совершении таких актов, так и путем соучастия в их совершении. В пункте 1 статьи 4 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания устанавливается личная уголовная ответственность любого лица за соучастие или участие в пытке.

Как это установлено в пункте 1 статьи 4 Конвенции, молчаливого согласия государственных должностных лиц достаточно для того, чтобы квалифицировать его как согласие государства с актами пыток и чтобы государство несло ответственность за совершение пыток. В Конвенции нет соответствующего четко сформулированного положения, но из содержания пункта 1 статьи 4 Конвенции следует, что государства участники обязаны не соучаствовать в актах пыток в результате действий как их органов власти, так и должностных лиц, действия которых считаются исходящими от государства (пункт 48 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

В соответствии с толкованием, принятым в практике международного уголовного правосудия, понятие «соучастие» в тексте пункта 1 статьи 4 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания включает в себя три элемента:
а) осведомленность относительно того, что пытки имеют место;
b)прямое содействие путем оказания помощи; и
c)такое содействие оказывает существенное влияние на совершение преступления.

Таким образом, личная ответственность за соучастие в пытках возникает также в ситуациях, когда представители государства не применяют пытки или другие виды жестокого обращения непосредственно, а дают указания или позволяют применять такое обращение другим лицам, или когда они потворствуют такому обращению (пункт 50 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Ответственность государства за соучастие в пытках наступает в тех случаях, когда какое-либо государство оказывает помощь другому государству в применении пыток или других видов жестокого обращения или молчаливо соглашается с такими актами, зная (или имея основания предполагать), что существует реальный риск того, что будут совершены или уже совершены акты пыток или жестокого обращения, а также оказывает государству, совершающему пытки, помощь и содействие в оставлении безнаказанными актов пыток или жестокого обращения. Соответственно те государства, которые знали или должны были знать, что существует риск того, что конкретные сведения получены в результате применения пыток или жестокого обращения, и не приняли надлежащих мер, чтобы не допустить такого обращения, являются виновными в соучастии в соответствующих правонарушениях. Кроме того, Специальный докладчик считает, что для того, чтобы государство было признано виновным в соучастии, предоставляемая в таких ситуациях помощь государства не обязательно должна оказывать существенное влияние непосредственно на совершение преступления в виде

До сегодняшнего дня все усилия по борьбе с пытками в рамках соответствующего мандата предпринимались исходя из того, что их потенциальными виновниками практически всегда являются государства. Тем не менее действия организованных вооруженных групп, частных военных и охранных компаний, наемников, иностранных боевиков и других негосударственных субъектов все чаще идут вразрез с правозащитными нормами, в том числе с запретом пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. В то же время для того чтобы абсолютный и не допускающий отступлений запрет на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания сохранял свое практическое значение, должны существовать и практические инструменты защиты от нарушений со стороны негосударственных субъектов (пункт 44 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 14 февраля 2017 года A/HRC/34/54).

Встают вопросы относительно должной внимательности государств и, в определенной степени, непосредственных обязательств негосударственных субъектов в том, что касается абсолютного запрета пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Следует напомнить, что, хотя негосударственные субъекты прямо не связаны правозащитными договорами, существуют и другие договорные положения, запрещающие пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания, которые могут иметь для них обязательный статус. В частности, в соответствии с международным гуманитарным правом как государствам, так и негосударственным субъектам категорически запрещается применять пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания по причинам, связанным с вооруженными конфликтами. Более того, любое лицо, прибегающее к пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания, квалифицируемым как военное преступление, преступление против человечности или даже геноцид, подлежит привлечению к ответственности в соответствии с международным уголовным правом. В принципе, всеобщий запрет применения пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания может также основываться на общем принципе права, который Международный Суд определил как «элементарные соображения гуманности» (пункт 45 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 14 февраля 2017 года.

Специальный докладчик убежден в том, что международное право должно защищать всех людей от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания независимо от того, кто их применяет (пункт 48 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 14 февраля 2017 года. A/HRC/34/54).

Определенные обстоятельства могут привести к реальной неопределенности в отношении точной сферы охвата запрета на пытки и жестокое обращение. В случае неопределенности в отношении какого-либо конкретного действия, бездействия или ситуации этот запрет должен толковаться добросовестно и с учетом его объекта и цели, как это отражено, в частности, в международной юриспруденции, а также в стандартах и руководящих принципах его применения. При сохранении сомнений государствам всегда следует проявлять осмотрительность, исходя из того, что рассматриваемые действие, бездействие или ситуация могут являться допустимыми только в том случае, если было убедительно доказано, что они не подпадают под категорию пыток или жестокого обращения (пункт 43 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

Право на физическую неприкосновенность связано с действиями или бездействием, которые приводят к контакту, а не с негативными последствиями для здоровья человека, которые имеет этот контакт. Например, «на протяжении веков общее право всегда защищало человека от совершаемых против его воли преднамеренных контактов с его телом… Предусмотренное общим правом понятие нанесения побоев возникло на основе признания заинтересованности человека в личной свободе и физической неприкосновенности, т.е. права человека участвовать в процессе принятия решений и принимать решения относительно собственного тела» (пункт 32 Доклада Специального докладчика по вопросу о последствиях для прав человека экологически обоснованного регулирования и удаления опасных веществ и отходов.

Понятия пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Минимальный уровень жестокого обращения.

Практика Комитета ООН по правам человека

В Пакте не содержится какого-либо определения понятий, охватываемых статьей 7 Международного пакта о гражданских и политических правах, и Комитет не считает необходимым разрабатывать перечень запрещенных действий или устанавливать четкие разграничения между различными формами наказания или обращения; эти разграничения зависят от характера, цели и жестокости применяемого обращения (пункт 4 Замечания общего порядка № 20. Запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания. Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Практика Комитета ООН против пыток

Комитет считает, что сильная боль или страдания не всегда могут оцениваться объективно. Все зависит от негативного физического и/или психологического влияния, оказываемого насильственными действиями или надругательствами на конкретного человека с учетом всех соответствующих обстоятельств каждого дела, включая:
–характер обращения,
–пол,
–возраст
–состояние здоровья, а также уязвимость жертвы и любой другой статус или фактор (пункт 17 Замечания общего порядка № 4 (2017) об осуществлении статьи 3 Конвенции в контексте статьи 22. Принято Комитетом против пыток 6 декабря 2017 года CAT/C/GC/4).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Существенный прогресс был… достигнут в выявлении элементов определения пыток и жестокого обращения. В ряде международных правовых документов содержатся прямые определения пыток, прежде всего в статье 1 Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1975 года, статье 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 года, статье 2 Межамериканской конвенции о предупреждении пыток и наказании за них 1985 года и подпункте «е» пункта 2 статьи 7 Римского статута Международного уголовного суда. Хотя эти правовые документы не содержат идентичных определений пыток и ни один из них не дает точного определения других форм жестокого обращения, они создают прочную основу для прояснения этих двух концепций в международной и национальной юриспруденции, практике государств и документах формирующегося права, а также в рамках информационно-разъяснительной деятельности гражданского общества и в академических трудах. В результате этого появились во многом согласованные базовые концепции пыток и жестокого обращения, основывающиеся на элементах, которые авторитетно разграничивают запрещенные виды поведения (пункт 6 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

Понятие «минимальный уровень жестокого обращения»

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Статья 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод закрепила один из фундаментальных идеалов демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытку либо бесчеловечное или унижающее достоинство человека обращение или наказание вне зависимости от обстоятельств и образа действий жертвы… В соответствии с установленными… Европейским Судом по правам человека в… прецедентной… практике требованиями, неправомерное обращение с человеком должно нести в себе некий минимум жестокости, чтобы на акт такого обращения распространялось действие статьи 3 Конвенции. Оценка этого минимума относительна и зависит от обстоятельств дела, таких как:
–продолжительность неправомерного обращения с человеком,
–физические и психические последствия для человека, а в некоторых случаях принимаются во внимание
–пол,
–возраст и
–состояние здоровья жертвы (пункт 95 постановления от 15 июля 2002 года по делу «Калашников против Российской Федерации»).

Европейский Суд не исключает, что государство может нести ответственность за «обращение», если заявительница, полностью зависящая от государственной поддержки, столкнулась с безразличным отношением властей в условиях тяжких лишений, несовместимых с человеческим достоинством (см.: постановление Европейского Суда от 26 июня 2001 года по делу «О’Рурк против Соединенного Королевства»…, жалоба № 39022/97, в котором Европейский Суд постановил, что страдания заявителя, который жил на улице 14 месяцев, в результате чего ухудшилось состояние его здоровья, не достигло уровня жестокости, необходимого для признания нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и что в любом случае данные страдания наступили не в результате действий государства, а как следствие его собственной воли, поскольку он имел право на социальную помощь, но отказался от временного жилья, равно как и от предложенных ему двух вариантов постоянного жилья. Также смотри, mutatis mutandis, постановление Европейского Суда по делу «Нитецкий против Польши»… от 21 марта 2002 года, жалоба № 65653/01, где Европейский Суд отклонил жалобу заявителя на отказ властей государства-ответчика полностью возместить расходы на приобретение жизненно необходимого лекарства. Европейский Суд указал, что, хотя на статью 2 Конвенции и можно ссылаться в случаях, когда жизнь индивида поставлена под угрозу в результате отказа властей государства-участника предоставить медицинскую помощь, которую они обязались обеспечивать всему населению, в этом деле государство возместило заявителю 70 % от стоимости препарата, и ему оставалось оплатить только 30 % от стоимости лекарства) (решение о приемлемости жалобы по делу «Антонина Дмитриевна Будина (Antonina Dmitriyevna Budina) против Российской Федерации»).

Понятие «пытка»

Практика Комитета ООН против пыток

Принцип недискриминации является основополагающим и общим принципом в рамках защиты прав человека и имеет определяющее значение для толкования и применения Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Недискриминация предусмотрена в самом определении пыток в пункте 1 статьи 1 Конвенции, который однозначно запрещает конкретные действия, когда они совершаются по «любой причине, основанной на дискриминации любого характера…». Комитет подчеркивает, что дискриминационное применение психологического или физического насилия или жестокого обращения является важным фактором в определении того, можно ли квалифицировать то или иное деяние в качестве пытки (пункт 20 Замечания общего порядка № 2. Имплементация статьи 2 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток, размещено 24 января 2008 года CAT/C/GC/2).

Комитет ссылается на положения Стамбульского протокола, согласно которым методы пыток могут быть как физическими, так и психологическими, а также могут включать, помимо прочего, неудовлетворение таких основных потребностей, как питание, вода и медицинское обслуживание. Комитет считает, что отсутствие медицинской помощи и отказ госпитализировать… заявителя, находившегося в критическом состоянии, можно квалифицировать как сильную боль и страдания, причиненные умышленно должностным лицом с целью получения признательных показаний (пункт 8.2 Решения Комитета против пыток от 31 июля 2017 года по делу «Ашим Ракишев и Дмитрий Ракишев против Казахстана»).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

С общеконцептуальной точки зрения пытки представляют собой намеренное причинение боли и страданий беспомощному человеку для достижения конкретной цели, в то время как жестокое обращение означает любые другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания, которые не обязательно предполагают преднамеренное и целенаправленное действие или беспомощность жертвы (A/72/178, пункт 31 и E/CN.4/2006/6, пункты 38– 41). Хотя договоры по правам человека устанавливают обязательства исключительно для государств и по этой причине определяют пытки и жестокое обращение как деяния, совершенные при участии государственных должностных лиц, по международному уголовному или гуманитарному праву для выявления случаев применения пыток или жестокого обращения никакой причастности государства не требуется. Пытки и жестокое обращение могут принимать практически бесконечно разнообразные формы, которые не могут быть исчерпывающим образом систематизированы, варьируясь, среди прочего, от полицейского насилия, запугивания и унижения до принудительных допросов, от отказа в контактах с членами семьи или в медицинском лечении до инструментализации наркотической абстиненции, от бесчеловечных или унижающих достоинство условий содержания под стражей до длительного произвольного содержания под стражей или негуманного содержания в одиночной камере (см., например, A/72/178, пункты 46–47 и A/HRC/37/50, пункты 26–29). Хотя многочисленные формы пыток и жестокого обращения не всегда характеризуются одинаковой жестокостью, преднамеренностью и целенаправленным причинением боли или страданий, все они связаны с нарушением физической или психической неприкосновенности, которые несовместимы с человеческим достоинством (пункт 7 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

По мнению Специального докладчика, трудно представить себе какой-либо реалистичный сценарий преднамеренного и целенаправленного причинения боли и страданий беззащитному человеку, который не был бы равнозначен пытке. Нет никакого сомнения в том, что преднамеренное причинение боли или страданий беззащитному человеку в таких целях, как:
–принуждение,
–запугивание,
–наказание
–или дискриминация,
всегда равнозначно пытке, независимо от того, причинены ли преднамеренные боль или страдания посредством применения какого-либо одного метода или посредством комбинации многих методов и обстоятельств, а также независимо от того, достигается ли намеченная цель мгновенно, только после повторного или длительного воздействия или же не может быть достигнута вообще вследствие стойкости жертвы или других сопутствующих обстоятельств (пункт 46 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

В статье 1 Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1975 года предлагается следующее определение пыток:
1.… пытка означает любое действие, посредством которого человеку намеренно причиняется сильная боль или страдание, физическое или умственное, со стороны официального лица или по его подстрекательству с целью получения от него или от третьего лица информации или признаний, наказания его за действия, которые он совершил или в совершении которых подозревается, или запугивания его или других лиц.

В это толкование не включаются боль или страдание, возникающие только из-за законного лишения свободы, ввиду состояния, присущего этому или вследствие этого, в той степени, насколько это совместимо с Минимальными стандартными правилами обращения с заключенными.

В статье 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 года говорится:

Определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия.

В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно (пункт 22 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Под… широкий по своему охвату запрет пыток и любых других форм жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания подпадает множество более или менее отягченных видов причинения боли или страданий, и, хотя все они являются абсолютно незаконными, лишь некоторые из них могут быть квалифицированы как пытки. Понятие «боли и страданий» включает в себя как физические, так и психические боль и страдания, в том числе унижение и душевное мучение (пункт 27 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Пытка представляет собой разновидность жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания при отягчающих обстоятельствах. «Отягчающим фактором» в данном случае является нанесение вреда при отягчающих обстоятельствах, которое не обязательно приводит к ужесточению боли и страданий. Как было отмечено Межамериканским судом по правам человека, «нарушение права человека на физическую и психическую неприкосновенность может иметь несколько уровней − начиная с пыток и заканчивая другими видами насилия и жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, и серьезность их физических и психических последствий для человека зависит от ряда внешних и внутренних факторов (таких, как продолжительность такого обращения, возраст, пол, состояние здоровья, обстоятельства и уязвимость человека), которые подлежат анализу в каждой конкретной ситуации» (пункт 28 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Несмотря на то, что понятие жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания может включать в себя широкий спектр деяний, равносильных незаконному причинению боли или страданий, эти деяния могут быть квалифицированы как пытка только после достижения определенной степени отягощенности при условии их соответствия ряду дополнительных критериев, которые могут незначительно различаться в зависимости от определения, содержащегося в применимом договоре, и его толкования соответствующими надзорными органами. Таким образом, согласно Межамериканскому суду по правам человека, «деяние является пыткой в том случае, если жестокое обращение:
а) является умышленным;
b)причиняет серьезные физические или психические страдания;
c)преследует конкретную цель или задачу».

Схожим образом Африканская комиссия по правам человека и народов трактует понятие пытки как «умышленное и систематическое причинение физической или психологической боли и страданий в целях наказания, запугивания или сбора информации» и делает практическое замечание о том, что пытки могут проводиться «государственными или негосударственными субъектами в период осуществления контроля над человеком или людьми». Согласно Европейскому Суду по правам человека, пытка, в отличие от других бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения, подразумевает «умышленное бесчеловечное обращение, которое приводит к чрезвычайно серьезным и жестоким страданиям». И Европейский Суд, и Африканская комиссия руководствовались статьей 1 Конвенции против пыток в качестве ориентира при определении понятия пыток в рамках Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и Африканской хартии прав человека и народов (пункт 29 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

«Пытка представляет собой столь ужасное посягательство на человеческое достоинство, поскольку применяющее пытку лицо намеренно причиняет сильную боль или страдание беззащитной жертве, добиваясь конкретной цели, например, получения признания или информации от жертвы». (A/HRC/13/39, пункт 60; A/63/175, пункт 50). Различающим фактором между пытками и другими жестокими, бесчеловечными или унижающими достоинство видами обращения и наказания «является не острота причиняемых страданий, а скорее цель соответствующего поведения, намерение совершающего данное деяние лица и беззащитность жертвы» (A/HRC/13/39, пункт 60). «Все цели, перечисленные в статье 1 Конвенции против пыток, и работы по подготовке Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания и Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания касаются ситуации, когда жертвой пыток является заключенный или лицо, которое «находится как минимум в фактической власти или под контролем лица, причиняющего боль и страдания», и когда преступник использует эту неравное положение и власть для получения определенного результата, например, добычи информации, запугивания или наказания» (пункт 30 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Суть пыток − это намеренная инструментализация боли и страданий, причиняемых беспомощному человеку для достижения конкретной цели и даже исключительно ради удовлетворения садистических потребностей преступника.

Для целей настоящего доклада «беспомощность» означает, что человек находится в чужой власти, иными словами под непосредственным физическим или равнозначным контролем преступника, и утратил способность противостоять причиняемым боли и страданиям или избежать их. Несмотря на то, что из текста статьи 1 Конвенции против пыток следует, что спектр целей, на основании которых то или иное действие может быть квалифицировано как пытка, перечисленные цели19 − допрос, наказание, запугивание, принуждение или любого рода дискриминация − сформулированы настолько широко, что трудно представить себе реальную жизненную ситуацию, при которой умышленное жестокое обращение с беспомощным человеком не будет подпадать под определение пыток. Значит, если говорить об общем понятии, то при определении пыток основными критериями являются не конкретная цель или интенсивность причиняемых боли и страданий, а умышленность и целенаправленность этих действий в сочетании с беспомощностью жертвы (пункт 31 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Несмотря на то, что пытки всегда предусматривают умышленное и целенаправленное причинение боли и страданий беспомощному человеку, другие виды жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания также могут включать в себя причинение боли и страданий без заранее продуманного намерения (например, в качестве ожидаемого или неожиданного побочного воздействия) или без использования этих боли и страданий в конкретных целях, в том числе ненужное, чрезмерное или иное неправомерное применение силы в отношении лиц, которые не являются беспомощными, например в ситуации самообороны, ареста или поддержания общественного порядка. Переход от «других» видов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания к пыткам можно проиллюстрировать на примере дела «Корумбьяра против Бразилии», в котором Межамериканская комиссия по правам человека впервые отметила, что «полиция прибегла к чрезмерному, необоснованному и неизбирательному применению силы в отношении работников, в результате чего пятьдесят человек получили ранения», а также обратила внимание на то, что «после полного приведения ситуации под контроль государственные должностные лица подвергли работников побоям, унижениям и бесчеловечному и унижающему достоинство обращению», заключив, что после того, как Бразилия «полностью восстановила контроль над ситуацией», применение силы в отношении работников было равносильно пыткам (пункт 32 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Если понятие жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания главным образом включает любое незаконное причинение боли и страданий государственными должностными лицами, то степень отягощенности, при которой такие действия квалифицируются как пытки, всегда достигается в случае умышленного и целенаправленного причинения жестокой боли или страданий беспомощному человеку. В зависимости от определения, которое содержится в применимом договоре, и его современного толкования соответствующими органами, либо для признания степени отягощения, при которой такие действия квалифицируются как пытки, не обязательно необходимо, чтобы причиняемые боль и страдания носили «жестокий характер», либо толкование требования о жестокости со временем изменилось так, что указанная степень выявляется в гораздо большем числе случаев (пункт 33 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Европейский Суд по правам человека… и Межамериканский Суд по правам человека отмечали, что определение пыток необходимо постоянно пересматривать с учетом современных условий и меняющихся ценностей демократических обществ (пункт 14 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Если изначально запрет пыток касался главным образом контекста допросов, наказаний или запугиваний задержанного, то в настоящее время международное сообщество признает, что пытки могут иметь место и в других обстоятельствах (пункт 15 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Часто определение пыток увязывают с причинением телесных повреждений. Однако упомянутое определение не требует наличия каких либо телесных повреждений, не говоря уже о нанесении действительно серьезного ущерба. Телесные повреждения могут являться отягчающим фактором, однако пытки не следует сводить к их последствиям. Не случайно авторы Конвенции против пыток включили в определение слова «физическое или нравственное». Психологически жестокое обращение является отнюдь не менее серьезным, чем физическое воздействие. Определения пыток, в которых опускается этот психологический аспект, поощряют тем самым причинение нравственных страданий и создают лазейку, позволяющую избежать ответственности. Более того, все более частое упоминание факта телесных повреждений вызывает особую тревогу, поскольку методы применения пыток становятся все более изощренными и не оставляют никаких следов (пункт 46 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 9 февраля 2010 года. A/HRC/13/39).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Что касается тяжести актов жестокого обращения, Европейский Суд напомнил, что для определения того, являлась ли конкретная форма ненадлежащего обращения пыткой, необходимо принять во внимание различия, закрепленные в статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, между понятием пытки и понятием бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Очевидно, существовало намерение путем проведения такого различия особо выделить в Конвенции случаи бесчеловечного обращения, причиняющие очень серьезные и жестокие страдания (пункт 55 постановления от 9 марта 2006 года по делу «Менешева против Российской Федерации»).

Понятие «психологическая пытка»

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Согласно статье 1 Конвенции против пыток, понятие «пытка» по существу включает в себя, прежде всего, умышленное и целенаправленное причинение сильной боли или страдания, «физического или нравственного». Именно это прямое сопоставление «нравственной» и «физической» боли или страдания обычно называют правовой основой понятия психологической пытки. Соответственно, в контексте защиты прав человека «психологическая» пытка чаще всего понимается как указание на причинение «психической» боли или страданий, в то время как «физическая» пытка обычно ассоциируется с причинением «физической» боли или страданий (пункт 18 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Специальный докладчик считает, что «психологическая пытка» должна толковаться как включающая все методы, приемы и обстоятельства, которые предназначены или задуманы для целенаправленного причинения сильной психической боли или страданий без использования канала или воздействия сильной физической боли или страданий. Специальный докладчик далее считает, что «физические пытки» следует толковать как включающие в себя все методы, приемы и условия, предназначенные или разработанные для целенаправленного причинения сильной физической боли или страданий, независимо от одновременного причинения психической боли или страданий (пункт 19 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Хотя предлагаемое разграничение между «физическими» и «психологическими» методами пыток представляется довольно простым и вытекающим непосредственно из текста Конвенции, его последовательное и согласованное применение сопряжено с рядом оговорок, связанных с тем, что более широкое обсуждение психологического аспекта пытки можно разделить по меньшей мере на три параллельных и одинаково важных направления, которые касаются
–психологических методов (т.е. приемов),
–психологического воздействия (т.е. последствий)
–и психологического обоснования (т.е. цели) пытки пункт 20 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Во-первых, разграничение психологических и физических методов пыток не должно заслонять тот факт, что по закону «пытка» является единым понятием. Все методы пыток подпадают под один и тот же запрет и порождают одни и те же юридические обязательства, независимо от того, носят ли причиняемая боль или страдания «физический», «психический» характер или же являются их сочетанием. Таким образом, разграничение «психологических» и «физических» методов пыток преследует своей целью не показать какое-либо различие с точки зрения правовых последствий или противоправности, а уточнить, в какой степени общий запрет на применение пыток охватывает методы, не использующие в качестве средства или воздействия сильной физической боли или страданий (пункт 21 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Во-вторых, обсуждение психологических методов (т.е. приемов) пыток не следует смешивать с обсуждением психологического воздействия (т.е. последствий) пыток. В действительности, как физические, так и психологические методы пыток оказывают как физическое, так и психологическое воздействие (E/CN.4/1986/15, пункт 118). Таким образом, причинение физической боли или страданий почти всегда также приводит к психическим страданиям, включая тяжелую травму, тревожность, депрессию и другие формы психического и эмоционального ущерба. Аналогичным образом причинение психической боли или страданий также влияет на функции организма и, в зависимости от интенсивности и продолжительности, может привести к непоправимому физическому ущербу или даже смерти, в том числе в результате нервного срыва или сердечно-сосудистой недостаточности. Что касается силы, то было доказано, что психологические и физические стрессовые факторы причиняют равные по своей силе страдания (A/HRC/13/39, пункт 46). Поэтому с психофизиологической точки зрения различие между «физической» и «психологической» пыткой имеет главным образом концептуальное, аналитическое и педагогическое преимущество и не предполагает параллельного существования на практике двух отдельных и взаимоисключающих аспектов пытки или какой-либо иерархичности между «физической» и «психологической» пыткой по их силе (пункт 22 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

В-третьих, отличительным аспектом психологической стороны пытки является ее сугубо психологическое обоснование (т.е. цель). С функциональной точки зрения любая форма пытки представляет собой намеренное использование сильной боли и страданий как инструмента достижения конкретной цели (A/72/178, пункт 31). Методологически эти цели могут быть достигнуты путем причинения «физической» или «психической» боли или страданий, или их сочетания, и в каждом случае они вызывают различные сочетания физических и психологических последствий. Однако с функциональной точки зрения пытки никогда не имеют исключительно физического характера, а всегда направлены на то, чтобы воздействовать на разум и эмоции жертв или на третьих лиц, являющихся их мишенью. Многие методы физической пытки преднамеренно создают и используют обессиливающие внутренние конфликты, например заставляя пленников оставаться в физически болезненных неудобных позах под угрозой изнасилования в случае неповиновения…. Таким образом, различие между «физической» и «психологической» пыткой не подразумевает какой-либо разницы в ее функциональном обосновании, а скорее относится к выбору метода, с помощью которого лицо, применяющее пытку, добивается поставленной цели (пункт 23 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Хотя методы пыток, влекущие за собой видимые телесные повреждения, обычно не называют «психологической пыткой», этот термин иногда смешивают с пыткой «без следов», цель которой заключается в том, чтобы избежать видимых следов на теле жертвы, и пыткой «без прикосновений», чья цель заключается в том, чтобы избежать причинения боли или страданий путем прямого физического воздействия. В действительности, однако, как пытки «без следов», так и пытки «без прикосновений» также могут носить физический характер и в этом случае отличаются от психологических пыток (пункт 24 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Если говорить более конкретно, то несмотря на то, что задача физической пытки «без следов» заключается в том, чтобы не оставлять видимых следов на теле жертвы, ее цель тем не менее достигается путем преднамеренного причинения сильной физической боли или страданий. Некоторые «бесследные» физические методы позволяют сразу же и непосредственно добиться искомой физической боли или страданий, такие как удары изолированными предметами по отдельным частям тела, имитация утопления («погружение под воду», или «мокрая подводная лодка») или удушение полиэтиленовыми пакетами («сухая подводная лодка»). Другие «бесследные» физические методы включают в себя длительное и/или кумулятивное причинение физической боли или страданий, которые изначально «малоинтенсивны» и рассчитаны на постепенное доведение до степени невыносимости, как, например, вынужденное стояние или сидение на корточках, или сковывание в неудобных позах. Хотя все эти методы рассчитаны на то, чтобы избежать появления физических следов, видимых невооруженным глазом и непрофессиональному наблюдателю, многие из них все же приводят к физическим последствиям, таким как отеки, ссадины, ушибы и раздражения, которые могут быть легко обнаружены и задокументированы опытными судебно-медицинскими экспертами в срок от нескольких дней до нескольких недель. Однако на практике возникновение препятствий и задержек, а также отсутствие опыта, возможностей и желания со стороны следственных органов приводят к тому, что подавляющее большинство утверждений о «бесследных» пытках либо не расследуются вообще, либо без труда отклоняются за отсутствием доказательств (пункт 25 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Аналогичным образом физическая пытка «без прикосновений» позволяет избежать прямого физического воздействия, но при этом намеренно манипулирует физиологическими потребностями, функциями и реакциями или использует их для причинения физической боли или страданий. Обычно такая пытка включает в себя боль, причиняемую через неудобные позы под воздействием угроз, или мощное сенсорное или физиологическое раздражение, вызванное экстремальными температурами, громким шумом, ярким светом или неприятными запахами, лишением сна, пищи или жидкости, предотвращением или провоцированием мочеиспускания, дефекации или рвоты, либо воздействие фармацевтических веществ или абстинентного наркотического синдрома. Несмотря на то, что эти методы преднамеренно используют тело жертвы как канал причинения боли и страданий, их иногда обсуждают в контексте психологических пыток, главным образом в силу их психологической подоплеки и умышленного дестабилизирующего воздействия на человеческий разум и эмоции, а также ограниченного физического контакта между палачом и жертвой. Однако если методы «без прикосновений» причиняют сильную физическую боль или страдания любого рода, их следует рассматривать как физическую пытку (пункт 26 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Сильная боль или страдание

Международные механизмы по борьбе с пытками не оставили никаких сомнений в том, что определение пытки не обязательно требует причинения физической боли или страданий, а может также включать психическую боль или страдание. Однако следует подчеркнуть, что разрушительные последствия психологических пыток зачастую недооцениваются (пункт 28 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Толкование требуемого уровня «силы» причиняемой боли более противоречиво, чем эта основополагающая дихотомия между физическим и психическим. Хотя объективное измерение физической боли или страданий ведет к непреодолимым трудностям и повлекло за собой многочисленные неудовлетворительные попытки авторитетно классифицировать методы пыток на основе полученных физических увечий и необратимых нарушений, эти проблемы еще более усугубляются при попытке объективно оценить психическую или эмоциональную боль или страдания. Уже подчеркивалось, что термин «сильный» не предполагает боли или страданий, сравнимых с болью, сопровождающей серьезные телесные повреждения, такие как прекращение работы органов, нарушение функций организма или даже смерть (E/CN.4/2006/6; и A/HRC/13/39, пункт 54).

Однако термин «пытка» также не должен использоваться для обозначения простых неудобств или дискомфорта, явно не позволяющих достичь целей, перечисленных в определении пытки (пункт 29 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Достижение требуемого порога силы в конкретном случае может зависеть от широкого круга факторов, которые являются эндогенными и экзогенными для отдельного человека, таких как возраст, пол, состояние здоровья и степень уязвимости, а также длительность воздействия и накопление других физических или психических стрессовых факторов и состояний, личная мотивация и стойкость и контекстуальные обстоятельства. Все эти элементы должны оцениваться совокупно в каждом конкретном случае и в свете конкретной цели, преследуемой соответствующим обращением или наказанием. Например, угроза нахождения под стражей до утра в сочетании со словесными оскорблениями может быть достаточно сильной, чтобы принудить к чему-либо или запугать ребенка, в то время как это же действие может оказать лишь незначительное воздействие на взрослого человека или вообще его не оказать, не говоря уже о матером правонарушителе. Сила боли или страданий, вызванных конкретным видом жестокого обращения, не обязательно постоянна и имеет тенденцию увеличиваться или изменяться по мере того, как продолжается воздействие и растет количество стрессовых факторов. Кроме того, хотя пытки представляют собой «отягченную» форму жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, «отягчение» не обязательно означает обострение боли и страданий, а относится к отягчающим обстоятельствам правонарушения с точки зрения преднамеренного и целенаправленного использования боли и страданий в корыстных целях. Таким образом, фактором, составляющим отличие между пытками и другими формами жестокого обращения, является не интенсивность причиненных страданий, а скорее цель соответствующих действий, намерение злоумышленника и беспомощность жертвы (A/72/178, пункт 30; и A/HRC/13/39, пункт 60) (пункт 30 Доклада

Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Из некоторых договорных положений даже следует, что понятие пытки включает в себя действия, которые, по крайней мере, потенциально вообще не сопряжены с какой-либо субъективно испытываемой болью или страданиями. Так, статья 7 Международного пакта о гражданских и политических правах прямо запрещает «медицинские или научные опыты без свободного согласия». Хотя в этом положении не уточняется, будет ли такое поведение равносильно «пытке» или другому «жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению», из содержащегося в нем прямого упоминания следует, что такое поведение рассматривается как особо серьезное нарушение этого запрета. Еще более четко в этом отношении сформулирована имеющая только региональную применимость статья 2 Межамериканской конвенции о предупреждении пыток и наказании за них, в которой «пытки» прямо определяются как включающие «методы, направленные на уничтожение личности жертвы или на снижение ее физических или умственных способностей, даже если они не причиняют физической боли или психических мучений». В связи с этим после ратификации Конвенции против пыток Соединенные Штаты выразили свое понимание того, что «психическая боль или страдания» означает «имеющий долгосрочные последствия психический ущерб», причиняемый, в частности, угрозой или фактическим «введением или применением веществ, изменяющих сознание, или применением других процедур, рассчитанных на глубокое расстройство чувств или личности», причем эта формулировка призвана запретить некоторые методы допроса, разработанные Центральным разведывательным управлением Соединенных Штатов Америки (ЦРУ) во время холодной войны, а также намеренно сузить определение, содержащееся в Конвенции. Хотя Комитет отверг это толкование как слишком узкое и заявил, что психологические пытки не могут ограничиваться «имеющим долгосрочные последствия психическим ущербом» (CAT/C/USA/CO/2, пункт 13; и CAT/C/USA/CO/3-5, пункт 9), он не пояснил, может ли использование «процедур, рассчитанных на глубокое расстройство чувств или личности» быть равносильно пытке даже в отсутствие субъективно ощущаемой боли или страданий. Хотя этот вопрос уже был важным для составителей различных текстов договоров в эпоху холодной войны, в настоящее время его практическая значимость выросла в геометрической прогрессии (пункт 31 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

С учетом того, что государства должны добросовестно толковать и выполнять свои международные обязательства в отношении запрещения пыток (Венская конвенция о праве международных договоров, статьи 26 и 31) и в свете эволюции ценностей демократических обществ (A/HRC/22/53, пункт 14) представляется, что если, например, исключить из определения пытки глубокое нарушение психической идентичности, способности или автономии человека только потому, что субъективное переживание или воспоминание жертвы о «психических страданиях» подвергалось фармацевтическим, гипнотическим или иным манипуляциям или методам подавления, то это противоречит предмету и цели всеобщего, абсолютного и не допускающего отступлений запрещения пыток (пункт 32 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Предыдущие Специальные докладчики заявляли, что «оценка степени страданий или боли, относительная по своему характеру, требует учета обстоятельств дела, включая… приобретения или ухудшения инвалидности результатом обращения или условий, в которых содержалась жертва» и что «медицинское лечение инвазивного и необратимого характера» в отсутствие терапевтической цели, применяемое или назначаемое без свободного и осознанного согласия, может представлять собой пытку или жестокое обращение (A/63/175, пункты 40 и 47; и A/HRC/22/53, пункт 32). Опираясь на эту традицию, Специальный докладчик считает, что порог сильных «психических страданий» может быть достигнут не только за счет субъективного переживания страданий, но и, в случае отсутствия субъективного переживания страданий, также исключительно за счет объективного причинения психического ущерба. В любом случае, даже если преднамеренное и целенаправленное причинение психического ущерба не достигает порога, когда оно считается пыткой, оно почти всегда будет равнозначно «другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания» (пункт 33 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Преднамеренность

Психологическая пытка требует преднамеренного причинения психической боли или страданий и поэтому не включает в себя чисто халатное поведение. Преднамеренность не требует того, чтобы причинение сильной психической боли или страданий было субъективным желанием виновного лица, а лишь того, чтобы их при обычном развитии событий можно было бы разумно предвидеть в результате умышленных действий виновного лица (A/HRC/40/59, пункт 41; и A/HRC/37/50, пункт 60).

Кроме того, преднамеренность не требует активных действий, но может также включать умышленное бездействие, например использование тяжелого абстинентного синдрома в отношении задержанных лиц, страдающих наркотической зависимостью, когда получение ими замещающего препарата или терапии поставлено в зависимость от признания, показаний или иной формы сотрудничества (A/73/207, пункт 7). В тех случаях, когда причинение сильной психической боли или страданий может быть результатом совокупного воздействия множественных обстоятельств, действий или бездействия нескольких участников, (например, в случае групповой травли, преследования и других форм согласованных или коллективных злоупотреблений), то требуемая преднамеренность должна рассматриваться как присутствующая в отношении каждого государства или отдельного лица, которое сознательно и умышленно способствует достижению запрещенного результата, будь то путем совершения правонарушения, покушения на его совершение, соучастия или участия (Конвенция, пункт 1 статьи 4) (пункт 34 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Целенаправленность

Для того чтобы считаться психологической пыткой, сильная психическая боль или страдания должны причиняться не только умышленно, но и «чтобы получить от жертвы или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо», или «по любой причине, основанной на дискриминации любого характера» (Конвенция, статья 1). Хотя перечисленные цели носят лишь ориентировочный характер и не являются исчерпывающими, относящиеся к этому вопросу цели должны иметь «нечто общее с конкретно перечисленными целями» (A/HRC/13/39/Add.5, пункт 35). В то же время перечисленные цели сформулированы настолько широко, что трудно представить себе реальную жизненную ситуацию, при которой целенаправленное причинение беспомощному человеку сильной психической боли или страданий не будет подпадать под определение пыток (A/72/178, пункт 31) (пункт 35 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Хотя толкование таких целей, как «допрос», «наказание», «запугивание» и «принуждение», является довольно простым, то, как в Конвенции трактуется понятие «дискриминация», требует уточнения, поскольку это единственный признак, сформулированный не с точки зрения преднамеренной «цели». Для того чтобы дискриминационные меры были равносильны пыткам, достаточно, чтобы они преднамеренно причиняли сильную боль или страдания «по причинам, связанным с дискриминацией любого характера». Поэтому требуется, чтобы соответствующее поведение имело не дискриминационную «цель», а лишь дискриминационную «взаимосвязь». С точки зрения договорного права это включает любое различие, исключение или ограничение по причине дискриминации любого характера, целью или результатом которой является умаление или отрицание признания, реализации или осуществления наравне с другими всех прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной, гражданской или любой иной области (A/63/175, пункт 48) (пункт 36 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Следует подчеркнуть, что якобы доброжелательные цели сами по себе не могут служить оправданием принудительных или дискриминационных мер. Например, такие виды практики, как принудительный аборт, стерилизация или психиатрическое лечение по причине «медицинской необходимости» или «в наилучших интересах» пациента (A/HRC/22/53, пункты 20 и 32–35; и A/63/175, пункт 49), или насильственное интернирование с целью «перевоспитания» политических или религиозных диссидентов, «духовного исцеления» психических заболеваний (A/HRC/25/60/Add.1, пункты 72–77) или для проведения «конверсионной терапии», связанной с гендерной идентичностью или сексуальной ориентацией (A/74/148, пункты 48–50), как правило, сопряжены с весьма дискриминационными и принудительными попытками контролировать или «исправлять» личность, поведение или выбор жертвы и почти всегда причиняют сильную боль или страдание. Поэтому, по мнению Специального докладчика, при наличии всех других определяющих элементов такие виды практики вполне могут быть приравнены к пыткам (пункт 37 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

И последнее, но не менее важное: учитывая, что сбор информации является неотъемлемой частью законных процессов расследования и установления фактов, необходимо прояснить границы между допустимыми методами расследования, не связанными с принуждением, и запрещенным принудительным допросом. Хотя это конкретное различие имеет большое практическое значение, оно не будет обсуждаться в настоящем докладе, поскольку уже было подробно рассмотрено в полном тематическом докладе, представленном предыдущим Специальным докладчиком (А/71/298), что положило начало важному процессу текущей разработки международных руководящих принципов ведения опросов в рамках расследований и связанных с ними гарантий (пункт 38 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Беспомощность

Мандатарии последовательно придерживались мнения о том, что, хотя в тексте договора это прямо не упоминается, «беспомощность» жертвы является одним из определяющих предварительных условий применения пыток (A/63/175, пункт 50; A/73/207, пункт 7; A/HRC/13/39, пункт 60; и A/HRC/22/53, пункт 31). Как было показано, «все цели, перечисленные в статье 1 Конвенции против пыток, а также подготовительные материалы к Декларации и Конвенции относятся к ситуации, когда жертвой пытки является лицо, находящееся под стражей, или лицо, «находящееся по крайней мере в фактической власти или под контролем лица, причиняющего боль или страдания», и когда лицо, совершающее пытку, пользуется неравенством этой ситуации и властью для достижения определенной цели, например принудительного получения информации, запугивания или наказания» (пункт 39 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

На практике «беспомощность» возникает всякий раз, когда кто-либо находится под непосредственным физическим или равнозначным контролем преступника и фактически утратил способность противостоять причиняемым боли и страданиям или избежать их (А/72/178, пункт 31). Как правило, это происходит в ситуациях физического содержания под стражей, таких как арест и содержание под стражей, помещение в специальные учреждения, госпитализация или интернирование или любая другая форма лишения свободы. В отсутствие физического содержания под стражей беспомощность может также возникнуть в результате использования нательных устройств, способных наносить удары электрическим током и управляемых дистанционно, поскольку они вызывают «полное подчинение жертвы независимо от физического расстояния» (A/72/178, пункт 51). Ситуация фактической беспомощности может также быть достигнута путем «лишения правоспособности, когда у какого-либо лица отнимают и отдают другим лицам полномочия на принятие решений» (A/63/175, пункт 50; и A/HRC/22/53, пункт 31), путем серьезных и непосредственных угроз или принудительного контроля в условиях, например, домашнего насилия (A/74/148, пункты 32–34), посредством использования лекарственных препаратов для приведения жертвы в беспомощное состояние и, в зависимости от обстоятельств, в социальном контексте в условиях коллективно организованной травли, кибертравли и поддерживаемого государством преследования, когда жертвы лишены любой возможности эффективно противостоять жестокому обращению или избежать его (пункт 40 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Исключение для «законных санкций»

Определение пытки, содержащееся в Конвенции, прямо исключает «боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно» (пункт 1 статьи 1). В то же время оговорка в пункте 2 статьи 1 Конвенции четко указывает, что это исключение не может толковаться в ущерб другим международным договорам или национальному законодательству, которое содержит или может содержать более широкое определение пытки. Было показано, что термин «международный договор» охватывает как имеющие обязательную силу международные договоры, так и не имеющие обязательной силы декларации, принципы и другие документы «мягкого права». В частности, положение о «законных санкциях» может быть точно понято только в сочетании с Декларацией 1975 года о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания, из которой оно непосредственно вытекает и которая исключает из определения пыток только те законные санкции, которые «соответствуют Минимальным стандартным правилам в отношении обращения с заключенными» (статья 1). Так, например, даже если это разрешено внутренним законодательством, ни один из следующих методов причинения психической боли или страданий не может рассматриваться в качестве «законных санкций»: длительное или бессрочное одиночное заключение; помещение в камеру без освещения или в постоянно освещаемую камеру; коллективное наказание; и запрет на контакты с членами семьи (пункт 41 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Важно отметить, что для того, чтобы быть «законными», санкции не могут быть бессрочными и носить неопределенный либо явно чрезмерный характер по отношению к их цели и должны быть четко определены, ограничены и соразмерны. Например, хотя наказание свидетеля за отказ от дачи показаний в суде в виде фиксированного денежного штрафа или даже тюремного заключения на заранее установленный срок может быть законным, использование бессрочного содержания под стражей и накопление денежных штрафов в качестве все более сурового средства принуждения проявляющего упорство свидетеля к даче показаний нанесло бы ущерб самому предмету и цели Конвенции и, следовательно, было бы равносильно психологической пытке, независимо от ее «законности» в рамках внутреннего законодательства. В более общем плане Специальный докладчик согласен с тем пониманием, что слово «законный» относится как к внутреннему, так и к международному праву (пункт 42 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Преобладающие методы психологических пыток

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Безопасность (устрашение и создание фобии и тревожности)

Возможно, самым примитивным методом психологической пытки является преднамеренное и целенаправленное устрашение. Тот факт, что устрашение само по себе может быть приравнено к пыткам, широко признан не только мандатариями, но и Комитетом против пыток, Европейским Судом по правам человека, Комитетом по правам человека, Межамериканским судом и другими механизмами (пункт 46 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

На практике страх может быть вызван практически неограниченным разнообразием методов; некоторые из наиболее распространенных включают следующие:
a)прямые или косвенные угрозы применения, повторения или эскалации актов пыток, увечий, сексуального насилия или других видов жестокого обращения, в том числе в отношении родственников, друзей или других заключенных;
b)утаивание или искажение информации о судьбе жертв или их близких, инсценировка казней, присутствие при совершении реального или предполагаемого убийства, или пыток других лиц;
c)провоцирование личной или культурной фобии путем фактического контакта с насекомыми, змеями, собаками, крысами, болезнетворными инфекциями и т. д. или угрозы такого контакта;
d)вызывание клаустрофобии путем инсценировки похорон или помещения в коробки, гробы, мешки и иные тесные пространства (в зависимости от обстоятельств, эти методы могут также постепенно причинять сильную физическую боль или страдания) (пункт 47 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.
Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Вызванные страхом острый психологический стресс и очень сильные внутренние конфликты часто недооцениваются. В реальности длительное переживание страха, в частности, может быть более изнурительным и мучительным, чем фактическая материализация этого страха, и даже переживание физических пыток может восприниматься как менее травматичное, чем бесконечные психологические муки, вызванные постоянным страхом и тревогой. В частности, была установлена связь между достоверными и непосредственными угрозами и сильными психическими страданиями, посттравматическим стрессовым расстройством, а также хронической болью и другими соматическими (т.е. физическими) симптомами (пункт 48 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Самоопределение (доминирование и подчинение)

Практически во всех ситуациях пыток применяется психологический метод, который состоит в том, чтобы умышленно лишить жертв контроля над как можно большим числом аспектов их жизни, продемонстрировать полное господство над ними и вызвать у них глубокое чувство беспомощности, безнадежности и полной зависимости от лица, применяющего пытки. На практике это достигается с помощью широкого круга методов, прежде всего:
a)произвольного предоставления, ограничения или лишения доступа к информации, материалам для чтения, личным вещам, одежде, постельным принадлежностям, свежему воздуху, свету, еде, воде, отоплению или вентиляции;
b)создания и поддержания непредсказуемой обстановки с постоянно меняющимся и хаотично нарушаемым, удлиняемым или откладываемым графиком для приема пищи, сна, гигиены, мочеиспускания и дефекации, а также допросов;
c)навязывания абсурдных, нелогичных или противоречивых правил
поведения, применения санкций и поощрений;
d)навязывания невозможного выбора, вынуждая жертв становиться участниками их собственных пыток (пункт 49 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Все эти методы объединяет то, что они нарушают чувство контроля, самостоятельности и самоопределения жертвы и со временем закрепляют ощущение полного отчаяния и полной физической, психической и эмоциональной зависимости от мучителя («приобретенная беспомощность») (пункт 50 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.
Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Достоинство и самосознание (унижение, нарушение личного пространства и сексуальной неприкосновенности)

С подавлением личного контроля, самостоятельности и самоопределения тесно связаны имеющие еще более трансгрессивный характер активные посягательства на чувство самооценки и самосознания жертв путем систематических и преднамеренных нарушений их личного пространства и покушений на их достоинство и сексуальную неприкосновенность. К ним могут относиться, например:
a)постоянное аудиовизуальное наблюдение с помощью камер, микрофонов, односторонних зеркал, клеток и других соответствующих средств, в том числе во время социальных контактов, общения с адвокатами и медицинских осмотров, а также во время сна и личной гигиены, включая мочеиспускание и дефекацию;
b)систематическое унизительное или грубое обращение, насмешки, оскорбления, словесные оскорбления, унижения личного, этнического, расового, сексуального, религиозного или культурного характера;
c)предание общественному позору, диффамация, клевета, очернение или разглашение интимных подробностей личной и семейной жизни жертвы;
d)принудительные обнажение или мастурбация, зачастую на глазах у
должностных лиц противоположного пола;
e)сексуальные домогательства посредством инсинуаций, шуток,
оскорблений, утверждений, угроз или демонстрации гениталий;
f)нарушение культурных или сексуальных запретов, в том числе
с вовлечением родственников, друзей или животных;
g)распространение фотографий или аудио-/видеозаписей пыток жертвы или сексуального насилия над жертвой, дачи ею признательных показаний или иных компрометирующих ситуаций с участием жертвы (пункт 51 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Следует подчеркнуть, что ввиду унизительного и оскорбительного характера жестокого обращения его не обязательно относить к категории «другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения», которые иногда (ошибочно) рассматриваются как «менее тяжкие» преступления, чем пытки. Известно, что систематические и продолжительные нарушения неприкосновенности личного пространства, достоинства и сексуальной неприкосновенности причиняют сильные психические страдания, включая чувство глубокой уязвимости, унижения, стыда и вины, что часто усугубляется беспокойством по поводу социальной изоляции, ненавистью к самому себе и суицидальными тенденциями. Поэтому, как и в случае с другими методами, именно преднамеренность и целенаправленность унижающего достоинство обращения и беспомощность жертвы имеют решающее значение для его отнесения к категории либо пыток, либо других видов жестокого обращения (пункт 52 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Ориентация в условиях окружающей действительности (сенсорная манипуляция)

Сенсорные стимулы и контроль в условиях окружающей действительности являются одной из основных потребностей человека. Преднамеренная сенсорная манипуляция и дезориентация посредством сенсорной депривации или гиперстимуляции затрагивает как органы чувств, так и когнитивную обработку сенсорного восприятия. Таким образом, именно сенсорная гиперстимуляция находится на стыке между физическими и психологическими пытками (пункт 53 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

В то время как кратковременная сенсорная депривация сама по себе может привести к острым психическим мучениям, длительная депривация, как правило, вызывает апатию, за которой следуют все более сильная дезориентация, спутанность сознания и, в конечном счете, симптомы бреда, галлюцинаций и психоза. Соответственно, Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, прямо запрещает содержание задержанного лица
«в условиях, которые лишают его, временно или постоянно, любого из его природных чувств, таких как зрение, слух, пространственная или временнáя ориентация». На практике такая депривация предполагает частичную или полную ликвидацию сенсорной стимуляции путем накопления таких мер, как:
–запрещение устного общения с жертвой;
–постоянный монотонный свет;
–визуально стерильная среда;
–звукоизоляция камеры;
–надевание на голову мешка;
–завязывание глаз;
–использование перчаток;
–использование масок для лица;
–использование звукоизолирующих наушников (пункт 54 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Сенсорная гиперстимуляция ниже порога физической боли, например при помощи постоянного яркого света, громкой музыки, неприятных запахов, некомфортной температуры или навязчивого белого шума, вызывает все более сильный психический стресс и тревожность, неспособность мыслить ясно, впоследствии ведет к повышению раздражительности, вспышкам гнева и, в конечном счете, приводит к полному истощению и отчаянию. Экстремальная сенсорная гиперстимуляция, которая немедленно или с течением времени вызывает действительную физическую боль или телесные повреждения, должна рассматриваться как физическая пытка. Это может включать, например, ослепление жертв чрезвычайно ярким светом, или воздействие на них чрезвычайно громкого шума или музыки, или экстремальных температур, вызывающих ожоги или переохлаждение (пункт 55 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Социальное и эмоциональное равновесие (изоляция, отчуждение, предательство)

Обычный метод психологической пытки заключается в ущемлении потребности жертвы в социальном и эмоциональном равновесии посредством изоляции, социального отчуждения, организованной травли и предательства. Лица, лишенные полноценных социальных контактов и подвергающиеся эмоциональным манипуляциям, могут быстро ощутить глубокую дестабилизацию и обессиленность (пункт 56 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Преобладающим методом изоляции и социального отчуждения является одиночное заключение, которое определяется как «ограничение свободы заключенных в течение 22 или более часов в день без содержательных контактов с людьми». В соответствии с международным правом одиночное заключение может применяться только в исключительных обстоятельствах, а «длительное» одиночное заключение, превышающее 15 дней подряд, рассматривается как форма пыток или жестокого обращения. То же относится и к часто возобновляемым мерам, которые в своей совокупности равносильны длительному одиночному заключению. Еще более жесткой мерой, чем одиночное заключение, является «содержание под стражей без связи с внешним миром», которое лишает заключенного любого контакта с внешним миром, в частности с врачами, адвокатами и родственниками, и неоднократно признавалось одной из форм пыток (пункт 57 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Другие методы, направленные на ущемление потребностей жертвы в социальном контакте, включают преднамеренную медицинскую, языковую, религиозную или культурную изоляцию внутри группы заключенных, а также подстрекательство к созданию и поощрение гнетущих ситуаций преследования, издевательства или организованной травли конкретных лиц или групп лиц, или терпимое отношение к таким ситуациям. Например, можно ожидать, что содержание в целях дискриминации или наказания отдельных мужчин-гомосексуалистов в коллективных камерах с жестокими заключенными-гомофобами создаст ситуацию организованной травли, включающую в себя социальную изоляцию, угрозы, унижение и сексуальные домогательства, и приведет к опасным уровням постоянного стресса и тревоги, которые с большой степенью вероятности будут равносильны пыткам, независимо от фактического совершения физического насилия (пункт 58 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Тяжелые психологические и физические последствия содержания под стражей без связи с внешним миром, одиночного заключения и социальной изоляции, включая организованную травлю, убедительно подтверждены документами и, в зависимости от обстоятельств, могут варьироваться от все более тяжелых форм тревоги, стресса и депрессии до когнитивных нарушений и суицидальных тенденций. Изоляция и социальная изоляция, особенно в случаях, если она носит длительный или бессрочный характер, или в сочетании с синдромом камеры смертников, может также причинить серьезный и непоправимый психический и физический ущерб
(пункт 59 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Доверие к обществу (институциональный произвол и преследование)

Каждый человек неизбежно испытывает потребность в доверии к обществу. Перед лицом всесильности государства люди должны иметь возможность компенсировать свою собственную беспомощность, опираясь на способность и готовность общества к самоограничению, в первую очередь путем соблюдения принципов верховенства права и надлежащей правовой процедуры. До тех пор пока административные или судебные ошибки, халатность или произвол можно эффективно, пусть и небезупречно, устранить и исправить с помощью отлаженной системы институциональных жалоб и средств правовой защиты, возникающие в результате этого неудобства, несправедливость и разочарование могут быть допустимы в качестве неизбежного побочного результата действия конституционных процессов, которые управляют демократическим обществом (пункт 61 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Устойчивый институциональный произвол, типичный для условий, характеризующихся системными сбоями в управлении или преследованием отдельных лиц или групп лиц, в корне ущемляет человеческую потребность в доверии к обществу и, в зависимости от обстоятельств, может приводить к тяжелым психическим страданиям, глубокой эмоциональной дестабилизации и появлению продолжительных индивидуальных и коллективных травм. Специальный докладчик считает, что, если институциональный произвол или преследование преднамеренно и целенаправленно причиняют сильную психическую боль или страдания беспомощным лицам, то это может представлять собой психологическую пытку либо способствовать ее применению. На практике этот вопрос имеет особое значение, в том числе в отношении преднамеренного использования произвольного задержания в качестве инструмента воздействия и связанного с этим судебного или административного произвола (пункт 63 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Помимо изоляции и социальной изоляции, а обычно в сочетании с ними, лица, применяющие пытки, часто преднамеренно воздействуют на потребность жертв в эмоциональном равновесии посредством целенаправленных эмоциональных манипуляций. Это может включать в себя такие методы, как:
–создание, а затем подрыв эмоциональной гармонии и личного доверия;
–провоцирование на совершение «проступка» путем навязывания выбора между действиями, в результате совершения любого из которых жертва будет виновата, а затем вызывание чувств вины или стыда за то, что жертва не оправдала доверия мучителя;
–разрушение эмоциональных связей путем принуждения жертв к предательству или участию в жестоком обращении с другими
заключенными, родственниками и друзьями или наоборот;
–использование обманчивой, дезориентирующей или иным образом сбивающей с толку информации или ролевой игры (пункт 60 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Помимо содержания под стражей без связи с внешним миром и одиночного заключения, о которых говорилось выше, к числу наиболее характерных форм произвольного задержания относятся следующие.

Насильственное исчезновение

К нему относятся: арест, задержание, похищение или лишение свободы в любой другой форме государственными должностными лицами или же с их разрешения, при их поддержке или с их согласия, при последующем отказе признать факт такого задержания или сокрытии данных о судьбе или местонахождении исчезнувших лиц, вследствие чего эти лица оставлены без защиты закона. Насильственное исчезновение может быть приравнено к форме пытки как в отношении исчезнувшего лица, так и в отношении его родственников (A/56/156, пункты 9–16).

Принудительное задержание

К нему относится умышленное применение в качестве инструмента воздействия все более сильных страданий, причиняемых длительным произвольным задержанием, направленным на то, чтобы принудить, запугать, сдержать или иным образом «сломать» задержанного или третьих лиц.

Жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство наказание

К нему относятся чрезмерно длительные или суровые приговоры к тюремному заключению, вынесенные в целях сдерживания, запугивания и наказания, но при этом крайне несоразмерные тяжести совершенного преступления и несовместимые с основополагающими принципами справедливости и гуманности. К нему могут также относиться сильные психические и эмоциональные страдания, причиняемые так называемым синдромом камеры смертников (пункт 64 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Вопрос о том, является ли конкретная ситуация ограничения свободы «задержанием», зависит не только от того, имеют ли соответствующие лица формальное право выходить, но и от того, могут ли они фактически осуществлять это право, не подвергая себя серьезным нарушениям прав человека (принцип невыдворения) (пункт 65 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Решение о том, приравнивается ли произвольное задержание и связанный с ним… произвол к психологической пытке, должно приниматься в отношении каждого конкретного случая. Как правило, чем дольше длится ситуация произвольного задержания и чем меньше задержанные могут повлиять на свое собственное положение, тем сильнее будут становиться их страдания и отчаяние. У жертв длительного произвольного заключения были выявлены посттравматические симптомы и другие тяжелые и стойкие последствия для психического и физического здоровья. В частности, постоянное воздействие неопределенности и произвола со стороны государственных органов, а также отсутствие контролируемого или достаточного общения с адвокатами, врачами, родственниками и друзьями укрепляет чувство беспомощности и безнадежности и со временем может привести к хроническому беспокойству и депрессии (пункт 66 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Поэтому, как неоднократно подчеркивал Специальный докладчик в контексте незаконной миграции (A/HRC/37/50, пункты 25–27), а также в отдельных сообщениях, в тех случаях, когда произвольное задержание… умышленно применяется или закрепляется для таких целей, как принуждение, запугивание, сдерживание или наказание, или по причинам, связанным с дискриминацией любого рода, такая практика может быть приравнена к психологической пытке (пункт 67 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Среда для применения пыток (накопление факторов стресса)

Приведенный выше перечень конкретных методов не должен заслонять тот факт, что на практике жертвы пыток почти всегда подвергаются сочетанию методов, приемов и обстоятельств, предназначенных для причинения как психической, так и физической боли или страданий. В случае их применения по отдельности или в течение непродолжительного периода времени некоторые из этих методов и обстоятельств не всегда могут быть приравнены к пыткам. Однако в сочетании друг с другом и с увеличением продолжительности их воздействия они оказывают разрушительный эффект. Таким образом, установление факта применения пытки может зависеть не только от определенных характеристик конкретных приемов или обстоятельств, но и от их совокупного и/или длительного воздействия, иногда в сочетании с внешними факторами стресса или индивидуальными факторами уязвимости, которые не находятся под контролем лица, применяющего пытку, и могут даже сознательно им не использоваться. Как справедливо отметил Международный трибунал по бывшей Югославии, пытки «могут совершаться в рамках единого деяния или быть результатом сочетания или накопления нескольких деяний, которые могут показаться безобидными, если их рассматривать по отдельности и вне контекста… Период времени, повторение и различные формы жестокого обращения и их тяжесть должны оцениваться в совокупности» (пункт 68 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

В особенности в случаях отсутствия физической боли и страданий необходимо всегда уделять должное внимание контексту, в котором используются определенные методы. Например, в то время как в обычных обстоятельствах публичные акты оскорблений и диффамации могут считаться уголовным преступлением, а не пытками, такая оценка может существенно измениться, если это же поведение становится вопросом систематического и поддерживаемого государством очернения и преследования, сопряженного с дополнительными мерами, такими как произвольное задержание, постоянная слежка, систематический отказ в правосудии и серьезные угрозы или запугивание. Кроме того, каждый человек может по-разному реагировать на конкретный метод пыток. Поэтому на практике методы пыток всегда должны оцениваться с учетом индивидуальных факторов уязвимости конкретной жертвы (A/73/152), будь то по причине инвалидности (A/63/175), миграционного статуса (A/HRC/37/50) или по любой другой причине (пункт 69 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

В таких ситуациях уместнее не рассматривать каждый фактор в отдельности и задаваться вопросом, какие из них имеют достаточную степень «силы», а говорить о «среде для применения пыток», т. е. о сочетании обстоятельств и/или видов практики, которые предназначены и в целом характеризуются тем, чтобы умышленно причинить боль или страдания достаточной силы, с тем чтобы достичь желаемой цели пыток. Это отражает реальность, в которой жертвы, как правило, воспринимают пытки в целом и реагируют на них в совокупности, а не как на ряд отдельно взятых методов и обстоятельств, которые по отдельности не всегда можно приравнять к пытке (пункт 70 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Понятие «киберпытка»

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Особую озабоченность вызывает сфера, которой, по-видимому, не уделяется достаточного внимания, а именно – возможное использование различных форм информационно-коммуникационных технологий («кибертехнологий») для целей применения пыток. Хотя вопрос поощрения, защиты и осуществления прав человека в Интернете неоднократно рассматривался Советом по правам человека (A/HRC/32/L.20 и A/HRC/38/L.10/Rev.1), пытки понимаются главным образом как инструмент, используемый для воспрепятствования осуществлению права на свободу выражения мнений в Интернете, а не как нарушение прав человека, которое может быть совершено с использованием кибертехнологий (пункт 71 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

На практике кибертехнологии уже играют роль «средства», обеспечивающего возможность применения как физических, так и психологических форм пыток, прежде всего посредством сбора и передачи отслеженной информации и инструкций лицам, проводящим допрос, распространения аудио- или видеозаписей пыток или убийств в целях запугивания или даже онлайн-трансляции сексуальных надругательств над детьми «по заказу» клиентов-вуайеристов (A/HRC/28/56, пункт 71), а также во все возрастающей степени посредством дистанционного управления или манипулирования поясами с электрошоком (A/72/178, пункт 51), медицинскими имплантатами и, теоретически, нанотехнологическими либо нейротехнологическими устройствами. Кибертехнологии могут также использоваться для причинения сильных психических страданий или содействия таковым, избегая при этом использования тела как физического средства, в первую очередь путем запугивания, преследования, ведения слежки, предания публичному позору и диффамации, а также присвоения или удаления информации, или манипулирования ей (пункт 73 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Передача серьезных угроз посредством анонимных телефонных звонков уже давно является широко распространенным методом устрашения на расстоянии. С появлением Интернета, по имеющимся сведениям, государственные службы безопасности, в частности, используют кибертехнологии как на своей территории, так и за рубежом для систематического наблюдения за широким кругом лиц и/или непосредственного вмешательства, пользуясь беспрепятственным доступом к кибертехнологиям. Услуги электронной связи, платформы социальных сетей и поисковые системы обеспечивают идеальные условия как для анонимного отправления адресных угроз, сексуальных домогательств и вымогательства, так и для массового распространения пугающих, клеветнических, унижающих достоинство, обманных или дискриминационных материалов (пункт 74 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

В зависимости от обстоятельств физическое отсутствие и анонимность злоумышленника может даже усилить у жертвы ощущение беспомощности, потери контроля и уязвимости, сходное с усиливающим стресс воздействием завязывания глаз или надевания на голову мешка во время физической пытки. Аналогичным образом повсеместный позор, который наносят публичное разоблачение, диффамация и унижение, может быть столь же травматичным, как и прямое унижение, причиняемое лицами в закрытой среде. Как показали различные исследования, посвященные кибертравле, одно лишь преследование в сравнительно ограниченной среде может вызвать у затронутых лиц чрезвычайно сильную и длительную тревогу, стресс, социальную изоляцию и депрессию и значительно повышает риск самоубийства. Надо полагать, что по этой причине гораздо более систематические угрозы и преследования, поддерживаемые правительством и осуществляемые с помощью кибертехнологий, не только приводят к ситуации фактической беспомощности, но и вполне могут вызывать различной силы чувства тревоги, стресса, стыда и вины, приравниваемые к «жестоким психическим страданиям», что и требуется для установления факта применения пыток (пункт 75 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

В более общем плане, для обеспечения надлежащего осуществления запрещения пыток и соответствующих правовых обязательств в нынешних и будущих обстоятельствах его толкование должно развиваться в соответствии с новыми вызовами и возможностями, возникающими в связи с появлением новейших технологий не только в киберпространстве, но и в таких областях, как искусственный интеллект, робототехника, нанотехнологии и нейротехнологии, или в фармацевтике и биомедицине, включая так называемое «повышение человеческих возможностей» (пункт 76 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 марта 2020 года. A/HRC/43/49).

Понятие «бесчеловечное обращение»

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Межамериканская комиссия по правам человека отметила, что «к бесчеловечным видам обращения относится не имеющее оправданий поведение, которое влечет за собой тяжелую физическую, душевную и психологическую боль и страдания..» (пункт 25 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Статья 7 Международного пакта о гражданских и политических правах и соответствующие положения региональных договоров по правам человека запрещают не только пытки, но и жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание, запрет на которые предусмотрен отдельно в статье 16 Конвенции против пыток. Как и в случае с запрещением пыток, запрещение жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания не допускает отступлений. Хотя Конвенция против пыток прямо запрещает пытки, в международных договорах нет соответствующего определения жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания. Поэтому между жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство обращением и наказанием и пытками обычно проводят различие посредством ссылки на статью 1 Конвенции против пыток…

Жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание означают причинение боли или страданий без какой либо цели и намерения и в ситуации, когда данное лицо не находится фактически под контролем другого лица. Из этого следует, что можно проводить различие между оправданным и неоправданным обращением, которое причиняет сильные страдания. В качестве примеров ситуаций, когда причинение сильного страдания может быть оправданным, можно указать на законное применение силы полицией при исполнении функций охраны порядка (например, задержание подозреваемого преступника, разгон прибегающих к насилию участников демонстрации) и военными в ходе вооруженного конфликта. В таких ситуациях необходимо строго соблюдать принцип соразмерности. Если применение силы не является необходимым и в конкретных обстоятельствах данной ситуации несоразмерно достигаемой цели, оно представляет собой жестокое или бесчеловечное обращение. В ситуации, когда одно лицо находится под фактическим контролем другого и таким образом является беззащитным, о соразмерности уже не может быть и речи. К числу других ситуаций, которые можно рассматривать как проявление жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, относятся: – особенно суровые условия содержания под стражей; – бытовое насилие;… – и торговля людьми.

Это означает, что в принципе все формы жестокого или бесчеловечного обращения и наказания, включая пытки, предусматривают причинение сильной боли или страданий (пункт 60 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 9 февраля 2010 года. A/HRC/13/39).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Суд в своей практике относил обращение с тем или иным лицом к категории «бесчеловечного», inter alia, в случае преднамеренного характера такого обращения, если оно имело место на протяжении нескольких часов беспрерывно или если в результате этого обращения был нанесен реальный физический вред человеку либо причинены глубокие физические или психические страдания (пункт 95 постановления от 15 июля 2002 года по делу «Калашников против Российской Федерации»).

Понятие «унижающее достоинство обращение»

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Межамериканская комиссия по правам человека отметила, что «… обращение с человеком или его наказание могут быть признаны унижающими достоинство, если он подвергается серьезному унижению на глазах других лиц или вынужден действовать вопреки своей воле и убеждениям» (пункт 25 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Обращение с человеком считается «унижающим достоинство», если оно таково, что вызывает в жертвах такого обращения чувство страха, страдания и неполноценности, которые заставляют их ощущать себя униженными и попранными… Изучая вопрос о том, какая форма обращения с человеком является «унижающей достоинство» в значении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Суд устанавливает, было ли целью обращения унизить и попрать достоинство лица и − что касается последствий − отразилось ли такое обращение на этом лице в форме, не совместимой со статьей 3… Однако отсутствие таковой цели не исключает категорически возможность того, что Суд все-таки установит в обжалуемом деянии нарушение статьи 3… Степень страдания и унижения как составляющих «унижающее достоинство» обращения, запрещенного статьей 3, должна в любом случае быть выше степени страдания или унижения как неизбежного элемента той или иной конкретной формы правомерного обращения или законного наказания. Довольно часто меры, связанные с лишением человека свободы, включают такой элемент. И все же нельзя утверждать, что содержание под стражей до суда само по себе является проблемой в свете статьи 3 Конвенции… Тем не менее в соответствии с этой статьей государство должно принимать меры к тому, чтобы лицо содержалось бы под стражей в условиях, которые совместимы с уважением к человеческому достоинству. При этом формы и методы реализации этой меры пресечения не должны причинять ему лишения и страдания в более высокой степени, чем тот уровень страданий, который неизбежен при лишении свободы, а его здоровье и благополучие − с учетом практических требований режима лишения свободы − должны быть адекватно гарантированы (пункт 95 постановления от 15 июля 2002 года по делу «Калашников против Российской Федерации»).

Минимальная степень жестокого обращения включает в себя реальные телесные повреждения или интенсивные физические и нравственные страдания. Однако даже при отсутствии вышеперечисленного, в тех случаях, когда то или иное обращение унижает или оскорбляет человека, обнаруживая неуважение к его человеческому достоинству, или вызывает у человека чувство страха, тоски или собственной неполноценности, способное сломить моральное и физическое сопротивление личности, оно может быть охарактеризовано как «унижающее достоинство» и попадать под действие запрета, содержащегося в статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 64 постановления от 9 января 2014 года по делу «Буданов против Российской Федерации»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

Слово «достоинство» используется во многих международных и региональных материалах и инструментах… Хотя Конвенция о защите прав человека и основных свобод не упоминает это понятие, которое тем не менее появляется в преамбуле к Протоколу № 13 к Конвенции в связи с отменой смертной казни при всех обстоятельствах, однако Европейский Суд подчеркивает, что уважение человеческого достоинства образует часть самого существа Конвенции (пункт 89 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»)

Существует особенно прочная связь между понятиями «унижающего достоинство» обращения или наказания в значении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и уважения «достоинства». В 1973 году Европейская комиссия по правам человека подчеркивала, что в контексте статьи 3 Конвенции выражение «унижающее достоинство обращение» показывает – общая цель этого положения заключается в том, чтобы воспрепятствовать особенно серьезным вмешательствам в человеческое достоинство… Европейский Суд, со своей стороны, дал первую прямую ссылку на это понятие в постановлении по делу Тайрера… относительно не «унижающего достоинство обращения», а «унижающего достоинство наказания». Установив, что данное наказание33 было унижающим достоинство в значении статьи 3 Конвенции, Европейский Суд учел тот факт, что, «хотя заявитель не перенес серьезные или длительные физические последствия, его наказание, объектом которого он являлся, составляло посягательство именно на то, что является одной из основных целей защиты статьи 3 Конвенции, а именно достоинство и физическую неприкосновенность лица»… Многие последующие решения выявили тесную связь между понятиями «унижающего достоинство обращения» и уважения «достоинства» (пункт 90 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Европейский Суд напоминает, что может быть достаточно, чтобы жертва была унижена в ее собственных глазах, для возникновения унижающего достоинство обращения в значении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод… Вместе с тем он не сомневается, что даже одну непредумышленную пощечину без серьезных или долгосрочных последствий для человека этот человек может считать унизительной (пункт 105 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Позитивные обязательства государства по обеспечению права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению (материальные аспекты)

Практика Комитета ООН по правам человека

Право на личную неприкосновенность защищает физических лиц от умышленного причинения телесных повреждений или ущерба психическому здоровью вне зависимости от того, содержатся они под стражей или нет. Так, должностные лица государств-участников нарушат право на личную неприкосновенность, если они необоснованно причинят человеку телесные повреждения

Право на личную неприкосновенность обязывает государстваучастников принимать надлежащие меры в ответ на угрозы убийством… и в более общем плане – защищать людей от предвидимых угроз для жизни или физической неприкосновенности, исходящих от государственных или от частных субъектов.

Государства-участники должны принимать как меры, призванные предотвратить будущий вред, так и ретроспективные меры, такие как меры по обеспечению применения уголовного законодательства, в ответ на вред, причиненный в прошлом. Так, государства-участники должны надлежащим образом реагировать на систематическое применение насилия к тем или иным категориям потерпевших…

Государства-участники… должны… предотвращать и устранять последствия неоправданного применения силы правоохранительными органами и защищать свое населения от злоупотреблений со стороны частных служб безопасности, а также от рисков, связанных с чрезмерной доступностью огнестрельного оружия. Право на личную неприкосновенность охватывает не все риски для физического или психического здоровья и не затрагивает косвенного воздействия на здоровье человека того факта, что он становится объектом гражданского или уголовного судопроизводства (пункт 9 Замечания общего порядка № 35. Статья 9 (Свобода и личная неприкосновенность. Принято Комитетом по правам человека на его 112-й сессии (7−31 октября 2014 года). CCPR/C/GC/35).

Помимо описания мер, обеспечивающих общую защиту от действий, запрещенных статьей 7 Международного пакта о гражданских и политических правах, на что имеет право каждый, государствам/участникам следует представлять подробную информацию о гарантиях специальной защиты для особенно уязвимых лиц.

Следует отметить, что систематический контроль за соблюдением правил, инструкций, методов и практики проведения допросов, а также положений, касающихся содержания под стражей лиц, подвергаемых аресту, задержанию или лишению свободы в какой бы то ни было форме, и обращения с ними, представляет собой эффективное средство недопущения пыток и плохого обращения.

Для обеспечения эффективной защиты содержащихся под стражей лиц необходимо принимать меры к тому, чтобы они содержались в местах, официально признанных в качестве мест содержания под стражей, а их фамилии и места содержания под стражей, равно как и фамилии лиц, ответственных за их содержание под стражей, указывались в реестре, доступном для заинтересованных лиц, в том числе для родственников и друзей.

В этих же целях должно фиксироваться время и место проведения всех допросов, а также фамилии всех присутствующих там лиц, и эта информация также должна быть доступной для целей судебного и административного разбирательства. Следует также принимать меры в целях запрещения содержания под стражей без права переписки и общения. В этой связи государства-участники должны обеспечить, чтобы во всех местах задержания не устанавливалось какого-либо оборудования, которое можно было бы использовать для пыток или плохого обращения.

Защита содержащегося под стражей лица предполагает также обеспечение своевременного и регулярного доступа к врачам и адвокатами, под надлежащим контролем, если того требуют интересы следствия, к членам семьи (пункт 11 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Несколько гарантий, которые необходимы для предотвращения пыток, также требуются для защиты лиц, подвергнутых любым формам содержания под стражей, от произвольного содержания и нарушения личной неприкосновенности. Ниже приводятся некоторые примеры, которые не являются исчерпывающими.

Задержанные должны содержаться только в учреждениях, официально признанных в качестве мест принудительного содержания.

Должен вестись централизованный официальный реестр с указанием фамилий лиц и мест содержания, времени прибытия и отбытия, а также фамилий лиц, ответственных за их содержание под стражей, и этот реестр должен быть доступен для заинтересованных сторон, включая родственников.

Своевременный и регулярный доступ должен быть обеспечен для независимого медицинского персонала и адвокатов и для членов семей под надлежащим контролем, когда того требуют законные цели содержания под стражей.

Задержанных необходимо ясно информировать об их правах на языке, который они понимают; предоставление информационных бюллетеней на соответствующем языке, в том числе языке Брайля, часто может помочь задержанному усвоить эту информацию.

Задержанных иностранных граждан следует информировать об их праве связаться с их консульскими властями или в случае лиц, ищущих убежище, с Управлением Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев.

Следует создать независимые и беспристрастные механизмы для посещения и инспектирования всех мест содержания под стражей, в том числе психиатрических учреждений (пункт 58 Замечания общего порядка № 35. Статья 9 (Свобода и личная неприкосновенность. Принято Комитетом по правам человека на его 112-й сессии (7−31 октября 2014 года). CCPR/C/GC/35).

Практика Комитета ООН против пыток

Государства-участники должны квалифицировать применение пыток в качестве преступления в соответствии со своим уголовным правом, исходя, как минимум, из элементов определения пытки, содержащегося в статье 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, и предписаний статьи 4 Конвенции (пункт 8 Замечания общего порядка № 2. Имплементация статьи 2 государствами-участниками.

Принято Комитетом против пыток. Размещено 24 января 2008 года. CAT/C/GC/2).

Определяя преступление, состоящее в применении пыток, как отличающееся от обычного посягательства или других преступлений, Комитет исходит из того, что государства-участники будут непосредственно расширять всеохватывающую цель Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания − предупреждение пыток и жестокого обращения. Обозначение и определение этого преступления содействуют достижению цели Конвенции, в частности, обращая внимание каждого человека, включая преступников, жертвы и общественность, на особую тяжесть преступления, состоящего в применении пыток.

Кодификация этого преступления будет также:
а) подчеркивать необходимость надлежащего наказания, соответствующего тяжести совершенного преступления,
b) усиливать сдерживающее воздействие самого запрещения,
с) расширять возможности ответственных должностных лиц отслеживать конкретные преступления в форме применения пыток и
d) наделять общественность средствами и правами осуществлять наблюдение и, в случае необходимости, оспаривать как действия, так и бездействие государства, которые представляют собой нарушение Конвенции (пункт 11 Замечания общего порядка № 2. Имплементация статьи 2 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 24 января 2008 года. CAT/C/GC/2).

Государства-участники обязаны принимать эффективные меры с целью воспрепятствовать представителям государственных органов и иным лицам, выступающим в официальном качестве, непосредственно совершать, подстрекать, побуждать, поощрять, попустительствовать или иным образом участвовать или соучаствовать в актах пыток, определение которых содержится в Конвенции. Таким образом, государства-участники должны принимать эффективные меры, с тем чтобы воспрепятствовать представителям таких органов или иным лицам, выступающим в официальном качестве или под прикрытием закона, мириться или молчаливо соглашаться с любыми актами пыток. Комитет заключает, что государства-участники нарушают Конвенцию против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, если они не выполняют эти обязательства. Так, например, если центры содержания под стражей находятся в частной собственности или управляются частными лицами, то Комитет исходит из того, что их сотрудники действуют в качестве официальных должностных лиц, поскольку им поручено выполнять государственные функции без отступления от обязанности государственных должностных лиц осуществлять контроль и принимать все эффективные меры для предупреждения пыток и жестокого обращения (пункт 17 Замечания общего порядка № 2. Имплементация статьи 2 государствами-участниками.

Принято Комитетом против пыток. Размещено 24 января 2008 года. CAT/C/GC/2).

Поскольку отсутствие проявления государством надлежащего усердия в форме вмешательства для целей пресечения пыток, наказания виновных и восстановления прав жертв поощряет и допускает безнаказанное совершение негосударственными субъектами недопустимых по Конвенции действий, безразличие или бездействие государства является одной из форм поощрения и/или де-факто разрешения. Комитет применяет этот принцип к непринятию государствами-участниками мер по предотвращению насилия по гендерному признаку, включая изнасилование, бытовое насилие… и торговлю людьми, и по обеспечению защиты жертв (пункт 18 Замечания общего порядка № 2. Имплементация статьи 2 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 24 января 2008 года. CAT/C/GC/2).

Если то или иное лицо подлежит переводу или направлению под стражу или под надзор какому-либо лицу или в учреждение, о котором известно, что оно причастно к пыткам или жестокому обращению, или которое не соблюдает надлежащих гарантий, то ответственность за это несет государство, а его должностные лица подлежат наказанию за то, что они распорядились о таком переводе, разрешили его или участвовали в нем в нарушение обязательства государства принимать эффективные меры по предупреждению пыток в соответствии с пунктом 1 статьи 2 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Комитет выражает обеспокоенность по поводу ситуации, когда государства-участники направляют лиц в такие места без осуществления надлежащих процессуальных действий, как того требуют статьи 2 и 3 Конвенции (пункт 19 Замечания общего порядка № 2. Имплементация статьи 2 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 24 января 2008 года. CAT/C/GC/2).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Конкретные обязанности государств по соблюдению запрета на пытки и жестокое обращение изложены в ряде международных правовых документов, в авангарде которых стоит резолюция 3452 (XXX) Генеральной Ассамблеи42. Наиболее важным является то, что в соответствии с Конвенцией против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания государства обязаны: ввести уголовную ответственность за применение пыток, расследовать предполагаемые нарушения и привлекать к ответственности виновных, предоставлять возмещение и реабилитацию жертвам и принимать широкий круг превентивных мер (пункт 8 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

Помимо официального признания своих международно-правовых обязательств в отношении запрещения и предупреждения пыток и жестокого обращения, независимо от того, вытекают ли эти обязательства из договорных документов, обычного права или общих принципов права, государства должны также принимать:
− законодательные;
− регулятивные;
− процедурные;
− и практические меры для их эффективного выполнения в рамках их юрисдикции, особенно в местах содержания под стражей, а также в контексте правоохранительной деятельности, обеспечения правопорядка, поддержания общественного порядка при проведении собраний, иммиграционного контроля и активной защиты от различных форм межличностного насилия (пункт 22 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

В целях предупреждения пыток и жестокого обращения такого рода злоупотребления должны быть надлежащим образом криминализированы и должны эффективно преследоваться в соответствии с национальным законодательством (пункт 23 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

Опасность применения пыток и жестокого обращения является наибольшей в первые часы задержания и в период заключения с лишением права переписки и общения. В этой связи превентивные защитные меры должны приниматься сразу же после ареста и включать:
− направление уведомления третьей стороне;
− предоставление доступа к услугам адвоката и врача;
− и информирование задержанного о его правах, имеющихся средствах правовой защиты и причинах ареста.

Во многих государствах такие защитные меры не гарантируются должным образом в рамках закона или их эффективное осуществление затрудняется из-за задержек, физической недоступности, нехватки медицинского персонала, государственных защитников и переводчиков, слабого развития инфраструктуры и средств коммуникации или транспорта и неспособности обеспечить выполнение процедур подачи жалоб и защиты от репрессий (пункт 26 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207).

Комитет против пыток толкует обязательства государств в отношении предупреждения пыток как неделимые, взаимозависимые и взаимосвязанные с обязательством предотвращать жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, поскольку «условия, приводящие к жестокому обращению, часто способствуют пыткам». Он постановил, что «каждое государствоучастник должно запрещать и предупреждать пытки и жестокое обращение и предусматривать в этой связи соответствующее возмещение в любых ситуациях, связанных с содержанием лиц под стражей или под надзором, например:
− в тюрьмах,
− в больницах,
− в школах,
− в учреждениях по уходу за детьми, престарелыми, психически больными или инвалидами,
− на военной службе
− и в других учреждениях, а также в обстоятельствах, когда невмешательство государства провоцирует и повышает угрозу ущерба, причиняемого частными лицами» (пункт 23 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Запрещение пыток относится не только к государственным должностным лицам, таким как сотрудники правоохранительных органов в строгом смысле, но может относиться и к:
− врачам;
− специалистам в области здравоохранения;
− работникам системы социального обеспечения, включая тех лиц, которые работают в частных больницах, других учреждениях и центрах содержания под стражей… Как подчеркивал Комитет против пыток, пытки должны быть запрещены во всех типах учреждений, а государства должны проявлять должное усердие для целей предупреждения и расследования нарушений и привлечения к ответственности и наказания негосударственных должностных лиц или частных субъектов
(пункт 24 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Обязанность принимать эффективные предупредительные меры не ограничивается рамками ситуаций, конкретно указанных в Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Из пункта 1 статьи 2 Конвенции следует, что государства-участники обязаны действовать, исходя из положений последующих статей (статей 3−15 Конвенции), касающихся конкретных мер, направленных на предотвращение актов пыток и других видов жестокого обращения, и расширительно толковать охват мер, необходимых для предотвращения упомянутых актов. Соответственно государства обязаны принимать эффективные предупредительные меры в целях искоренения пыток и жестокого обращения, в том числе путем добросовестного толкования существующих положений Конвенции (пункт 42 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Требование об уведомлении и надлежащем протоколировании ареста и содержания под стражей обусловлено тем, что открытая информация об аресте и месте содержания под стражей обеспечивает определенную защиту от злоупотреблений. Уведомление означает, что данное лицо находится в государственном учреждении и, в силу этого, под опекой государства. Содержание под стражей без должной регистрации не допускается. Надлежащая регистрация и составление протоколов является важным элементом установления ответственности в случае жалоб на злоупотребления (пункт 51 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 9 февраля 2010 года. A/HRC/13/39).

Европейский Суд неоднократно выносил постановления о том, что государства не выполняют свою обязанность по защите людей от пыток и других видов бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, что выражается, например, в отсутствии надлежащей нормативно-правовой базы по борьбе с изнасилованиями или в неспособности защитить заявителей от реальной и непосредственной угрозы жестокого обращения со стороны склонного к насилию члена семьи (пункт 45 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Обязательство Высоких Договаривающихся Сторон по статье 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод по обеспечению каждому, находящемуся под их юрисдикцией, соблюдение их прав и свобод, определенных в Конвенции, в совокупности со ее статьей 3, требует от государств принятия мер по обеспечению того, чтобы лица, находящиеся под их юрисдикцией, не подвергались пыткам либо бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, в том числе и со стороны частных лиц (пункт 68 постановления от 3 июля 2014 года по делу «Амадаев против Российской Федерации»).

Обязательство государства по статье 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не может толковаться как требующее от государства гарантировать через свою правовую систему, что ни один человек не подвергнется со стороны другого бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, или же, если это произошло, уголовное производство обязательно приведет к конкретному наказанию. Однако согласно постоянной позиции Европейского Суда статья 3 Конвенции налагает на государство обязанность обеспечивать физическую неприкосновенность лиц, которые находятся в уязвимом положении в силу нахождения под контролем властей (пункт 73 постановления от 10 февраля 2011 года по делу «Преминины против Российской Федерации»). Ответственность государства по статье 3 Конвенции может применяться при обстоятельствах, когда заявитель, полностью зависящий от государственной поддержки, столкнулся с официальным безразличием в ситуации серьезных лишений или нужды, несовместимой с человеческим достоинством (пункт 41 постановления от 12 февраля 2019 года по делу «Белан и Свидерская против Российской Федерации»).

Что касается детей, которые являются особенно уязвимыми, меры, применяемые властями для их защиты от насильственных действий, подпадающие под действие статей 3 и 8 Конвенции, должны быть эффективными, и включать разумные шаги, направленные на предотвращение жестокого обращения, о которых органы власти имели или должны были иметь представление, а также эффективные средства предупреждения таких серьезных нарушений неприкосновенности личности. Такие меры должны быть направлены на обеспечение уважения человеческого достоинства и защиту наилучших интересов ребенка (пункт 55 постановления Европейского Суда от 12 ноября 2019 года по делу «А. против Российской Федерации»).

Ранее Европейский Суд установил в деле Гуцанови, что возможное присутствие детей, чей молодой возраст делает их психологически уязвимыми, на месте задержания является фактором, который необходимо учитывать при планировании и проведении таких операций (см.: постановление Европейского суда по делу «Гуцанови против Болгарии»…). В этом деле Европейский Суд установил тот факт, что полицейская операция, которая была проведена рано утром и в которой участвовали специальные агенты в масках, увеличивает чувства страха и тревоги, испытываемого детьми, ставшими свидетелями задержания их отца, в той степени, в которой обращение, которому они подверглись, превысило порог строгости, прописанный в статье 3 Конвенции, что равносильно унижающему достоинство обращению пункт 56 постановления от 12 ноября 2019 года по делу «А. против Российской Федерации»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

Позитивное обязательство государства, на котором основаны доводы заявительницы, не заключается в устранении или смягчении вреда путем, например, предупреждения всякого ненадлежащего обращения со стороны государственных органов или частных лиц или повышения качества оказываемой заявительнице медицинской помощи. Это потребовало бы от государства разрешить действия, направленные на причинение смерти, а такое обязательство нельзя вывести из статьи 3

Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 55 постановления Европейского Суда от 29 апреля 2002 года по делу «Претти против Соединенного Королевства»).

Статья 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не предусматривает никаких позитивных обязательств, требующих от государства-ответчика дать обещание не подвергать судебному преследованию мужа заявительницы в случае, если тот поможет ей совершить самоубийство, или предусмотреть законную возможность оказывать содействие при совершении самоубийства в любой другой форме (пункт 56 постановления Европейского Суда от 29 апреля 2002 года по делу «Претти против Соединенного Королевства»).

Нельзя исключать, что действия и бездействие властей в сфере политики здравоохранения могут при определенных обстоятельствах затрагивать их ответственность на основании статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с отказом в предоставлении целесообразной медицинской помощи (пункт 152 постановления от 26 мая 2011 года по делу «R. R. против Польши»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

В интересах как лиц, содержащихся под стражей, так и тюремного персонала необходимо официально устанавливать и осуществлять на практике четкую систему дисциплинарных мер; любая неопределенность в этой области сопряжена с риском возникновения неофициальных (и неконтролируемых) систем. Порядок применения дисциплинарных мер должен обеспечивать заключенным право быть выслушанными по вопросу о нарушениях, которые они якобы совершили, и право обращения к более высоким инстанциям с возражениями против любых наложенных санкций.

Наряду с официальным порядком наложения дисциплинарных взысканий часто существуют другие правила, согласно которым лицо, лишенное свободы, может быть против своего желания отделено от других предоставить, в свою очередь, обязательство не преследовать мужа заявителя, если он окажет ей помощь в совершении самоубийства, либо предоставить законную возможность для совершения самоубийства с привлечением посторонней помощи в каком-то ином виде. Следовательно, нарушение данного положения места не имело. 51 Режим доступа: URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-116212.

Заявительница жаловалась, в том числе на то, что факты дела свидетельствуют о нарушении статьи 8 Конвенции. Ее право на уважение личной жизни и ее психологической и моральной неприкосновенности было нарушено уклонением властей от предоставления доступа к генетическим анализам в контексте неопределенности относительно поражения плода генетическим расстройством и отсутствия комплексной правовой базы, гарантирующей ее права. 52 Далее также – ЕКПП. лиц, содержащихся в учреждении, по соображениям, связанным с дисциплиной/безопасностью (например, в интересах поддержания «хорошего порядка» внутри учреждения). Эти правила должны также сопровождаться действенными гарантиями соблюдения прав. Лицо, находящееся в заключении, должно быть информировано о причинах такой меры, принятой против него, и, если требования безопасности не диктуют иного, ему должна быть предоставлена возможность высказать свою точку зрения по данному вопросу и оспорить данную меру перед соответствующими властями (пункт 55 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part2).

Обеспечение физической неприкосновенности лишенных свободы лиц. Вопрос применения силы со стороны сотрудников правоохранительных органов в отношении указанных лиц

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Международное право требует, чтобы государства гарантировали эффективную защиту лиц, рискующих подвергнуться пыткам или жестокому обращению, в частности лиц, лишенных свободы, которые находятся под полным контролем властей пенитенциарной системы. Действительно, арест и лишение свободы неразрывно связаны с риском запугивания, пыток и других видов жестокого обращения, и опыт показывает, что этот риск особенно высок на самых ранних этапах задержания и лишения свободы. Иногда первоначальное задержание полицией или предварительное заключение продлеваются сверх допустимого срока, что делает задержанное лицо особенно уязвимым перед насилием. Кроме того, несмотря на то, что физические и психологические условия содержания под стражей в полиции могут быть приемлемыми, если такое содержание под стражей длится не более 48 часов, они нередко являются абсолютно неадекватными для содержания лиц в течение более продолжительных периодов времени (пункт 30 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 14 февраля 2017 года. A/HRC/34/54).

Силу необходимо применять в разумных пределах или в тех случаях, когда были исчерпаны ненасильственные средства. Органы по поддержанию правопорядка должны воздерживаться от применения стрелкового оружия, за исключением случаев самообороны или защиты других лиц от непосредственной угрозы гибели или серьезного ранения. В этой связи следует строго соблюдать правила применения силы сотрудниками полиции и сил безопасности (пункт 61 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 9 февраля 2010 года. A/HRC/13/39).

Неотъемлемой частью концепции ЖБУДО является понятие избыточного применения силы полицией. Избиение задержанного дубинкой для получения признания должно считаться одной из форм пытки, если оно причиняет сильную боль или страдание; избиение задержанного дубинкой на пути в камеру или из камеры может быть равносильно ЖБУДО, в то время как избиение демонстрантов теми же дубинками на улице при разгоне несанкционированной демонстрации или, к примеру, участников тюремного бунта могло бы квалифицироваться как законное применение силы сотрудниками правоохранительных органов. Иными словами, поскольку меры поддержания правопорядка против уголовных элементов, бунтовщиков или террористов могут потребовать законного применения силы или даже оружия поражающего действия со стороны полиции и других правоохранительных структур, то применение такой силы будет приравниваться к жестокому или бесчеловечному обращению или наказанию только тогда, когда оно избыточно по сравнению с поставленной целью и вызывает выходящие за определенные границы боль и страдание. Будет ли такое применение силы квалифицироваться как законное в рамках статьи 16… Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания или статьи 7… Международного пакта о гражданских и политических правах или избыточным, зависит от пропорциональности силы, применяемой в конкретной ситуации. Непропорциональное или избыточное применение силы полицией равносильно ЖБУДО и при всех обстоятельствах запрещается. Однако принцип пропорциональности, применяемый при оценке законности применения силы за пределами ЖБУДО, используется только в ситуациях, когда пострадавшее лицо попрежнему способно применять силу в ответ на действия сотрудника правоохранительных органов или третьего лица. Как только пострадавшее лицо лишается возможности противодействовать применению силы полицией, т.е. находится под контролем сотрудника правоохранительных органов или в бесправном положении, принцип пропорциональности уже не действует (пункт 38 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках. Размещен 23 декабря 2005 года. E/CN.4/2006/6).

Несмотря на принцип пропорциональности применения силы как определяющий критерий ЖБУДО, первостепенным фактором, лежащим в основе запрета на ЖБУДО, является концепция бесправного положения жертвы. Иными словами, до тех пор пока лицо может противостоять применению силы сотрудниками правоохранительных органов, степень силы, которую на законных основаниях можно применять в той или иной ситуации, и сам факт применения силы остаются за пределами действия запрета на ЖБУДО. Однако с момента, когда затронутое лицо попадает под фактический контроль сотрудника полиции (например, когда оно выведено из строя, по иным причинам не может оказывать сопротивление или бежать из помещения; подвергнуто аресту; на него надеты наручники; помещено в полицейский фургон или камеру и т.д.), критерий пропорциональности перестает действовать и применение физического или психологического давления уже более не допускается.

Если такого рода давление причиняет серьезную боль и страдание и преследует определенную цель, то его необходимо рассматривать даже как форму пытки.

Если методы дознания не причиняют серьезной боли или страданий, а намеренно применяются для унижения достоинства задержанного, то они по-прежнему могут рассматриваться как унижающие достоинство виды обращения и наказания в нарушение статьи 16… Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания и/или статьи 7… Международного пакта о гражданских и политических правах.

Кроме того, статья 10… Международного пакта о гражданских и политических правах предусматривает конкретное право на гуманное обращение и уважение достоинства применительно только к лицам, лишенным свободы (пункт 40 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках. Размещен 23 декабря 2005 года. E/CN.4/2006/6).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

В контексте лишения свободы Европейский Суд подчеркивал, что лица, содержащиеся под стражей, находятся в уязвимом положении, и власти обязаны обеспечить их физическое благополучие… В отношении лица, лишенного свободы, любое использование силы, которое не является строго необходимым в связи с его поведением, умаляет человеческое достоинство и в принципе нарушает право, гарантированное статьей 3

Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 73 постановления от 15 мая 2008 года по делу «Дедовский и другие против Российской Федерации»).

Европейский Суд сознает существующий в исправительных учреждениях потенциал насилия и тот факт, что неповиновение заключенных может быстро перерасти в бунт… Европейский Суд допускает, что использование силы может быть необходимым для обеспечения безопасности в тюрьме, поддержания порядка или предотвращения преступлений в исправительных учреждениях. Тем не менее… сила может применяться, только если это неизбежно, и она не должна быть избыточной (пункт 157 постановления от 29 июля 2010 года по делу «Копылов против Российской Федерации»).

Положение подчиненности и беспомощности, характерное для пациентов в психиатрических клиниках, требует повышенного внимания к вопросу исполнения требований Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 109 постановления от 23 июля 2015 года по делу «Баталины против Российской Федерации»).

Способ регулирования национальным законодательством применения силы против заключенных не освобождает… от ответственности в соответствии с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (пункт 159 постановления от 29 июля 2010 года по делу «Копылов против Российской Федерации»).

Статья 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократического общества и, таким образом, запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание… Суд также указывает, что, как он много раз устанавливал, власти обязаны защищать физическую неприкосновенность лиц, содержащихся под стражей (пункт 47 постановления от 30 января 2014 года по делу «Великанов против Российской Федерации»).

Медицинское освидетельствование лиц, находящихся в полиции, а также право на доступ к адвокату и право на уведомление третьего лица о задержании, являются самыми важными гарантиями защиты от жестокого обращения (пункт 52 постановление от 5 января 2016 года по делу «Миникаев против Российской Федерации»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

Европейский Суд подчеркивает, что слова «в принципе» не могут восприниматься как означающие, что могут быть ситуации, в которых установление нарушения не требуется, поскольку не достигнут вышеупомянутый порог суровости… Любое вмешательство в человеческое достоинство наносит удар по самому существу Конвенции о защите прав человека и основных свобод… По этой причине любое поведение сотрудников правоохранительных органов по отношению к лицу, умаляющее человеческое достоинство, составляет нарушение требований статьи 3 Конвенции. Это применимо, в частности, к использованию ими физической силы против лица, которое не является строго необходимым в силу его поведения, независимо от последствий для данного лица (пункт 101 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Европейский Суд подчеркивает, что пощечина, нанесенная сотрудником правоохранительных органов, человеку, который полностью находился под его контролем, составляет серьезное посягательство на достоинство лица (пункт 103 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Пощечина оказывает значительное воздействие на получившего ее человека. Пощечина затрагивает часть тела человека, которая выражает его индивидуальность, проявляет его социальную идентичность и составляет центр его чувств, зрения, речи и слуха, которые используются для коммуникации с другими. Действительно, Европейский Суд уже имел случай отметить роль, которую играет лицо в социальном взаимодействии… Он также учитывал специфику этой части тела в контексте статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, указав, что «особенно из-за ее расположения» удар по голове человека во время задержания, повлекший припухлость и кровоподтек размером 2 см на лбу, был достаточно серьезным, чтобы возник вопрос в соответствии со статьей 3 Конвенции (пункт 103 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Это особенно верно, когда пощечина наносится сотрудниками правоохранительных органов людям, находящимся под их контролем, поскольку в ней проявляются превосходство и унижение, которые по определению характеризуют отношения между первыми и последними при таких обстоятельствах. Тот факт, что жертвы знают, что подобное действие является незаконным, составляет нарушение морали и профессиональной этики этими сотрудниками и, как Палата Европейского Суда правомерно подчеркнула в своем постановлении, также является неприемлемым, может, кроме того, вызывать у них чувство произвольного обращения, несправедливости и беспомощности (пункт 106 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Лица, которые содержатся под стражей в полиции или даже просто доставлены или вызваны в отдел полиции для установления личности или допроса, как в деле заявителей, и в более широком смысле все лица, находящиеся под контролем полиции или аналогичного органа, находятся в ситуации уязвимости. Следовательно, у властей есть обязанность защищать их… При причинении унижения путем причинения пощечин одним из их сотрудников полиции они пренебрегают этой обязанностью (пункт 107 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Тот факт, что пощечина могла быть бездумно нанесена сотрудником, который был раздражен неуважительным или провокационным поведением, в данном случае не имеет значения. …Как ранее подчеркивал Европейский Суд, даже при наиболее сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция о защите прав человека и основных свобод абсолютно исключает пытку и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание независимо от поведения потерпевшего… В демократическом обществе жестокое обращение никогда не служит адекватной реакцией на проблемы, с которыми сталкиваются власти. Конкретнее: полиция «не должна ни при каких обстоятельствах осуществлять, поощрять или допускать никаких пыток, никаких случаев бесчеловечного или унижающего достоинства обращения или наказания»… Кроме того, статья 3 Конвенции устанавливает позитивное обязательство государства осуществлять подготовку должностных лиц своих правоохранительных органов таким образом, чтобы обеспечивать их высокий уровень компетентности в своем профессиональном поведении, чтобы никто не подвергался пытке или обращению, которое противоречит этому положению (пункт 108 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Жестокое обращение оказывает бóльшее воздействие на несовершеннолетнего, особенно с психологической точки зрения…, чем на взрослого человека. Европейский Суд во многих случаях подчеркивал уязвимость несовершеннолетних в контексте статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод… Необходимость учета уязвимости несовершеннолетних лиц также ясно подтверждалась на международном уровне (пункт 109 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Европейский Суд подчеркивает, что для сотрудников правоохранительных органов, находившихся в контакте с несовершеннолетними, при исполнении обязанностей было жизненно важно учитывать уязвимость, присущую их юному возрасту… Поведение полиции по отношению к несовершеннолетним может быть несовместимо с требованиями статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод только потому, что они являются несовершеннолетними, тогда как оно может считаться приемлемым в отношении взрослых. Следовательно, сотрудники правоохранительных органов должны проявлять большую бдительность и самоконтроль, имея дело с несовершеннолетними (пункт 110 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»)[ «Поскольку заявители ссылались только на незначительные телесные повреждения и не доказали, что они испытали серьезные физические или нравственные страдания, данное обращение не может квалифицироваться как бесчеловечное, а тем более как пытка. Следовательно, Европейский Суд находит, что настоящее дело касается унижающего достоинство обращения» (пункт 112 постановления Большой Палаты от ][ сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»). ].

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Тюремные службы здравоохранения могут внести свой вклад в предотвращение насилия против лиц, содержащихся под стражей, путем систематической регистрации телесных повреждений, а также, если необходимо, путем предоставления соответствующим властям общей информации и информации по конкретным случаям актов насилия (пункт 60 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Любые признаки примененного насилия, замеченные у лица, лишенного свободы, во время медицинского осмотра при поступлении в учреждение, должны быть зарегистрированы вместе с любыми соответствующими заявлениями этого лица и заключениями врача. Кроме того, эта информация должна быть предоставлена лицу, лишенному свободы. Такого же подхода следует придерживаться всякий раз, когда лицо, лишенное свободы, подвергается медицинскому осмотру после случая насилия в тюрьме (см.: также параграф 53 2-ого Общего отчета Комитета: CPT/lnf(92)3) или при возвращении такого лица после временного пребывания под стражей в полиции в целях расследования (пункт 61 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Тюремный персонал вынужден иногда использовать силу, чтобы контролировать заключенных, совершающих акты насилия, и, в исключительных случаях, прибегать к методам физического воздействия. В этих ситуациях явно существует высокая степень риска жестокого обращения с лицами, содержащимися под стражей, и, в связи с этим, возникает необходимость в особых гарантиях соблюдения прав. Лицо, содержащееся под стражей, против которого использовались какиелибо средства физического воздействия, должно иметь право на немедленный осмотр и, в случае необходимости, на медицинское лечение. Такой осмотр должен проводиться вне пределов слышимости и, желательно, видимости не медицинского персонала, а результаты осмотра (включая любые относящиеся к делу заявления данного заключенного и выводы врача) должны быть официально запротоколированы и предоставлены этому лицу, лишенному свободы. В тех редких случаях, когда требуется применение средств физического воздействия, данное лицо, находящееся под стражей, должно находиться под постоянным и надлежащим надзором. Кроме того, средства принуждения должны быть отменены при самой первой возможности; их никогда не следует применять или продлевать их использование в качестве наказания. Наконец, следует вести записи всех случаев применения силы против лиц, лишенных свободы (пункт 53 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part2).

Обязанность проявлять заботу по отношению к своим подопечным со стороны пенитенциарного персонала включает в себя ответственность по их защите от сокамерников, которые хотят причинить им вред. Действительно, инциденты насилия среди заключенных – частое явление во всех пенитенциарных системах; сюда входит широкий спектр явлений, начиная с домогательства в более или менее мягких формах и заканчивая явным запугиванием и серьезными физическими нападениями. Решение проблемы насилия среди заключенных требует того, чтобы персонал был в состоянии, в том числе и с точки зрения его численности, применить свою власть и выполнить контролирующие функции надлежащим образом. Персонал должен чутко реагировать на признаки неприятностей, быть полными решимости и должным образом подготовленным для необходимого вмешательства (пункт 27Одиннадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

Опубликован в 2001 году. CPT/Inf(2001)16-part).

Действие запрета не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в отношении не лишенных свободы лиц

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

На концептуальном уровне запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания не ограничивается действиями в отношении лиц, лишенных свободы, но также распространяется на чрезмерное насилие со стороны полиции при аресте или поддержании общественного порядка во время проведения собраний, и даже пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство видами обращения и наказания в форме молчаливого согласия, в частности, когда государства не выполняют свое обязательство должной ответственности бороться с жестоким обращением со стороны негосударственных субъектов (пункт 34 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Действительно, ни в одном всеобщем или региональном договоре по правам человека, запрещающем пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания, не говорится о том, что лишение свободы является обязательной составляющей пыток и других видов жестокого обращения. Даже в статье 7 Римского статута Международного уголовного суда (преступления против человечности), где при определении понятия «пытки» к жертвам отнесены лица, «находящиеся под стражей или под контролем обвиняемого», не содержится такого рода требований в отношении других видов жестокого обращения. Точно так же материалы подготовительных работ по заключению Конвенции против пыток позволяют говорить о том, что «лишение свободы и схожие формы прямого контроля были указаны в качестве предпосылки только для квалификации действий как пытки», но это не касалось других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (пункт 34 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Таким образом, несмотря на то, что общее понятие жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания явным образом не ограничивается жестоким обращением, которому подвергаются лица, лишенные свободы, понятие пыток означает наличие у преступника прямого физического или равнозначного контроля над жертвой и неспособность жертвы противостоять причиняемым боли и страданиям или избежать их («беспомощность»). Следовательно, всеобщий запрет на жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание, а также на пытки в ситуации беспомощности жертвы, согласно нормам обычного права, в принципе полностью применим к не связанному с лишением свободы применению силы государственными должностными лицами (пункт 36 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Комитет против пыток неоднократно заявлял, что жестокость правоохранительных органов и чрезмерное применение силы за пределами мест лишения свободы могут быть отнесены к его предмету ведения (см., например, A/50/44, пункт 126, CAT/C/VEN/CO/3–4, пункт 12,

CAT/C/TUR/CO/4, пункт 15, и CAT/C/KOR/CO/3–5, пункт 13)… При рассмотрении дела «В.Л. против Швейцарии», в котором речь шла о многочисленных случаях изнасилования, Комитет отметил, что «заявительница явно находилась под физическим контролем милиции, даже несмотря на то, что соответствующие действия были совершены вне официальных мест содержания под стражей» (CAT/C/37/D/262/2005, приложение, пункт 8.10). Комитет установил, что сотрудники правоохранительных органов причинили ей сильную боль и страдания в таких целях, как допрос, запугивание, наказание, унижение и дискриминация по признаку пола, и заключил, что «сексуальные посягательства со стороны сотрудников милиции в данном деле представляли собой пытку, хотя и были совершены вне официальных мест содержания под стражей» (там же) (пункт 38 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

При рассмотрении дел «Честаро против Италии» и «Бартезаги Галло и др. против Италии» Европейский Суд по правам человека постановил, что жестокие пинки, тычки и удары резиновыми дубинками, которым подверглись участники демонстрации протеста против глобализации, были равносильны пыткам. Суд отметил, что, несмотря на то, что никто из жертв не выказывал сопротивления и не совершал насильственных действий, а также на то, что все они были очевидным образом не вооружены, спали или сидели, подняв руки над головой, каждый из них подвергся планомерному и неизбирательному жестокому избиению со стороны сотрудников полиции, которые умышленно причиняли им жестокие физические и психологические страдания в целях возмездия и унижения путем чрезмерного, неизбирательного и явно несоразмерного применения силы (пункт 40 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Европейский Суд… вынес целый ряд заключений о бесчеловечном или унижающем достоинство обращении по делам, в которых говорилось о необоснованном или чрезмерном применении силы в ходе демонстраций. При рассмотрении дела «Абдулла Яша и др. против Турции» Суд постановил, что метание гранаты со слезоточивым газом по прямой пологой траектории в направлении протестующих являлось нарушением статьи 3 Европейской конвенции о правах человека, поскольку было «не соразмерно преследуемой цели, которая заключалась в разгоне демонстрации, носившей немирный характер», а также в связи с тем, что серьезность травм головы, полученных заявителем в результате этих действий, «не соответствовала применению сотрудниками правоохранительных органов силы, строго обусловленной его поведением» (пункт 41 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Точно так же при рассмотрении дела «Анжело Георгиев и др. против Болгарии» о применении электрошокового оружия во время полицейской облавы Европейский Суд пришел к выводу об отсутствии доказательств того, что применение такого оружия было обоснованным и соразмерным в указанных обстоятельствах, и потому постановил, что оно является нарушением статьи 3 Европейской конвенции о правах человека. Суд отметил, что «статья 3 не запрещает применение силы в ряде четко определенных обстоятельств, однако подобное применение силы допускается только в случае необходимости и не должно быть чрезмерным», охарактеризовав это как проверку на «строгое соответствие принципу пропорциональности» (пункт 42 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

В деле «Ризванов против Азербайджана» Европейский Суд постановил, что «при столкновении лица с сотрудниками правоохранительных органов или другими государственными должностными лицами использование физической силы, которое не было строго обусловлено собственным поведением этого лица, унижает человеческое достоинство и в принципе является нарушением права, закрепленного в статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод». Не вполне понятно, каким образом данный подход может быть использован в отношении применения силы, которое, несмотря на свой обоснованный, пропорциональный и законный характер, может нанести случайный ущерб невинным свидетелям. При рассмотрении дел, когда жертвами применения силы, которое в остальном было признано необходимым и соразмерным в указанных обстоятельствах, становились невинные свидетели, суд, как правило, не расценивает эти действия как жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание (пункт 43 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применение силы, не связанное с лишением свободы, и запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания.

Размещен 20 июля 2017 года. A/72/178).

Действие запрета не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в отношениях между частными лицами

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

До сегодняшнего дня все усилия по борьбе с пытками в рамках соответствующего мандата предпринимались исходя из того, что их потенциальными виновниками практически всегда являются государства. Тем не менее действия организованных вооруженных групп, частных военных и охранных компаний, наемников, иностранных боевиков и других негосударственных субъектов все чаще идут вразрез с правозащитными нормами, в том числе с запретом пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. В то же время для того чтобы абсолютный и не допускающий отступлений запрет на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания сохранял свое практическое значение, должны существовать и практические инструменты защиты от нарушений со стороны негосударственных субъектов (пункт 44 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 14 февраля 2017 года. A/HRC/34/54).

Встают вопросы относительно должной внимательности государств и, в определенной степени, непосредственных обязательств негосударственных субъектов в том, что касается абсолютного запрета пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Следует напомнить, что, хотя негосударственные субъекты прямо не связаны правозащитными договорами, существуют и другие договорные положения, запрещающие пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания, которые могут иметь для них обязательный статус. В частности, в соответствии с международным гуманитарным правом как государствам, так и негосударственным субъектам категорически запрещается применять пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания по причинам, связанным с вооруженными конфликтами. Более того, любое лицо, прибегающее к пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания, квалифицируемым как военное преступление, преступление против человечности или даже геноцид, подлежит привлечению к ответственности в соответствии с международным уголовным правом. В принципе всеобщий запрет применения пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания может также основываться на общем принципе права, который Международный Суд определил как «элементарные соображения гуманности» (пункт 45 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 14 февраля 2017 года. A/HRC/34/54).

Государства обязаны проявлять должную заботливость, защищая находящихся под их юрисдикцией лиц от жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания со стороны негосударственных субъектов (пункт 46 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 14 февраля 2017 года. A/HRC/34/54).

Специальный докладчик убежден в том, что международное право должно защищать всех людей от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания независимо от того, кто их применяет (пункт 48 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 14 февраля 2017 года. A/HRC/34/54).

Практика Европейского Cуда по правам человека в отношении третьих государств

Что касается обращения со стороны частных лиц, Европейский Суд неоднократно устанавливал, что статья 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод применима в делах, связанных с преднамеренным жестоким обращением, таким как изнасилование, сексуальные домогательства или насилие, включая насилие в семье, или травмы, полученные в ходе драки, которое предполагает совершение действий, способных вызвать у потерпевшего чувства унижения и позора (пункт 119 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 25 июня 2019 года по делу «Николае Вирджилиу Тэнасе
(Nicolae Virgiliu Tănase) против Румынии»).

Вопросы использования электроразрядного оружия

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

ЕКПП понимает желание национальных властей предоставить сотрудникам своих правоохранительных органов такие средства, которые позволят обеспечить их более дифференцированными методами реагирования на те опасные ситуации, с которыми они сталкиваются. Нет сомнений в том, что наличие не летального оружия, типа ЭРО, в некоторых случаях может позволить избежать применения огнестрельного оружия. Однако электроразрядное оружие может вызывать острую боль и… привести к злоупотреблениям. Исходя из этого, любое решение о предоставлении сотрудникам правоохранительных органов или другим государственным служащим ЭРО должно приниматься после тщательного обсуждения на уровне исполнительных и законодательных национальных органов страны. При этом критерии применения ЭРО должны быть закреплены в законодательстве и изложены в конкретных правилах (пункт 68 Двадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2010 году. CPT/Inf(2010)28part).

ЕКПП считает, что использование электроразрядного оружия должно регулироваться принципами:
− необходимости;
− вспомогательности;
− соразмерности;
− заблаговременного предупреждения (когда это возможно); − и предосторожности.

Эти принципы подразумевают, помимо прочего, что государственные служащие, которым выдается такое оружие, должны пройти соответствующую подготовку по его использованию. Что касается конкретно тех видов ЭРО, которые могут стрелять боеприпасами, то критерии их применения должны быть напрямую увязаны с критериями применения огнестрельного оружия (пункт 69 Двадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

Опубликован в 2010 году. CPT/Inf(2010)28-part).

По мнению ЕКПП, использование ЭРО должно ограничиваться ситуациями, когда существует реальная и непосредственная угроза жизни или риск тяжких телесных повреждений. Применение подобного оружия лишь в целях обеспечения охраны правопорядка недопустимо. Кроме того, применение таких видов оружия должно разрешаться только в том случае, когда не сработали или невозможны иные, ненасильственные методы (переговоры и убеждение, связывание, обездвиживание и т.д.) и когда применение ЭРО осталось единственно возможной альтернативой использованию средств, несущих более высокую опасность телесных повреждений или смерти (пункт 70 Двадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

Опубликован в 2010 году. CPT/Inf(2010)28-part).

Применительно к конкретным ситуациям ЕКПП, например, четко выступил против предоставления ЭРО сотрудникам подразделений, ответственных за операции по депортации арестованных иммигрантов. Аналогичным образом, Комитет высказал серьезные оговорки в связи с использованием электроразрядного оружия в условиях тюрьмы (и тем более в закрытых психиатрических учреждениях). Лишь самые исключительные обстоятельства (например, захват заложников) могут оправдать применение ЭРО в этих учреждениях, причем при строгом соблюдении условия, что такое оружие будет использоваться лишь специально обученными сотрудниками. ЭРО ни в какой форме не может быть базовым оружием для сотрудников, работающих в прямом контакте с лицами, содержащимися в тюрьмах или любом ином месте лишения свободы (пункт 71 Двадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2010 году. CPT/Inf(2010)28part).

Учитывая ограниченность мандата, ЕКПП воздержался от того, чтобы занять твердую позицию в отношении использования электроразрядного оружия в контексте операций по поддержанию или восстановлению общественного порядка (например, контроля над демонстрациями). При этом с учетом принципов, изложенных выше в пункте 70, применение ЭРО во время таких операций может рассматриваться как нецелесообразное, за исключением тех случаев, когда существует реальная и непосредственная угроза жизни или риск тяжких телесных повреждений. Сотрудники правоохранительных органов, участвующие в таких действиях, будут (или должны) иметь в своем распоряжении другие средства защиты и действий, которые более приспособлены к конкретной выполняемой задаче. Следует отметить, что некоторые силы полиции в Европе исключили использование ЭРО при проведении операций по контролю над публичными демонстрациями (пункт 73 Двадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2010 году. CPT/Inf(2010)28-part).

Отдельно следует сказать о шоковых поясах и аналогичных устройствах. ЕКПП четко заявил о том, что он выступает против использования такого рода оборудования для контроля за передвижением находящихся под стражей лиц, как внутри, так и снаружи мест лишения свободы. Подобное оборудование является, по мнению Комитета, по своему определению унижающим достоинство человека, к которому оно применяется, и здесь весьма высок уровень возможных злоупотреблений. Могут и должны быть найдены альтернативные средства обеспечения безопасности при передвижениях лиц, лишенных свободы. (пункт 74 Двадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2010 году. CPT/Inf(2010)28-part).

Запрет при осуществлении правосудия принимать во внимание доказательства, полученные вследствие применения пыток, бесчеловечного, или унижающего достоинство обращения

Практика Комитета ООН по правам человека

Жестокое обращение с лицами, которым предъявлены уголовные обвинения, и принуждение их к даче или подписанию под угрозой применения насилия показаний с признанием вины, представляют собой нарушения как статьи 7… Международного пакта о гражданских и политических правах, запрещающей пытки и жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, так и пункта 3 g) статьи 14, запрещающего принуждение к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным (пункт 60 Замечания общего порядка № 32. Статья 14: Равенство перед судами и трибуналами и право каждого на справедливое судебное разбирательство. Принято Комитетом по правам человека на его 90-й сессии (9−27 июля 2007 года). CCPR/C/GC/32).

Для противодействия нарушениям по статье 7 Международного пакта о гражданских и политических правах важно, чтобы закон запрещал использование или принятие в качестве приемлемых в судебных разбирательствах заявлений или признаний, полученных путем применения пыток или других запрещенных видов обращения (пункт 12 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Комитет напоминает − при поступлении жалобы на жестокое обращение в нарушение статьи 7 Пакта, включая психологическое давление с целью получения признания вины, государство-участник должно незамедлительно провести беспристрастное расследование Комитет… указывает на свое Замечание общего порядка № 32 (2007) относительно статьи 14 о праве на равенство перед судами и трибуналами и на справедливое судебное разбирательство. В указанном Замечании отмечены гарантии, предусмотренные в пункте 3 g) статьи 14 Пакта, которые необходимо толковать в смысле отсутствия какого-либо прямого или непрямого физического или неоправданного психологического давления со стороны следственных органов на обвиняемых, с тем чтобы добиться признания вины (пункт 9.3 Соображений Комитета по правам человека от 27 июля 2018 года по делу «Ахмед Халиль против Мальдивской Республики»).

Комитет напоминает, что, как ясно следует из пункта 3 g) статьи 14 Пакта, после того как ответчик делает достоверное заявление о том, что признание было получено под принуждением, ответственность за установление того, что признание было добровольным, возлагается на прокуратуру (пункт 9.3 Соображений Комитета по правам человека от 27 июля 2018 года по делу «Ахмед Халиль против Мальдивской Республики»).

Комитет отмечает − государство-участник несет ответственность за безопасность любого лица, которое находится в заключении, и в тех случаях, когда лицо утверждает, что ему были нанесены телесные повреждения в ходе заключения, на государстве-участнике лежит ответственность представить доказательства, опровергающие эти утверждения. В этой связи Комитет подтверждает принятые им ранее решения о том, что бремя доказывания не может лежать исключительно на авторе сообщения, особенно учитывая следующее обстоятельство − автор и государство-участник не обязательно обладают равным доступом к доказательствам, и зачастую только государство-участник располагает соответствующей информацией. Пункт 2 статьи 4 Факультативного протокола предусматривает − государство-участник обязано добросовестно расследовать все утверждения о нарушениях Пакта, выдвинутых против него и его представителей, и представить Комитету имеющуюся у него информацию. В тех случаях, когда автор предпринимает все разумные попытки собрать доказательства в поддержку своих утверждений, а дальнейшее уточнение зависит от информации, которой располагает исключительно государство-участник, то тогда Комитет может счесть утверждения автора обоснованными при отсутствии удовлетворительных доказательств или пояснений в пользу обратного, представленных государством-участником (пункт 11.4 Соображений Комитета по правам человека от 19 июля 2011 года по делу «Николай Зюскин против Российской Федерации»).

Комитет напоминает − жалобы на жестокое обращение должны расследоваться безотлагательно и беспристрастно компетентными органами (пункт 11.5 Соображений Комитета по правам человека от 19 июля 2011 года по делу «Николай Зюскин против Российской Федерации»).

Информация, полученная в результате пыток, не должна рассматриваться в качестве доказательств (пункт 9.5 Соображений Комитета по правам человека от 11 марта 2016 года по делу «Филипп Максимович Польских против Российской Федерации»).

Практика Комитета ООН против пыток

Комитет напоминает, что в силу статьи 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания государства-участники обязаны принять меры к тому, чтобы любое заявление, которое, как установлено, было сделано под пыткой, не использовалось в качестве доказательства в ходе любого судебного разбирательства. Кроме того, Комитет ссылается на свою практику…, согласно которой общий характер положений статьи 15 вытекает из абсолютного характера запрета пыток и, следовательно, предполагает обязательство любого государства-участника проверять, не были ли получены с помощью пыток заявления, которые служат элементами процедуры, находящейся в его компетенции (пункт 10.2 Решения Комитета против пыток от 10 ноября 2017 года по делу «Микель Кабикойс Каррера Саробе против Франции»).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Соблюдение правила о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, исключительно важно для обеспечения запрета пыток и других видов жестокого, бесчеловечного или унижающего человеческое достоинство обращения или наказания (других видов жестокого обращения), поскольку является фактором сдерживания применения пыток и других видов жестокого обращения или наказания. Согласно этому правилу, в любых судебных разбирательствах абсолютно запрещается использовать заявления, полученные с применением пыток или других видов жестокого обращения или наказания. Однако на практике этот запрет применяется не всегда. Более того, вероятно, самым слабым аспектом этого правила является формулировка статьи 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, которой чаще всего пренебрегают государства, где применяются пытки. Некоторые государства допускают узкое толкование понятия «любое судебное разбирательство» как означающее судопроизводство уголовного характера в отношении лица, сделавшего заявление. Что еще важнее, в некоторых случаях высказывается мнение − правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, применяется только в тех случаях, когда установлено, что соответствующее заявление было сделано под пытками. Однако следует иметь в виду следующее: правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, является нормой международного обычного права и применение этого правила не ограничивается рамками Конвенции, которая касается лишь одного из аспектов применения этой нормы. Правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, должно рассматриваться как один из составных элементов общего абсолютного запрета пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания и как обязанность предупреждать такие акты (пункт 17 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Комитет по правам человека и Комитет против пыток пришли к выводу о том, что правило непринятия доказательств, полученных незаконным путем, является частью или вытекает из нормы о полном и абсолютном запрете пыток и других видов жестокого обращения. В статье 12 Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 3452 (ХХХ) Генеральная Ассамблея ООН четко заявила, что «любое заявление, которое, как установлено, было сделано под пыткой или в результате другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство вида обращения и наказания, не может привлекаться в качестве свидетельства против лица, которого касается любое судебное преследование». В статье 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания устанавливается: «каждое государствоучастник обеспечивает, чтобы любое заявление, которое, как установлено, было сделано под пыткой, не использовалось в качестве доказательства в ходе любого судебного разбирательства, за исключением случаев, когда оно используется против лица, обвиняемого в совершении пыток, как доказательство того, что это заявление было сделано» (пункт 20 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Поскольку запрет на пытки и другие виды жестокого обращения является абсолютной нормой, не допускающей отступлений ни при каких обстоятельствах, то и правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, также должно соблюдаться при любых обстоятельствах, в том числе в ситуациях, имеющих отношение к государственной безопасности. Кроме того, поскольку запрет пыток и других видов жестокого обращения является частью международного обычного права, то правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, являющееся частью указанного запрета, должно применяться также государствами, не являющимися участниками Конвенции против пыток. После трагических событий 11 сентября 2001 года Комитет против пыток уточнил, что обязательства, закрепленные в пункте 2 статьи 2 Конвенции, согласно которому «никакие исключительные обстоятельства, какими бы они ни были не могут служить оправданием пыток», правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем (пункт 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания), и запрещение актов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания (пункт 16 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания) являются тремя нормами Конвенции, которые «надлежит соблюдать во всех обстоятельствах» (пункт 22 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Комитет против пыток принял заявление…, согласно которому наличие следов физического воздействия или шрамов на теле не должно быть обязательным условием для вынесения решения о неприемлемости показаний, полученных с применением пыток. Кроме того, для того, чтобы показать, что доказательства получены не под пытками, суд должен полагаться и на иные доказательства (помимо официального заявления следователя по соответствующему делу) (пункт 25 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Хотя правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, конкретно не указано в перечне правил, применяемых в отношении как пыток, так и жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, Комитет против пыток в качестве органа, полномочного толковать Конвенцию против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, четко заявил, что заявления и признательные показания, полученные в результате всех видов жестокого обращения, не должны приобщаться к делу… В силу неопределенности в указанном вопросе некоторые суды полагали, что правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, не применяется в отношении признаний, полученных в результате жестокого обращения, которое по степени тяжести не подпадает под категорию пыток. Комитет по правам человека дал официальное толкование статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах и сделал вывод о том, что правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, применимо в отношении как пыток, так и других видов жестокого обращения. Аналогично Комитет против пыток в пункте 6 своего Замечания общего характера № 2 заявил, что он считает, что «статьи 3–15 Конвенции являются в равной степени обязательными применительно как к пыткам, так и к жестокому обращению» и в статье 12 Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказаниячетко определено, что любое заявление, сделанное в результате жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство вида обращения и наказания, не может привлекаться в качестве свидетельства (пункт 26 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, должно применяться независимо от того, в какой части мира применялись пытки, и даже в тех случаях, когда государство, которое намерено использовать полученные незаконным путем доказательства, никогда ранее пыток не применяло и не имело к ним никакого отношения (пункт 27 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Действие правила о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, распространяется на ситуации, когда жертвой обращения, нарушающего запрет на применение пыток или других видов жестокого обращения, являются не только конкретное обвиняемое лицо, но и третьи лица, имеющие отношение к соответствующему делу. Этот вывод явно следует из формулировки статьи 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, в которой говорится, что под действие правила о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, подпадает «любое заявление в ходе любого судебного разбирательства», а не только заявления, сделанные обвиняемым во внутреннем судебном органе соответствующего государства. Комитет против пыток, Европейский Суд по правам человека и Межамериканский Суд по правам человека решительно выступают против использования доказательств, полученных от третьих лиц в результате применения пыток, независимо от того, могут ли указанные доказательства использоваться в судебных разбирательствах соответствующей страны или в судебных разбирательствах в третьем государстве (пункт 28 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Действие правила о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, распространяется не только на признательные показания и другие заявления, полученные под пытками, но также и на все связанные с ними доказательства, полученные впоследствии законными способами, но опирающиеся на доказательства, полученные под пытками. В некоторых юрисдикциях этот подход называется доктриной «плодов отравленного дерева». Вне всякого сомнения, что под действие этой доктрины подпадают также фактические доказательства, полученные в результате жестокого обращения, не относящегося к категории пыток (пункт 29 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Сфера действия правила о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, не ограничивается рамками уголовного судопроизводства; она распространяется также на деятельность военных комиссий, советов по вопросам иммиграции и на разбирательства по другим вопросам административного или гражданского характера. Фраза «любое судебное разбирательство» предполагает охват весьма широкого круга разбирательств; фактически речь идет о любых официальных процедурах принятия решений государственными должностными лицами на основе информации любого типа (пункт 30 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

По мнению Специального докладчика, исключительно важна правильная интерпретация в тексте статьи 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания слов «как установлено». В этом контексте необходимо должным образом учитывать особые трудности доказывания утверждений о применении пыток, которые во многих случаях применяются скрытно, опытными дознавателями, умеющими не оставлять на своих жертвах видимых следов пыток. Кроме того, очень часто официальные лица, в обязанности которых входит недопущение применения пыток и других видов жестокого обращения, способствуют сокрытию фактов такого обращения (пункт 31 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Специальный докладчик считает: от заявителя жалобы требуется только продемонстрировать, что представляемые им утверждения хорошо обоснованы и что поэтому имеются достаточные основания полагать, что существует реальный риск того, что применялись пытки или жестокое обращение, и после этого бремя доказывания должно перемещаться на сторону обвинения и на суды. Комитет против пыток в своих решениях также систематически заявляет, что бремя доказывания лежит на государственных органах, исходя из того, что общий характер статьи 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания обусловлен абсолютным характером запрета пыток и поэтому предполагает обязанность каждого государства-участника проверять, не были ли заявления, предусмотренные в рамках процедуры экстрадиции в их соответствующей юрисдикции, сделаны под пытками. Поэтому именно государственные органы обязаны надлежащим образом расследовать, нет ли реального риска того, что признание или другие показания были получены незаконным путем, в том числе с применением пыток или других видов жестокого обращения (пункт 33 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Правило о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, устанавливает в международном праве полный запрет на использование доказательств, полученных с применением пыток или иных видов жестокого обращения, в ходе любого судебного разбирательства. Соблюдение этого правила считается предупредительной мерой, необходимой для обеспечения абсолютного характера запрета пыток и жестокого обращения и выполнения обязательства предупреждать и не допускать такие акты, при одновременном соблюдении других положений Конвенции и норм обычного права. Учитывая цели и предмет правила о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, и общий характер запрета пыток и других видов жестокого обращения, необходимо существенно расширить толкование указанного правила, так чтобы действие этого правила распространялось на деятельность государственных органов исполнительной власти. Отношение к информации, полученной с применением пыток или других видов жестокого обращения, даже в ситуациях, когда ее не предполагается использовать в официальных разбирательствах, должно всегда быть таким же, каким должно быть отношение суда к доказательствам, полученным незаконным путем, и поэтому соответствующие доказательства не должны приниматься к рассмотрению. В соответствии со статьями 2 и 16 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания государства-участники обязаны принимать меры по предупреждению пыток и жестокого обращения путем принятия надлежащих превентивных мер. Непринятие таких мер (вследствие чего оказывается возможным совершение пыток), или непринятие достаточных мер или несоблюдение должной осмотрительности в целях предупреждения, расследования или наказания за совершение актов пыток – все это способствует нарушению запрета на пытки. Это касается и деятельности судебных органов, которые выполняют функцию блюстителя законности действий государственных органов. Принятие и использование вне официальных рамок судопроизводства информации, в отношении которой существует вероятность, что она была получена с применением пыток или других видов жестокого обращения, или обмен информацией, вследствие которого могут иметь место такие акты, является нарушением основополагающего полного запрета пыток и других видов жестокого, бесчеловечного или унижающего обращения или наказания (пункт 47 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Ответственность государства за соучастие в применении пыток или других видов жестокого обращения путем сбора, обмена или получения информации, полученной незаконным путем, должна регулироваться с использованием иных стандартов, особенно имея в виду, что в отношении пыток и других видов жестокого обращения действует четкий, универсальный и абсолютный запрет императивного характера и установлена твердая обязанность предотвращать такие действия. Ответственность государств носит объективный характер и является следствием конкретных проявлений политики или практики молчаливого согласия с применением пыток. Кроме того, аргумент о необходимости применения других, менее ограничительных стандартов для установления намерения государства соучаствовать в актах пыток, подкрепляют и специальные правила, сформулированные в статьях 40 и 41 проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, в которых говорится о «серьезном нарушении» государством «обязательства, вытекающего из императивной нормы общего международного права» (пункт 52 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Сбор, обмен или получение информации из страны, в отношении которой известно или должно было быть известно, что она широко и систематически практикует применение пыток, отражает молчаливое согласие с этой ситуацией, и такое поведение равносильно соучастию в пытках, поскольку, таким образом, нарушение законности косвенным образом признается, но не предпринимается мер, необходимых для предупреждения или недопущения применения пыток. Систематические или широко распространенные правонарушения включают в себя пытки как элемент либо государственной политики, либо практической деятельности органов государственной власти, над которыми нет эффективного контроля правительства. Соответственно, если известно, что в каком-либо государстве заключенные, или отдельные категории заключенных, систематически подвергаются пыткам, то ни одно другое государство не имеет права заниматься активным сбором и обменом информацией или признавать любую информацию, поступающую от учреждений соответствующего государства, как информацию, «полученную законным образом», равно как оно не имеет права и «пассивно» принимать такую информацию. Помимо этого сбор, обмен или получение каким-либо государством информации от государства, в отношении которого известно, что оно практикует пытки в широких масштабах и на систематической основе, являются нарушениями, подпадающими под действие статьи 41 проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния. В своих комментариях Комиссия международного права отмечает, что сформулированная в пункте 2 статьи 41 упомянутого проекта статей обязанность не признавать правомерность положения, сложившегося в результате серьезного правонарушения, означает также запрет и на действия, которые бы означали такое признание (пункт 54 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Специальный докладчик считает − принимающие информацию государства несут ответственность за то, что их политика и практические действия способствуют поддержанию ситуации незаконности, что является серьезным нарушением императивной нормы, касающейся запрета пыток и других видов жестокого обращения, и несовместимо с обязательствами государств erga omnes ьсотрудничать по вопросам, касающимся искоренения пыток. Даже если в конечном счете соответствующая информация не будет использована, и поэтому не будет критически проверяться, в силу того, что прием информации, полученной с применением пыток или других видов жестокого обращения в странах с неудовлетворительным соблюдением прав человека, является актом потворства пыткам или жестокому обращению, снижается вероятность того, что соответствующее государство будет публично выступать против такой практики, и для него наступает ответственность за соучастие в применении пыток и за совершение международно-противоправных деяний (пункт 55 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

В ситуациях, когда свидетельства о «систематических» пытках отсутствуют, правовая ответственность государств наступает, если государство, которое участвует в сборе, обмене или получении информации, знало или должно было знать, что существовал реальный риск того, что его участие в такой деятельности могло побуждать другое государство к применению незаконных средств получения информации и что принимаемая им информация могла быть получена в другом государстве с использованием незаконных средств. В таких ситуациях государства, полагающиеся на информацию, собираемую не их официальными представителями, должны проявлять надлежащее усердие, чтобы прийти к заключению по поводу упомянутого риска. Принимая информацию без расследования или выяснения того, каким образом она была получена, принимающее государство неизбежно проявляет «признание законности» такой практики, даже если соответствующие сведения собраны исключительно в оперативных целях, и оказывает применяющему пытки государству помощь и поддержку в обеспечении безнаказанности за практикуемые акты пыток. Приняв хотя бы один раз информацию, полученную с применением пыток, принимающее государство фактически поощряет принятие информации от учреждений, которые проводят расследования с нарушениями рамок, предусмотренных международными нормами в области прав человека. Оно создает спрос на информацию, полученную с использованием пыток, и поднимает ее использование в оперативных целях на уровень своей политики. Чтобы не оказаться в положении сообщника незаконной деятельности, учреждения исполнительной власти, прежде чем вступать во взаимодействие с иностранными государствами, должны проводить оценку ситуации и исключать наличие упомянутого риска. Осуществляемое после проведения такой оценки принятие и использование информации, которая могла быть получена с применением пыток и других видов жестокого обращения, вполне можно считать признанием законной ситуации, складывающейся в результате применения пыток и других видов жестокого обращения, поскольку отношение к полученной упомянутым образом информации ничем не отличается от отношения к информации, полученной законным образом (пункт 56 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 апреля 2014 года. A/HRC/25/60).

Получение и использование информации от третьих сторон, которая могла быть собрана путем применения пыток, является не только косвенным оправданием использования пыток и жестокого обращения других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 3 февраля 2011 года. A/HRC/16/52).

Хотя статья 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания охватывает правовые и административные процедуры, в ней ничего не говорится о применении ее положений в отношении разведывательных данных или решений исполнительных органов, косвенно принимаемых на основании судебных или административных расследований. Этот вопрос становится еще более сложным в контексте трудностей, касающихся определения чисто «неформальных превентивных» мер, принимаемых на основании решений исполнительных органов, связанных с формальными административными процедурами. Например, государство может использовать информацию, предоставленную третьей стороной, которая, возможно, была получена с применением пыток, для ареста и задержания какого-либо лица с целью расследования его предполагаемой подозрительной деятельности. В этом случае в процессе ареста подозреваемого лица могут использоваться такие административные процедуры, как издание приказа о депортации. Таким образом, по смыслу статьи 15 Конвенции против пыток утверждается следующее − государственные учреждения должны принимать надлежащие меры для того, чтобы удостовериться в том, была ли информация, на основании которой принимается то или иное решение, получена в результате пытки. Однако может ли тот факт, что информация была получена при помощи пытки помешать государству изначально производить арест данного лица? Может ли она быть использована в качестве разведывательных данных или предмета для принятия решения исполнительными органами? Являются ли достаточными дипломатические заверения в отношении происхождения информации, представленной третьими сторонами? Не следует забывать о реальной возможности того, что политика использования подобной информации для других целей, помимо судебного разбирательства, может подтолкнуть агентов государства к тому, чтобы вообще отказаться от преследований и стать причастными к исчезновениям людей, внесудебным казням и другим незаконным репрессивным мерам, которые могут привести к полному краху господства права (пункт 54 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 3 февраля 2011 года. A/HRC/16/52).

Признательные показания и заявления, полученные под пытками, по своей природе являются ненадежными и часто способствуют дезориентации и распылению усилий сотрудников правоохранительных органов и работников следствия. Поэтому важное значение имеет понимание того, что методы, альтернативные применению жестокости, существуют в наличии и действительно являются эффективными для удовлетворения потребностей государств в борьбе с преступностью во всех ее проявлениях (пункт 58 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 3 февраля 2011 года. A/HRC/16/52).

Специальный докладчик ссылается на статью 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания и как и его предшественник рекомендует не считать приемлемым или имеющим доказательную ценность в любом судебном процессе никакое заявление о признании вины, если оно сделано лишенным свободы лицом не в суде (пункт 64 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 3 февраля 2011 года. A/HRC/16/52).

Недопустимость приобщения к делу доказательств, полученных под пыткой, является одной из важнейших гарантий в рамках системы уголовного правосудия. Она преследует двоякую цель:
− во-первых, ввиду того, что пытки в большинстве случаев применяются в ходе уголовных расследований для получения признания, данная гарантия призвана устранить этот главный побудительный мотив применения пыток;
− во-вторых, доказательства, полученные под пыткой, являются крайне ненадежными.

Объявление таких доказательств неприемлемыми будет способствовать обеспечению того, что не будут осуждены невинные люди (пункт 53 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 9 февраля 2010 года. A/HRC/13/39).

Запрещение пыток или любых других видов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения является абсолютным, не допускает отступлений и касается обращения с любым лицом в пределах компетенции или эффективного контроля государства, даже когда оно не находится на территории государства. Ни при каких обстоятельствах такое обращение не может быть оправдано, и государства должны принимать меры для эффективного предупреждения, выявления и, в случае выявления, судебного преследования лиц, ответственных за все случаи такого обращения. Эти меры должны включать, не ограничиваясь этим, ведение постоянной видеозаписи во всех комнатах для допросов с помощью технических средств, которые не могут быть отключены или удалены. Информация, полученная с помощью пыток или других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, где бы это ни происходило, не может ни при каких обстоятельствах быть использована в ходе судебного разбирательства (пункт 37 Доклада Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом. Размещен 22 декабря 2010 года. A/HRC/16/51).

В соответствии со статьей 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания недопустимо в качестве доказательства лишь то заявление, которое «как установлено, было сделано под пыткой». Здесь центральным вопросом является толкование фразы «как установлено». Важнейшее значение в этой связи имеет наличие процедуры, которая обеспечивает защиту индивида, в отношении которого приводятся доказательства, без возложения бремени доказывания на любую сторону, которое она была бы не в состоянии нести. Вместе с тем, учитывая все большую тенденцию к использованию «секретных доказательств» в судебных разбирательствах, полученных, возможно, под пыткой, применявшейся иностранными должностными лицами, вкупе с излишне тяжелым бременем, возлагаемым на индивида, существует возможность подрыва превентивного элемента статьи 15 (пункт 45 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 14 августа 2006 года. A/61/259).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Использование доказательства, полученного в нарушение одного из ключевых прав, гарантированных Конвенцией, вызывает серьезные вопросы с точки зрения справедливости разбирательства (пункт 75 постановления от 30 июля 2009 года по делу «Гладышев против Российской Федерации»).

Использование в поддержку уголовного дела показаний, полученных вследствие нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод – нарушение квалифицируется как пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение – автоматически лишает судебное разбирательство справедливости в целом и обусловливает нарушение статьи 6 Конвенции (пункт 154 постановления от 30 апреля 2015 года по делу «Шамардаков против Российской Федерации»).

Европейский Суд отмечает, что ранее он признавал нарушение статьи 6 Конвенции по аналогичным жалобам, принимая во внимание следующие пункты:
(a)доказанный факт жестокого обращения (преднамеренный или нет, установленный национальными органами власти или в процессе рассмотрения жалобы Европейским Судом), который привел к даче признательных показаний;
(b)недостатки представительства интересов заявителя в момент, когда заявитель дает признательные показания (отсутствие адвоката, неквалифицированный адвокат, отказ от права быть представленным);
(c)применение признательных показаний с целью подтвердить обвинение в отношении заявителя (независимо от того, были подтверждены признательные показания другими доказательствами или нет, и не учитывая воздействие этих показаний на результат уголовного разбирательства);
(d)недостатки гарантий в рамках процедуры оспаривания и использования признательных показаний (пункт 68 постановления от 17 января 2012 года по делу «Алчагин против Российской Федерации»).

Использование доказательств, полученных в результате нарушения любого из основополагающих и абсолютных прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, всегда приводит к возникновению сомнений относительно справедливости всего разбирательства даже в том случае, если данные доказательства не играли решающей роли при осуждении человека (пункт 83 постановления от 9 февраля 2016 года по делу «Шлычков против Российской Федерации»).

Суд напоминает, что на него не возлагается обязанность разбираться в фактических или правовых ошибках, предположительно совершенных внутригосударственным судом, кроме случаев, когда они могут ущемлять права и свободы, защищаемые Конвенцией. Если статья 6 Конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, она, однако, не регламентирует приемлемость доказательств в качестве таковых, поскольку этот вопрос подпадает, прежде всего, под действие внутригосударственного права. Следовательно, Европейский Суд не обязан, в принципе, выносить решение о приемлемости некоторых видов доказательств, таких как доказательства, полученные незаконным путем с точки зрения внутригосударственного права, но он должен рассмотреть вопрос о том, являлось ли производство, в том числе способ сбора доказательств, справедливым в целом, что подразумевает рассмотрение вопроса о незаконности и, в случае если обнаруживается нарушение другого права, охраняемого Конвенцией, характера этого нарушения (пункт 60 постановления от 8 октября 2019 года по делу «Уразбаев против Российской Федерации»).

Использование в уголовном процессе показаний, полученных в связи с нарушением статьи 3 Конвенции – если эти преступления квалифицируются как пытка, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение − автоматически лишает производство справедливости в целом и нарушает статью 6 Конвенции… Этот принцип применяется как к самоинкриминирующим показаниям, данным обвиняемыми, так и к показаниям свидетелей, полученным в нарушение статьи 3 и использованным в качестве доказательств (пункт 61 постановления от 8 октября 2019 года по делу «Уразбаев против Российской Федерации»).

Для определения, было ли производство справедливым в целом, необходимо исследовать вопрос о том, были ли соблюдены права на защиту. Следует задаться вопросом, в частности, о том, имел ли заявитель возможность оспорить подлинность доказательств и возразить против их использования. Следует также учитывать качество доказательств и, в частности, проверить, возникает ли в связи с обстоятельствами, при которых они были получены, сомнение в их достоверности и точности… Принцип презумпции невиновности и право обвиняемого на оспаривание любого доказательства против него требуют, чтобы судебная инстанция, выносящая решение, осуществила полные, независимые и исчерпывающие рассмотрение и оценку доказательств обвинения независимо от оценки, которая была дана им в других производствах (пункт 62 постановления от 8 октября 2019 года по делу «Уразбаев против Российской Федерации»).

Суд напомнил, что у него уже была возможность критиковать ситуации, в которых лицо задерживалось под предлогом совершения им административного правонарушения, чтобы получить возможность передать его в распоряжение сотрудников правоохранительных органов и допросить неофициально в отсутствие каких-либо гарантий и, в частности, в отсутствие адвоката, в связи с уголовным правонарушением. Эти обстоятельства сами по себе ставят под серьезное сомнение добровольный характер полученных показаний в таких условиях и должны были вызвать беспокойство у судебных инстанций относительно достоверности и подлинности данных таким образом показаний (пункт 68 постановления от 8 октября 2019 года по делу «Уразбаев против Российской Федерации»).

Суд считает,… что даже если предположить, что следствие было проведено безупречно, вопрос приемлемости доказательств не должен рассматриваться в связи с вопросом индивидуальной уголовной ответственности. Так, следствие по уголовному делу по поводу заявлений о ненадлежащем обращении может закончиться неудачей по различным причинам, например, в связи с невозможностью доказать связь между заявляемыми фактами и предполагаемым преступником, или установить намерение или иной составляющий элемент правонарушения, или в связи с истечением срока давности… Между тем, если в рамках уголовного процесса обвиняемый требует исключения доказательств, потому что, по его мнению, они были получены под принуждением в связи с применением к нему недозволенных методов ведения расследования, судебная инстанция, выносящая решение, должна принять решение не по вопросу индивидуальной ответственности, как в рамках следствия по уголовному делу в связи с жестокостью сотрудников правоохранительных органов, а по вопросу приемлемости доказательств. Из этого следует − если суду представлены достоверные и не опровергнутые заявления, доказывающие, что показания получены под принуждением в связи с применением недозволенных методов ведения расследования, они должны быть исключены, в противном случае все производство будет несправедливым (пункт 71 постановления от 8 октября 2019 года по делу «Уразбаев против Российской Федерации»).

Позитивные обязательства государства по защите права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению (процессуальные аспекты). Право на эффективное расследование случаев указанного обращения

Практика Комитета ООН по правам человека

Комитет подтверждает ту важность, какую он придает учреждению государствами-участниками надлежащих судебных и административных механизмов для разбирательства предполагаемых нарушений прав по отечественному праву. Он ссылается на пункт 15 своего Замечания общего порядка № 31 (2004) о характере общего юридического обязательства, налагаемого на государства − участники Пакта, в котором он заявляет, что уклонение государства-участника от расследования утверждений о нарушениях могло бы как таковое и уже само по себе обернуться отдельным нарушением Пакта (пункт 6.5 Соображений Комитета по правам человека от 13 июля 2018 года по делу «Павел Барковский против Республики Беларусь»).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Обязанность государств проводить расследования в связи со случаями применения пыток и жестокого обращения и в случае нарушений, обеспечивать привлечение виновных к ответственности и предоставлять возмещение и реабилитацию имеет основополагающее значение для обеспечения справедливости, примирения и верховенства права, а также для предотвращения нарушений в будущем (пункт 24 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Семидесятая годовщина Всеобщей декларации прав человека: подтверждение и укрепление запрета на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Размещен 20 июля 2018 года. A/73/207)

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Эффективный порядок рассмотрения жалоб и инспектирование являются основными гарантиями против жестокого обращения в тюрьмах. Заключенные должны располагать возможностью подавать жалобы как в рамках тюремной системы, так и вне ее, включая возможность конфиденциального доступа к соответствующим властям. Комитет придает особую важность регулярным посещениям каждого пенитенциарного учреждения независимым органом (например, Советом посетителей или судьей, назначенным для надзора над деятельностью данного учреждения), располагающим полномочиями рассматривать жалобы лиц, содержащихся под стражей, (и, если необходимо, принимать соответствующие меры) и инспектировать помещения учреждения (пункт 54 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part2).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Государство должно прибегнуть к процедуре, которая позволила бы ему принять все необходимые меры для того, чтобы выполнить свои позитивные обязательства по проведению эффективного расследования согласно статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 52 постановления от 16 октября 2014 года по делу «Мостипан против Российской Федерации»).

Позитивное обязательство, предусмотренное статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, требует, чтобы государства создали законодательную структуру, в частности, эффективные положения уголовного права, с целью предотвращения и наказания за совершение частными лицами преступлений против личной неприкосновенности. Эта структура должна поддерживаться правоприменительным механизмом так, чтобы при получении информации о непосредственной угрозе жестокого обращения с определенным лицом, либо после того, как жестокое обращение уже имело место, этот механизм обеспечивал защиту жертв и наказание лиц, ответственных за нарушение этих положений (пункт 69 постановления от 3 июля 2014 года по делу «Амадаев против Российской Федерации»).

Что касается применения существующей правовой структуры после совершения акта жестокого обращения, то хотя объем процессуальных обязательств государства может отличаться в случаях, когда обращение, противоречащее статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, исходит со стороны представителей государственной власти, и в случаях причинения насилия со стороны частных лиц, требования в отношении официального расследования остаются одинаковыми… Таким образом, у органов власти есть обязательство принимать меры сразу же после поступления официальной жалобы. В данном контексте заложено требование оперативности и разумной быстроты. Своевременная реакция властей в виде расследования случая жестокого обращения может в целом считаться необходимой в целях обеспечения верховенства права, а также в целях предотвращения сговоров или случаев терпимости к незаконным действиям. Терпимость органов власти в подобным актам не может не подорвать уверенность общества в принципе законности и обеспечение государством верховенства права (пункт 70 постановления от 3 июля 2014 года по делу «Амадаев против Российской Федерации»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Эффективный порядок рассмотрения жалоб и инспектирование являются основными гарантиями против жестокого обращения в тюрьмах. Заключенные должны располагать возможностью подавать жалобы как в рамках тюремной системы, так и вне ее, включая возможность конфиденциального доступа к соответствующим властям. Комитет придает особую важность регулярным посещениям каждого пенитенциарного учреждения независимым органом (например, Советом посетителей или судьей, назначенным для надзора над деятельностью данного учреждения), располагающим полномочиями рассматривать жалобы лиц, содержащихся под стражей, (и, если необходимо, принимать соответствующие меры) и инспектировать помещения учреждения (пункт 54 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part2).

Критерии эффективного расследования случаев пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

Практика Комитета ООН по правам человека

Комитет ссылается на свою правовую практику, согласно которой уголовное расследование и последующее привлечение к ответственности представляют собой необходимые средства восстановления нарушенных прав человека, таких как права, защищаемые статьей 7 Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 6.3 Соображений Комитета по правам человека от 21 октября 2016года по делу «Жахангир Базаров против Кыргызстана»).

Комитет напоминает о своей практике, согласно которой государствоучастник при аресте и помещении под стражу отдельных лиц берет на себя обязанность заботиться об их жизни, а уголовное расследование и последующее преследование являются необходимыми средствами защиты от нарушений прав человека, которые охраняются статьей 6… Международного пакта о гражданских и политических правах Кроме того, Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка № 31, в котором он заявил, что в тех случаях, когда в результате расследований вскрываются нарушения некоторых признаваемых в Пакте прав, например защищаемых на основании статей 6 и 7, государства-участники обязаны обеспечить привлечение к судебной ответственности лиц, виновных в нарушении указанных прав. Хотя обязательство по привлечению к судебной ответственности виновных в нарушении статей 6 и 7 предусматривает принятие мер, а не достижение результата, государства-участники обязаны добросовестно, оперативно и тщательно расследовать все обвинения в серьезных нарушениях Пакта, выдвинутые против него и его органов (пункт 9.3 Соображений Комитета по правам человека от 19 июля 2017года по делу «Джурабой Бобоев против Таджикистана»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Результаты расследования должны быть основаны на
− тщательном,
− объективном
− и беспристрастном анализе всех соответствующих элементов. Отклонение следствием какой-либо явной версии ставит под угрозу способность следственных органов установить обстоятельства дела и лиц, ответственных за совершение преступления… Решение о соответствии или несоответствии характера и степени проведенного расследования минимальным критериям эффективности должно приниматься с учетом обстоятельств каждого дела. В свою очередь, последние подлежат оценке в свете всех относящихся к делу фактов и с учетом сложившихся реалий следственной деятельности (пункт 96 постановления от 22 декабря 2015 года по делу «Лыкова против Российской Федерации»).

Отказ внутригосударственных органов власти возбудить уголовное дело на основании правдоподобных утверждений заявителя о жестоком обращении во время нахождения под контролем полиции представляет собой неспособность проводить эффективное расследование, как того требует статья 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 87 постановления Европейского Суда по правам человека от 17 мая 2016 года по делу «Некрасов против Российской Федерации»).

Что касается расследования, упоминаемого как «эффективное», то оно, как правило, должно быть способно установить обстоятельства дела, а также определить и наказать виновных. Это обязательство касается не результата, а используемых средств. Власти должны были предпринять доступные им разумные меры для получения доказательств, имеющих отношение к соответствующему инциденту, включая, в частности, получение свидетельских показаний и заключений судмедэкспертизы. Любые недостатки расследования, уменьшающие вероятность установления причин получения повреждений или установления лиц, ответственных за преступление, противоречат данному критерию, и требование своевременности и разумной оперативности подразумевается в данном контексте…. В случаях, в соответствии со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, когда эффективность официального расследования находится под вопросом, Суд зачастую оценивал оперативность реагирования властей на жалобы в соответствующий момент времени….. Принимались во внимание начало расследования, задержки при взятии письменных показаний…, а также количество времени, которое заняло первоначальное расследование (пункт 48 постановления от 20 ноября 2018 года по делу «С.Н. против Российской Федерации»).

Независимость и беспристрастность расследования

Практика Комитета ООН по правам человека

Комитет напоминает, что в случае подачи жалобы на неправомерное обращение, противоречащее статье 7 Международного пакта о гражданских и политических правах, государство должно провести оперативное и беспристрастное расследование (пункт 8.4 Соображений Комитета по правам человека от 21 марта 2017 года по делу «Жаслан Сулейменов против Казахстана»).

Практика Комитета ООН против пыток

Само по себе расследование не является достаточным для того, чтобы продемонстрировать соблюдение государством-участником обязательств согласно статье 12 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, если может быть показано, что оно не было беспристрастным (пункт 8 Решения Комитета против пыток от 14 мая 2014 года по делу «Расим Байрамов против Казахстана»).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Отсутствие независимых следственных органов, не связанных с органом власти, проводящим расследование или судебное преследование по делу (собственно говоря, «полиция сама себя расследует»), лишает потерпевших возможности добиваться справедливости и является одним из основных препятствий в деле борьбы с безнаказанностью (пункт 56 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 августа 2010 года. A/65/273).

Лица, потенциально причастные к нарушениям, не должны выполнять никаких надзорных функций, прямых или косвенных, в отношении лиц, ведущих расследование. При любых обстоятельствах расследователи обязаны выполнять порученное им дело с подлинной беспристрастностью и не должны исходить из заранее заданных посылок, касающихся расследуемого ими дела или личности тех, кто несет ответственность за те или иные жертвы. Они должны быть очевидно свободны от неподобающего давления… Следователи обязаны объективно оценивать имеющиеся доказательства и делать беспристрастные выводы. Власти «во всех случаях обязаны предпринять серьезную попытку выяснить обстоятельства происшедшего и не должны прекращать расследование, опираясь на поспешные или слабо аргументированные выводы, или использовать их для обоснования своих решений» (пункт 30 Доклада Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом. Размещен 17 апреля 2013 года. A/HRC/22/52).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Если нарушение права на жизнь или физическую неприкосновенность совершено неумышленно, позитивная обязанность создавать «эффективную судебную систему» необязательно требует уголовного судопроизводства в каждом случае и может ограничиться гражданско-правовыми, административными и даже дисциплинарными мерами, если они приемлемы для жертв… Однако минимальное требование для такой системы, что лица, отвечающие за проведение расследования, должны не зависеть от тех лиц, которые принимали участие в событиях. Это означает иерархическую или институциональную независимость, а также практическую независимость (пункт 86 постановления от 5 июля 2005 года по делу «Трубников против Российской Федерации»).

Риск препятствования отправлению правосудия посредством сговора особо ощутим в ситуации иерархической субординации и общей воинской службы, как, например, в случае с сотрудниками милиции (пункт 108 постановления от 3 июля 2014 года по делу «Антаев против Российской Федерации»).

Для того, чтобы расследование жалобы на предполагаемое жестокое обращение могло считаться эффективным, оно должно быть независимым… Таким образом, расследование утрачивает независимость, когда его производят сотрудники того же подразделения или органа, к которому принадлежат подозреваемые в применении жестокого обращения… Независимость расследования предполагает не только отсутствие иерархической или институциональной связи, но и практическую независимость (пункт 110 постановления от 26 января 2006 года по делу «Михеев против Российской Федерации»).

Европейский Суд признает необходимость внутренних проверок в милиции с целью применения возможных дисциплинарных санкций по делам о предполагаемом превышении полномочий (пункт 87 постановления от 18 марта 2010 года по делу «Максимов против Российской Федерации»)

Неспособность следственного органа собрать достоверные доказательства и его благосклонность по отношению к сотрудникам милиции должны рассматриваться как особенно серьезный недостаток расследования (пункт 92 постановления от 18 марта 2010 года по делу «Максимов против Российской Федерации»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

Независимость и беспристрастность в делах, в которых фигурируют высокопоставленные прокуроры или другие официальные лица, могут быть обеспечены различными способами, такими как расследование и уголовное преследование, осуществляемые отдельным органом, стоящим вне системы уголовного преследования, специальные гарантии самостоятельного принятия решений, несмотря на иерархическую зависимость, общественный контроль, судебный контроль или иные меры. В задачу Европейского Суда не входит определение, какая система наилучшим образом отвечает требованиям Конвенции. Однако избранная государством – членом Совета Европы система должна гарантировать в законодательстве и на практике независимость и объективность расследования при всех обстоятельствах и независимо от того, что в деле замешана публичная фигура» (пункт 259 постановления Большой Палаты от 30 марта 2016 года по делу «Армани да Сильва (Armani Da Silva) против Соединенного Королевства»).

Оперативность расследования

Практика Комитет ООН против пыток

Комитет… напоминает, что статья 12 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания требует проведения быстрого и беспристрастного расследования, при этом быстрота имеет важное значение, поскольку это позволяет прекратить применение к жертве таких действий, а также поскольку, за исключением случаев причинения долговременных или тяжких повреждений вследствие применения вышеупомянутых методов, физические следы пыток, и прежде всего жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, как правило, исчезают через короткое время118 (пункт 8.7 Решения Комитета против пыток от 14 мая 2014 года по делу «Расим Байрамов против Казахстана»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Для того, чтобы расследование предполагаемого жестокого обращения со стороны представителей государства было эффективным, оно должно быть безотлагательным и надлежащим (пункт 89 постановления от 15 мая 2008 года по делу «Дедовский и другие против Российской Федерации»).

В делах, затрагивавших статью… 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в которых ставилась под вопрос эффективность официального расследования, Европейский Суд часто оценивал, реагировали ли власти на жалобы безотлагательно…

Придавалось значение возбуждению уголовного дела, задержкам получения показаний… и продолжительности первоначального расследования (пункт 100 постановления от 17декабря 2009 года по делу «Денис Васильев против Российской Федерации»)120.

С точки зрения Европейского Суда, запоздалое начало проверки и задержки при ее проведении, за которые несут ответственность национальные органы, повлекли потерю времени, которая не могла не оказать отрицательного влияния на ход расследования (пункт 137 постановления от 29 июля 2009 года по делу «Копылов против Российской Федерации»).

Подразумевается требование необходимых быстроты и тщательности… Быстрый ответ органов власти, если речь идет о следствии по жалобам на ненадлежащее обращение, можно в целом считать основным элементом сохранения доверия общества в отношении принципа законности и избежание любого проявления пособничества или толерантности в отношении незаконных действий (пункт 102 постановления от 16 апреля 2015 года по делу «Заев против Российской Федерации»).

В числе факторов, важных для оценки эффективности расследования, в частности, для выяснения вопроса, имели ли органы власти намерение установить и преследовать в судебном порядке ответственных лиц, указывается скорость, с которой оно было начато и проводилось… Любая задержка, в частности, в начале следствия, не может не оказать необратимого негативного воздействия на успех следствия (пункт 60 постановления от 9 февраля 2016 года по делу «Зиновчик против Российской Федерации»).

Суд придает особую значимость времени проведения медицинского освидетельствования. Проведение освидетельствования сразу же после задержания заявительницы не только гарантировало бы, что она была готова к допросу в отделении милиции, но и позволило бы властям снять с себя бремя по даче правдоподобного объяснения происхождению телесных повреждений заявительницы… Медицинское освидетельствование является одной из фундаментальных гарантий защиты от жестокого обращения с содержащимися под стражей лицами. Медицинское освидетельствование должно проводиться сразу же после лишения свободы, независимо от того, как это лишение свободы определено в применимой правовой системе (задержание, арест и т.д.)

Способность собрать и обеспечить сохранность доказательств во время расследования

Практика Комитет ООН против пыток

Комитет напоминает, что в статье 13 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания предусмотрено также, что каждое государствоучастник должно принимать меры по обеспечению защиты истца и свидетелей от любых форм плохого обращения или запугивания в связи с его жалобой или любыми свидетельскими показаниями (пункт 13.5 Решения Комитета против пыток от 15 ноября 2016 года по делу «Эннаам Асфари против Марокко»).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Когда речь заходит о представлении доказательств случаев применения пыток и жестокого обращения, то одной из основных проблем является сбор соответствующих свидетельств. Поскольку злоупотребления совершаются главным образом негласно, жертвам часто приходится преодолеть немало препятствий для того, чтобы привлечь внимание к своему делу и добиться надлежащего рассмотрения их жалоб. Это в первую очередь относится к лицам, которые обвиняются в совершении преступления и которым заведомо отказывают в доверии, полагая, что они пытаются уйти от правосудия, жалуясь на жестокое с ними обращение. Судебно-медицинская экспертиза является важнейшим средством решения этой проблемы, поскольку в ходе экспертизы можно установить, насколько медицинские заключения подтверждают выдвинутые утверждения, и таким образом обеспечить доказательства, на которых может строиться обвинение. Современная медицинская экспертиза может помочь выявить телесные повреждения, которые не являются видимыми, например, повреждение мягких тканей или нервов, что весьма важно с учетом применения все более изощренных методов пыток (пункт 55 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 9 февраля 2010 года. A/HRC/13/39).

Обязанность, касающаяся проведения эффективного расследования, предполагает обязанность обращаться за взаимной правовой помощью к другим государствам, включая те, которые предположительно причастны к нарушениям, с использованием направляемых по дипломатическим или судебным каналам запросов, результаты которых также подлежат обнародованию (пункт 30 Доклада Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом. A/HRC/22/52. Размещен 17 апреля 2013 года).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Государства-участники обязаны принимать необходимые и доступные меры для обеспечения соответствующих доказательств, находятся ли они на территории расследующего государства или нет (пункт 241 постановления от 7 января 2010 года по делу «Ранцев против Республики Кипр и Российской Федерации»).

Следствием обязательства расследующего государства по обеспечению доказательств, находящихся в других странах, является обязанность государства, в котором находятся доказательства, по оказанию любого содействия, относящегося к его компетенции, и предоставлению средств, запрошенных в обращении о правовой помощи (пункт 245 постановления от 7 января 2010 года по делу «Ранцев против Республики Кипр и Российской Федерации»).

Уголовно-правовая проверка могла бы обеспечить сбор доказательств, необходимых для подкрепления утверждений заявителя о неосторожности со стороны тюремного медицинского персонала, которая повлекла его заражение вирусом. Следственные органы имели бы более широкие правовые полномочия для посещения исправительного учреждения, опроса заключенных, исследования документов, включая медицинские, получения объяснений должностных лиц тюремной администрации, сбора доказательств, назначения экспертиз и принятия всех существенных мер для установления достоверности версии заявителя. Роль следственных органов имела принципиальное значение не только для уголовного преследования предполагаемых виновников, но и для использования заявителем других средств правовой защиты в целях возмещения причиненного ему вреда (пункт 54 постановления от 9 января 2014 года по делу «Горелов против Российской Федерации»).

Тщательность расследования

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Обязательство по расследованию это «не обязательство получить результат, а обязательство принять меры»: не каждое расследование обязательно должно быть успешным или приводить к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; тем не менее оно должно быть в принципе способно привести к установлению обстоятельств дела и, если обвинения подтвердятся, к установлению и наказанию виновных. Таким образом, расследование должно быть тщательным. Это означает, что власти всегда должны предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны полагаться на поспешные или необоснованные выводы для прекращения расследования по делу или в качестве основания для вынесения каких-либо решений. Они должны принимать все разумные и доступные им меры для получения доказательств по делу, включая, inter alia, показания очевидцев и заключения судебной экспертизы. Любой недостаток расследования, снижающий вероятность установления причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта (пункт 52 постановления от 9 января 2014 года по делу «Горелов против Российской Федерации»).

Результаты судебно-медицинской экспертизы имеют решающее значение для определения юридически значимых обстоятельств…, а существенные недостатки такой экспертизы могут повлечь за собой серьезные нарушения, способные негативным образом отразиться на эффективности внутреннего расследования (пункт 105 постановления от 22 декабря 2015 года по делу «Лыкова против Российской Федерации»).

Надлежащие медицинские обследования являются существенной гарантией от жестокого обращения. Судебный медик должен обладать формальной и фактической независимостью, иметь специальную подготовку и достаточно широкие функции (пункт 86 постановления от 24 июля 2008 года по делу «Владимир Романов против Российской Федерации»).

Независимо от числа заключенных, получивших повреждения вследствие специальной операции в месте лишения свободы, государственные власти в соответствии со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод имеют позитивное обязательство проведения безотлагательного и широкого медицинского обследования потерпевших (пункт 90 постановления от 15 мая 2008 года по делу «Дедовский и другие против Российской Федерации»).

Когда врач пишет заключение после медицинского обследования лица, утверждающего, что оно стало жертвой жестокого обращения, особенно важно, чтобы он указал степень соответствия полученных телесных повреждений описанию акта жестокого обращения. Выводы о степени такого соответствия должны основываться на изучении возможности других причин повреждений (повреждения, не связанные с актом жестокого обращения, включая причинение телесных повреждений самому себе и последствия болезней) (пункт 62 постановления от 28 октября 2010 года по делу «Рудаков против Российской Федерации»).

Небрежность со стороны следственных или надзорных органов в случае реальных и непосредственных угроз в адрес установленного лица со стороны представителей государства, таких как сотрудников милиции, которые действуют явно за рамками своих законных обязанностей, может составлять нарушение позитивного обязательства охранять жизнь (пункт 104 постановления от 18 сентября 2014 года по делу «Макаева против Российской Федерации»).

Выводы следствия должны быть основаны на тщательном, объективном и независимом анализе всех соответствующих элементов. Непроведение очевидных дознавательных действий снижает шансы следствия на установление обстоятельств дела и ответственных лиц… Тем не менее характер и степень изучения, которые соответствуют минимальному уровню эффективного расследования зависят от обстоятельств каждого отдельного дела. Их оценка должна проводиться на основании соответствующих фактов и с учетом практических аспектов расследования (пункт 106 постановления от 3 июля 2014 года по делу «Антаев против Российской Федерации»).

Наличие публичного (общественного) контроля за ходом расследования, в том числе со стороны потерпевших, их родственников

Практика Комитета ООН по правам человека

Комитет подчеркивает, что если материалы дела «недоступны близким родственникам жертвы», то само расследование по этому делу не может считаться эффективным, т.е. «могущим привести к установлению личности и наказанию лиц, несущих ответственность за соответствующие события» (пункт 9.6 Соображений Комитета по правам человека от 19 июля 2017 года по делу «Джурабой Бобоев против Таджикистана»).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Проводящие расследование органы обязаны:

–предоставить пострадавшим или (в случае их смерти) их родственникам эффективный доступ к процессу расследования в порядке уважения их права на получение информации и на участие;
–предоставить все соответствующие доказательства и материалы пострадавшим, их родственникам и общественности (с соблюдением лишь законных ограничений, связанных с национальной безопасностью, строго по постановлению независимого и беспристрастного судебного или квазисудебного органа);
–а также обеспечивать физическую и психологическую неприкосновенность пострадавших и свидетелей, защищая их от репрессий и угроз (пункт 29 Доклада Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом. A/HRC/22/52. Размещен 17 апреля 2013 года).

Необходимо обеспечить достаточную степень открытости расследования и его результатов для общественности, с тем чтобы добиться подотчетности перед общественностью как в теории, так и на практике. Это предполагает необходимость обнародования итогов расследования с купюрами, которые могут быть санкционированы независимым судом или квазисудебным органом в тех случаях, когда это будет признано крайне необходимым по соображениям национальной безопасности (пункт 31 Доклада Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом. A/HRC/22/52. Размещен 17 апреля 2013 года).

Жертве или членам семьи жертвы в любом случае должна предоставляться информация, необходимая для использования прав, принадлежащих им по национальному законодательству, участвовать в уголовном судопроизводстве в отношении подозреваемого… Специалисты должны ознакомить жертвы или их родственников с их правами и направить в учреждения, где они смогут получить необходимую помощь (пункт 37 Доклада Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом. A/HRC/20/14. Размещен 4 июня 2012 года).

Жертвы и члены их семей должны также иметь право на бесплатный перевод на язык, который они понимают, независимо от их функции в данном процессе (пункт 40 Доклада Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом. A/HRC/20/14. Размещен 4 июня 2012 года).

Если жертвы или члены их семьи проживают не в том государстве, где ведется судебное разбирательство в отношении подозреваемых, государство, осуществляющее судебное преследование, должно реально обеспечить им удаленное участие. Обязательства такого рода могут быть возложены и на государство, в котором проживает жертва (пункт 41 Доклада Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом. A/HRC/20/14. Размещен 4 июня 2012 года).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

В зависимости от уголовного дела контроль со стороны общественности может быть разным. Однако, в любом случае, ближайшие родственники потерпевшего должны быть осведомлены о ходе следствия настолько, насколько этого требует соблюдение их законных интересов (пункт 75 постановления от 12 февраля 2009 года по делу «Аюбов против Российской Федерации»).

Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что участие в расследовании лиц, пострадавших в результате предполагаемых преступлений, обеспечивает подотчетность власти перед обществом и общественный контроль их действий в период расследования. Право на участие в разбирательстве подразумевает, что процедура должна обеспечивать необходимую защиту их интересов (пункт 26 постановления от 17 октября 2017 года «Криволуцкая против Российской Федерации»).

Наказание лиц, виновных в совершении пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

Практика Комитета ООН по правам человека

Лица, нарушающие статью 7 Международного пакта о гражданских и политических правах в форме:
–побуждения к совершению запрещенных действий,
–или отдачи приказа об их совершении,
–или проявления терпимости к их совершению,
–или собственно совершения таких действий, должны нести ответственность. Следовательно, лица, отказавшиеся выполнять приказы, не должны подвергаться наказанию или какому-либо неблагоприятному обращению (пункт 13 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Амнистии обычно несовместимы с обязанностью государств проводить расследование… пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, гарантировать свободу от таких актов в пределах своей юрисдикции, и обеспечивать, чтобы они не повторялись в будущем (пункт 15 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

В статье 4 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания излагается обязательство государств-участников обеспечивать, чтобы устанавливались надлежащие наказания за все акты пыток в качестве правонарушений по их национальному законодательству. Пункт 1 статьи 4 должен толковаться совместно с пунктом 1 статьи 1 Конвенции, поскольку государству-участнику было бы весьма сложным квалифицировать в качестве уголовного деяния то или иное правонарушение, устанавливать необходимую юрисдикцию и возбуждать судебное преследование в отсутствие надлежащего определения понятия пыток (пункт 37 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 августа 2010 года. A/65/273).

Комитет против пыток совершенно определенно высказался в отношении необходимости квалификации «всех актов пыток», включая:
–покушение,
–заговор,
–участие, в качестве правонарушений по уголовному праву и учета при назначении наказаний, соразмерных тяжести такого рода преступлений. Кроме того, даже в тех случаях, когда в Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания отсутствуют явно выраженные положения, Комитет считает, что случаи, когда речь идет «о подстрекательстве, явном или молчаливом согласии», охватываются терминами «пособничество или участие», что влечет за собой индивидуальную уголовную ответственность согласно статье 4 всех непосредственно причастных должностных лиц согласно положениям статьи 1 (пункт 39 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 августа 2010 года. A/65/273).

Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания в явно выраженной форме не предусматривает конкретного наказания и вида или размера наказания за преступление пыток, и поэтому государство-участник может по своему усмотрению принимать решения с учетом тяжести преступления. Комитет против пыток несколько раз заявлял о том, что при рассмотрении вопроса о надлежащем наказании следует учитывать не только серьезность преступления, но и суровость наказаний, устанавливаемых за аналогичные преступления в каждом государстве (пункт 40 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 августа 2010 года. A/65/273).

В то время как в Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания не указывается конкретное наказание за пытки, общепризнанно, что наказание должно быть аналогичным наказаниям, установленным за наиболее серьезные преступления в рамках каждой национальной правовой системы. Это обеспечивало бы то, что приговоры соответствуют тяжести преступления и что положения о сроках давности не применяются (пункт 50 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 августа 2010 года. A/65/273).

Отсутствие надлежащих наказаний, включая отсутствие привлечения к судебной ответственности, осуждение на основании совершения других правонарушений и применение дисциплинарных санкций или незначительных наказаний, свидетельствует об отсутствии каких-либо сдерживающих факторов и является оскорблением достоинства потерпевших (пункт 59 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 10 августа 2010 года. A/65/273).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

В случае, когда поступает достоверное заявление о том, что кто либо подвергается обращению, противоречащему статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, то данная норма предполагает, что должно быть проведено эффективное официальное расследование, по результатам которого могли бы быть установлены и наказаны виновные лица. В противном случае общий правовой запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, несмотря на свое фундаментальное значение, оказался бы практически неэффективным, а представители государства могли бы в некоторых случаях нарушать права лиц, находящихся в их власти, фактически безнаказанно (пункт 63 постановления от 25 октября 2005 года по делу «Федотов против Российской Федерации»).

Хотя не существует безусловной обязанности завершения всех случаев уголовного преследования осуждением или конкретным приговором, национальные суды не должны ни при каких обстоятельствах допускать, чтобы жестокое обращение оставалось безнаказанным. Для поддержания общественного доверия особенно важно гарантировать приверженность букве закона и не допускать терпимости к противозаконным действиям или сговору должностных лиц… Хотя Европейский Суд уважительно относится к выбору национальными судами соответствующих санкций для государственных представителей, причастных к жестокому обращению, он должен осуществлять в определенной степени проверку и вмешиваться в случаях явного несоответствия тяжести деяния и назначенного наказания. В противном случае обязанность государства-ответчика провести эффективное расследование в значительной степени теряла бы смысл и право, гарантированное статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, несмотря на ее фундаментальное значение, являлось бы неэффективным на практике (пункт 140 постановления от 29 июля 2009 года по делу «Копылов против Российской Федерации»).

Оправдание национальными судами полицейского, подозреваемого в жестоком обращении, не может освободить государство от ответственности в соответствии с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (пункт 93 постановления от 15 мая 2008 года по делу «Дедовский и другие против Российской Федерации»).

В делах о намеренном жестоком обращении нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не может быть устранено исключительно за счет компенсации потерпевшему. Если власти ограничат свою реакцию на случаи сознательного жестокого обращения со стороны государственных служащих одной лишь выплатой компенсации, ничего не предприняв для преследования и наказания лиц, несущих за него ответственность, в некоторых делах для представителей государства будет возможно нарушать права лиц, находящихся под их контролем, фактически безнаказанно, и общий правовой запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, несмотря на его фундаментальное значение, останется неэффективным на практике (пункт 78 постановления от 24 июля 2008 года по делу «Владимир Романов против Российской Федерации»).

Основными целями уголовного наказания является кара как способ восстановления справедливости для жертв, общее предупреждение для предотвращения новых нарушений и укрепление верховенства права. Однако ни одна из этих целей не может быть достигнута без привлечения к ответственности предполагаемых нарушителей. Неисполнение органами власти обязанностей по преследованию наиболее вероятных нарушителей ставит под сомнение эффективность механизма уголовного права, направленного на предотвращение, пресечение и наказание противозаконных действий (пункт 34 постановления от 20 февраля 2018 года по делу «Бопхоева против Российской Федерации»).

Соблюдение запрета подвергать лицо пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в аспекте применяемых государством мер (способов) по проведению эффективного расследования

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

Европейский Суд… отмечает, что в некоторых предыдущих делах он учитывал способ, которым органы государственной власти проводили расследование, чтобы проанализировать, составляли ли их действия бесчеловечное и унижающее достоинство обращение по смыслу статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ее материальноправовом аспекте (пункт 226 постановления Большой Палаты Европейского Суда от 25 июня 2019 года по делу «Николае Вирджилиу Тэнасе (Nicolae Virgiliu Tănase) против Румынии»).

Представляется, что данная прецедентная практика развивалась главным образом в отношении родственников пропавших лиц… Европейский Суд напоминает, что исчезновение налагает особое бремя на родственников пропавших лиц, которые находятся в неведении относительно судьбы своих близких и испытывают чувство тревоги из-за неопределенности (пункт 227 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 25 июня 2019 года по делу «Николае Вирджилиу Тэнасе (Nicolae Virgiliu Tănase) против Румынии»).

Европейский Суд также отмечает, что в подобных случаях он принимает во внимание ряд факторов при оценке того, составляет ли способ проведения расследования сам по себе обращение, противоречащее статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в отношении родственников потерпевших. К значимым элементам относятся:
–близость семейных связей,
–степень, в которой члены семьи являлись свидетелями рассматриваемых событий,
–попытки членов семьи получить информацию о пропавшем лице – и способ реагирования органов власти на соответствующие запросы. При этом Европейский Суд подчеркивал, что сущность нарушения необязательно состоит в факте исчезновения члена семьи, а, скорее, касается реакции органов власти и их отношения к ситуации, когда она доводится до их сведения… Устанавливая, что в действиях органов власти присутствовал уровень суровости, который поднимал вопрос в соответствии со статьей 3 Конвенции, Европейский Суд придавал значение, например, равнодушию и жестокости органов власти при рассмотрении жалоб заявителей, а также сильных страданий и чувству неопределенности, которые в результате этого испытывали и продолжали испытывать заявители (пункт 228 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 25 июня 2019 года по делу «Николае Вирджилиу Тэнасе (Nicolae Virgiliu Tănase) против Румынии»).

Защита прав детей не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению: позитивные обязательства государства (материальные и процессуальные аспекты)

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

Возлагаемое статьей 1 Конвенции на Высокие Договаривающиеся Стороны обязательство гарантировать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, закрепленные в Конвенции, в совокупности со статьей 3 Конвенции требует от них принимать меры по обеспечению того, чтобы лица, находящиеся под их юрисдикцией, не подвергались жестокому обращению, в том числе со стороны частных лиц… Дети и другие уязвимые лица, в частности, должны пользоваться эффективной защитой (пункт 177 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Из… прецедентной практики Европейского Суда следует, что позитивные обязательства, возлагаемые на внутригосударственные органы власти в соответствии со статьей 3 Конвенции, включают, во-первых, обязательство создать законодательную и нормативно-правовую базу защиты, во-вторых, при некоторых четко определенных обстоятельствах обязательство принять оперативные меры по защите конкретных лиц от угрозы обращения, противоречащего этому положению Конвенции, и, втретьих, обязательство провести эффективное расследование обоснованных утверждений о случаях подобного обращения. В целом первые два аспекта этих позитивных обязательств относятся к категории «материальноправовых», тогда как третий аспект соответствует возлагаемому на государство «процессуальному» позитивному обязательству (пункт 178 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

(а) Позитивное обязательство создать надлежащую законодательную и нормативно-правовую базу

Предусмотренное статьей 3 Конвенции позитивное обязательство требует, в частности, создания законодательной и нормативно-правовой базы, позволяющей обеспечить лицам достаточную защиту от посягательств на их физическую и психическую неприкосновенность в наиболее серьезных случаях, путем принятия положений в области уголовного права и их эффективного применения на практике… Что касается конкретно таких тяжких деяний, как изнасилование и сексуальные злоупотребления в отношении детей, на государства-члены возлагается обязанность разработать эффективные уголовно-правовые положения…. Это обязательство следует также из положений других международных документов, например из статей 18–24 Лансаротской конвенции… В связи с этим Европейский Суд напоминает, что Конвенция должна применяться в соответствии с принципами международного права, в частности с принципами, касающимися международной защиты прав человека (пункт 179 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Позитивное обязательство по защите приобретает особое значение в контексте государственной службы, на которую возложена обязанность по защите здоровья и благополучия детей, особенно когда эти дети уязвимы и находятся под исключительным контролем властей… Это обязательство в соответствующих случаях может требовать принятия специальных мер и гарантий. У Европейского Суда была, таким образом, возможность уточнить по поводу случаев сексуальных злоупотреблений в отношении несовершеннолетних, в частности, когда лицо, совершившее эти злоупотребления, обладает властью в отношении ребенка, что существование действенных механизмов обнаружения правонарушений и информирования о них является основополагающим условием эффективного исполнения применимых уголовных законов (пункт 180 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

(b)Позитивное обязательство принимать оперативные меры защиты

Как и статья 2 Конвенции, статья 3 Конвенции при определенных обстоятельствах может требовать от государства принятия конкретных мер по защите признанных или потенциальных жертв жестокого обращения (пункт 181 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Это позитивное обязательство следует, однако, толковать таким образом, чтобы не навязывать органам власти излишнее или чрезмерное бремя, учитывая непредсказуемость человеческого поведения и оперативные решения, которые необходимо принимать с точки зрения приоритетов и ресурсов. Следовательно, не всякая угроза жестокого обращения возлагает на власти обязанность по смыслу Конвенции принимать конкретные меры по предупреждению возникновения такой угрозы. Тем не менее соответствующие меры должны как минимум обеспечивать эффективную защиту, в частности, детей и других уязвимых лиц, и включать в себя разумные меры по предотвращению жестокого обращения, о котором органы власти знали или должны были знать (пункт 182 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Для возникновения позитивного обязательства необходимо установить, что органы власти знали или должны были знать на момент существования реальной и непосредственной угрозы для конкретного лица, что он может подвергнуться жестокому обращению в результате преступных деяний третьего лица, и не приняли в рамках своих полномочий мер, которые обоснованно могли бы рассматриваться как способные предотвратить эту угрозу (пункт 183 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

(c)Процессуальное обязательство провести эффективное расследование

Если лицо обоснованно утверждает, что оно стало жертвой противоречащих статье 3 Конвенции деяний, эта статья возлагает также на внутригосударственные органы власти обязательство провести эффективное официальное расследование, позволяющее установить факты, а также выявить и в соответствующем случае наказать виновных. Это обязательство не может ограничиваться только случаями жестокого обращения со стороны представителей государства (пункт 184 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Для того чтобы быть эффективным, проводимое расследование должно быть достаточно всесторонним. Органы власти должны принять имеющиеся в их распоряжении разумные меры для получения доказательств, относящихся к рассматриваемым фактам… Они всегда должны предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование… Любой недостаток расследования, который умаляет возможность установления фактов или личностей виновных, может привести к нарушению этого стандарта эффективности (пункт 185 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Обязательство провести эффективное расследование является, однако, обязательством не результата, а средств. Не существует какого-либо абсолютного права требовать преследования или осуждения конкретного лица в отсутствие достойных порицания недостатков, имевших место при привлечении к ответственности лиц, совершивших преступления… Кроме того, в задачу Европейского Суда не входит принятие решений по утверждениям об ошибках или отдельных упущениях в расследовании. Европейский Суд не может ни подменять собой внутригосударственные органы власти в оценке фактов дела, ни выносить решение об уголовной ответственности предполагаемого преступника…Также в задачу Европейского Суда не входит подвергать сомнению направления расследования, выбранные следователями, или сделанные ими фактические выводы, за исключением случаев, когда эти выводы произвольны или явно не основаны на надлежащих доказательствах… Исключение очевидного направления расследования может, тем не менее, окончательно подорвать способность расследования установить обстоятельства дела и личности виновных (пункт 186 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Вместе с тем, чтобы расследование можно было считать эффективным, осуществляющие его лица и учреждения должны быть независимы от лиц, в отношении которых оно проводится. Это предполагает не только отсутствие иерархической или институциональной связи, но и практическую независимость (пункт 187 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Обязательство провести расследование также подразумевает требование оперативности и разумной старательности. В связи с этим Европейский Суд считает, что незамедлительное начало расследования и его тщательное проведение имеют решающее значение. Независимо от результата разбирательства механизмы защиты, предусмотренные во внутригосударственном законодательстве, должны применяться на практике в разумные сроки, позволяющие завершить рассмотрение по существу конкретных дел, представленных властям (пункт 188 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Более того, потерпевший должен иметь возможность эффективно участвовать в расследовании…. Расследование также должно быть доступным для потерпевшего в пределах, необходимых для защиты его законных интересов (пункт 189 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Выводы расследования должны основываться на тщательном, объективном и беспристрастном анализе всех соответствующих элементов… Вместе с тем характер и степень проверки, которые удовлетворяют минимальному уровню эффективности расследования, зависят от обстоятельств конкретного дела. Они должны быть оценены в свете всех соответствующих фактов и с учетом практических реалий следственной работы (пункт 190 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Требование эффективности расследования при определенных обстоятельствах может включать для ответственных за него органов власти обязательство сотрудничать с органами власти другого государства, подразумевающее обязанность обратиться за помощью или оказать помощь со своей стороны. Характер и объем этих обязательств неизбежно будут зависеть от обстоятельств конкретного дела, например от того, находятся ли на территории соответствующего Договаривающегося Государства основные доказательства или скрылись ли на его территории подозреваемые… Это означает, что власти соответствующих государств должны принимать все возможные разумные меры, чтобы сотрудничать друг с другом, и добросовестно исчерпать возможности, предлагаемые им применимыми международными документами, касающимися взаимной правовой помощи и сотрудничества по уголовным делам. Хотя Европейский Суд не обладает компетенцией по контролю за соблюдением международных договоров и обязательств, помимо Конвенции, он обычно в этом контексте проверяет, использовали ли власти государства-ответчика возможности, предоставленные им данными документами (пункт 191 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Наконец, из прецедентной практики Европейского Суда следует, что в случаях, когда дети могли стать жертвами сексуальных злоупотреблений, соблюдение позитивных обязательств, вытекающих из статьи 3 Конвенции, требует в рамках начатых внутригосударственных процедур эффективного осуществления права детей на наилучшее обеспечение их интересов, а также учета их особой уязвимости и их специфических потребностей… Эти требования также изложены в других имеющих отношение к настоящему делу международных документах, таких как Международная конвенция о правах ребенка, Лансаротская конвенция и документы, принятые в рамках Европейского союза… В более общем смысле Европейский Суд полагает, что в случаях возможных сексуальных злоупотреблений в отношении несовершеннолетних предусмотренное статьей 3 Конвенции процессуальное обязательство провести эффективное расследование подлежит толкованию в свете обязательств, вытекающих из других применимых международных документов, и прежде всего из Лансаротской конвенции (пункт 192 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Европейский Суд напоминает, что обязательство провести достаточно всестороннее расследование возникает у органов власти с того момента, как они получили обоснованные утверждения о сексуальных злоупотреблениях. Подобное обязательство не может ограничиваться установлением обязанности реагировать на возможные просьбы потерпевшего или предоставлением ему инициативы по принятию на себя ответственности за процедуру расследования (пункт 213 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Европейский Суд вновь напоминает, что согласно его прецедентной практике в транснациональных делах процессуальное обязательство провести расследование может подразумевать обязанность обратиться к другим государствам с просьбой о сотрудничестве для целей расследования и уголовного преследования… Кроме того, возможность обращения к международному сотрудничеству в целях расследования случаев сексуальных злоупотреблений в отношении детей прямо предусмотрена статьей 38 Лансаротской конвенции (пункт 217 постановления Большой Палаты от 2 февраля 2021 года по делу «Х и другие против Болгарии»).

Защита права лица на надлежащие условия нахождения в местах принудительного содержания

Общие положения

Практика Комитета ООН по правам человека

Статья 10… Международного пакта о гражданских и политических правах, которая касается условий содержания под стражей лиц, лишенных свободы, дополняет статью 9 Пакта, которая прежде всего касается факта содержания под стражей. В то же время право на личную неприкосновенность в пункте 1 статьи 9 имеет отношение к обращению как с задержанными, так и с находящимися на свободе лицами. Соответствие условий содержания под стражей целям такого содержания иногда является определяющим фактором того, является ли содержание под стражей произвольным по смыслу статьи 9. Определенные условия содержания (например, отказ в доступе к адвокату и семье) могут привести к процессуальным нарушениям пунктов 3 и 4 статьи 9. Пункт 2 b) статьи 10 усиливает для несовершеннолетних требования пункта 3 статьи 9 в отношении оперативного предания суду задержанных до суда лиц (пункт 59 Замечания общего порядка № 35. Статья 9 (Свобода и личная неприкосновенность. Принято Комитетом по правам человека на его 112-й сессии (7−31 октября 2014 года). CCPR/C/GC/35).

Пункт 1 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах применим в отношении любых лиц, лишенных свободы в соответствии с законами и властью государства, которые содержатся в тюрьмах, больницах − в частности, в психиатрических больницах, − лагерях для интернированных лиц или исправительных учреждениях или в других местах. Государства-участники должны обеспечить соблюдение принципа, закрепленного в указанной статье, во всех учреждениях и организациях в рамках их юрисдикции, где содержатся упомянутые лица (пункт 2 Замечания общего порядка № 21. Статья 10 (гуманное обращение с лицами, лишенными свободы). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Пункт 1 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах налагает на государства-участники позитивное обязательство по отношению к лицам, находящимся в особо уязвимом положении в силу того, что они лишены свободы, и дополняет для них содержащиеся в статье 7 Пакта положения, запрещающие пытки или иное жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. Таким образом, лица, лишенные свободы, не только не могут подвергаться обращению, противоречащему статье 7, включая медицинские или научные опыты, но и не должны испытывать иных лишений или тягот помимо тех, которые являются результатом лишения свободы; достоинство этих лиц должно уважаться в той же степени, что и достоинство лиц, находящихся на свободе. Лица, лишенные свободы, пользуются всеми правами, провозглашенными в Пакте, с учетом ограничений, неизбежных для жизни в неволе (пункт 3 Замечания общего порядка № 21. Статья 10 (гуманное обращение с лицами, лишенными свободы). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Гуманное обращение со всеми лицами, лишенными свободы, при уважении их достоинства, является основополагающим правилом универсального применения. Поэтому его применение, как минимум, не должно находиться в зависимости от материальных ресурсов, которыми располагает государство-участник (пункт 4 Замечания общего порядка № 21. Статья 10 (гуманное обращение с лицами, лишенными свободы). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Принцип, изложенный в пункте 1 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах, представляет собой основу для более определенных обязательств государств-участников в отношении уголовного правосудия, которые закреплены в пунктах 2 и 3 статьи 10 (пункт 8 Замечания общего порядка № 21. Статья 10 (гуманное обращение с лицами, лишенными свободы). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

В подпункте а) пункта 2 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах предусматривается, что обвиняемые в случаях, когда отсутствуют исключительные обстоятельства, помещаются отдельно от осужденных. Такое отделение требуется для того, чтобы подчеркнуть их статус неосужденных лиц, которые в то же время имеют право считаться невиновными, как об этом говорится в пункте 2 статьи 14 (пункт 9 Замечания общего порядка № 21. Статья 10 (гуманное обращение с лицами, лишенными свободы). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Практика Комитета ООН по правам инвалидов

В соответствии с пунктом 2 статьи 14 Конвенции о правах инвалидов инвалиды, лишенные свободы, имеют право на обращение, соответствующее целям и принципам Конвенции, включая обеспечение разумных приспособлений… Комитет… напоминает, что доступность является одним из основополагающих принципов Конвенции и в качестве такового применяется в том числе и в случаях, когда инвалиды лишены свободы. Государство-участник обязано обеспечить, чтобы в его пенитенциарных учреждениях гарантировалась доступность всем инвалидам, лишенным свободы. В этой связи государства-участники должны принимать надлежащие меры, включая выявление и устранение препятствий и барьеров, с тем чтобы наделить инвалидов, лишенных свободы, возможностью вести независимый образ жизни и всесторонне участвовать во всех аспектах повседневной жизни в месте заключения, в том числе обеспечивая им доступ наравне с остальными лишенными свободы лицами к различным физическим объектам и услугам, как-то ванным комнатам, прогулочным дворикам, библиотекам, классным комнатам и мастерским, медицинским, психологическим, социальным и юридическим услугам (пункт 8.5 Соображений Комитета по правам инвалидов от 11 апреля 2014 года по делу «Х. против Аргентины»).

В соответствии со статьей 25 Конвенции о правах инвалидов инвалиды имеют право на наивысший достижимый уровень здоровья без дискриминации по признаку инвалидности, ввиду чего государстваучастники обязаны принимать все надлежащие меры для обеспечения доступа инвалидов к услугам в сфере здравоохранения, в том числе к реабилитации. Кроме того, в статье 26 Конвенции предусмотрено, что государства-участники принимают эффективные и надлежащие меры к тому, чтобы наделить инвалидов возможностью для достижения и сохранения максимальной независимости, полных физических, умственных, социальных и профессиональных способностей и полного включения и вовлечения во все аспекты жизни, в том числе с помощью комплексных абилитационных и реабилитационных услуг и программ, причем таким образом, чтобы эти программы и услуги начинали реализовываться как можно раньше и были основаны на многопрофильной оценке нужд и сильных сторон индивида. В свете этих положений, рассматриваемых совместно с пунктом 2 статьи 14 Конвенции, Комитет напоминает, что государства-участники несут особую ответственность в этой связи ввиду той степени контроля и власти, который тюремная администрация осуществляет над инвалидами, лишенными свободы по решению суда (пункт 8.9 Соображений Комитета по правам инвалидов от 11 апреля 2014 года по делу «Х. против Аргентины»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Заключенный, в силу лишь факта лишения свободы, не утрачивает защиты его прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. Напротив, заключенные находятся в уязвимом положении, и власти обязаны обеспечивать их защиту. Государство должно принимать меры к тому, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, которые совместимы с уважением к человеческому достоинству. При этом формы и методы реализации этой меры пресечения не должны причинять ему лишения и страдания в более высокой степени, чем тот уровень страданий, который неизбежен при лишении свободы, а его здоровье и благополучие − с учетом практических требований режима лишения свободы − должны быть адекватно гарантированы (пункт 95 постановления от 21 июня 2016 года по делу «Г. против Российской Федерации»).

При оценке условий содержания под стражей принимается во внимание совокупный эффект этих условий, а также конкретные утверждения заявителя… Равным образом необходимо принимать во внимание длительность срока, в течение которого человек находился в таких условиях (пункт 96 постановления от 21 июня 2016 года по делу «Г. против Российской Федерации»).

Период содержания заявителя под стражей следует считать «длящимся обстоятельством» в течение всего времени, пока содержание под стражей осуществляется в месте заключения того же типа и в аналогичных по сути условиях. Несмотря на короткие периоды отсутствия, в течение которых заявитель вывозится за пределы учреждения для участия в судебных заседаниях или иных процессуальных действиях, содержание его под стражей все равно остается непрерывным. Однако освобождение заявителя или его перевод в учреждение с другим режимом содержания под стражей, как за пределами учреждения, так и внутри него, ведет к прекращению существования «длящегося обстоятельства» (пункт 87 постановления от 20 февраля 2014 года по делу «Шишков против Российской Федерации»).

Что касается последовавших усовершенствований (ремонт камер, открытие нового следственного изолятора и так далее), какими бы благоприятными они ни были, они не имеют отношение к жалобе заявителя (пункт 29 постановления от 12 мая 2010 года по делу «Косицын против Российской Федерации»).

Принимая решение о том, попадает ли или нет под действие статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод содержание под стражей, Европейский Суд учитывает различные факторы… Европейский Суд исследовал такие составляющие дела, как:
–(а) состояние здоровья заявителя,
–(b) адекватность медицинской помощи и ухода в условиях содержания под стражей и
–(с) целесообразность продолжения применения меры пресечения в виде заключения под стражу ввиду состояния здоровья заявителя… Европейский Суд проанализировал вопрос о том, было ли применение наручников в отношении серьезно больного заключенного или приковывание его к кровати оправдано интересами безопасности.
Потенциальная «опасность» заявителя также принималась во внимание (пункт 137 постановления от 22 декабря 2008 года по делу «Алексанян против Российской Федерации»).

Обязательство властей по обеспечению надлежащих условий содержания под стражей включает удовлетворение особых нужд заключенных с ограниченными возможностями… и власти не могут освободить себя от этого обязательства посредством перекладывания ответственности на других заключенных (пункт 85 постановления от 6 февраля 2014 года по делу «Семихвостов против Российской Федерации»).

См. также подготовленное в 2018 году в Верховном Суде Российской Федерации Обобщение правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, по вопросам защиты прав лиц с ограниченными возможностями.

Отдельные аспекты ненадлежащих условий в местах принудительного содержания

Обеспечение находящегося в местах принудительного содержания лица личным пространством

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Европейский Суд напоминает, что в ряде дел нехватка личного пространства заключенных в российских следственных изоляторах была настолько острой, что это само по себе оправдывало установление нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В таких делах заявители обычно располагали менее чем 3 кв. м личного пространства… Напротив, в других делах, в которых переполненность не была столь острой для возникновения вопроса о соблюдении статьи 3 Конвенции самой по себе, Европейский Суд принимал к сведению другие аспекты физических условий содержания под стражей как имеющие значение для оценки соблюдения этого положения. Такие аспекты включали, в частности,
–возможность использования туалета в уединении;
–доступ естественного освещения и воздуха;
–достаточность отопления;
–и соблюдение санитарных требований.
Таким образом, даже в тех делах, в которых фигурируют камеры больших размеров − от 3 до 4 кв. м на одного заключенного − Европейский Суд устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку фактор пространства усугублялся выявленными недостатками вентиляции и освещения (пункт 123 постановления от 9 октября 2008 года по делу «Моисеев против Российской Федерации»).

Европейский Суд всегда уклонялся от определения того, сколько именно квадратных метров должно отводиться заключенному для удовлетворения требований Конвенции о защите прав человека и основных свобод, полагая, что ряд других факторов, таких как:
–длительность содержания,
–возможности прогулок,
–физическое и психическое состояние заключенного и так далее, играют важную роль в определении того, отвечают ли условия содержания гарантиям статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 95 постановления от 8 января 2013 года по делу «Решетняк против Российской Федерации»).

Хотя это обстоятельство само по себе не подразумевает нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, учитывая, в частности, тот факт, что заявитель получил лечение… и что он полностью выздоровел, Европейский Суд полагает, что эти аспекты, хотя сами по себе и не могут оправдать признание «бесчеловечного» обращения, однако имеют существенное значение в дополнение к основному фактору чрезмерной переполненности для демонстрации того, что условия содержания заявителя под стражей выходили за пределы рамок, допустимых в соответствии со статьей 3 Конвенции (пункт 40 постановления от 7 июня 2007 года по делу «Игорь Иванов против Российской Федерации»).

При принятии решения по вопросу о том, имело ли место нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в отношении отсутствия личного пространства, Европейскому Суду необходимо рассмотреть следующие три элемента:
–(a) у заключенного должно быть отдельное спальное место в камере;
–(b) на каждого заключенного должно приходиться минимум три квадратных метра площади; и
–(c) общая площадь камеры должна позволять заключенным свободно передвигаться между имеющимися предметами мебели. Отсутствие любого из указанных элементов само по себе является веской презумпцией того, что условия содержания под стражей привели к унижающему достоинство обращению и нарушению статьи 3 Конвенции. В случаях, когда заключенные, по-видимому, имели достаточно личного пространства в своем распоряжении, Суд принимал во внимание другие физические условия содержания под стражей, имеющие актуальное значение для оценки соблюдения этого положения. Такие элементы включали, в частности:
–наличие естественного освещения и воздуха,
–вентиляции,
–наличие надлежащей системы отопления,
–возможность уединения при пользовании туалетом
–соблюдение элементарных санитарно-гигиенических требований…

В связи с этим Суд напоминает о своей сложившейся прецедентной практике, согласно которой сам факт содержания заявителя в течение длительного периода времени в неприспособленной для этого камере, рассчитанной только на кратковременное содержание под стражей, свидетельствует о нарушении статьи 3 Конвенции (пункт 55 постановления от 15 января 2015 года по делу «Шкарупа против Российской Федерации»).

Суд должен принимать во внимание не только ситуацию переполненности камеры, но и существование уравновешивающих факторов, например, возможность прогулок на свежем воздухе (пункт 19 постановления от 15 октября 2015 года по делу «Курушин против Российской Федерации»).

Суд ранее признавал условия содержания под стражей в некоторых российских учреждениях для иностранных граждан, нарушающими гарантии статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. При этом суд обращал внимание на постоянную переполненность, которая была сильной настолько, что сама по себе, приводила к установлению нарушения статьи 3 Конвенции, на фоне практически полного отсутствия прогулок на открытом воздухе и плохих гигиенических условий (пункт 131 постановления от 15 октября 2015 года по делу «Л.М. и другие против Российской Федерации»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Проблема переполненности камер имеет прямое отношение к компетенции Комитета. Если число заключенных больше, чем то, на которое рассчитана тюрьма, то это неблагоприятно отразится на всех видах обслуживания и деятельности внутри данного учреждения; общий уровень жизни будет снижен и, возможно, значительно. Более того, уровень переполненности тюрьмы, или ее отдельной части, может оказаться бесчеловечным или унижающим с точки зрения физического существования человека (пункт 46 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году.
CPT/Inf(92)3-part2).

Особо следует упомянуть пребывание на открытом воздухе. Требование о том, что лицам, лишенным свободы, разрешается каждый день по крайней мере один час заниматься физическими упражнениями на открытом воздухе, получило широкое признание как основная гарантия прав (желательно, чтобы данное требование являлось составной частью более широкой программы деятельности). Комитет хотел бы подчеркнуть, что всем лицам, лишенным свободы, без исключения (в том числе находящимся в камерах в качестве наказания), должна быть предложена возможность ежедневно заниматься физическими упражнениями на открытом воздухе. Также разумеется, что сооружения для занятий на открытом воздухе должны быть достаточно просторными и, по возможности, обеспечивать укрытие при неблагоприятных погодных условиях (пункт 48 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part2).

Минимальные стандарты ЕКПП в отношении личного пространства в пенитенциарных учреждениях составляет: 6 кв. м в одиночной камере + санитарный узел: 4 кв. м на одного заключенного в камере, предназначенной для размещения нескольких человек + полностью отделенный перегородкой санитарный узел по крайней мере 2 м между стенами камеры; по крайней мере 2,5 м между полом и потолком камеры (документ Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

Минимальные стандарты размера личного пространства не являются столь простым вопросом, как это может показаться на первый взгляд. Необходимо начать с того, что стандарты «минимального размера личного пространства», используемые ЕКПП, отличаются в зависимости от типа учреждения. Камера в полицейском участке, предназначенная для краткосрочного содержания от нескольких часов до нескольких дней не должна, разумеется, отвечать тем же стандартам по размерам, как комната пациента в психиатрическом учреждении; либо камера, используемая в рамках предварительного заключения или для содержания осужденных (пункт 6 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП. Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

В последние годы ЕКПП четко указывал на то, что минимальные стандарты размера помещения должны исключать санитарный узел, размещенный в камере. Исходя из этого, одиночная камера должна составлять 6 кв. м плюс пространство, требуемое для санитарного узла (как правило, от 1 кв. м до 2 кв. м). Аналогичным образом, пространство, занимаемое санитарным оборудованием, должно исключаться из расчета 4 кв. м на человека в камере, предназначенной для размещения нескольких заключенных. Кроме того, в любой камере, в которой размещается более одного заключенного, санитарное оборудование должно быть полностью отделено перегородкой от основного помещения камеры (пункт 10 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП. Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

Во-вторых, необходимо подходить дифференцированно, в зависимости от характера размещения в помещении, (например, будет ли это размещение в одиночной камере или камере, предназначенной для нескольких заключенных). Необходимо также дать определение термину «камера, предназначенная для нескольких заключенных». Можно утверждать, что камера для двух заключенных отличается от камеры, в которой планируется разместить, например, шесть или более заключенных. Что касается больших спальных помещений, в которых размещаются десятки или иногда даже до сотни заключенных то у ЕКПП есть возражения по существу, которые связаны не только с вопросом размера личного пространства на одного заключенного, но и с самой концепцией как таковой. В своем 11-ом Общем докладе ЕКПП подверг критике сам принцип размещения в больших спальных помещениях; поскольку заключенные часто находятся в чрезвычайно стесненных и антисанитарных условиях. Помимо отсутствия личного пространства как такового, Комитет пришел к выводу, что в подобного рода спальных помещениях высок риск запугивания и насилия, что там чрезвычайно трудно обеспечить должный контроль со стороны персонала. Кроме того, практически невозможно провести индивидуальную оценку рисков и потребностей отдельных заключенных и обеспечить их размещение Впоследствии ЕКПП неоднократно выступал за отказ от больших спальных помещений в пользу небольших помещений для проживания (пункт 7 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП. Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

В-третьих, при оценке размеров камер с учетом своих стандартов ЕКПП также принимает во внимание режим, предоставляемый заключенным (пункт 8 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП.

Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

Правило 18.5 Европейских пенитенциарных правил (2006предусматривает, что «Заключенных обычно следует размещать на ночь в отдельных камерах, за исключением тех случаев, когда предпочтительно размещать их совместно с другими заключенными». Действительно, во многих странах Совета Европы заключенным предоставляется индивидуальная камера, часто размером от 7,5 кв. м до 9,5 кв. м. ЕКПП постоянно заявлял, что одиночные камеры размером менее 6 кв. м (не учитывая санитарный узел) должны быть либо изъяты из использования, или же расширены, чтобы обеспечивать соответствующее пространство на одного заключенного (пункт 12 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП. Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

При разработке стандарта – 4 кв. м личного пространства – ЕКПП имел в виду, с одной стороны, наблюдаемую тенденцию в ряде западноевропейских стран удваивать до 8−9 кв. м размеры камеры, которая первоначально была предусмотрена для одиночного содержания, а с другой стороны – наличие больших спальных помещений в тюремных учреждениях (колониях) в странах Центральной и Восточной Европы (пункт 13 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП. Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

Притом что ЕКПП никогда четко не давал определения термину «камера, предназначенная на несколько человек», анализ докладов ЕКПП показывает, что камеры, предназначенные для размещения двух–четырех заключенных, подпадают под это понятие148. Так, ЕКПП регулярно отмечал, что камеры размером 8 кв. м2 приемлемы для двух заключенных, камеры 12 кв. м – для трех, а камеры размером 16 кв. м подходят для размещения четырех заключенных. Однако в довольно многих случаях, ЕКПП также заявлял, что камеры 8 кв. м (или 8−9 кв. м) должны быть «предпочтительными» (Словения, 2006; Венгрия, 2013) или же «в идеале» (Бельгия, 2009) в них должен размещаться лишь один заключенный; или же они должны «использоваться для размещения более чем одного заключенного в исключительных случаях, если не рекомендовано оставлять заключенного одного» (Соединенное Королевство, 2003). В докладе о посещении Нидерландов в 2011 году Комитет заявил, что размещение в двойных камерах размером от 8 до 10 кв. м было «не без дискомфорта» для заключенных, а в докладе о визите 2011 года в Ирландию было рекомендовано, чтобы «были предприняты усилия для избежание, по мере возможности, размещения двух заключенных в камерах размером 8 кв. м» (пункт 14 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП. Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

Вышеприведенные примеры свидетельствуют, что стандарт в 4 кв. м на одного заключенного может приводить к стесненным условиям в ситуациях, когда речь идет о камерах с небольшим количеством заключенных. Действительно, учитывая, что 6 кв. м являются минимальным размером жизненного для размещения в одиночной камере, камера размером 8 кв. м скорее всего не сможет обеспечить удовлетворительное жизненное пространство для двух заключенных. По мнению ЕКПП, необходимо стремиться выделить большую площадь помещения в этих случаях… Стандарт в 4 кв. м является минимальным стандартом (пункт 15 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП. Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

В связи с вышеизложенным ЕКПП принял решение установить желаемый стандарт в отношении камер, предназначенных для размещения нескольких заключенных, до четырех человек, добавляя 4 кв. м на каждого дополнительного заключенного к минимальному пространству в 6 кв. м, зафиксированному для одиночной камеры: 2 заключенных: по крайней мере 10 кв. м (6 м² + 4 м²) пространства + санитарный узел; 3 заключенных: по крайней мере 14 кв. м (6 кв. м + 8 кв. м) + санитарный узел; 4 заключенных: по крайней мере 18 кв. м (6 кв. м + 12 кв. м) + санитарный узел (пункт 16 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП. Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

Иными словами, желательно, чтобы в камере от 8 до 9 кв. м содержался не более чем один заключенный, а в камере 12 кв. м – не более чем два заключенных (пункт 17 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП.

Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

ЕКПП никогда не считал, что стандарты размера тюрем должны рассматриваться как абсолютные. Иными словами, Комитет не придерживается автоматически мнения, что небольшое отклонение от его минимальных стандартов может само по себе рассматриваться как составляющее бесчеловечное и унижающее достоинство обращение с соответствующим заключенным (или заключенными), поскольку могут существовать другие, облегчающие ситуацию, факторы. В частности, например, заключенные могут проводить значительную часть времени каждый день вне своих камер (в цехах, классах или занимаясь другой деятельностью). Тем не менее даже в таких случаях ЕКПП по-прежнему рекомендует соблюдать минимальные стандарты (пункт 21 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП. Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

С другой стороны, для того чтобы Комитет мог утверждать, что условия содержания составляют бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, камеры должны быть либо чрезвычайно перенаселенными, или, как это происходит в большинстве случаев, должно быть наличие ряда дополнительных негативных аспектов, таких как: − недостаточное количество кроватей для заключенных, − плохая гигиена,
−заражение паразитами, − недостаточная вентиляция,
− отсутствие отопления или света,
− отсутствие санитарного оборудования в камере и, как следствие, использование банок или бутылок для отправления естественных потребностей. В действительности, вероятность того, что место содержания переполнено, но в тоже время хорошо проветривается, сохраняется чистым, оборудовано достаточным количеством кроватей, низка. Поэтому ЕКПП часто перечисляет факторы, которые составляют неприемлемые условия содержания, а не просто ссылается на недостаток личного пространства. Кроме того, ЕКПП учитывает и другие факторы, не связанные напрямую с условиями содержания. Эти факторы включают:
− время, проводимое вне камеры,
− и в целом режим содержания,
− ограниченные возможности упражнений вне помещений,
− лишение контактов с родственниками на протяжении длительного времени и т.д. (пункт 22 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП.

Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

Настоящий документ призван предоставить руководящие принципы для практиков и других заинтересованных сторон определения минимальных стандартов ЕКПП в отношении размеров пространства для заключенного (заключенных) в отдельной камере. В дальнейшем, суды призваны решать, действительно ли конкретное лицо пережило мучения, которые достигли порога бесчеловечного или унижающего достоинство в значении статьи 3 ЕКПЧ, принимая во внимание различные факторы, включая например, телосложение отдельного человека. Количество квадратных метров на одного человека – это лишь один из факторов, хотя и очень значительный и в отдельных случаях даже решающий (пункт 24 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП.

Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

Условия, при которых заключенные размещались в камерах, рассчитанных на несколько человек размером менее 4 кв. м на одного заключенного либо в одиночных камерах размером менее 6 кв. м (в обоих случаях исключая площадь размещаемого в камере санитарного узла), постоянно подвергались критике со стороны ЕКПП, и Комитет регулярно обращался к властям с призывом расширить размеры (или же вывести их из использования) одиночных камер или снизить количество заключенных в камерах, рассчитанных на несколько человек. ЕКПП ожидает, что эти стандарты минимального пространства будут систематически применяться во всех пенитенциарных учреждениях государств-членов Совета Европы, и надеется, что все больше стран будут стремиться соблюдать «желаемые» стандарты ЕКПП в отношении камер, предусмотренных для содержания нескольких заключенных (пункт 25 документа Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП.

Опубликован 15 декабря 2015 года. CPT/Inf (2015) 44).

Обеспечение находящегося в местах принудительного содержания лица личным пространством в исправительных учреждениях

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

При рассмотрении предыдущих дел по жалобам против России на условия содержания в исправительных колониях Европейский Суд признавал содержание только в ночное время в переполненных общежития, в которых личное пространство на одного заключенного не соответствовало минимальным двум квадратным метрам, в качестве решающего фактора при установлении нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 56 постановления от 28 ноября 2013 года по делу Сергей Бабушкин против Российской Федерации).

Существенная нехватка пространства в тюремных камерах является значимым фактором, который подлежит принятию во внимание для определения того, являются ли описываемые условия содержания под стражей «унижающими достоинство» в значении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и приводят ли такие условия к нарушению, отдельно или вместе с другими недостатками (пункт 27 постановления от 15 марта 2016 года по делу «Видиш против Российской Федерации»).

Суд повторяет, что данный показатель должен рассматриваться в рамках широкой свободы передвижения, которой пользовался заявитель в период с утра до позднего вечера, когда он мог перемещаться по территории исправительной колонии, включая остальную часть тюремного блока и прилегающие территории (пункт 71 постановления от 23 октября 2014 года по делу «Мела против Российской Федерации»).

При оценке мест содержания под стражей для отбывания наказания, таких как российские исправительные колонии, Суд считает, что личное пространство следует рассматривать в контексте применяемого режима, предусматривающего более широкую свободу передвижения для заключенных в исправительных колониях в дневное время, в отличие от заключенных другого режима содержания под стражей, и в итоге, беспрепятственный доступ заключенных к естественному освещению и свежему воздуху. В определенных делах Суд усмотрел, что свобода передвижения, предоставленная заключенным в колонии, а также беспрепятственный доступ к естественному освещению и свежему воздуху являлись достаточной компенсацией дефицита пространства, отведенного каждому из заключенных (пункт 79 постановления от 6 февраля 2014 года по делу «Семихвостов против Российской Федерации»).

Острую нехватку пространства в спальнях исправительного учреждения, препятствующую свободному перемещению заключенных между предметами мебели, было решено считать показателем унижающего достоинство обращения, превосходящего минимальный уровень жестокости по статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 58 постановления от 12 ноября 2015 года по делу «Бутко против Российской Федерации»).

В случаях, когда в распоряжении заявителей имелось менее трех квадратных метров жилой площади тюремной камеры, в которой они оставались большую часть времени, Суд рассматривал переполненность настолько сильной, что ее было достаточно для признания нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 54 постановления от 22 марта 2016 года по делу «Бутрин против Российской Федерации»).

Предоставление заключенному, являющемуся инвалидом, менее трех квадратных метров жилой площади вызывает озабоченность с точки зрения соблюдения требований статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 58 постановления от 22 марта 2016 года по делу «Бутрин против Российской Федерации»).

Продолжительное содержание больного заявителя в условиях переполненности без минимального уровня изолированности приводит к бесчеловечному обращению (пункт 29 постановления от 15 марта 2016 года по делу «Видиш против Российской Федерации»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

В значительном количестве дел, когда на заключенного в общей камере приходилось менее 3 кв. м личного пространства, переполненность, по мнению Европейского Суда, была настолько сильной, что она оправдывала вывод о нарушении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 105 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

В тех случаях, когда на каждого заключенного, по-видимому, приходилось от 3 до 4 кв. м личного пространства, Европейский Суд, рассматривая жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, уделял внимание (не)достаточности остальных аспектов физических условий содержания под стражей. В данных делах он констатировал нарушение статьи 3 Конвенции только тогда, когда к фактору площади добавлялись другие аспекты неудовлетворительных физических условий содержания под стражей, связанные, в том или ином конкретном контексте, с возможностью нахождения на открытом воздухе, доступом дневного света или свежего воздуха, наличием вентиляции, достаточностью отопления, возможностью уединяться при пользовании туалетом и соблюдением элементарных санитарно-гигиенических требований (пункт 106 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

В… своих постановлениях Европейский Суд установил для целей своего анализа, что соответствующая минимальная норма площади при содержании в общей камере должна составлять 3 кв. м на человека… Кроме того,… в… постановлении по делу «Идалов против Российской Федерации» (§ 101) Большая Палата Европейского Суда, констатировав нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с неудовлетворительными условиями содержания заявителя под стражей, отметила, помимо прочего, что «условия содержания заявителя под стражей не удовлетворяли установленному в прецедентной практике Европейского Суда минимальному требованию, согласно которому на каждого человека (пункт 107 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Европейский Суд подтверждает, что при рассмотрении им вопроса о нарушении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод необходимо следовать соответствующей минимальной норме площади, составляющей 3 кв. м на каждого заключенного в общей камере (пункт 110 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Европейский Суд считает важным пояснить методику расчета минимального размера личного пространства на одного заключенного в общей камере при рассмотрении им вопроса о нарушении статьи 3 Конвенции. Европейский Суд, опираясь на методику, которую использует ЕКПП в этой области, считает, что в общую площадь камеры не следует 156 « включать площадь санузла… С другой стороны, при подсчете площади камеры необходимо учитывать место, занимаемое предметами, которые в ней находятся. При этом важно, есть ли у заключенных возможность свободно передвигаться по камере (пункт 114 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Европейский Суд хотел бы отметить, что по вопросу о применении минимальной нормы площади в 3 кв. м на одного заключенного в общей камере в его прецедентной практике, по-видимому, не проводится какихлибо различий между заключенными, отбывающими наказание, и лицами, содержащимися под стражей до суда. Действительно, в пилотном постановлении по делу «Орховский против Польши» Европейский Суд при рассмотрении вопроса о нарушении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод применил одни и те же стандарты для оценки минимальной площади, приходящейся на лиц, содержащихся в тюрьме и следственном изоляторе… Кроме того, одни и те же стандарты применялись в других пилотных постановлениях, касающихся условий содержания подследственных… и осужденных заключенных… Аналогичный подход использовался и в других ведущих постановлениях Европейского Суда по данному вопросу… Более того, те же стандарты применялись в недавних постановлениях, касающихся исправительных колоний в Российской Федерации (пункт 115 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Приводит ли размещение заключенного на площади, не соответствующей минимальным требованиям, к возникновению презумпции нарушения статьи 3 Конвенции и вызывает ли оно нарушение статьи 3 Конвенции само по себе.

При определении того, было по делу допущено нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с острым дефицитом личного пространства в пенитенциарном учреждении или нет, Европейский Суд не всегда был последователен в вопросе о том, приводит ли выделение заключенному менее 3 кв. м личного пространства само по себе к нарушению статьи 3 Конвенции или к возникновению презумпции нарушения этой статьи Конвенции, которая может быть опровергнута другими существенными доводами. В этом отношении можно выделить различные подходы (пункт 116 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Во-первых, в ряде дел констатация того факта, что на заключенного приходилось менее 3 кв. м личного пространства, сама по себе приводила к выводу о нарушении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 117 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

В некоторых делах Европейский Суд приходил к выводу, что ситуации, когда на одного заключенного приходится менее 3 кв. м личного пространства, представляют собой нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а затем рассматривал другие условия содержания под стражей только в качестве отягчающих обстоятельств (пункт 118 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

В основе другого подхода лежит критерий «устойчивой презумпции», сформулированный в… пилотном постановлении Европейского Суда по делу «Ананьев и другие против Российской Федерации». Исходя из тщательного анализа своей предыдущей прецедентной практики по данному вопросу, Европейский Суд в постановлении по делу «Ананьев и другие против Российской Федерации» сформулировал следующие критерии переполненности:
− (1) у каждого содержащегося под стражей лица должно быть индивидуальное спальное место в камере,
− (2) на каждое содержащееся под стражей лицо должно приходиться не менее 3 кв. м личного пространства,
− (3) общая площадь камеры должна быть такой, чтобы содержащиеся под стражей лица могли свободно передвигаться между предметами, которые там находятся.
Как подчеркнул Европейский Суд, отсутствие любого из вышеперечисленных элементов само по себе приводит к возникновению устойчивой презумпции того, что условия содержания под стражей представляют собой унижающее достоинство обращение и нарушают статью 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 119 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Аналогично критерию «устойчивой презумпции» в… пилотном постановлении по делу «Орховский против Польши»… Европейский Суд особо отметил, что все ситуации, когда заключенный в своей камере лишается минимальной жилой площади в 3 кв. м, будут считаться приводящими к возникновению устойчивой презумпции нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 120 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Согласно данному подходу наличие «устойчивой презумпции» нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод констатировалось на основании оценки того, опровергалась ли возникшая в обстоятельствах дела «устойчивая презумпция» нарушения этой статьи Конвенции совокупным воздействием остальных условий содержания под стражей…. Соответственно, во многих делах с разными фактическими обстоятельствами, рассмотренных после вынесения… постановления Европейского Суда по делу «Ананьев и другие против Российской Федерации», Европейский Суд последовательно учитывал совокупное воздействие условий содержания под стражей, прежде чем сделать окончательный вывод о предполагаемом нарушении статьи 3 Конвенции в связи с переполненностью мест лишения свободы (пункт 121 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Подход, которому надлежит следовать

Европейский Суд будет руководствоваться своей устоявшейся прецедентной практикой по статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В связи с этим он напоминает, что согласно этой прецедентной практике определение минимального уровня жестокости, по достижении которого ненадлежащее обращение попадает под действие статьи 3 Конвенции, по самому своему характеру является относительным… Определение этого минимума, как подчеркивалось начиная с… постановления Европейского Суда по делу «Ирландия против Соединенного Королевства»…, зависит от всех обстоятельств дела, а именно:
− продолжительности такого обращения,
− влияния, которое оно оказало на физическое и психическое состояние потерпевшего, а, в некоторых случаях, от
− пола,
− возраста,
− состояния здоровья потерпевшего (пункт 122 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Соответственно, при решении вопроса о том, было по делу допущено нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод или нет, Европейский Суд не может ограничиться лишь подсчетом количества квадратных метров на одного заключенного. Кроме того, при данном подходе упускается из виду, что с практической точки зрения точное представление о реальном положении заключенных может дать только всестороннее изучение условий содержания под стражей в каждом конкретном случае (пункт 123 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).
Рассмотрев свою прецедентную практику, и ввиду того, какое важное значение придается фактору площади при общей оценке условий содержания под стражей, Европейский Суд полагает, что в тех случаях, когда на одного заключенного в общей камере приходится менее 3 кв. м личного пространства, возникает устойчивая презумпция нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 124 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Такую «устойчивую презумпцию» нужно считать весомым, но не неопровержимым указанием на нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Это, в частности, означает, что в обстоятельствах конкретного дела данная презумпция может быть опровергнута совокупным воздействием остальных условий содержания под стражей. Конечно, ее непросто будет опровергнуть в случае явного или продолжительного дефицита личного пространства, когда на заключенного приходится менее 3 кв. м площади. Обстоятельства, в которых данная презумпция может быть опровергнута, будут указаны ниже (пункт 125 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Следовательно, если было убедительно установлено, что на заключенного в общей камере приходилось менее 3 кв. м личного пространства, отправной точкой в анализе Европейского Суда является устойчивая презумпция нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Тогда власти государства-ответчика будут должны убедительно доказать наличие факторов, способных в достаточной степени компенсировать дефицит личного пространства. Совокупное воздействие этих условий должно учитываться Европейским Судом при определении того, была ли презумпция нарушения Конвенции опровергнута в обстоятельствах дела или нет (пункт 126 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Факторы, которые могут компенсировать дефицит личного пространства

Европейский Суд должен определить, какие факторы могут компенсировать дефицит личного пространства у заключенного, а, следовательно, опровергнуть устойчивую презумпцию нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, возникающую, когда на одного человека в общей камере в местах лишения свободы приходится менее 3 кв. м личного пространства (пункт 129 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Прежде всего Европейский Суд с учетом своей прецедентной практики, сформировавшейся после вынесения постановления по делу «Ананьев и другие против Российской Федерации», отмечает, что обычно опровергнуть устойчивую презумпцию нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод можно лишь в том случае, если уменьшение необходимой минимальной нормы площади было непродолжительным, эпизодическим и незначительным.

Подобная ситуация имела место, например, в деле «Фетисов и другие против Российской Федерации»…, где заключенному предоставлялись около 2 кв. м личного пространства в течение 19 дней…, или в деле «Владимир Беляев против Российской Федерации»…, где на заключенного приходились 2,95 кв. м личного пространства в течение 10 дней, а через какое-то время после этого − 2,65 кв. м в течение двух дней и 2,97 кв. м в течение 26 дней. Кроме того, сославшись на свою прецедентную практику по делам «Фетисов и другие против Российской Федерации» и «Дмитрий Рожин против Российской Федерации», Европейский Суд не усмотрел нарушений статьи 3 Конвенции в деле «Курковский против Польши»…, где на заявителя приходилось около 2,1 кв. м личного пространства в течение четырех дней, а потом 2,6 кв. м в течение еще четырех дней (пункт 130 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Европейский Суд уже приходил к выводу, что длительность содержания под стражей может иметь значение при определении степени страданий или унижения, которые испытал заключенный из-за неудовлетворительных условий содержания под стражей, однако если срок заключения являлся относительно небольшим, статья 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не перестает распространяться на обжалуемое обращение автоматически, если остальных факторов достаточно для того, чтобы оно подпало под действие этой статьи (пункт 131 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Европейский Суд отмечает, что в других делах, касающихся дефицита личного пространства у заключенных, он задавался вопросом о том, сопровождались ли ограничения необходимой нормы площади достаточно большой свободой передвижения и содержательными занятиями вне камеры, а также являлись ли удовлетворительными условия содержания в соответствующем пенитенциарном учреждении в целом… По мнению Европейского Суда, устойчивая презумпция нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, возникающая, когда на одного заключенного в общей камере приходится менее 3 кв. м, в обычных обстоятельствах может быть опровергнута только тогда, когда эти требования соблюдаются одновременно, т.е. когда непродолжительное, эпизодическое и незначительное уменьшение личного пространства сопровождается достаточно большой свободой передвижения за пределами камеры и содержательными занятиями вне камеры, а условия содержания в соответствующем пенитенциарном учреждении в целом являются удовлетворительными (пункт 132 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»)

Наконец, в том, что касается общей удовлетворительности условий содержания в пенитенциарном учреждении, Европейский Суд ссылается на общие аспекты содержания под стражей, установленные в его прецедентной практике… Соответственно, в дополнение к достаточно большой свободе передвижения и содержательным занятиям вне камеры не будет установлено нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод при отсутствии других отягчающих обстоятельств, связанных с общими условиями содержания заявителя под стражей (пункт 134 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Краткое изложение принципов и стандартов для оценки переполненности мест лишения свободы

Европейский Суд подтверждает преобладающую в его прецедентной практике норму площади, составляющую 3 кв. м на одного заключенного в общей камере, как минимальное требование статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 136 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Когда в местах лишения свободы на одного заключенного в общей камере приходится менее 3 кв. м дефицит личного пространства считается настолько серьезным, что возникает устойчивая презумпция нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Бремя доказывания лежит на властях государства-ответчика, которые, однако, могут опровергнуть эту презумпцию, доказав наличие факторов, способных в достаточной степени компенсировать дефицит личного пространства (пункт 137 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

В обычных обстоятельствах устойчивая презумпция нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод может быть опровергнута лишь при одновременном существовании следующих факторов:
1)уменьшение необходимой минимальной нормы площади, составляющей 3 кв. м на одного человека, является непродолжительным, эпизодическим и незначительным…;
2)оно сопровождается достаточно большой свободой передвижения за пределами камеры и содержательными занятиями вне камеры…;
3)общие условия содержания заявителя в соответствующем пенитенциарном учреждении в целом являются удовлетворительными, и в условиях содержания его под стражей нет других отягчающих обстоятельств (пункт 138 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Когда на одного заключенного в камере приходится от 3 до 4 кв. м личного пространства, это по-прежнему имеет важное значение при определении Европейским Судом удовлетворительности условий содержания под стражей. В таких случаях нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод будет установлено, если нехватка площади сопровождается иными неудовлетворительными физическими условиями содержания под стражей, в частности, в том, что касается:
− возможности прогулок,
− доступа дневного света или свежего воздуха,
− наличия вентиляции,
− надлежащей температуры в камере,
− возможности уединяться при пользовании туалетом и соблюдения элементарных санитарно-гигиенических требований (пункт 139 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Европейский Суд подчеркивает, что в случаях, когда в пенитенциарном учреждении на одного заключенного в общей камере приходится более 4 кв. м личного пространства, а значит, вопроса о дефиците личного пространства не возникает, при определении Европейским Судом удовлетворительности условий содержания заявителя под стражей с точки зрения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод по-прежнему имеют значение другие вышеуказанные аспекты физических условий содержания под стражей (пункт 140 постановления Большой Палаты от 20 октября 2016 года по делу «Муршич (Mursic) против Хорватии»).

Обеспечение находящегося в местах принудительного содержания лица доступом к естественному освещению, вентилируемому и отапливаемому помещению

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Факт содержания заявительницы в запертой камере практически круглосуточно и лишения ее доступа к естественному освещению и вентиляции без какой-либо возможности прогулок на открытом воздухе должен был причинить ей значительные страдания (пункт 91 постановления от 12 июня 2008 года по делу «Щебет против Российской Федерации»).

Европейский Суд… устанавливал, что такие факторы, как:
− доступ к естественному освещению или свежему воздуху,
− адекватность отопительного оборудования,
− соблюдение основных санитарных требований,
− возможность уединенного использования туалета
− и доступность вентиляции имеют значение для оценки того, достигнут ли допустимый порог страданий или унижений… Этот список не является исчерпывающим; другие условия содержания под стражей могут позволить Европейскому Суду сделать вывод о том, что заявитель подвергся «бесчеловечному или унижающему достоинство обращению» (пункт 115 постановления от 16 декабря 2010 года по делу «Трепашкин против Российской Федерации» (№ 2).

Ограничение доступа к естественному освещению и воздуху по причине оборудования жалюзи значительно ухудшает положение заключенных в переполненных камерах и указывает о значительном нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 30 постановления от 15 марта 2016 года по делу «Видиш против Российской Федерации»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

ЕКПП часто сталкивается с приспособлениями, такими как металлические ставни, перекладины или пластины, которые закреплены к окнам и препятствуют доступу заключенных к естественному свету и попаданию свежего воздуха в помещение. Это особенно характерно для учреждений содержания под стражей до суда. ЕКПП полностью признает, что особые меры безопасности, разработанные для предотвращения риска тайного сговора и/или преступной деятельности, вполне могут оказаться необходимыми по отношению к отдельным заключенным. Однако введение мер такого рода должно составлять исключение, а не правило. Это предполагает, что компонентные органы должны рассмотреть обстоятельства каждого заключенного, чтобы определить, оправданы ли особые меры безопасности в данном случае. Далее, даже если подобные меры необходимы, они не должны лишать заключенных естественного света и свежего воздуха. Последние являются базовыми элементами жизни, которыми каждый заключенный имеет право пользоваться, более того, отсутствие этих элементов приводит к возникновению условий, благоприятствующих распространению заболеваний, особенно туберкулеза (пункт 30 Одиннадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2001 году. CPT/Inf(2001)16part).

Обеспечение находящегося в местах принудительного содержания лица питанием

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Разрешение употреблять собственные продукты… не может заменить соответствующие меры обеспечения, поскольку обеспечение благополучия лиц, лишенных свободы, остается обязанностью государства (пункт 58 постановления от 31 июля 2008 года по делу «Старокадомский против Российской Федерации»).

Явное необеспечение заявителя достаточным питанием само по себе свидетельствует о нарушении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 130 постановления от 7 ноября 2017 года по делу «Дудченко против Российской Федерации»).

Право находящегося в местах принудительного содержания лица на чистоту и гигиену

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Суд считает, как и Комитет по предотвращению пыток, что доступ к надлежащим образом оборудованной и гигиеничной сантехнике обладает первостепенным значением в поддержании чувства собственного достоинства заключенных… Гигиена и чистота не только являются неотъемлемой частью уважения лиц к своему телу и к соседям, с которыми они находятся в одном помещении в течение долгого срока, но также являются необходимым условием сохранения здоровья. По-настоящему гуманная среда невозможна без доступа к санитарному оборудованию или возможности сохранения тела в чистоте (пункт 93 постановления от 6 марта 2014 года по делу «Горбуля против Российской Федерации»).

В предыдущих делах против России Суд отметил, что время, обычно отведенное заключенным на принятие душа, ограничено 15−20 минутами в неделю, что явно недостаточно для поддержания надлежащей телесной гигиены. Способ организации процедуры принятия душа не обеспечивал заключенным даже элементарного уединения, поскольку их водили в душевые группами, а число работающих душевых леек было периодически слишком мало, чтобы всех их вместить. Что касается осужденных заключенных в исправительных колониях, Суд пришел к выводу, что число работающих раковин и туалетов было явно недостаточным по отношению к числу использующих их лиц (пункт 62 постановления от 12 ноября 2015 года по делу «Бутко против Российской Федерации»).

Суд… обеспокоен описанием бани учреждения, предоставленным сторонами. В то время как стороны не пришли к согласию в отношении способа предоставления воды для бани…, их заявления совпали в отношении следующего: заявитель и его сокамерники имели возможность мыться только раз в неделю в течение короткого промежутка времени. В связи с этим Суд хотел бы напомнить, что еженедельные посещения бани не могут обеспечить заключенному надлежащую возможность поддержания личной гигиены. Ограничение доступа заключенных к бане одним разом в неделю означает, что им не предоставлялось надлежащей возможности помыться… Следовательно, Суд придерживается мнения, что данный недостаток дополнял совокупное воздействие условий содержания в нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 96 постановления от 6 марта 2014 года по делу «Горбуля против Российской Федерации»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Легкий доступ к надлежащим туалетным средствам и поддержание удовлетворительных стандартов гигиены являются существенными компонентами гуманной среды. В этой связи, Комитет должен заявить, что он не одобряет практику, сложившуюся в некоторых странах, где лица, находящиеся под стражей, справляют свои естественные потребности в ведра в своих камерах (которые впоследствии «выплескиваются» в назначенное время). Либо туалет должен быть расположен в камере (желательно, в санитарной пристройке), либо должны существовать способы, которые позволяют посещать туалет в любое время (включая ночное) и без задержек тем лицам, содержащимся под стражей, которые испытывают в этом потребность. Кроме того, лица, лишенные свободы, должны иметь соответствующий доступ к душевой или ванной комнате. Также желательно, чтобы в камере имелся водопровод (пункт 49 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part2).

Комитет хотел бы добавить, что его особенно беспокоит, когда ему приходится сталкиваться с переполненностью камер в сочетании с недостаточной деятельностью, предлагаемой для заключенных в соответствии с распорядком, и несоответствующим доступом к туалету и средствам гигиены в одном и том же учреждении. Совокупное воздействие таких условий может оказаться пагубным для лиц, содержащихся под стражей (пункт 50 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part2).

Программы деятельности для находящихся в местах принудительного содержания лиц (вовлеченность указанных лиц в общественно полезную деятельность)

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Доступ к тюремным работам не является требованием статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод или иного положения Конвенции, Суд разделяет мнение ЕКПП, что возможность участия в целенаправленной деятельности разнообразного характера, включая:
− работу,
− обучение,
− образование
− и спорт, играет решающую роль в благополучии осужденных заключенных, а также содействует их реабилитации и реинтеграции (пункт 60 постановления от 12 ноября 2015 года по делу «Бутко против Российской Федерации»)

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Удовлетворительная программа деятельности (работа, образование, спорт, и т.д.) имеет решающее значение для самочувствия лиц, лишенных свободы. Это справедливо для всех учреждений, где содержатся под стражей лица как после вынесения приговора, так и в ожидании суда. Комитет отмечает, что во многих тюрьмах предварительного заключения виды деятельности чрезвычайно ограничены. В таких учреждениях, где заключенные долго не задерживаются, организация деятельности для тех, кто содержится под стражей, становится не простым вопросом. Ясно, что речь не может идти об индивидуализированных программах подобно тем, которые стремятся создать в учреждениях для лиц, отбывающих наказание после осуждения. Однако нельзя допускать, чтобы лица, лишенные свободы, просто изнывали неделями, а иногда месяцами, запертые в своих камерах, и это несмотря на созданные для них относительно хорошие материальные условия. Комитет полагает, что следует стремиться к тому, чтобы лица, содержащиеся под стражей в следственных тюрьмах, смогли бы проводить разумную часть дня (8 часов или больше) за пределами своих камер, посвящая свое время полезным видам деятельности различного характера. Конечно, условия в учреждениях для лиц, содержащихся под стражей после осуждения, должны быть еще более благоприятными (пункт 47 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году CPT/Inf(92)3-part2).

После начала своей деятельности в начале 1990-х годов ЕКПП подчеркивал чрезвычайную важность программы деятельности для заключенных, в том числе находящихся в предварительном заключении… Комитет заявляет, что неприемлемо запирать лиц, находящихся в предварительном заключении, в камерах до 23 часов в день и оставлять их без какой-либо целенаправленной деятельности месяцами и даже годами. ЕКПП призывает пенитенциарные власти соответствующих стран разработать и реализовать комплексный план мероприятий вне камер. Необходимо поставить цель обеспечения того, чтобы лица в предварительном заключении (а также заключенные, отбывающие приговор) могли проводить разумную часть дня (например, 8 часов или более) вне своих камер, занимаясь полезной деятельностью (работой, предпочтительно с возможностью обучения, образованием, спортом, досугом/ассоциативной деятельностью). Чем дольше срок предварительного заключения, тем более разнообразным должен быть режим (пункт 58 Двадцать шестого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2017 году.
CPT/Inf(2017)5-part).

Нахождение лица под стражей в изоляторах временного содержания (ИВС) (в полицейском участке) в аспекте защиты права не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Международное право требует, чтобы государства гарантировали эффективную защиту лиц, рискующих подвергнуться пыткам или жестокому обращению, в частности лиц, лишенных свободы, которые находятся под полным контролем властей пенитенциарной системы. Действительно, арест и лишение свободы неразрывно связаны с риском запугивания, пыток и других видов жестокого обращения, и опыт показывает, что этот риск особенно высок на самых ранних этапах задержания и лишения свободы. Иногда первоначальное задержание полицией или предварительное заключение продлеваются сверх допустимого срока, что делает задержанное лицо особенно уязвимым перед насилием. Кроме того, несмотря на то, что физические и психологические условия содержания под стражей в полиции могут быть приемлемыми, если такое содержание под стражей длится не более 48 часов, они нередко являются абсолютно неадекватными для содержания лиц в течение более продолжительных периодов времени (пункт 30 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 14 февраля 2017 года. A/HRC/34/54).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Комитет придает особую важность трем правам лиц, задержанных полицией:
− право информировать о факте своего задержания третью
сторону по своему усмотрению (члена семьи, друга, консульство),
− право доступа к адвокату и
− право требовать медицинского осмотра врачом по своему усмотрению (в дополнение к любому медицинскому осмотру, проведенному врачом, вызванным полицейскими властями).
Эти права, по мнению Комитета, являются тремя основными гарантиями против жестокого обращения с задержанными лицами, которые следует применять с самого момента лишения свободы, независимо от его названия в данной правовой системе (задержание, арест и т.д.) (пункт 36 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году CPT/Inf(92)3-part1).

Существование независимого механизма рассмотрения жалоб в отношении обращения во время пребывания под стражей в полиции является важной гарантией прав (пункт 41 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part1).

ЕКПП подчеркивал в нескольких случаях роль судебных властей и прокуратуры в борьбе с применением насилия полицией. Например, все задержанные полицией лица, которых намереваются заключить под стражу, должны физически предстать перед судьей, который рассматривает ходатайство об избирании в качестве меры пресечения заключения под стражу… Представление задержанного, по отношению к которому применялось насилие, перед судьей даст ему возможность своевременно подать жалобу. Далее, даже при отсутствии заявленных жалоб, судья будет иметь возможность вовремя предпринять необходимые действия, если налицо имеются другие признаки насилия (например, видимые раны, общий вид заключенного или поведение). Естественно, судья должен предпринять соответствующие шаги, если присутствуют признаки того, что полицией было применено насилие. Во всех случаях, когда подозреваемые в совершении преступления, предстающие перед судьей, заявляют о применении к ним насилия, судья должен письменно зарегистрировать жалобы, отдать приказ о немедленном судебном медицинском освидетельствовании и предпринять необходимые шаги, чтобы гарантировать, что жалобы будут тщательно расследованы. Подобный подход должен осуществляться независимо от того, имеет данное лицо видимые внешние повреждения или нет. Далее, даже в отсутствии выраженных жалоб о применении насилия, судья должен потребовать судебное медицинское освидетельствование всякий раз, когда существуют другие основания полагать, что представленное ему лицо могло стать жертвой насилия. Тщательное рассмотрение судебными и другими соответствующими органами всех жалоб о применении насилия сотрудниками правоохранительных органов и при необходимости наложение полагающегося взыскания произведет сильный сдерживающий эффект. И наоборот, если соответствующие органы не предпримут эффективных мер в ответ на адресованные им жалобы, то сотрудники правоохранительных органов, склонные к применению насилия к арестованным, очень скоро почувствуют, что могут совершать жестокость безнаказанно (пункт 45 Двенадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2002 году. CPT/Inf(2002)15-part).

Права лиц, лишенных свободы, утрачивают действенность, если данные лица не знают об их существовании. Следовательно, важно, чтобы лиц, взятых под стражу полицией, четко информировали об их правах без задержек и на понятном им языке. Для обеспечения этого задержанным полицией лицам в самом начале нахождения под стражей должны систематически выдаваться формы, устанавливающие эти права в прямой форме. Далее, указанные лица должны подписать заявление, подтверждающее, что их проинформировали об их правах (пункт 44 Двенадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2002 году. CPT/Inf(2002)15-part).
Лица, находящиеся в предварительном заключении, должны всегда быстро переводиться в места, предназначенные для содержания заключенных. Кроме того, возвращение лиц, находящихся в предварительном заключении, в соответствующие структуры в правоохранительных органах, должно запрашиваться и разрешаться лишь при самых исключительных обстоятельствах, когда это абсолютно неизбежно по конкретным причинам и на как можно более короткий срок. Такое возвращение в каждом случае должно быть основано на решении прокурора или судьи. Как правило, соответствующие заключенные не должны оставаться в учреждениях правоохранительных органов на ночь. Очевидно, что тот факт, что заключенный в предварительном заключении был возвращен в учреждение правоохранительного органа, должен быть соответствующим образом зарегистрирован (как в месте лишения свободы, так и в соответствующем учреждении правоохранительного органа), и что по возвращению для отбытия предварительного заключения соответствующий заключенный должен опять проходить медицинский осмотр… Если необходим дополнительный опрос в полиции, то предпочтительно, чтобы он проходил в месте, предназначенном для предварительного заключения, а не путем перевода соответствующего лица из предварительного заключения обратно в учреждение правоохранительного органа (пункт 70 Двадцать шестого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2017 году. CPT/Inf(2017)5-part).

Право информировать о факте своего задержания третью сторону

Право находящегося под стражей лица сообщить о факте своего ареста третьей стороне, в принципе, должно быть гарантировано с самого начала нахождения под арестом. Конечно, ЕКПП признает, что использование такого права должно допускать определенные исключения, чтобы защитить законные интересы полицейского расследования. Однако подобные исключения должны быть четко определены и строго ограничены по времени, и обращение к ним должно сопровождаться соответствующими гарантиями (например, любая задержка в сообщении о содержании под стражей должна быть письменно зафиксирована с указанием причин и сделана с одобрения старшего полицейского должностного лица, не связанного с делом, или прокурором) (пункт 43 Двенадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2002 году. CPT/Inf(2002)15-part).

Право доступа к адвокату

Право доступа к адвокату для лиц, задержанных полицией, должно включать:
− право вступать в контакт с адвокатом и возможность его регулярного посещения (в обоих случаях в условиях, гарантирующих конфиденциальность их обсуждений),
− а также право данного лица на присутствие адвоката во время допроса (пункт 38 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part1).

ЕКПП неоднократно подчеркивал, что по его опыту в период, непосредственно следующий за лишением свободы, риск запугивания и физического насилия наибольший. Следовательно, возможность для лиц, задержанных полицией, получить доступ к адвокату во время этого периода является основной гарантией неприменения насилия. Наличие такой возможности имеет сдерживающий эффект на тех полицейских, которые склонны к применению насилия по отношению к задержанным лицам; кроме того, адвокат в состоянии предпринять соответствующие действия, если насилие все-таки применяется. ЕКПП признает что, чтобы защитить законные интересы полицейского расследования, в исключительных случаях бывает необходимо отложить на определенный период встречу задержанного лица с названным им адвокатом. Однако это не должно привести к полному запрещению права доступа к адвокату во время периода допросов. В таких случаях должен быть обеспечен доступ к другому независимому адвокату.

Право доступа к адвокату должно включать в себя право разговаривать с ним наедине.

Данное лицо, в принципе, должно иметь право давать любые показания в полиции в присутствии адвоката. Естественно, это не должно мешать полиции допрашивать задержанных лиц по срочным вопросам, даже в отсутствие адвоката (который не может явиться тотчас), или исключать замену адвоката, который препятствует правильному ходу дознания.

ЕКПП также подчеркивает, что право доступа к адвокату должно предоставляться не только подозреваемым в совершении преступлений, но также любому лицу, обязанному по закону посетить полицейский участок или находиться в нем, т.е. свидетелям.

Далее, для того, чтобы право доступа к адвокату полностью действовало на практике, такая возможность должна быть предоставлена и лицам, которые не в состоянии оплатить услуги адвоката. (пункт 41 Двенадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2002 году. CPT/Inf(2002)15-part).

Право требовать медицинского осмотра врачом

Что касается медицинского осмотра лиц, задержанных полицией, то он должен проводиться вне пределов слышимости и, предпочтительно, вне пределов видимости сотрудников полиции. Кроме того, результаты каждого осмотра, также как соответствующие заявления задержанных и заключения врача должны быть официально запротоколированы врачом и предоставлены задержанному и его адвокату (пункт 38 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part1).

Лица, находящиеся под стражей, должны иметь официально признанное право доступа к врачу. Другими словами, врач должен быть вызван безотлагательно, если лицо требует медицинского освидетельствования; сотрудники полиции не должны изыскивать лазейки для отказа в подобных требованиях. Далее, право доступа к врачу должно включать в себя право лица на медицинское освидетельствование, если данное лицо изъявит на то желание, проводимое врачом, которого он сам выберет (в дополнение к любому медицинскому обследованию, выполненному врачом, которого вызвала полиция). Все медицинские обследования лиц, находящихся под стражей в полиции, должны проводиться вне досягаемости для слуха сотрудников правоохранительных органов, а также, если задействованный врач не потребует иного в каждом отдельном случае, и вне поля зрения этих сотрудников. Также важно, чтобы лица, освобожденные из-под стражи и не представшие перед судом, имели право прямо требовать медицинское освидетельствование/справку официального судебного врача (пункт 42 Двенадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в
2002 году. CPT/Inf(2002)15-part).

Процедура проведения допроса в полицейском участке

В отношении процедуры допроса, Комитет полагает, что должны существовать четкие правила или указания о методе, каким сотрудники полиции должны проводить допрос. Они, среди прочего, должны отражать следующие вопросы:
− информирование задержанного о личности присутствующих на допросе (имя и/или номер);
− разрешенная продолжительность допроса;
− периоды отдыха между опросами и перерывы в ходе допроса;
− места, где разрешается проводить допрос;
− возможность потребовать от задержанного, чтобы он стоял, когда ему задают вопросы;
− допрос лиц, находящихся под воздействием наркотиков, алкоголя и т.д.

Следует также потребовать, чтобы постоянно велись записи:
− о времени начала и конца допроса,
− о всех просьбах задержанного, сделанных в ходе допроса, и − о лицах, присутствующих во время каждого допроса.
Комитет хотел бы добавить, что электронная запись полицейских собеседований является еще одной полезной мерой предосторожности против жестокого обращения с задержанными (такая запись дает также значительные преимущества для полиции) (пункт 39 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part1).

Допрос подозреваемых в совершении преступлений – задача специалиста, которая требует особой подготовки, для того, чтобы выполнять ее надлежащим образом. Прежде всего, необходимо совершенно четко определить цель подобных допросов: цель должна состоять в получении точной и надежной информации для обнаружения истины по существу дела в ходе расследования, а не в получении признания от лица, считающегося виновным с точки зрения допрашивающих его офицеров. В дополнение к предоставлению соответствующей подготовки, составление кодекса проведения допросов подозреваемых в совершении преступлений лиц будет в высшей степени способствовать строгому выполнению сотрудниками правоохранительных ведомств вышеупомянутых целей (пункт 34 Двенадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2002 году. CPT/Inf(2002)15part).

Электронные (т.е. аудио- и/или видео) записи допросов полиции представляют собой дополнительные гарантии неприменения жестокого обращения с заключенными. ЕКПП рад отметить, что внедрение подобных систем рассматривается все большим числом стран. Подобная техника может обеспечить полную и достоверную запись процесса допроса, значительно облегчая тем самым расследование жалоб на жестокое обращение. Наличие подобных записей совпадает с интересами как лиц, подвергшихся жестокому обращению со стороны полиции, так и сотрудников полиции, против которых выдвинуты необоснованные обвинения в том, что они применяли физическое или психологическое воздействие. Электронные записи полицейских допросов также уменьшают возможности обвиняемых ложно отрицать в дальнейшем, что они давали ранее определенные признания (пункт 36 Двенадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

Опубликован в 2002 году. CPT/Inf(2002)15-part).

Даже в случаях, когда физического насилия не происходит, завязывание глаз находящемуся в заключении лицу – и особенно подвергающемуся допросу – является формой жестокого обращения, эффект которого на данное лицо часто равносилен жестокому психологическому воздействию. ЕКПП рекомендует в прямо выраженной форме запретить завязывание глаз находящимся под стражей лицам (пункт 38 Двенадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2002 году. CPT/Inf(2002)15-part).

Дополнительные допросы полицией лиц, содержащихся под стражей, в конкретных случаях могут оказаться необходимыми. ЕКПП придерживается мнения, что с точки зрения предотвращения насилия было бы предпочтительней организовывать такие допросы в здании тюрьмы, а не в полицейском участке. Направление содержащихся под стражей лиц в полицейский участок для дальнейших допросов необходимо осуществлять и санкционировать только если это абсолютно неизбежно. Само собой разумеется, что в таких исключительных случаях, когда находящийся под стражей заключенный возвращается в полицейский участок, он должен пользоваться тремя правами, на которые сделаны ссылки в параграфах 40174 и 43175 (пункт 46 Двенадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2002 году.
CPT/Inf(2002)15-part).

Процедура задержания

Условия содержания лица в полицейском участке

Задержание полицией в принципе занимает относительно короткий срок. Следовательно, нельзя ожидать, что материальные условия содержания в полицейских учреждениях будут такие же, как в тех местах заключения где лица, лишенные свободы, могут содержаться в течение длительных периодов. Однако определенные элементарные требования в отношении материального обеспечения должны выполняться.

Все полицейские камеры должны иметь достаточную площадь для такого числа лиц, которое в ней обычно размещается, соответствующее освещение (т.е. достаточное для чтения, исключая периоды сна) и вентиляцию.

Желательно, чтобы в камерах было естественное освещение.

Кроме того, камеры должны быть оборудованы средствами отдыха (например, прикрепленные к полу стул или скамейка), а лица, вынужденные оставаться под стражей ночью, должны быть обеспечены чистым матрацем и одеялами.

Лицам, содержащимся в камерах полиции, следует разрешить отправлять естественные потребности в чистых и приличных условиях и предложить соответствующие условия для мытья.

Пища должна предоставляться ежедневно в соответствующее время, включая плотную еду, по крайней мере, один раз в день (т.е. что-либо более существенное, чем бутерброд) (пункт 42 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part1).

Вопрос о том, что можно считать разумным размером камеры (или любого другого помещения для содержания задержанного/заключенного) в полиции является трудным вопросом. Для такой оценки следует принять во внимание многие факторы. Однако делегации Комитета сочли необходимым дать примерные рекомендации в этом вопросе. В настоящее время при оценке камер в полицейских участках, предназначенных для одиночного содержания в течение нескольких часов, используется следующий критерий (рассматриваемый скорее в качестве желательного, чем минимально необходимого): около 7 кв. м, 2 м или более от стены до стены, с высотой потолка 2,5 м (пункт 43 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part1).

Чтобы развеять предположения о неподобающем поведении части сотрудников полиции и устранить потенциальные источники опасности для персонала и содержащихся под стражей лиц, изъятые предметы, с целью их дальнейшего использования в качестве доказательств, должны всегда маркироваться в установленном порядке, переписываться и храниться в специально отведенном хранилище. Все другие аналогичные вышеперечисленным, предметы из полицейских участков должны быть удалены (пункт 39 Двенадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2002 году. CPT/Inf(2002)15part).

Обязанность полиции заботиться о задержанных лицах включает в себя ответственность за то, чтобы были гарантированы их безопасность и физическая неприкосновенность. Следовательно, должный контроль за состоянием помещений для арестованных является неотъемлемым компонентом обязанности проявлять заботу, возлагаемой на полицию. Должны быть предприняты соответствующие шаги, чтобы обеспечить лицам, задержанным полицией, постоянную возможность без труда войти в контакт с персоналом участка (пункт 48 Двенадцатого Общего доклада

Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

Опубликован в 2002 году. CPT/Inf(2002)15-part).

Право находящегося в местах принудительного содержания лица на перевозку (транспортировку) в надлежащих условиях

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Суд уже давно выработал прецедентную практику в отношении условий, в которых заявителей перевозят в тюремных фургонах из следственных изоляторов в суды и обратно. Начиная с дела «Худоеров против России»…, он устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод во многих делах, в которых заявителей перевозили в чрезвычайно стесненных условиях. В распоряжении заявителей имелось менее 0,5 кв. м, причем у некоторых из них имелось всего 0,25 кв.м (пункт 117 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Суд также отметил, что высота камер (1,6 м) была недостаточной для того, чтобы человек нормального роста мог входить или стоять, не наклоняясь, и поэтому заключенным приходилось все время оставаться в сидячем положении внутри фургона… В дополнение к ограниченному пространству иногда общее количество заключенных в тюремных фургонах превышало их нормативную вместимость, что еще больше усугубляло ситуацию заявителей… Недостаточная вентиляция в жаркие дни и отсутствие отопления, когда фургон стоял с выключенным двигателем, также были отмечены в качестве отягчающих факторов (пункт 118 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Суд принимает во внимание частоту и количество поездок в таких условиях, а также их продолжительность. Суд устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в делах, в которых заявители перевозились в таких условиях десятки или даже сотни раз. И наоборот, в делах, в которых заявитель находился в таких условиях непродолжительное время, Суд устанавливал, что минимальный порог жестокости достигнут не был (пункт 119 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Что касается мер безопасности, которые снижают риск получения травм в движущемся транспортном средстве, Суд установил, что отсутствие ремней безопасности само по себе не может привести к нарушению статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод …Вместе с тем он отметил, что при определенных обстоятельствах и в сочетании с другими факторами отсутствие ремня безопасности или ручек может привести к нарушению статьи 3 Конвенции (пункт 120 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Суд также рассматривал несколько дел по жалобам на условия перевозки ж/д транспортом. Эти жалобы в основном подавались осужденными заключенными, которых перевозили на большие расстояния к месту отбывания наказания… Общая продолжительность перевозок составляла от двенадцати часов до нескольких дней. Очень стесненные условия, в которых в камерах площадью три квадратных метра находилось более десяти человек, стали решающим фактором для вынесения Судом постановления о нарушении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 121 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

В интересах правовой определенности, а также для единообразного и предсказуемого применения общих принципов, Суд считает, что, как это было недавно сделано Большой Палатой в деле «Муршич против Хорватии»…, необходимо дать краткое описание подхода, который следует применять в делах, в которых предполагается нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с бесчеловечными и унижающими достоинство условиями перевозки (пункт 123 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Суд повторяет, что оценка того, имело ли место нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не может быть сведена просто к численному расчету пространства, доступного задержанному во время перевозки. Только комплексный подход к конкретным обстоятельствам дела может дать точную картину реальной ситуации перевозимого лица (пункт 124 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).
Суд считает, что, когда задержанных перевозят на транспортных средствах, в которых им доступно менее 0,5 кв. м на человека, возникает твердая презумпция нарушения… Вопрос о том, являются ли такие стесненные условия следствием чрезмерного количества заключенных, перевозимых вместе, или тесных камер, несущественен для анализа Суда, который сосредотачивает внимание на фактических условиях перевозки и на их влиянии на заявителей, а не на их причинах. Низкий потолок, особенно в одиночных камерах, из-за которого заключенные вынуждены наклоняться, может усугубить физические страдания и усталость. Ненадлежащая защита от наружных температур, когда камеры заключенных недостаточно обогреваются или вентилируются, является усугубляющим фактором (пункт 125 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Твердая презумпция нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод может быть опровергнута только в случае коротких или случайных поездок… И напротив, пагубные последствия переполненности, усугубляемые длительностью и частотой поездок, укрепляют утверждение заявителя о нарушении (пункт 126 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Что касается более длительных поездок, таких как поездки ж/д транспортом в течение ночи, то Суд использует подход, аналогичный подходу, применяемому в случаях содержания под стражей в стационарных учреждениях в течение сопоставимого периода времени… Даже несмотря на то, что, благодаря многоярусным нарам ограниченная площадь может быть признана приемлемой, если заключенных лишают ночного сна из-за недостаточного количества спальных мест или иных ненадлежащих условий сна, то происходит нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод… Такие факторы, как:
− отсутствие индивидуального спального места для каждого заключенного,
− недостаточный запас питьевой воды и пищи или
− отсутствие доступа к туалету, серьезно ухудшают положение заключенных во время перевозки и свидетельствуют о нарушении статьи 3 Конвенции (пункт 127 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

При рассмотрении дел, касающихся условий перевозки, Суд внимательно следит за этими стандартами и их соблюдением Договаривающимися Странами (пункт 128 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

11 января 2006 года Комитет министров Совета Европы принял Рекомендацию Rec(2006)2 для государств-членов, касающуюся «Европейских тюремных правил«, которая заменила Рекомендацию № R(87) 3 в отношении «Европейских тюремных правил», приняв во внимание изменения, которые произошли в уголовно-правовой политике, практике вынесения приговоров и общем управлении тюрьмами в Европе. Что касается транспортировки заключенных, исправленные «Европейские тюремные правила» включали следующие указания: «32.2 Перевозка заключенных транспортными средствами с ненадлежащей вентиляцией или освещением, либо такими, нахождение в которых причиняет им излишние физические страдания или унижение достоинства, запрещена» (пункт 64 постановления от 10 июля 2014 года по делу «M.S. против Российской Федерации»).

Cильная переполненность железнодорожных вагонов, при которой заключенным практически не предоставлялось личного пространства, является неприемлемой (пункт 79 постановления от 10 июля 2014 года по делу «M.S. против Российской Федерации»).

«Условия транспортировки заключенных обсуждались Европейским комитетом по предотвращению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) в определенном количестве докладов по вопросу визитов ЕКПП в определенные страны.

Соответствующие части указанных докладов гласят следующее:

Доклад польским Властям о визите в Польшу Европейского комитета по предотвращению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) с 30 июня по 12 июля 1996 года

«68. Наконец, делегация ЕКПП получила из нескольких источников сведения о том, что условия транспортировки заключенных часто являлись ненадлежащими. Делегация изучила определенное количество транспортных средств и сделала некоторые замечания по данному вопросу на более позднем этапе (см. пункты 155 и 156). Тем не менее в настоящем разделе следует упомянуть доклад о кабинках для «опасных» заключенных, рассмотренных в транспортном средстве для перевозки заключенных в тюрьме Strzelce Opolskie № 2. Указанные кабинки были очень маленькими (0,5 м2), темными и были лишены очевидных способов вентиляции; содержание в таком месте лица, лишенного свободы, являлось бы совершенно неприемлемым.

Делегация отметила, что в более поздних моделях транспортных средств для заключенных не имелось таких кабинок. Дополнительно, поступила информация о том, что указанные кабинки в более ранних моделях еще эксплуатируемых транспортных средств больше не использовались для содержания заключенных; ЕКПП хотел бы получить подтверждения этого.

Доклад литовским Властям о визите в Литву Европейского комитета по предотвращению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) с 14 по 23 февраля 2000 года

«C. Отдел по конвоированию

1.Предварительные замечания

108.Кроме местного конвоирования, перевозку лиц, содержащихся под стражей в полиции или в тюрьме, осуществляет специализированный Отдел по конвоированию – военное подразделение, подчиняющееся Министерству внутренних дел.

Имеются регулярные автомобильные и железнодорожные службы транспортировки заключенных и в отдельных случаях могут быть достигнуты специальные договоренности, например, при необходимости усиления безопасности. Отдел по конвоированию использует парк фургонов и грузовиков, а также специально оборудованных вагонов, арендованных у железнодорожной компании.

109.С самого начала визита делегация ЕКПП получила огромное количество заявлений об условиях транспортировки заключенных. В частности, были получены жалобы на ужасные условия транспортировки в фургонах/грузовиках и железнодорожных вагонах, большом количестве заключенных в каждом купе и продолжительности поездок. Определенное количество заключенных также жаловалось на то, что их доставляли в суд после многочасовых поездок в грязных и некомфортабельных условиях, без возможности помыться и переодеться, и без предоставления питания. Также были получены некоторые утверждения о грубом обращении и оскорблениях заключенных со стороны сотрудников Отдела по конвоированию.

110.Учитывая количество и согласованность полученных жалоб, делегация ЕКПП приняла решение проверить условия транспортировки заключенных. Для этого делегация встретилась с сотрудниками, ответственными за транспортировку, и посетила железнодорожный вагон Отдела по конвоированию; дополнительно, в посещенном штабе Отдела и в нескольких учреждениях делегация проверила транспортные средства, используемые для автомобильной транспортировки заключенных.

2.Транспортировка по железной дороге

111.В железнодорожном вагоне имелось девять купе для заключенных. Пять из них имели площадь 3,5 м2 (1,7 м х 2,05 м) и четыре купе – 2 м2 (1 м х 2,05 м). Они были оборудованы деревянными платформами в виде скамеек или коек; купе побольше были оборудованы шестью такими платформами, с одной дополнительной складной секцией, а купе поменьше − тремя.

Все купе были отделены от коридора решеткой, а также наружные окна вагона могли быть открыты для вентиляции. Заключенные могли пользоваться отдельным туалетом. В момент посещения в вагоне не было заключенных и степень его чистоты являлась приемлемой.

Делегации сообщили, что в железнодорожном вагоне может перевозиться не более 104 заключенных; каждое купе площадью 3,5 м2 может вместить до 16 заключенных, а купе площадью 2 м2 − до 6 заключенных. Информация, собранная делегацией, показывает, что максимально разрешенные уровни заполненности периодически достигались, как минимум, на части маршрута поезда.

112.Транспортировка железной дорогой осуществлялась два раза в неделю, между городом Вильнюсом и городом Клайпеда, и обслуживала семь других местоположений, включая город Кайшядорис и город Каунас. Тем не менее поезд, к которому прицеплялся вагон заключенных, также проходил определенное число других станций. Все поездки осуществлялись ночью, с отправлением примерно в 22:20 ч. и длились в общей сложности около 8 ½ часов. Для большинства заключенных поездка включала только часть маршрута поезда.

Тем не менее из разговоров с заключенным и сотрудниками было ясно, что заключенные доставлялись на станцию задолго до их отправления и могли оставаться в вагоне после прибытия на конечную станцию в течение значительного времени до их доставки в конечный пункт транспортировки. В результате, фактическая продолжительность поездки могла быть значительно больше; ЕКПП получил от заключенных показания о том, что их поездка длилась в общем около 16 часов, и иногда их доставляли в суд прямо с поезда.

3.Транспортировка автомобильным транспортом

113.Поездки автомобильным транспортом были значительно менее продолжительными, в сравнении с поездками по железной дороге; в среднем, они длились от двух до четырех часов, и в принципе не включали длительных периодов ожидания.

114.Транспортные средства, проверенные делегацией, были оборудованы многоместными и одноместными кабинками с узкими скамейками. Одноместные кабинки имели площадь 0,4 м2 (к примеру, 55 х 73 см). Большинство транспортных средств были оборудованы вентиляцией (люк на крыше) и передняя часть кабинок заключенных часто была закрыта решеткой. Тем не менее определенное количество кабинок меньшего размера было оборудовано сплошными металлическими дверями и не имело вентиляции. Кроме того, в них едва мог разместиться человек средних размеров.

4.Нормы безопасности

115. Безопасность заключенных и персонала, осуществляющего надзор, в условиях транспортировки, описанных выше в пунктах с 111 по 114, вызывает сильную озабоченность.

Делегации ЕКПП сообщили, что двери кабинок/купе в транспортных средствах, используемых для транспортировки заключенных в Литве, были оборудованы навесными замками. Ни одно из транспортных средств не имело оборудования для автоматического (и/или быстрого) открытия дверей в случае аварии. В таком состоянии эти транспортные средства в случае аварии (к примеру, пожара) могли стать ловушками.

5.Оценка

116.С учетом утверждений о грубом обращении и оскорблениях, ЕКПП рекомендует напомнить сотрудникам Отдела по конвоированию, что жестокое обращение с заключенными неприемлемо и нетерпимо.

117.Кроме того, способ транспортировки заключенных Отделом по конвоированию является полностью неприемлемым, учитывая, в числе прочего, физические условия содержания заключенных и продолжительность поездок. Текущие нормы являются особенно неблагоприятными для лиц, которые доставляются в суд немедленно после продолжительной поездки, без предоставления соответствующего отдыха, питания и возможности помыться и сменить одежду.

Следует добавить, что факт лишения лица свободы подразумевает ответственность за принятие обоснованных мер по обеспечению безопасности такого лица. В настоящее время это не соблюдается при транспортировке заключенных в Литве. Используемые транспортные средства должны быть надлежащим образом подготовлены для этого, с надлежащим учетом всех мер безопасности для защиты заключенных, а также персонала, насколько это возможно, в случае аварии или происшествия (к примеру, следует пересмотреть системы запирания, обеспечить доступность средств пожаротушения).

118.ЕКПП рекомендует срочно пересмотреть нормы транспортировки заключенных, с учетом замечаний, приведенных в пунктах 111−115 и 117. Пересмотр должен включать, в числе прочего, условия транспортировки заключенных (к примеру, пространство для каждого заключенного, освещение, вентиляцию, доступ к санитарному оборудованию) и нормы безопасности.

Следует принять определенные срочные меры без ожидания результатов такого пересмотра; ЕКПП рекомендует, чтобы:

− максимальное количество заключенных, содержащихся в купе вагона, используемого для транспортировки по железной дороге, было значительно сокращено: купе площадью 3,5 м2 не должны использоваться для перевозки более шести человек; купе площадью 2 м2 не должны использоваться для перевозки более трех человек;

− кабинки площадью 0,4 м² в фургонах или грузовиках не использовались для транспортировки заключенных; такое ограниченное пространство не подходит для содержания под стражей, независимо от продолжительности.

ЕКПП также рекомендует применять меры для обеспечения помещения заключенных перед явкой в суд в условия, гарантирующие уважение их достоинства».

Доклад украинским Властям о визите в Украину Европейского комитета по предотвращению пыток и бесчеловечного или

унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) с 10 по 26 сентября 2000 года

«f. транзит и транспортировка заключенных

128.В определенном учреждении в года Виннице делегация наблюдала ужасные условия, в соответствии с которыми транзитных заключенных вынуждали ожидать продолжительное время (которое могла превышать два месяца) до возобновления их поездки. На момент визита 42 заключенных было размещено в камере (камера 6А) площадью около 50 м2 без естественного освещения и свежего воздуха, в духоте и затхлости (температура в камере около 26oC). Как оказалось, двумя днями ранее в данной камере содержалось более пятидесяти заключенных. В конце визита делегация запросила у властей немедленно исправить данную ситуацию. ЕКПП хотел был получить все данные о действиях, осуществленных по запросу делегации.

129.Что касается автомобильной перевозки заключенных, делегация проверила два фургона Министерства внутренних дел в СИЗО года Симферополя. Каждое из указанных транспортных средств имело общие отделения и индивидуальное отделение. Индивидуальные отделения имели площадь 0,5 м2; в параграфе 189 доклада о посещении в 1998 года ЕКПП уже рекомендовал прекратить транспортировку заключенных в отделениях такого размера. Условия перевозки в указанном транспортном средстве в других аспектах являлись аналогичными описанным в вышеприведенном параграфе доклада о визите 1998 года (ужасное искусственное освещение, ненадлежащая вентиляция).

130.Что касается железнодорожного транспорта, делегация проверила оборудование специальных вагонов, используемых для перевозки заключенных. Его отделения имели площадь от 2 до 3,5 м2, и были оборудованы складными скамейками. Разрешенная вместимость меньших отделений составляла шесть человек – для поездок продолжительностью менее четырех часов, и четыре человека – для более продолжительных поездок. В отделениях площадью 3,5 м2 могло размещаться до шестнадцати человек для непродолжительных поездок, и двенадцать – для продолжительных. В отделениях имелся некоторый доступ к естественному освещению; тем не менее вентиляция не являлась надлежащей. Туалеты для заключенных находились в ужасном состоянии, были забиты экскрементами, несмотря на то, что через несколько минут должны были быть приняты на борт заключенные для продолжительной поездки.

Не имелось норм обеспечения заключенных питанием, даже при длительных поездках; что касается питьевой воды, предоставлялся только небольшой контейнер для снабжения заключенных водой в течение всей поездки.

131.Способ транспортировки заключенных, особенно поездом, являлся неприемлемым, учитывая, в числе прочего, существенные условия и возможную продолжительность поездки.

ЕКПП рекомендует пересмотреть условия транспортировки заключенных в Украине с учетом вышеупомянутых замечаний. В качестве срочных мер ЕКПП рекомендует, чтобы украинские власти:

− значительным образом сократили максимальное количество заключенных, перевозимых в каждом отделении железнодорожного вагона: в отделения площадью 3,5 м2 не следует помещать более шести человек, и в отделения площадью 2 м2 − более трех человек;

− обеспечили, чтобы при транспортировке железнодорожным транспортом заключенным предоставлялась питьевая вода, и в случае более продолжительных поездок обеспечивалось надлежащее питание заключенных;

− не использовали отделения площадью 0,5 м2 в фургонах для перевозки заключенных».

Доклад азербайджанским Властям о визите в Азербайджан

Европейского комитета по предотвращению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) с 24 ноября по 6 декабря 2002 года

«f. транспортировка заключенных

151.Транспортировку заключенных осуществляет конвойный батальон Министерства юстиции. Перевозки осуществляются автомобильным транспортом (на расстояния не более 200 км), железнодорожным (поездки продолжительностью не более 12 часов) или авиатранспортом (в Нахичеванскую автономную республику и обратно). Конвойный батальон использует парк фургонов и грузовиков, а также два специально оборудованных железнодорожных вагона (только один из которых использовался на момент визита, по причине нехватки персонала).

152.Условия перевозки в фургонах, проверенных делегацией, различались. Они могли рассматриваться в качестве удовлетворительных в отношении фургонов меньшего размера (УАЗ 452), которые были предназначены для транспортировки до шести заключенных в отделении площадью около 2,6 м2, с соответствующим освещением, вентиляцией и отоплением, и были оборудованы двумя скамьями. Тем не менее условия перевозки в грузовиках (ГАЗ 53 и ЗИЛ 130), предназначенных для перевозки до 24 человек, являлись неприемлемыми. Отделения грузовиков были разделены на две кабинки, обращенные к бортам, площадью 3 м2 каждая, и оборудованные узкими скамьями, без доступа к естественному освещению и отоплению, с ненадлежащим искусственным освещением и вентиляцией. Имелась дополнительная очень маленькая кабинка (площадью 0,4 м2 – в грузовике ГАЗ, и 0,8 м2 – в грузовике ЗИЛ), используемая для транспортировки заключенных женского пола или заключенных, приговоренных к пожизненному заключению; такое ограниченное пространство являлось непригодным для транспортировки человека, независимо от продолжительности поездки.

153.ЕКПП рекомендует пересмотреть условия транспортировки с помощью тюремных транспортных средств в свете замечаний, приведенных в параграфе.

152. Пересмотр должен включать условия транспортировки заключенных (к примеру, пространство для каждого заключенного, освещение, вентиляцию, доступ к санитарному оборудованию) и нормы безопасности. В частности, ЕКПП рекомендует:

− максимальное разрешенное число заключенных, транспортируемое в грузовиках ГАЗ-53 и ЗИЛ-130 должно быть значительно сокращено;

− очень маленькие кабинки в грузовиках ГАЗ-53 и ЗИЛ-130 не должны больше использоваться для перевозки заключенных.

154. Условия железнодорожных перевозок в целом являлись удовлетворительными. В железнодорожном вагоне перевозилось до 80 человек, в купе, рассчитанных на количество заключенных от трех до семи. Указанные отделения были оборудованы трехуровневыми деревянными платформами, были отделены от коридора решеткой, и имели окна, которые могли открываться. Делегации сообщили, что заключенным в ходе транспортировки предоставлялись матрасы и простыни. Заключенные также могли пользоваться отдельным туалетом» (пункт 65 постановления от

10 июля 2014 года по делу «M.S. против Российской Федерации»).

Условия нахождения заключенного под стражу лица в зале судебного заседания

Практика Комитета ООН по правам человека

Комитет напоминает о своем Замечании общего порядка № 32, в соответствии с которым «все государственные органы власти обязаны воздерживаться от предрешения исхода судебного разбирательства… В ходе судебного разбирательства подсудимые по общему правилу не должны заковываться в наручники или содержаться в клетках или какимлибо иным образом представать на суде в обличии, указывающем на то, что они могут быть опасными преступниками», так как это может привести к нарушению пункта 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах. Комитет далее отмечает, что пункт 3 b) статьи 14 Пакта содержит важные элементы, направленные на обеспечение принципов справедливого судебного разбирательства, включая право обвиняемого на получение и использование документов, которые необходимы для подготовки защиты (пункт 9.2 Соображения Комитета по правам человека от 20 марта 2013 года по делу «Михаил Пустовойт против Украины»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Что касается мер пресечения, таких как использование наручников, как правило, они не вызывают вопросов о нарушении статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в тех случаях, когда применяются в связи с законным задержанием или заключением под стражу и не сопровождаются применением силы или общественным воздействием, выходящим за рамки обоснованно необходимого в конкретных обстоятельствах. В связи с этим важное значение имеет вопрос о том, к примеру, имеются ли основания полагать, что данное лицо окажет сопротивление при задержании или попытается скрыться, причинить травмы или вред или скрыть доказательства (пункт 117 постановления Большой Палаты от 17 июля 2014 года по делу «Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации»).

Европейский Суд рассмотрел за последние годы несколько дел, затрагивавших использование металлических клеток в зале судебных заседаний с точки зрения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Европейский Суд расценивал это обращение как «строгое» и «унижающее»… Он оценивал, может ли данное обращение быть оправданным соображениями безопасности при обстоятельствах конкретного дела, такими как личность заявителя…, природа преступлений, в которых он обвинялся, хотя сам по себе этот факт не рассматривался как достаточное оправдание…., его судимость…., его поведение…. или другие данные об угрозе безопасности в зале судебных заседаний или угрозе того, что заявитель скроется…. Он также принимал во внимание такие дополнительные факторы, как присутствие публики и освещение процесса средствами массовой информации (пункт 119 постановления Большой Палаты от 17 июля 2014 года по делу «Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации»).

Неоправданное или «избыточное» применение такой меры ограничения при конкретных обстоятельствах вынудило Европейский Суд заключить в вышеупомянутых делах, что содержание в металлической клетке в зале судебных заседаний составляло унижающее достоинство обращение. Однако в одном деле Европейский Суд установил большинством голосов, что по делу требования статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод нарушены не были (см.: постановление Европейского Суда по делу «Титаренко против Украины», § 58−64) (пункт 120 постановления Большой Палаты от 17 июля 2014 года по делу «Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации»).

Суд повторяет свои выводы, сделанные… в… постановлении по делу «Свинаренко и Сляднев против России», где он пришел к заключению, что содержание лица в металлической клетке в ходе судебного разбирательства само по себе является оскорблением достоинства личности и представляет собой унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В частности, Суд постановил следующее:

«122. В настоящем деле Суд столкнулся с практикой помещения подсудимых в металлические клетки в зале суда при рассмотрении их уголовных дел во время нахождения под стражей…

125. Исходя из фотографий зала судебных заседаний… областного суда, Суд отмечает, что заявители были заключены в место, огороженное с четырех сторон металлическими прутьями, с перекрытием из проволоки…, которое можно назвать клеткой…

127.Суд согласен с властями в том, что порядок и безопасность в зале суда имеют большое значение и могут считаться необходимыми для надлежащего отправления правосудия. Задача Суда состоит не в обсуждении вопросов, касающихся архитектурной планировки зала суда, и не в указании конкретных мер физического ограничения, в которых может иметься необходимость. Тем не менее средства, избираемые для обеспечения такого порядка и безопасности, не должны включать в себя меры пресечения, в силу уровня жестокости… либо самой природы которых они будут подпадать под сферу действия статьи 3 Конвенции. Это связано с тем, что, как неоднократно указывал Суд, статья 3 Конвенции категорически запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, поэтому оправдания для любого подобного обращения быть не может.

128.В связи с этим Суд, прежде всего, рассмотрит вопрос о том, был ли в данных обстоятельствах достигнут минимальный уровень жестокости… При этом Суд примет во внимание последствия применения оспариваемой меры пресечения для заявителей.

129.В связи с этим Суд отмечает, что дело заявителей разбирал суд в составе двенадцати присяжных заседателей, двух запасных присяжных заседателей, присутствовавших в судебном заседании, и председательствующего судьи. Он также отмечает присутствие в зале суда других участников процесса…, а также тот факт, что разбирательство по делу являлось открытым. Суд считает, что выставление заявителей на обозрение общественности в клетке должно было подрывать их репутацию и вызвать у них чувство униженности, беспомощности, страха, тоски и собственной неполноценности.

130.Кроме того, Суд отмечает, что заявители подвергались оспариваемой форме обращения на протяжении всего судебного разбирательства, проведенного… областным судом с участием присяжных заседателей, которое длилось больше года, и в рамках которого почти каждый месяц проводилось по нескольку судебных заседаний…

133. Суд считает, что заявители должны были объективно обосновать свои опасения по поводу того, что их выставление в клетке в ходе судебных заседаний по их делу сформирует у судей, которым надлежало принять решения по вопросам их уголовной ответственности и освобождения, отрицательное мнение о них как об опасных преступниках, которым необходимо такое крайнее физическое ограничение, что подрывало презумпцию невиновности. Это должно было вызывать у них чувство беспокойства и угнетенности ввиду важности рассматриваемого судебного разбирательства для заявителей…

135.Наконец, Суд не считает убедительными доводы о том, что на сегодняшний день содержание подсудимого в клетке… в ходе судебного разбирательства является необходимым средством для его физического ограничения, предотвращения его побега, борьбы с его неправомерным или агрессивным поведением или для его защиты от внешней агрессии. Соответственно, его дальнейшее использование вряд ли можно расценить как-то иначе, чем как средство унижения заключенного в клетку лица и его чувства собственного достоинства. Таким образом, налицо намерение унизить и оскорбить лицо, содержащееся во время суда в клетке.

136.В связи с этим Суд считает, что заключение заявителей в клетку в зале суда в ходе проведения судебного разбирательства должно было неизбежно подвергнуть их страданиям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страданий, присущий содержанию их под стражей во время нахождения в суде, и что оспариваемая форма обращения достигла минимального уровня жестокости, а потому подпадает под сферу действия статьи 3 Конвенции.

137.Суд не считает, что использование клеток… в данном контексте вообще может являться оправданным с точки зрения статьи 3 Конвенции…

138.Вне зависимости от конкретных обстоятельств настоящего дела Суд напоминает, что уважение человеческого достоинства является самой сутью Конвенции, и что предмет и цель Конвенции как инструмента защиты отдельных лиц требуют, чтобы ее положения толковались и применялись таким образом, чтобы предусмотренные ею гарантии были реальными и эффективными. В связи с этим Суд считает, что содержание лица в металлической клетке в ходе судебного разбирательства само по себе является − с учетом его объективно унизительного характера, не соответствующего нормам цивилизованного поведения, которые являются отличительной особенностью демократического общества − унижением человеческого достоинства в нарушение статьи 3 Конвенции» (пункт 82 постановления от 14 июня 2016 года по делу «Уразов против Российской Федерации»).

В контексте обеспечения безопасности судебных заседаний Суд подчеркнул, что средства, избранные для обеспечения порядка и безопасности в зале суда, не должны включать в себя меры пресечения, которые в силу своей степени тяжести или по своему характеру могут относиться к сфере действия статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, поскольку пыткам или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию не может быть оправданий (пункт 122 постановления от 4 октября 2016 года по делу «Ярослав Белоусов против Российской Федерации»).

Суд считает, что стеклянные камеры отличаются от грубых металлических клеток, которые одним своим видом способны подорвать облик подсудимых в глазах общественности и вызвать у них чувство униженности, беспомощности, страха, сильного душевного переживания и неполноценности. Суд также отмечает, что конструкции из стекла используются в залах судебных заседаний в других странах…, хотя их устройство варьируется от стеклянных ячеек до стеклянных перегородок, и в большинстве стран их используют только во время судебных заседаний для обеспечения высокой степени безопасности (пункт 124 постановления от 4 октября 2016 года по делу «Ярослав Белоусов против Российской Федерации»).

Уровень унижающего достоинство обращения может быть достигнут, если обстоятельства содержания в целом будут вызывать страдания или лишения, превышающие неизбежную степень страдания, присущий содержанию под стражей… В связи с этим Суду предстоит тщательно проанализировать общие обстоятельства содержания заявителя в стеклянных камерах, чтобы определить, достигли ли эти условия в своей совокупности минимального уровня жестокости для того, чтобы квалифицировать такое обращение как унижающее достоинство в соответствии с положениями статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 124 постановления от 4 октября 2016 года по делу «Ярослав Белоусов против Российской Федерации»).

Суд повторяет, что мера пресечения в зале суда может повлиять на справедливость судопроизводства, гарантированного статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в частности, это может повлиять на осуществление прав обвиняемого на эффективное участие в разбирательстве и на получение практической и эффективной правовой помощи… Суд подчеркнул, что право обвиняемого на общение со своим адвокатом без риска быть услышанным третьей стороной является одним из основных требований справедливого судебного разбирательства в демократическом обществе; в противном случае юридическая помощь значительно теряет свою эффективность (пункт 149 постановления от 4 октября 2016 года по делу «Ярослав Белоусов против Российской Федерации»).

Суд учитывает вопросы безопасности, которые могут быть связаны со слушанием уголовного дела, особенно в широко известном или щекотливом деле. Ранее он подчеркивал важность порядка в зале суда для обеспечения справедливого рассмотрения дела, являющегося необходимым условием справедливого судебного разбирательства… Однако, учитывая важность, придаваемую правам защиты, любые меры, ограничивающие участие обвиняемого в судебном разбирательстве или налагающие ограничения на его общение с адвокатами, должны применяться только в той степени, в которой это необходимо, и должны быть соразмерными рискам в конкретном деле (пункт 150 постановления от 4 октября 2016 года по делу «Ярослав Белоусов против Российской Федерации»).

Суд считает, что национальные суды должны выбрать наиболее подходящие меры по обеспечению безопасности для конкретного дела с учетом интересов отправления правосудия, справедливого разбирательства и презумпции невиновности; в то же время они должны обеспечить права обвиняемого на эффективное участие в разбирательстве и на получение практической и эффективной защиты (пункт 152 постановления от 4 октября 2016 года по делу «Ярослав Белоусов против Российской Федерации»).

Обеспечение лиц, находящихся в местах принудительного содержания, надлежащей медицинской помощью

Практика Комитета ООН по правам человека

Комитет отмечает, что на государство-участник возложено обязательство соблюдать определенные минимальные стандарты обращения с заключенными, включая оказание медицинской помощи и обеспечение ухода больным заключенным, что предусмотрено правилом 24 Минимальных стандартных правил Организации Объединенных Наций в отношении обращения с заключенными (Правила Нельсона Манделы) (пункт 8.7 Соображений Комитета по правам человека от 21 марта 2017 года по делу «Жаслан Сулейменов против Казахстана»).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

С первых дней существования современной пенитенциарной системы одной из целей законотворческих и информационно-пропагандистских усилий в поддержку ее реформы является обеспечение достоинства через

Современные формы содержания под стражей служат источником множества страданий, которые не зависят от национальных границ, наличия ресурсов и политических систем. Они тесно связаны с правом на здоровье и благополучие не только лиц, лишенных свободы и заключенных под стражу, но и общества, семей, детей и будущих поколений. Крайне важно учитывать, что вред, который причиняют эти системы, носит цикличный характер и передается из одного поколения в другое (пункт 17 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Обеспечение права на здоровье необходимо для осуществления ряда других прав. В условиях содержания под стражей и лишения свободы нарушения права на здоровье вступают в противоречие с:
− гарантиями справедливого судебного разбирательства,
− запретом произвольного задержания, пыток и других видов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, − а также с осуществлением права на жизнь.

Нарушения права на здоровье являются как причиной, так и следствием изоляции и лишения свободы (пункт 18 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья.

Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

В статье 12 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах отмечается, что участвующие в Пакте государства признают право каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Комитет по экономическим, социальным и культурным правам заявил, что, согласно той же статье, государства обязаны воздерживаться от принятия мер, закрывающих или ограничивающих равный доступ всем, в том числе заключенным или содержащимся под стражей лицам, представителям меньшинств, лицам, просящим убежища, и незаконным иммигрантам, к профилактическим, лечебным и паллиативным услугам здравоохранения. Другие международные договоры по правам человека также содержат положения о защите права на здоровье конкретных групп населения, включая лиц, содержащихся под стражей и лишенных свободы (пункт 22 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Минимальные стандартные правила обращения с заключенными (Правила Нельсона Манделы) включают положения об обязанности государств предоставлять медико-санитарное обслуживание заключенным (правила 24–35). Например, на государство возлагается обязанность по организации медико-санитарного обслуживания в тюрьмах таким образом, чтобы обеспечить непрерывность лечения и ухода, в том числе в связи с ВИЧ, туберкулезом и другими инфекционными заболеваниями, а также наркозависимостью. Кроме того, в правилах установлена обязанность переводить больных заключенных, нуждающихся в услугах специалиста, в специализированные учреждения или гражданские больницы и принимать меры к тому, чтобы клинические решения принимались только ответственными медицинскими специалистами и не могли отменяться или игнорироваться немедицинским тюремным персоналом (пункт 23 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Для осуществления права на здоровье в центрах содержания под стражей, как и в любом другом месте, необходимо, чтобы медицинские учреждения, товары и услуги
− имелись в наличии,
− были доступными,
− приемлемыми
− и качественными (пункт 34 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

С точки зрения приемлемости услуги в области здравоохранения должны:
− обеспечивать уважение прав человека и медицинской этики;
− быть подходящими с культурной точки зрения, учитывать гендерный аспект и требования в отношении жизненного цикла и обеспечивать сохранение конфиденциальности;
− а также способствовать улучшению здоровья соответствующих лиц.

Услуги в условиях содержания под стражей и лишения свободы должны быть приемлемыми с учетом культурных аспектов, а также подходящими для подростков, женщин, пожилых людей, инвалидов (пункт 38 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Если говорить о качестве, то для поддержки лиц, лишенных свободы или содержащихся под стражей, должны использоваться научно обоснованные медицинские протоколы и методы, поскольку большинство таких лиц по причине их социально уязвимого статуса нуждаются в серьезной и качественной помощи в области физического и психического здоровья (пункт 39 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

В большинстве дел, касающихся содержания под стражей больных лиц, Суд рассматривал, получал ли заявитель достаточную медицинскую помощь в месте содержания под стражей или нет… Хотя статья 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не дает права на освобождение заключенного «по мотивам сострадания», Суд всегда толковал требование обеспечения здоровья и благополучия заключенных, среди прочего, в качестве обязательства государства обеспечивать заключенным необходимую медицинскую помощь (пункт 84 постановления от 27 ноября 2014 года по делу «Амиров против Российской Федерации»).

Когда жалобы в соответствии со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод подаются на непредоставление необходимой медицинской помощи при содержании под стражей, нет необходимости в том, чтобы такое неисполнение приводило к медицинской неотложной помощи или иным образом причинило жестокую или продолжительную боль, для того, чтобы Суд пришел к выводу, что заключенный подвергался обращению, несовместимому со статьей 3 Конвенции… Вышеупомянутое положение Конвенции не может толковаться в качестве определяющего общее обязательство по освобождению заключенного на основании состояния здоровья…, или помещения его в больницу с целью получения им определенного лечения. Тем не менее отсутствие соответствующего лечения может привести к возникновению вопроса в соответствии со статьей 3 Конвенции, даже если состояние здоровья заявителя не требует его немедленного освобождения (пункт 91 постановления от 10 июля 2014 года по делу «M.S. против Российской Федерации»).

Национальные власти должны обеспечить, чтобы диагноз и уход в пенитенциарных учреждениях, включая тюремные госпитали, являлся своевременным и точным, и чтобы в случае, когда это необходимо по причине характера состояния здоровья, надзор был регулярным и систематическим, и включал комплексную терапевтическую стратегию, направленную на соответствующее лечение заболеваний заключенного или предупреждение их ухудшения (пункт 92 постановления от 10 июля 2014 года по делу «M.S. против Российской Федерации»).

В целом, учитывая «практические требования лишения свободы», Европейский Суд вправе допускать достаточную гибкость, разрешая в каждом конкретном деле вопрос о том, были ли недостатки оказания медицинской помощи «совместимыми с человеческим достоинством» заключенного… В рамках такой оценки Европейский Суд внимательно рассматривает вопрос соответствия рекомендациям и назначениям медицинских специалистов с учетом конкретных утверждений заявителя (пункт 59 постановления от 10 января 2012 года по делу «Владимир Васильев против Российской Федерации»).

В исключительных случаях, когда состояние здоровья задержанного является абсолютно несовместимым с содержанием его под стражей, статья 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод требует освобождения такого лица под определенные условия… Существуют три определенных элемента, которые необходимо учитывать при рассмотрении вопроса о соответствии состояния здоровья заявителя условиям содержания его под стражей:
− a) состояние здоровья заключенного;
− b) надлежащий характер медицинской помощи и обслуживания, оказываемого в местах содержания под стражей;
− c) целесообразность применения меры пресечения в виде заключения под стражу с учетом состояния здоровья заявителя (пункт 92 постановления от 26 октября 2006 года по делу «Худобин против Российской Федерации»).

Руководство следственного изолятора должно… фиксировать сведения о состоянии здоровья заявителя и лечении, полученном им в период содержания под стражей (пункт 147 постановления от 22 декабря 2008 года по делу «Алексанян против Российской Федерации»).

Европейский Суд признает, что сложное лекарственное лечение часто требует постоянного наблюдения со стороны специалистов, а прием лекарств при отсутствии такого наблюдения может причинить больше вреда, чем принести пользы (пункт 150 постановления от 22 декабря 2008 года по делу «Алексанян против Российской Федерации»).

Суд… напоминает, что его задача состоит в определении того, раскрывают ли обстоятельства конкретного дела нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод в отношении заявителя, а не оценивать in abstracto национальное законодательство государства-ответчика, его нормативно-правовую документацию, или процедуру подачи жалоб, использовавшуюся заявителем. Таким образом, для того, чтобы утверждать, что в деле не было обжалуемого нарушения требований статьи 3 Конвенции, недостаточно одной лишь ссылки на соблюдение национальными органами положений такого законодательства или документации, например, в том, что касается лицензирования медицинских учреждений или квалификации медицинских работников. Важно, чтобы национальные власти, имеющие дело с таким утверждением, применяли стандарты, соответствующие принципам статьи 3 Конвенции (пункт 95 постановления от 10 июля 2014 года по делу «M.S. против Российской Федерации»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

Меры лишения свободы неизбежно предполагают определенные элементы страдания и унижения (пункт 142 постановления Большой Палаты от 31 января 2019 года по делу «Руман (Rooman) против Бельгии»).

Конвенция о защите прав человека и основных свобод не содержит каких-либо норм, затрагивающих именно положение лиц, лишенных свободы, не говоря уже о больных людях, но нельзя исключать, что содержание больного человека под стражей может вызывать вопросы в соответствии со статьей 3 Конвенции… В частности, Европейский Суд приходил к выводу, что страдания, возникающие в результате естественного заболевания, будь то физическое или психическое, могут сами по себе попадать под действие статьи 3 Конвенции, если они усугубляются условиями содержания под стражей или риском возникновения таких условий, за которые органы государственной власти могут быть привлечены к ответственности… Следовательно, содержание больного лица под стражей в ненадлежащих физических и медицинских условиях в принципе может представлять собой обращение, противоречащее требованиям статьи 3 Конвенции (пункт 144 постановления Большой Палаты от 31 января 2019 года по делу «Руман (Rooman) против Бельгии»).

Европейский Суд… учитывает достаточность медицинской помощи и ухода, предоставляемых в период содержания под стражей… Таким образом, отсутствие надлежащего медицинского ухода за лицами, содержащимися под стражей, способно поднять вопрос об ответственности властей государства-ответчика в соответствии со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод… Кроме того, в отношении подобных заключенных недостаточно провести обследование и поставить диагноз, чрезвычайно важно обеспечить им надлежащее лечение диагностированного у них заболевания… квалифицированным персоналом (пункт 146 постановления Большой Палаты от 31 января 2019 года по делу «Руман (Rooman) против Бельгии»).

Органы государственной власти должны… обеспечить ведение подробных медицинских записей о состоянии здоровья заключенного и о его лечении в период содержания под стражей, чтобы диагностика и медицинская помощь проводились незамедлительно и надлежащим образом и чтобы в случае необходимости, обусловленной характером заболевания, наблюдение осуществлялось бы на регулярной и систематической основе и включало бы в себя всестороннюю стратегию лечения, направленную на выздоровление заключенного или на предотвращение обострения его проблем со здоровьем, а не просто на лечение симптомов заболевания. Органы государственной власти должны также доказать, что были созданы все необходимые условия для того, чтобы следовать назначенному лечению. Кроме того, лечение, предоставляемое в исправительных учреждениях, должно быть надлежащего уровня, то есть сопоставимым с качеством медицинского обслуживания, предоставляемым государством всем своим гражданам. Однако это не означает, что каждому заключенному должен быть гарантирован такой же уровень медицинского обслуживания, который предоставляется в лучших медицинских учреждениях за пределами исправительных учреждений (пункт 147 постановления Большой Палаты от 31 января 2019 года по делу «Руман (Rooman) против Бельгии»).

Европейский Суд отмечает, что возможность лечения пациента сотрудниками, владеющими его языком, даже если такой язык является государственным, не установлена в качестве составляющей права, закрепленного в статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод или в ином положении Конвенции, особенно в отношении предоставления надлежащего ухода за лицами, лишенными свободы. Принимая во внимание языковые трудности, с которыми столкнулись учреждения здравоохранения, Европейский Суд должен изучить вопрос о том, были ли одновременно с другими факторами приняты необходимые и разумные меры для обеспечения общения, которое способствовало бы эффективному предоставлению соответствующего лечения. Относительно оказания психиатрического лечения в соответствии со статьей 3 Конвенции один лишь языковой элемент может оказаться решающим в отношении доступности или реализации надлежащего лечения, но только в том случае, если иные факторы не позволяют компенсировать отсутствие общения и, в частности, при условии сотрудничества со стороны заинтересованного лица (пункт 151 постановления Большой Палаты от 31 января 2019 года по делу «Руман (Rooman) против Бельгии»).

В случае психически больных заключенных при оценке того, совместимо ли конкретное обращение или наказание с требованиями статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, необходимо учитывать их уязвимость и в некоторых случаях их неспособность жаловаться связно или вообще жаловаться на то, как влияет на них конкретное обращение (пункт 155 постановления Большой Палаты от 31 января 2019 года по делу «Руман (Rooman) против Бельгии»).

Европейский Суд считает, что контакт с ассистентом службы социального обеспечения и общение с медбратом не могут рассматриваться в качестве компенсаторных мер в таких целях: функции указанных лиц, хотя и важные с точки зрения оказания заявителю помощи, не были реализованы в контексте психотерапевтического лечения. По мнению Европейского Суда, единственный способ, предусмотренный органами государственной власти для решения проблемы общения с заявителем, состоял в поиске сотрудников, осуществляющих уход, которые владели бы немецким языком, или другого медицинского учреждения, но при этом оба подхода оказались безуспешными (пункт 156 постановления Большой Палаты от 31 января 2019 года по делу «Руман (Rooman) против Бельгии»).

Каковы бы ни были препятствия, упомянутые властями Бельгии, которые заявитель мог сам создать своим поведением, по мнению Европейского Суда, они не освобождали власти государства-ответчика от их обязательств по отношению к заявителю в течение такого длительного периода лишения свободы (пункт 158 постановления Большой Палаты от 31 января 2019 года по делу «Руман (Rooman) против Бельгии»).

Обязательства в соответствии со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод могут быть настолько широкими, что государствам может быть предписано переводить заключенных (в том числе и душевнобольных) в специальные места для того, чтобы они получали адекватное лечение (пункт 105 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Пожизненно осужденные заключенные, в отношении которых была применена уголовная ответственность за преступления, в совершении которых они признаны виновными, и которые поэтому не считаются «душевнобольными» по смыслу подпункта «е» пункта 1 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, тем не менее могут иметь определенные проблемы с психическим здоровьем. Например, они могут иметь поведенческие или социальные проблемы или страдать различными формами расстройств личности, которые могут влиять на риск совершения ими новых преступлений. Европейский Суд ранее не рассматривал конкретно вопрос о снижении меры наказаний в виде пожизненного лишения свободы, назначаемых лицам, которым были поставлены диагнозы, касающиеся умственной неполноценности, (или) с проблемами с психическим здоровьем (пункт 107 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Чтобы государство считалось соблюдающим свои обязательства в соответствии со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в отношении пожизненно осужденных заключенных и лиц, принадлежащих к этой категории, Европейский Суд прежде всего считает необходимым, чтобы была проведена оценка потребностей этих заключенных в отношении воздействия на них с целью содействия их социальной реабилитации и снижению риска совершения ими новых преступлений. Данная оценка должна также рассматривать вероятные шансы на успех любых форм воздействия, учитывая, что статья 3 Конвенции не может повлечь за собой обязанность государства обеспечить пожизненному осужденному заключенному воздействие, которое реально не окажет значительного влияния в помощи пожизненно осужденного заключенного социально реабилитироваться самостоятельно. По этой причине необходимо принимать во внимание индивидуальные обстоятельства и личность осужденного пожизненно. Европейский Суд, кроме того, признает, что определенные состояния психического здоровья не являются поддающимися лечению. Учитывая, что в силу состояния своего психического здоровья такие пожизненно осужденные заключенные могут быть недостаточно осведомлены о необходимости лечения и, вышеупомянутая оценка должна проводиться независимо от того, была ли ими высказана просьба о лечении… В тех случаях, когда в результате оценки делается вывод о том, что конкретное лечение или терапия могут действительно помочь пожизненно осужденному заключенному реабилитироваться, он должен иметь возможность получить это лечение, насколько это возможно в пределах ограничений места лишения свободы… Это особенно важно, когда лечение фактически является предварительным условием предоставления пожизненно осужденному заключенному возможности рассчитывать в будущем на освобождение из места лишения свободы и, таким образом, оно является одним из важнейших аспектов de facto снижаемости наказания в виде лишения свободы пожизненно (пункт 108 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Распространение заразных болезней и, в частности, туберкулеза, гепатита и ВИЧ/СПИД стало главным объектом обеспокоенности здравоохранения в ряде европейских стран. Хотя эти болезни касаются всего населения в целом, они вылились в катастрофическую проблему для некоторых тюремных систем. В этой связи ЕКПП в нескольких случаях был вынужден выразить серьезную озабоченность по поводу неадекватности мер, принимаемых для борьбы с этой проблемой. Более того, было обнаружено, что материальные условия, в которых содержатся заключенные, могут только способствовать распространению этих болезней. ЕКПП осознает, что в периоды экономических трудностей, которые можно наблюдать во многих странах посещаемых ЕКПП, необходимо идти на некоторые жертвы, и это касается также исправительных учреждений.

Однако независимо от трудностей, с которыми приходится сталкиваться в определенное время, акт лишения человека свободы всегда влечет за собой обязанность заботы о нем, которая требует эффективных мер профилактики, диагностики и лечения. Соблюдение этой обязанности государственными властями наиболее важно, когда требуется лечить опасные для жизни болезни.

Использование современных методов диагностики, регулярное снабжение медикаментами и сопутствующими материалами, наличие персонала, следящего за тем, чтобы заключенные принимали предписанные препараты своевременно и в нужных количествах, и предоставление при необходимости специальных диет, являются важнейшими элементами эффективной стратегии борьбы с вышеупомянутыми болезнями и обеспечения соответствующего ухода за данными заключенными.

Подобным образом, материальные условия в помещениях для заключенных с заразными болезнями должны благоприятствовать улучшению их здоровья; в дополнение к естественному освещению и хорошей вентиляции, должна соблюдаться удовлетворительная гигиена, а также отсутствовать перенаселенность. Далее, больные заключенные не должны быть сегрегированы от остальных, за исключением тех случаев, когда в этом есть строгая необходимость по медицинским или другим причинам. В этой связи ЕКПП хотел бы подчеркнуть в частности то, что не существует медицинских показаний для сегрегации лиц, лишенных свободы, только на том основании, что они является ВИЧинфицированными…

Особое внимание должно быть уделено риску заражения ВИЧ или гепатитом В/С через половые контакты и внутривенные инъекции, а также объяснения роли телесных жидкостей как носителей ВИЧ и вирусов гепатита. Необходимо также подчеркнуть, что соответствующая информация и консультации должны предоставляться до, и в случае положительного результата, после диагностирующего теста.

Далее, само собой разумеется, что относящаяся к пациенту информация должна быть защищена медицинской конфиденциальностью.

Имеет принципиальное значение то, что вмешательство в эту область должно основываться на письменном согласии вовлеченного лица… ЕКПП хотел бы подчеркнуть, что должно быть гарантировано продолжение лечения после освобождения из тюрьмы (пункт 31 Одиннадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2001 году. CPT/Inf(2001)16-part).

Все содержащиеся под стражей лица, независимо от их юридического статуса и того места, в котором они содержатся, должны иметь реальный доступ к медицинским услугам. Кроме того, заключенным в условиях предварительного заключения должна в принципе предоставляться возможность консультирования со своим собственным врачом и получения от него соответствующего лечение (за их собственный счет) (пункт 71 Двадцать шестого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2017 году.

CPT/Inf(2017)5-part).

ЕКПП неоднократно подчеркивал важность медицинского осмотра вновь прибывающих заключенных, особенно в учреждения, которые являются пунктами входа в места лишения свободы. Такой осмотр имеет важнейшее значение, в частности, для предупреждения самоубийств и распространения трансмиссивных заболеваний (таких как туберкулез, гепатит В/С, ВИЧ). Медицинские службы могут внести значительный вклад в предупреждение жестокого обращения. Например, когда лица находятся в содержании в учреждениях правоохранительных органов − благодаря систематической и своевременной регистрации травм и, в случае целесообразности, предоставлению информации соответствующим органам власти. С каждым вновь прибывающим лицом в предварительном заключении должно проводиться соответствующее собеседование. Лицо должно проходить физический осмотр, причем как можно быстрее и не позднее чем через 24 часа после его или ее поступления, медицинским врачом (или квалифицированной медицинской сестрой, которая отчитывается врачу) на условиях, которые гарантируют врачебную тайну. В этой связи особое внимание следует уделять особым потребностям уязвимых групп, таких как несовершеннолетние, пожилые люди, зависимые от алкоголя и наркотиков, а также лицам с психическими расстройствами (пункт 72 Двадцать шестого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2017 году. CPT/Inf(2017)5-part).

Комитет полагает, что следует принимать необходимые меры для обеспечения последовательности в лечении после поступления в место заключения или освобождения из него, а также в процессе перевода из одного пенитенциарного учреждения в другое. Что касается вновь прибывающих в предварительное заключение лиц, зависящих от наркотиков и алкоголя, особое внимание следует уделять симптомам абстиненции, связанным с использованием наркотиков, лекарственных средств или алкоголя, а также терапии по замене наркотиков, которая началась до поступления, и это необходимо продолжать в условиях заключения (пункт 73 Двадцать шестого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2017 году.

CPT/Inf(2017)5-part).

Недостаточный уровень медицинского обслуживания может быстро привести к ситуации, подпадающей под понятие «бесчеловечное и унижающее достоинство обращение». Более того, медицинское обслуживание в данном учреждении потенциально может играть важную роль в облегчении страданий от жестокого обращения, как в самом учреждении, так и в других местах (в особенности, в полицейских учреждениях). Кроме того, медицинское обслуживание, в силу своего особого положения, может оказать положительное воздействие на общий уровень жизни в учреждении, в рамках которого оно действует (пункт 30 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Право находящегося в местах принудительного содержания лица на доступ к врачу

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

При поступлении в место содержания все лица, лишенные свободы, должны быть незамедлительно осмотрены медицинским персоналом учреждения. В своих отчетах Комитет рекомендовал, чтобы каждое вновь прибывшее лицо, лишенное свободы, должным образом было опрошено и, если необходимо, физически обследовано врачом сразу же после его поступления (пункт 33 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Находясь под стражей, лица, лишенные свободы, должны иметь возможность доступа к врачу в любое время, независимо от режима их содержания (что касается, в частности, доступа к врачу для заключенных, содержащихся в одиночных камерах, см. пункт 56 второго Общего доклада Комитета: CPT/Inf(92)3). Медицинское обслуживание должно быть организовано таким образом, чтобы просьбы о консультации врача выполнялись без ненужной задержки. Лицам, лишенным свободы, должна быть предоставлена возможность доступа к медицинскому обслуживанию на конфиденциальной основе, например, с помощью запроса в запечатанном конверте. Более того, персонал учреждения, где содержатся лица, лишенные свободы, не должен стремиться проверять запросы о врачебных консультациях (пункт 34 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Медицинская служба в местах лишения свободы должна быть способна обеспечивать, по крайней мере, регулярные амбулаторные консультации и скорую медицинскую помощь (в дополнение они также могут иметь помещение больничного типа с кроватями). Каждому лицу, лишенному свободы, должны быть доступны услуги квалифицированного зубного врача. Кроме того, врачам, работающим в местах лишения свободы, должна быть предоставлена возможность привлекать специалистов. Всегда должна быть возможность вызова врача при необходимости скорой медицинской помощи. Кроме того, на территории места лишения свободы всегда должно присутствовать лицо, желательно, с официально подтвержденной квалификацией медицинской сестры, способное оказать первую помощь. Амбулаторное лечение должно осуществляться под надзором со стороны медицинского персонала; во многих случаях для обеспечения дополнительного лечения не достаточно обращений, предпринимаемых лицом, лишенным свободы (пункт 35 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Должен быть доступ к хорошо оснащенной госпитальной службе либо в гражданской больнице, либо в медицинском учреждении по месту содержания. Если приходится обращаться за помощью к гражданской больнице, то возникает вопрос мер безопасности. В этом отношении Комитет подчеркивает, что заключенные, направляемые на лечение в больницу, не должны быть физически прикованы к своим кроватям или другим предметам мебели для обеспечения лишения свободы. Должны быть найдены другие средства, удовлетворяющие требованиям безопасности. Одно из возможных решений − создание в таких больницах охранного подразделения (пункт 36 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Всякий раз, когда возникает необходимость госпитализации или обследования специалистами больницы лиц, содержащихся под стражей, их следует перевозить так быстро и таким способом, как этого требует состояние их здоровья (пункт 37 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году.

CPT/Inf(93)12-part).

Право находящегося в местах принудительного содержания лица на качественную (эффективную) медицинскую помощь. Независимость медицинского персонала

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Вопрос «достаточности» медицинской помощи остается наиболее сложным элементом для определения. Суд настаивает на том, что, в частности, власти должны гарантировать, что диагностика и уход являются своевременными и…, и что, если это обусловлено характером состояния здоровья, регулярное и систематическое наблюдение, включающее в себя всестороннюю терапевтическую стратегию, направленную на обеспечение оказания надлежащей медицинской помощи в связи с проблемами со здоровьем задержанного или предотвращения их обострения (пункт 85 постановления от 27 ноября 2014 года по делу «Амиров против Российской Федерации»).

Суд оставляет за собой достаточную гибкость при определении требуемого стандарта медицинской помощи, решая этот вопрос с учетом обстоятельств каждого конкретного дела. Этот стандарт должен быть «согласован с человеческим достоинством» задержанного, но также учитывать «практические требования лишения свободы» (пункт 86 постановления от 27 ноября 2014 года по делу «Амиров против Российской Федерации»).

Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания провозгласил принцип эквивалентности здравоохранения в тюрьме и в обществе в целом… Однако Европейский Суд не всегда привержен этому стандарту, по крайней мере, когда речь идет о медицинской помощи осужденным (в отличие от предварительного заключения). Европейский Суд ранее указывал, что статья 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не может быть истолкована как гарантирующая каждому заключенному медицинскую помощь на том же уровне, что и «в лучших гражданских больницах»… В другом деле Европейский Суд развил эту мысль, указав, что «в принципе готов признать, что возможности медицинских учреждений пенитенциарной системы более ограничены по сравнению с гражданскими больницами» (пункт 59 постановления от 14 января 2010 года по делу «Москалюк против Российской Федерации»).

Европейский Суд соглашается с тем, что медицинская помощь, оказываемая в местах лишения свободы, может не всегда быть такого уровня, как в лучших медицинских учреждениях для остального населения. Тем не менее органы государственной власти должны гарантировать, что здоровье и благополучие задержанных соответствующим образом охраняются путем, среди прочего, представления им необходимого медицинского обслуживания… Если органы государственной власти решили задержать и содержать в дальнейшем под стражей (серьезно больного) человека, они должны проявить особую тщательность при гарантировании таких условий содержания под стражей, которые отвечают особым нуждам задержанного лица, вытекающим из его заболеваний (пункт 93 постановления от 26 октября 2006 года по делу «Худобин против Российской Федерации»).

Недоступность лекарств может вызывать вопрос в соответствии со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, если она оказывает отрицательное влияние на состояние здоровья заявителя или причиняет страдания определенной интенсивности (пункт 63 постановления от 10 января 2012 года по делу «Владимир Васильев против Российской Федерации»).

Обеспечение непрерывности медицинского ухода и после попадания в тюрьму, а также в рамках тюремной системы, является основной составляющей успешного лечения. Поддержание продолжение лечения крайне важно для сохранения эффективности антиретровирусной терапии, как указано в действующих в рассматриваемый период времени рекомендациях Всемирной организации здравоохранения (пункт 73 постановления от 12 января 2016 года по делу «Хайлетдинов против Российской Федерации»).

Суд напоминает, что сам факт осмотра задержанного врачом и назначения ему определенного лечения не означает автоматически, что медицинская помощь была достаточной… Власти также должны обеспечить ведение подробной истории состояния здоровья задержанного, его лечения во время нахождения под стражей…, своевременное вынесение точного диагноза и обеспечение должного лечения… Кроме того, они должны обеспечить систематический и регулярный характер медицинского наблюдения, если это необходимо в связи с состоянием здоровья заключенного, что должно включать в себя всестороннюю стратегию лечения, направленную на адекватное излечение заболеваний заключенного или предотвращение их обострения, а не на симптоматическое лечение… Власти должны также доказать, что были созданы все условия для того, чтобы назначенный курс лечения действительно выполнялся (пункт 137 постановления от 23 марта 2016 года по делу «Блохин против Российской Федерации»).

Сам факт, что состояние здоровья заявителя ухудшилось, на первоначальном этапе может привести к определенным сомнениям в достаточности его лечения в тюрьме, однако он сам по себе не может привести к усмотрению нарушения позитивных обязательств государства, предусмотренных статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, если при этом может быть установлено, что соответствующие внутригосударственные органы власти своевременно оказали всю необходимую доступную медицинскую помощь в ходе добросовестной попытки предотвращения развития рассматриваемого заболевания (пункт 89 постановления от 16 марта 2016 года по делу «Литвинов против Российской Федерации»).

Имеются трудности лечения хронических заболеваний, особенно во время содержания под стражей, где процесс лечения осложнен неизбежными негативными факторами, включая стресс (пункт 93 постановления от 16 марта 2016 года по делу «Литвинов против Российской Федерации»).

Если дело касается детей, то Суд считает, что в соответствии с положениями международного права, здоровье несовершеннолетних лиц, лишенных свободы, должно быть защищено в соответствии с принятыми медицинскими стандартами, применяемыми в отношении несовершеннолетних лиц в обществе… Власти должны на постоянной основе следовать наилучшим интересам ребенка и ребенку должны быть гарантированы надлежащие забота и защита. Более того, если власти рассматривают возможность лишения ребенка свободы, необходимо провести медицинское освидетельствование для того, чтобы определить, может ли ребенок быть помещен в центр лишения свободы несовершеннолетних (пункт 138 постановления от 23 марта 2016 года по делу «Блохин против Российской Федерации»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Медицинское обслуживание в местах, где содержатся лица, лишенные свободы, должно обеспечивать:
− лечение и уход, а также соответствующую диету,
− физиотерапевтическое лечение,
− реабилитацию
− или любое другое необходимое специальное лечение, на условиях, сопоставимых с теми, которыми пользуются пациенты вне таких учреждений. Также, должна соответственно предусматриваться обеспеченность:
− медицинским персоналом,
− персоналом по уходу
− и техническими специалистами, − служебными помещениями, − сооружениями и оборудованием.

Необходим соответствующий контроль за снабжением и распределением лекарств, а изготовление лекарств следует поручать квалифицированному персоналу (фармацевту/медицинской сестре и т.д.) (пункт 38 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 года. CPT/Inf(93)12-part).

Медицинская карта должна заполняться на каждого пациента, содержать диагностическую информацию, а также текущие записи об изменениях состояния пациента и о любых специальных обследованиях, которым он подвергался.

В случае перевода пациента в другое учреждение, карта должна быть направлена врачам того учреждения, куда поступает лицо, лишенное свободы.

Кроме того, медицинский персонал каждой бригады должен вести ежедневные записи в журнале, в котором содержится информация по отдельным происшествиям, имеющим отношение к пациентам.

Такие записи полезны тем, что они дают общее представление о ситуации в организации здравоохранения в данном тюремном учреждении и в то же время освещают проблемы, которые могут возникнуть (пункт 39 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Квалификация врачей

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Медицинская помощь, оказанная неквалифицированными людьми, не может быть признана как надлежащая (пункт 87 постановления от 26 октября 2006 года по делу «Худобин против Российской Федерации»).

Надлежащее медицинское обследование является существенной гарантией против жестокого обращения. Судебный медик должен обладать формальной и фактической независимостью, иметь специальную подготовку и действовать в соответствии с поручением общего характера (пункт 88 постановления от 18 марта 2010 года по делу «Максимов против Российской Федерации»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Врачи и медсестры учреждения, где содержатся лица, лишенные свободы, должны обладать специальными знаниями, позволяющими им иметь дело со специфическими формами тюремной патологии и адаптировать свои методы лечения к условиям, налагаемым содержанием под стражей. В частности, следует разработать методы профессионального поведения, рассчитанные на предотвращение насилия, а в случае необходимости − методы борьбы с ним (пункт 75 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

В целях обеспечения присутствия достаточного числа сотрудников, медсестрам часто помогают санитары, некоторые из которых набираются из числа сотрудников учреждения, где содержатся лица, лишенные свободы. Квалифицированный персонал различных уровней должен передавать необходимый опыт и периодически обновлять его. Иногда самим лицам, лишенным свободы, позволяют действовать в качестве санитаров. Вне всякого сомнения, такой подход может иметь преимущество в том, что обеспечивает часть заключенных лиц полезной работой. Тем не менее это должно рассматриваться как крайняя мера. Кроме того, лица, содержащиеся под стражей, никогда не должны привлекаться к распределению лекарств (пункт 76 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году.

CPT/Inf(93)12-part).

Осознанное согласие находящегося в местах принудительного содержания лица на оказание ему медицинской помощи. Право указанного лица на конфиденциальность

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Право на осознанное согласие является основополагающим элементом права на физическое и психическое здоровье. Осознанное согласие предполагает принятое добровольно и на основе достаточной информации решение и содействует поощрению независимости пациента, его права на самостоятельный выбор, его физической неприкосновенности и благосостояния. Оно охватывает право соглашаться на медицинское вмешательство, отказываться от него или выбирать альтернативный ему вариант (пункт 25 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Если в контексте процедур по спасению жизни право на согласие и отказ от лечения требует тщательного рассмотрения, во всех других случаях оно должно уважаться, защищаться и соблюдаться, в частности в случаях, связанных с изоляцией и лишением свободы, когда для завершения терапии на добровольной основе необходимы поддержка и содействие. Вместе с тем (пункт 26 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

При оказании медицинских услуг в учреждениях закрытого типа пациенты должны восприниматься как обладатели прав на совершение самостоятельных действий и на осмысленное и активное участие в решении всех затрагивающих их вопросов, а также на осуществление собственного выбора в отношении своего здоровья, и получать при необходимости соответствующую поддержку (пункт 41 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской ФедерацииЕвропейский Суд придерживается мнения, что лицо не может воспользоваться своим правом отказаться от медицинского лечения осмысленным и разумным образом, если он не имеет достаточной информации о последствиях, которые может повлечь за собой отказ.

При отсутствии таких знаний аргументированное решение о том, принять или отвергнуть лечение, невозможно (пункт 48 постановления от 14 февраля 2017 года по делу «Караханян (Karakhanyan) против Российской Федерации»

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Свободно выраженное согласие и соблюдение конфиденциальности являются основными правами личности. Они также важны для атмосферы доверия, которая является необходимой частью отношений между врачом и пациентом, особенно в местах лишения свободы, где лицо, содержащееся под стражей, не может свободно выбирать своего собственного врача (пункт 45 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Пациентам должна быть предоставлена вся существенная информация (при необходимости, в форме медицинского отчета) относительно состояния их здоровья, курса лечения и предписанных лекарств. Желательно, чтобы у пациентов было право ознакомиться с содержанием своих медицинских карточек по месту содержания в заключении, за исключением тех случаев, когда это не рекомендуется с терапевтической точки зрения. Они должны иметь возможность обращаться с просьбой о передаче этой информации своим семьям и адвокатам или врачу вне учреждения (пункт 46 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году.

CPT/Inf(93)12-part).

Каждый пациент в здравом уме и сознании свободен отказаться от лечения или какого-либо иного медицинского вмешательства. Любое отступление от этого основополагающего принципа должно быть, как и в отношении населения в целом, основано на законе и допустимо лишь в ясно и строго определенных исключительных условиях. Трудная ситуация возникает, как правило, тогда, когда решение пациента находится в противоречии с возложенной на врача обязанностью заботы о здоровье пациента. Это возможно тогда, когда пациент находится под воздействием собственных убеждений (например, отказывается от переливания крови) или когда он намерен покалечить себя для того, чтобы настоять на своих требованиях, протестовать против власти или выражать свою приверженность каким-либо убеждениям. В случае голодовки органы публичной власти или профессиональные организации некоторых стран будут требовать вмешательства врачей, чтобы предотвратить смерть, как только сознание пациента серьезно ухудшится. В других странах окончательное принятие клинических решений, как правило, оставляется за главным врачом, после того как он получил консультации и взвесил все относящиеся к делу факты (пункт 47 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Что касается вопроса проведения медицинских исследований над лицами, лишенными свободы, то ясно, что необходимо придерживаться очень осторожного подхода, поскольку существует риск, что их согласие на участие в таком исследовании может быть обусловлено пребыванием в заключении. Должны существовать меры предосторожности, гарантирующие, что заключенный дал свое согласие без принуждения и на основе полной информации. Применяемые правила должны быть такими, которые признаны в обществе, и предусматривать вмешательство совета по этике. Комитет хотел бы добавить, что он поддерживает исследования, касающиеся тюремной патологии или эпидемиологии или других аспектов, относящихся к состоянию здоровья лиц, лишенных свободы (пункт 48 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Врачебная тайна должна соблюдаться в местах содержания людей под стражей точно так же, как и в обществе. Ведение картотек пациентов должно быть обязанностью врача (пункт 50 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Все врачебные осмотры лиц, лишенных свободы, (по прибытию или на более поздней стадии) должны проводиться вне пределов слышимости и, если только соответствующий врач не потребует иного, вне пределов видимости персонала учреждения, где они содержатся под стражей. Также лица, лишенные свободы, должны быть осмотрены в индивидуальном порядке, а не группами (пункт 51 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Оказание медицинской помощи находящимся в местах принудительного содержания лицам, страдающим отдельными заболеваниями ВИЧ заболевание

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Независимо от того, был или нет заявитель инфицирован, находясь под стражей, на государстве лежит ответственность обеспечить медицинское обслуживание заключенным, которых оно признало виновными, и отсутствие адекватной медицинской помощи при серьезных проблемах со здоровьем, от которых они не страдали до заключения под стражу, может соответствовать нарушению статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод… Отсутствие медицинской помощи или ее ненадлежащий характер, особенно в случае, когда болезнью заражаются, находясь под стражей, очевидно, являются предметом пристального внимания со стороны Европейского Суда.

Поэтому Европейский Суд обязан оценить качество медицинской помощи, которая была оказана в настоящем деле заявителю, и определить, был ли он лишен соответствующей медицинской помощи, как он утверждал, и, если да, то соответствует ли это бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, противоречащему статье 3 Конвенции (пункт 71 постановления от 10 апреля 2012 года по делу «Щебетов против Российской Федерации»).

Суд принимает во внимание рекомендацию ВОЗ о том, что пациенты, заболевшие одновременно ВИЧ и туберкулезом, должны начать прохождение антиретровирусной терапии как можно быстрее после лечения туберкулеза (пункт 99 постановления от 10 июля 2014 года по делу «M.S. против Российской Федерации»).

Согласно Всемирной организации здравоохранения, проблема соблюдения режима приема лекарств может ограничить эффективность антиретровирусной терапии и привести к устойчивости вируса иммунодефицита человека. Эпизодическая антиретровирусная терапия существенно увеличивает риск заболеваний, вызванных условнопатогенными микроорганизмами или даже смерти, а также развитие лекарственной устойчивости ВИЧ у пациентов (пункт 74 постановления от 12 января 2016 года по делу «Хайлетдинов против Российской Федерации»).

Рекомендации Всемирной организации здравоохранения, действовавшие в рассматриваемый период, настаивали на регулярном иммунологическом тестировании всех пациентов, получающих антиретровирусную терапию. В них также указывалось, что вирусологические и иммунологические критерии должны использоваться для подтверждения эффективности лечения (пункт 75 постановления от 12 января 2016 года по делу «Хайлетдинов против Российской Федерации»).

Согласно существующим международным стандартам… отдельное содержание, изоляция и ограничения в работе и отдыхе считаются излишними в случае с ВИЧ-инфицированными лицами в обществе или в местах заключения… Во время их заключения такие лица не должны содержаться отдельно от остальных заключенных, пока это не становится строго необходимо по медицинским и другим существенным основаниям. ВИЧ-инфицированным заключенным должно быть предоставлено достаточное медицинское обслуживание с учетом обязательства сохранить тайну. Национальные власти должны предоставить всем заключенным информацию об опасности того или иного поведения и способах передачи ВИЧ-инфекции (пункт 188 постановления от 27 мая 2010 года по делу «Артемов против Российской Федерации»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Что касается СПИДа, то необходимо предоставлять соответствующую поддержку психолога как до, так и, в случае необходимости, после любого обследования. Персонал учреждения, где содержатся лица, лишенные свободы, следует обеспечивать постоянной подготовкой в области профилактических мер и поведения по отношению к ВИЧ-инфицированным и, соответственно, инструктировать в вопросах недопустимости дискриминации и соблюдения конфиденциальности (пункт 55 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Комитет желает подчеркнуть, что не существует никаких медицинских оснований для сегрегации ВИЧ-инфицированного лица, лишенного свободы, которое чувствует себя здоровым (пункт 56 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Туберкулез

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Европейский Суд напоминает о своем неизменном подходе, согласно которому даже если заявитель заразился туберкулезом во время содержания под стражей, само но себе это не подразумевает нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод при условии, что он получал должное лечение… Однако государство несет ответственность по обеспечению лечения для находящихся в его ведений заключенных, и отсутствие адекватной медицинской помощи в случае серьезных проблем со здоровьем, возникших во время содержания под стражей или отбывания наказания, может быть равносильным нарушению статьи 3 Конвенции… Отсутствие лечения или неадекватное лечение туберкулеза, особенно в тех случаях, когда заболевание было приобретено во время содержания в учреждении пенитенциарной системы, несомненно, является предметом беспокойства для Европейского Суда. Таким образом, Европейский Суд обязан оценить качество медицинского обслуживания, оказанного заявителю по настоящему делу, и определить, был ли он лишен адекватной медицинской помощи, как он утверждает, и если это соответствует действительности, то составляло ли это бесчеловечное и унижающее достоинство обращение нарушение статьи 3 Конвенций (пункт 66 постановления от 5 апреля 2011 года по делу «Васюков против Российской Федерации»).

Наличие психического расстройства здоровья

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Реальное и фактическое лишение свободы имеет негативные последствия для психического здоровья, что может быть равносильно нарушению права на здоровье. Одиночное заключение и содержание под стражей в течение длительного периода времени или бессрочно, включая содержание в тюрьмах или других учреждениях закрытого типа в течение десятков лет, негативно сказываются на психическом здоровье и благополучии. Показатели неудовлетворительного состояния психического здоровья в тюрьмах по всему миру намного превышают показатели среди населения в целом. Лишение свободы само по себе является серьезным эмоциональным потрясением и, кроме того, влечет за собой риск столкнуться с бесчеловечными условиями содержания в переполненных помещениях, насилием и жестокостью, разлуку с семьей и общиной, утрату самостоятельности и контроля за повседневной жизнью, обстановку страха и унижения, а также отсутствие конструктивных, стимулирующих мероприятий (пункт 46 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Помимо признания того, что многие люди, которые в настоящее время лишены свободы или находятся под стражей, не должны там находиться, формируется консенсус в отношении того, что тюрьмы не способствуют эффективному лечению психических заболеваний и явно не являются подходящим местом для людей, у которых диагностировано психическое расстройство. Вместе с тем такая точка зрения вылилась в практику принудительного помещения в психиатрические учреждения, иногда на неопределенные периоды времени, без реальных гарантий защиты права на здоровье, излечения или защиты от произвола. Например, лица с умственными и психосоциальными расстройствами, находящиеся в конфликте с законом, которые, как считается, неспособны

215 В аспекте взаимосвязи между услугами в области охраны психического здоровья и принудительным помещением в медицинское учреждение.

216 По мнению Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья уровень самоубийств в тюрьмах по крайней мере в три раза выше, чем в обществе в целом. отдавать себе отчет в своих действиях («невменяемость»), оказываются под стражей в медицинских или режимных учреждениях (пункт 48 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Комитет по правам инвалидов постановил, что статьи 12 и 14 Конвенция о правах инвалидов представляют собой абсолютный запрет на лишение свободы лиц, страдающих умственными отклонениями и психосоциальными расстройствами, включая недобровольную госпитализацию, на основании реального или воспринимаемого расстройства, поскольку это сопряжено с отрицанием правоспособности индивида принимать решения относительно попечения, лечения и поступления в больницу или институциональное заведение (пункт 49 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

В соответствии с… Конвенцией о правах инвалидов признание правоспособности, в том числе лиц с умственными и психосоциальными отклонениями, распространяется на все сферы жизни, включая их равный статус в судах и трибуналах. В этой связи Комитет признал, что в случае лишения свободы инвалидов, находящихся в конфликте с законом, включая лиц с психическими и психосоциальными расстройствами, в рамках законной и непроизвольной процедуры, им должно быть обеспечено разумное приспособление, сохраняющее их достоинство, в том числе в тюрьме (пункт 50 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Содержание заявителя под стражей в учреждениях, не подходящих для содержания под стражей душевнобольных, в отсутствие ежедневного надзора за его состоянием, приводит к возникновению вопроса в соответствии с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (пункт 98 постановления от 21 июня 2016 года по делу «Васенин против Российской Федерации»).

Суд сослался на общие принципы, изложенные в постановлении Большой Палаты Европейского Суда от 23 марта 2016 года по делу «Блохин против Российской Федерации» и недавно подтвержденные в постановлении Большой Палаты Европейского Суда от 31 января 2019 года по делу «Руман против Бельгии», в частности, следующим образом (ссылки опущены):

«147. Вопрос «достаточности» медицинской помощи остается наиболее сложным элементом для определения. Суд напоминает, что сам факт осмотра заключенного врачом и назначения ему определенного лечения не означает автоматически, что медицинская помощь была достаточной. Власти должны также обеспечить ведение полного учета состояния здоровья заключенного и его лечения во время содержания под стражей, оперативность и точность диагностики и ухода, а также регулярность и систематичность наблюдения за состоянием здоровья в тех случаях, когда это необходимо в силу характера медицинского состояния, а также комплексную терапевтическую стратегию, направленную на надлежащее лечение в связи с проблемами со здоровьем заключенного или предотвращение их обострения, а не на симптоматическое лечение. Власти также должны представить доказательства, что были созданы необходимые условия для того, чтобы предписанное лечение действительно было выполнено. Более того, лечение, предоставляемое в местах лишения свободы, должно быть надлежащим, т.е. сравнимым с лечением, которое власти государства обязуются предоставлять всему населению страны. Однако это не означает, что каждому заключенному должно быть гарантированно обеспечено лечение на уровне лучших лечебнопрофилактических учреждений за пределами мест лишения свободы…

Суд обратил внимание на то, что он ранее рассмотрел ряд дел, касающихся содержания психически больных лиц в обычных следственных изоляторах, сосредоточив внимание в соответствии со статьей 3 Конвенции на адекватности медицинской помощи, оказываемой в связи с психическими расстройствами заявителей, а в некоторых случаях и на условиях содержания в этих учреждениях. В частности, Суд не нашел нарушения этого положения в отношении трехлетнего срока содержания под стражей в обычном учреждении, где заявитель раз в месяц проходил обследование у психиатра, что, как представляется, соответствовало его состоянию, и не было никаких признаков того, что ухудшение его состояния, приводящее к попыткам самоубийства, может быть связано с отсутствием медицинской помощи. С другой стороны, содержание под стражей в течение нескольких лет в учреждении, которое, по мнению внутригосударственных отечественных медицинских специалистов, было непригодным с учетом психического состояния заявителя и которое, помимо прочего, было переполнено заключенными, было признано нарушением статьи 3 Конвенции. Кроме того, совокупный эффект ненадлежащей медицинской помощи и плохие условия содержания под стражей в течение трех с половиной лет, который мог быть связан с покушением на кандидата самоубийства, представляет собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 (пункт 38 постановления от 17 марта 2020 года по делу «Косенко против Российской Федерации»).

Вышеуказанные критерии, продолжил Европейский Суд, были применены в более позднем деле, где Суд счел решающим тот факт, что серьезность психического состояния заявителя и продолжительность его пребывания в обычном следственном изоляторе не были такими, чтобы оправдать вывод о нарушении статьи 3 Конвенции (см. постановление Европейского Суда от 21 июня 2016 года по делу «Васенин против Российской Федерации» (Vasenin v. Russia)…, пункты 100–103). В этом случае шестимесячное содержание заявителя в изоляторе временного содержания без психиатрического лечения до его перевода в медицинское учреждение строгого режима с интенсивным наблюдением не было признано противоречащим статье 3 Конвенции, поскольку оно не привело к значительному ухудшению его здоровья и поскольку не было известно об опасности самоубийства (пункт 39 постановления от 17 марта 2020 года по делу «Косенко против Российской Федерации»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Ответственность за осуществление права на психическое здоровье включает три элемента:
− мониторинг;
− надзор со стороны судебных, квазисудебных… или административных органов и социальных механизмов ответственности; − средства правовой защиты и возмещения ущерба.

Ответственность имеет решающее значение для практической реализации права на здоровье в тюрьмах и других учреждениях содержания под стражей (пункт 43 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

По сравнению с обычным населением, у лиц, лишенных свободы, чаще встречаются симптомы психических расстройств. Поэтому к работе службы здравоохранения в каждом учреждении, где содержатся такие лица, должен быть привлечен врач, специализирующийся в психиатрии, а некоторые из работающих там медсестер должны получить подготовку в этой области. Обеспеченность врачами, медсестрами и другим медицинским персоналом, а также внутренняя планировка мест содержания лиц, лишенных свободы, должны позволять регулярно проводить программы лекарственной, психотерапевтической и трудовой терапии (пункт 41 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Проблемы этих неуравновешенных лиц, лишенных свободы, не носят чисто медицинского характера, но врач учреждения, где они содержатся под стражей, может способствовать разработке социальнотерапевтических программ для таких лиц в тюремных подразделениях, организованных в соответствии с требованиями общества и под тщательным надзором. Такие подразделения в состоянии ослабить унизительное положение лиц, лишенных свободы, презрение и ненависть к самим себе, придать им чувство ответственности и подготовить их к жизни нормальных членов общества. Другое прямое преимущество программ этого типа состоит в том, что они подразумевают активное участие и приверженность персонала учреждения, где они содержатся (пункт 69 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Персонал медицинской службы любого учреждения, где содержатся лица, лишенные свободы, потенциально подвержен риску. Его обязанность заботиться о своих пациентах (страдающих от заболеваний лицах, лишенных свободы) может часто вступать в противоречие с соображениями администрации соответствующего учреждения и с мерами безопасности. Это может породить трудные этические вопросы и проблемы выбора. Чтобы гарантировать независимость персонала в вопросах здравоохранения, Комитет считает важным, чтобы такой персонал теснее был связан с основной системой здравоохранения общества в целом (пункт 71 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Врач учреждения, где содержатся лица, лишенные свободы, выступает как личный врач пациента. Следовательно, в интересах сохранения отношений между врачом и пациентом, его нельзя просить удостоверить, что лицо, лишенное свободы, является физически здоровым и может быть подвергнуто наказанию. Не следует его приглашать для обысков или освидетельствований по требованию администрации, кроме как в чрезвычайных случаях, когда нельзя вызвать никакого другого врача (пункт 73 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Следует также отметить, что в профессиональном отношении свобода врача учреждения, обеспечивающего содержание лиц под стражей, ограничена положением дел в самом учреждении: врач не может свободно выбирать своих пациентов, так как и лица, лишенные свободы, не располагают правом выбора другого врача. Он не освобождается от своих профессиональных обязанностей, даже когда пациент нарушает медицинские правила или прибегает к угрозам или насилию (пункт 74 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Иные заболевания

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Содержание под стражей лица с гемиплегией не противоречило статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, при условии, что ему предоставлялась достаточная автономность для исполнения своих основных ежедневных потребностей (см. постановление Европейского Суда по делу «Матерцио против Франции»)… В другом случае Суд счел, что содержание под стражей лица, испытывавшего сердечную недостаточность и выздоравливавшего после сердечного приступа, и получавшего медицинскую помощь в соответствии с его состоянием, не являлось бесчеловечным или унижающим достоинство обращением (… постановление Европейского Суда по делу «Саккопулос против Греции») (пункт 106 постановления от 30 июля 2009 года по делу «Алехин против Российской Федерации»).

Обеспечение условий содержания в местах принудительного содержания отдельных лиц матери и ребенка

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Многие дети содержатся под стражей вместе со своими лишенными свободы матерями, когда считается, что нахождение с матерью отвечает наилучшим интересам ребенка. Специальный докладчик считает, что такая оценка наилучших интересов является слишком узкой. При наказании женщин лишением свободы за правонарушения, которые чаще всего не связаны с насилием, государствам следует сопоставить общественные интересы с наилучшими интересами ребенка и обязательством, закрепленным в пункте «b» статьи 37 Конвенции о правах ребенка. Это обязательство требует использования всех возможных мер, чтобы избежать тюремного заключения ребенка, включая альтернативные модели наказания для матерей (пункт 65 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Международные стандарты требуют «специальных помещений для размещения всего необходимого дородового и послеродового ухода и лечения» в женских тюрьмах и чтобы «надлежащее и своевременное питание» и здоровая окружающая среда предоставлялись бесплатно, в частности, беременным женщинам и кормящим матерям (пункт 81 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Общепринятым принципом является то, что дети не должны рождаться в тюрьме, и опыт Комитета показывает, что этот принцип соблюдается (пункт 65 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Матери следует разрешить быть вместе с ребенком, по крайней мере, определенный период времени. Если мать и ребенок находятся вместе в тюрьме, то они должны быть помещены в условия, предоставляющие им равнозначную замену детских яслей и обеспечение персоналом, специализирующимся на послеродовом и детском уходе. Мероприятия долгосрочного характера, в особенности, передача ребенка обществу, влекущая разлучение его с матерью, должны решаться в каждом отдельном случае в свете педого-психиатрических и медико-социальных мнений (пункт 66 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, первые правила такого рода принятые в Организации Объединенных Наций, намеренно не предусматривают условий и защиты для заключенных-детей, поскольку содержат принцип о том, что молодых людей вообще не следует приговаривать к лишению свободы, и этот принцип повторяется в Правилах Нельсона Манделы. На протяжении более 30 лет Правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних, требуют, чтобы помещение несовершеннолетнего в какое-либо исправительное учреждение всегда было крайней мерой, применяемой в течение минимально необходимого срока. Государства – члены Организации Объединенных Наций уже давно стремятся к депенализации и разработке мер, не связанных с лишением свободы, как для детей, так и для взрослых. Снижение числа детей, вступивших в контакт с системой уголовного правосудия, в настоящее время считается частью стратегии по ликвидации насилия в отношении детей в рамках системы уголовного правосудия (пункт 54 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Хотя Конвенция о правах ребенка не исключает содержания детей под стражей, в ней заложены обоснованные доводы против применения этой меры (статья 37 b). Задержание ребенка допускается только в качестве крайней меры. Эта норма не может применяться ретроактивно для оправдания существующих структур. Она представляет собой обязательство исчерпать все другие стратегии на макроуровне и все другие возможные меры на микроуровне (пункт 59 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Основополагающее право ребенка на защиту и заботу не может быть реализовано в пенитенциарных учреждениях (пункт 60 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Международное право прав человека требует, чтобы обращение с детьми соответствовало их возрасту и наилучшим интересам (пункт 63 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Помещение детей в одиночное заключение и унизительные или унижающие условия содержания в заключении называют психологическим насилием. Другие не менее жесткие меры приводят к системному закреплению многих иных повседневных «организованных форм причинения вреда». Детское творчество, общение, сон, бодрствование, игры, учеба, отдых, социализация и взаимоотношения в местах содержания под стражей находятся под неустанным контролем, нарушения караются, в то время как лица, ответственные за исполнение наказаний, пользуются безнаказанностью (пункт 66 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Тот факт, что задержание детей представляет собой одну из форм насилия − не вызывает никаких сомнений. Конвенция о правах ребенка запрещает использование задержания в качестве обязательной меры. Заглядывая вперед, можно сказать, что основанная на правах ребенка стратегия должна еще больше укрепить доводы против задержания детей с целью его отмены (пункт 69 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Подростковый возраст является периодом, для которого характерны определенные преобразования личности, требующие специальных усилий по уменьшению риска недостаточной социальной адаптации. Во время нахождения под стражей подросткам следует разрешить оставаться на постоянном месте, в окружении личных вещей и в социально благоприятных группах. Применяемый к ним режим должен основываться на интенсивной деятельности, включая социальнообразовательные встречи, спорт, образование, профессиональное обучение, организованные экскурсии в сопровождении охраны и наличие подходящих факультативных видов деятельности (пункт 67 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в

1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

См. также в соответствующей части подготовленное в 2018 году в Верховном Суде Российской Федерации Обобщение правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, по вопросам защиты прав несовершеннолетних, в отношении которых осуществляется производство по уголовному делу. лиц с ограниченными возможностями, а также лиц престарелого возраста

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Европейский Суд уже имел случай отметить, что, при определенных обстоятельствах, содержание под стражей престарелого или инвалида в течение длительного времени и в условиях, не пригодных для его состояния здоровья, может установить спорный вопрос в соответствии со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод… Тем не менее следует учитывать конкретные обстоятельства каждого дела, такие как:
− (а) состояние здоровья заключенного,
− (б) адекватность предоставляемой по месту содержания под стражей медицинской помощи и ухода, и
− (с) целесообразность сохранения меры пресечения, в виду состояния здоровья заявителя (пункт 100 постановления от 30 июля 2009 года по делу «Алехин против Российской Федерации»).

Обязательство властей по обеспечению надлежащих условий содержания под стражей включает удовлетворение особых нужд заключенных с ограниченными возможностями, …и власти не могут освободить себя от этого обязательства посредством перекладывания ответственности на других заключенных (пункт 85 постановления от 6 февраля 2014 года по делу «Семихвостов против Российской Федерации»).

В исключительных случаях статья 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод применима тогда, когда необходимо условное освобождение заключенного, который серьезно болен или является инвалидом. Так, в деле «Фарбтухс против Латвии»… Европейский Суд пришел к выводу, что содержание под стражей являвшегося инвалидом 79летнего заявителя нарушило требования статьи 3 Конвенции в связи с его «возрастом, бессилием и состоянием здоровья» (пункт 136 постановления от 22 декабря 2008 года по делу «Алексанян против Российской Федерации»).

Содержание… лица с ограниченными возможностями в тюрьме, где он не может передвигаться по территории и, в частности, не может самостоятельно покинуть свою камеру, является унижающим достоинство обращением… Аналогичным образом… оставление лица с тяжелой инвалидностью под ответственность его сокамерников, которые должны были помогать ему пользоваться туалетом, душевой комнатой, помогать одеваться и раздеваться, подтверждает вывод Суда о том, что условия содержания под стражей представляли собой унижающее достоинство обращение (пункт 51 постановления от 22 марта 2016 года по делу «Бутрин против Российской Федерации»).

Европейский Суд напоминает, что в случаях, когда власти принимают решение о заключении лица-инвалида под стражу, они должны проявить особую заботу и гарантировать условия, соответствующие особым потребностям, связанным с инвалидностью (пункт 41 постановления от 13 декабря 2016 года по делу «Пашкевич против Российской Федерации»).

Европейский Суд напоминает, что он ранее устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с отсутствием помощи профессиональной сиделки для частично парализованных заключенных …Европейский Суд не находит причин для того, чтобы прийти к иному выводу в настоящем деле. Зависимость заявителя от своих сокамерников на протяжении семи лет и необходимость просить их о помощи при выполнении гигиенических процедур обусловливали его некомфортное положение и приводили к негативному влиянию на его эмоциональное состояние. Исходя из этого Европейский Суд полагает, что условия содержания заявителя под стражей являлись бесчеловечным и унижающим достоинство обращением.

Таким образом, в связи с этим имело место нарушение статьи 3 Конвенции (пункт 46 постановления от 7 марта 2017 года по делу «Виноградов (Vinogradov) против Российской Федерации»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

При определенных обстоятельствах содержание под стражей престарелого лица в течение длительного срока может вызвать вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Тем не менее необходимо учитывать конкретные обстоятельства каждого дела (пункт 106 постановления от 13 января 2011 года по делу «Гайдн против Германии»)

Вместе с тем Европейский Суд ранее отмечал, что преклонный возраст не является препятствием для содержания под стражей в странах Совета Европы (пункт 108 постановления от 13 января 2011 года по делу «Гайдн против Германии»).

Типичными примерами этой категории лиц, лишенных свободы, являются те, кому, согласно медицинскому прогнозу, осталось жить короткое время, те, кто страдает от серьезных болезней, которые невозможно надлежащим образом лечить в условиях содержания под стражей, лица с серьезными физическими недостатками или преклонного возраста. Продолжительное содержание таких лиц в тюремной среде может создать нетерпимую ситуацию. В таких случаях на врача учреждения, где содержатся такие/указанные лица, возлагается обязанность составить сообщение для соответствующей администрации, с тем чтобы были приняты соответствующие/адекватные меры (пункт 70 Третьего Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1993 году. CPT/Inf(93)12-part).

Принудительная госпитализация гражданина в психиатрический стационар и принудительное психиатрическое освидетельствование, а также иные случаи нахождения лица в медицинском учреждении в аспекте защиты права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению

Практика Комитета ООН по правам человека

Комитет отмечает, что хотя принудительная госпитализации может применяться в качестве крайней меры и в ряде случаев может быть оправдана, чтобы защитить жизнь и здоровье людей, незаконное и произвольное помещение в стационар может стать причиной психических и физических страданий и, таким образом, представлять собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение или наказание по смыслу статьи 7… Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 7.10 Соображения Комитета по правам человека от 11 марта 2016 года по делу «Т. В. и А. ГОДА против Республики Узбекистан»).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Судебная практика и официальное толкование международных органов по защите прав человека служат важным ориентиром в отношении применения четырех элементов определения пытки в контексте медицинских учреждений. ЕСПЧ отмечал, что нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод может иметь место в том случае, когда
− унижение,
− оскорбление
− или наказание жертвы, хоть и не было целью или намерением государства, но стало результатом его действий (пункт 18 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Требование о наличии умысла, установленное в статье 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, может фактически подразумеваться, если лицо подвергается дискриминации по признаку инвалидности. Это имеет особое значение в контексте медицинского лечения инвалидов, когда серьезные нарушения и дискриминация в отношении инвалидов могут маскироваться как «благие намерения» специалистов в области здравоохранения. Чисто пренебрежительное поведение не сопряжено с умыслом, наличие которого требуется согласно статье 1 Конвенции, и может представлять собой жестокое обращение, если оно ведет к причинению сильной боли и страдания (пункт 20 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Во всех правовых системах дееспособность является условием свободного осуществления своей воли и выбора, а также того, чтобы действия влекли юридические последствия. Дееспособность – это опровержимая презумпция; следовательно, «недееспособность» должна быть доказана, прежде чем лицо будет признано неспособным принимать решения. После признания лица недееспособным его мнение перестает восприниматься серьезно. Один из основных принципов Конвенции о правах инвалидов заключается в «уважении присущего человеку достоинства, его личной самостоятельности, включая свободу делать свой собственный выбор, и независимости» (статья 3 а) Конвенции. Комитет по правам инвалидов истолковал основное требование статьи 12 Конвенции как замену субститутивного режима принятия решений на суппортивный режим принятия решений, уважающий автономию, волю и предпочтения соответствующего лица (пункт 27 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Специальный докладчик по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья отметил, что осознанное согласие представляет собой не просто отсутствие возражений против медицинского вмешательства, а принятое добровольно и на основе достаточной информации решение. Соблюдение принципа осознанного согласия − это один из основных элементов обеспечения уважения к личной автономии, самоопределению и человеческому достоинству индивидуума в рамках непрерывной цепочки предоставляемых на добровольной основе медицинских услуг (пункт 28 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Пациенты медицинских учреждений находятся в зависимости от медицинских работников, оказывающих им услуги. Как отмечал предыдущий Специальный докладчик: «Пытка, как наиболее серьезное нарушение права человека на уважение личной неприкосновенности и достоинства, предполагает наличие ситуации беспомощности, когда жертва находится под полным контролем другого лица». Лишение дееспособности, когда лицо не может самостоятельно принимать решения, является одним из таких обстоятельств, наряду с лишением свободы в тюрьмах или других местах (пункт 31 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Медицинское лечение инвазивного и необратимого характера, когда оно не преследует терапевтической цели, может представлять собой пытку и жестокое обращение, если оно совершается или применяется без свободного и осознанного согласия соответствующего лица… Наиболее ярким примером этого является инвазивное и необратимое лечение пациентов из маргинальных групп, таких как инвалиды, без их осознанного согласия, несмотря на утверждения о благих намерениях и медицинской необходимости. Например, мандатарий утверждает, что дискриминационный характер принудительного психиатрического лечения лиц с психосоциальными отклонениями соответствует требованиям о наличии умысла и цели, установленным в статье 1 Конвенции против пыток, несмотря на «благие намерения» специалистов в области здравоохранения… В других примерах лечение медицинскими препаратами без согласия пациента или принудительная стерилизация часто преподносятся как необходимое лечение в так называемых наилучших интересах соответствующего лица (пункт 32 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

«Стерилизация в целях предотвращения беременности в будущем не может быть этически оправдана медицинской необходимостью. Даже если будущая беременность может представлять угрозу для жизни женщины, необходимо предоставить ей время и поддержку для принятия взвешенного решения. Выбор женщины должен уважаться даже в том случае, если он может привести к негативным последствиям для ее здоровья» (пункт 33 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Лечение, противоречащее положениям Конвенции о правах инвалидов из-за аспекта принуждения или дискриминации, не может считаться законным или быть оправданным на основании доктрины о медицинской необходимости (пункт 35 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Принудительный труд и одиночное содержание представляют собой нарушение международного права в области прав человека и являются незаконными заменителями таких научно обоснованных видов помощи, как заместительная терапия, меры психологического вмешательства и другие виды лечения, проводимого при полном информированном согласии (пункт 42 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

В деле да Сильва Пиментел против Бразилии Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин отметил, что «государство несет прямую ответственность за действия частных учреждений в тех случаях, когда оно передает на подряд оказание медицинских услуг, и более того государство всегда регулирует и контролирует деятельность частных медицинских учреждений» (пункт 25 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Нарушение репродуктивных прав

Международные и региональные органы по правам человека стали признавать, что насилие и злоупотребления в отношении женщин, обращающихся за услугами в области репродуктивного здоровья, могут причинять сильные и продолжительные физические и психологические страдания, обусловленные гендерной принадлежностью. Примеры таких нарушений включают:
− жестокое обращение и унижение в лечебных учреждениях;
− недобровольную стерилизацию;
− отказ от предоставления положенных по закону медицинских услуг, таких как аборты и уход после аборта;
− принудительные аборты и стерилизацию;…
− нарушение врачебной тайны и конфиденциальности в медицинских учреждениях, например осуждение женщин медицинским персоналом, в случае если стало известно о незаконном аборте;
− и практику попыток получения признаний в качестве условия для оказания медицинской помощи, способной спасти жизнь женщины после аборта (пункт 46 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Доступ к информации о репродуктивном здоровье необходим для того, чтобы женщина могла пользоваться репродуктивной автономией и осуществлять права на здоровье и физическую неприкосновенность (пункт 47 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Принудительная стерилизация – это разновидность насилия, форма социального контроля и нарушение права не подвергаться пыткам и другим видам жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания… Насильственные аборты или стерилизация, осуществляемые государственными должностными лицами в соответствии с принудительными законодательными и практическими мерами в области планирования семьи, могут представлять собой пытки (пункт 48 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Отказ произвести аборт по медицинским показаниям является нарушением права лица не подвергаться жестокому обращению (пункт 49 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Комитет по правам человека конкретно указал, что к нарушениям статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах относятся принудительные аборты, а также отказ в доступе к безопасным абортам для женщин, забеременевших в результате изнасилования (пункт 50 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Отказ в предоставлении обезболивающих препаратов

Как правило, отказ в лечении боли представляет деяние в форме бездействия, а не совершения каких-либо действий, и является скорее результатом халатности и неэффективной политики правительства, нежели намерения причинить страдания. Вместе с тем не каждый случай, когда лицо испытывает острую боль и не имеет доступа к надлежащей помощи, может быть приравнен к жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию. Об этом речь идет только в случае сильных страданий, степень которых соответствует минимальному уровню в рамках запрета пыток и жестокого обращения; когда государство осведомлено или должно быть осведомлено о страданиях, в том числе тогда, когда не было обеспечено надлежащей помощи; и когда государство не приняло всех разумных мер для защиты физической и психологической неприкосновенности (пункт 54 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Обеспечение наличия и доступности медикаментов, включенных в «Типовой перечень основных лекарственных средств» ВОЗ249, − это не только разумная мера, но и юридическая обязанность, предусмотренная Единой конвенцией о наркотических средствах 1961 года. В том случае, когда непринятие государством позитивных мер или невмешательство в предоставление медицинских услуг приводит к напрасным мучениям человека от боли, речь идет не только о нарушении государством права на здоровье, но и, возможно, о нарушении запрета пыток и жестокого обращения 250 (пункт 55 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Неспособность обеспечить доступ к контролируемым лекарственным препаратам для снятия боли и мучений угрожает фундаментальным правам на здоровье и защиту от жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения. Правительства обязаны предоставлять жизненно важные лекарственные средства… как часть обязательного минимума в рамках их обязательств соблюдать право на здоровье и принимать меры по защите своего населения от бесчеловечного и унижающего достоинство обращения (пункт 56 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Лица с психосоциальными отклонениями

В соответствии со статьей 1 Конвенции о правах инвалидов к инвалидам относятся лица с устойчивыми физическими, психическими, интеллектуальными или сенсорными нарушениями, которые при взаимодействии с различными барьерами могут мешать их полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими. Это − лица, либо лишенные ухода, либо содержащиеся в психиатрических больницах и учреждениях социальной защиты, изоляторах в психиатрических клиниках, молитвенных лагерях, светских и религиозных лечебных интернатах, исправительных лагерях, частных стационарах и центрах традиционной медицины (пункт 57 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Конвенция о правах инвалидов… содержит авторитетные руководящие принципы в отношении прав инвалидов и запрещает принудительное лечение и произвольное лишение свободы на основании инвалидности, заменяя такие прежние стандарты, как Принципы защиты психически больных лиц и улучшения психиатрической помощи 1991 года (Принципы 1991 года) (пункт 58 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Конвенция о правах инвалидов содержит наиболее всеобъемлющий комплекс стандартов, касающихся прав инвалидов, в частности в контексте медицинского лечения, когда мнения инвалидов игнорируются под предлогом их «наилучших интересов», а серьезные нарушения и дискриминация в отношении инвалидов могут маскироваться как «благие намерения» специалистов в области здравоохранения (пункт 61 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Не может быть никакого терапевтического оправдания для одиночного содержания и длительного ограничения свободы движений, поскольку длительное одиночное содержание и ограничение свободы движений могут быть равнозначными пытке или жестокому обращению… Что касается одиночного содержания, то Специальный докладчик отметил, что использование такого содержания любой продолжительности в отношении лиц с психическими расстройствами является жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видом обращения… Более того, любое ограничение свободы лица с психическим расстройством даже на непродолжительное время может составлять пытку или жестокое обращение. Важно отметить, что абсолютный запрет всех принудительных и насильственных мер, включая ограничение свободы движений и одиночное содержание лиц с психическими или умственными расстройствами, должен действовать во всех местах лишения свободы, в том числе в психиатрических лечебницах и учреждениях социальной помощи. Состояние беспомощности пациента и жестокое обращение с инвалидами, сопровождающееся ограничением свободы движений и одиночным содержанием, могут приводить к другим видам лечения без согласия, например к принудительному приему лекарственных препаратов и применению электрошока (пункт 63 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Комитет по правам инвалидов открыто призвал запретить лишение свободы на основании инвалидности, т.е. ограничение свободы в рамках гражданского права и принудительное помещение в специальное учреждение или лишение свободы на основании инвалидности. Он постановил, что жизнь инвалида в обществе, при оказании ему поддержки, уже давно является не просто результатом проведения благоприятной политики, а признанным на международном уровне правом. Конвенция о правах инвалидов радикально отступает от этого подхода и устанавливает запрет на лишение свободы на основании наличия любого вида инвалидности, включая психическое или умственное расстройство. В пункте 1 b) статьи 14 Конвенции содержится недвусмысленное положение о том, чтобы «наличие инвалидности ни в коем случае не становилось основанием для лишения свободы». Законодательство, разрешающее помещение инвалидов в лечебные учреждения на основании их инвалидности без получения их свободного и информированного согласия, должно быть отменено. Такая мера должна включать в себя отмену положений, разрешающих помещение инвалидов в лечебные учреждения для осуществления ухода за ними и их лечения без получения с их стороны свободного и информированного согласия, а также положений, разрешающих превентивное задержание инвалидов на таких основаниях, как вероятность возникновения опасности с их стороны для них самих или других лиц во всех случаях, при которых такие основания, связанные с: уходом, лечением и общественной безопасностью, увязаны в законодательстве с очевидным или выявленным психическим заболеванием[ См.: A/HRC/10/48, пункты 48, 49. ] (пункт 68 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Лишение свободы на основании психического заболевания является неоправданным, если оно сопряжено с дискриминацией или предрассудками в отношении инвалидов. В соответствии с Европейской конвенцией о правах человека психическое расстройство должно иметь определенную степень, чтобы им можно было оправдать лишение свободы. Специальный докладчик считает, что степень психического заболевания сама по себе не является достаточным основанием заключения под стражу; государство должно также продемонстрировать, что такая мера необходима для обеспечения безопасности данного лица или других лиц. За исключением экстренных ситуаций, лицо не должно лишаться свободы, если только не будет достоверно подтверждено, что оно страдает «психическим заболеванием». Поскольку помещение в психиатрическую клинику может приводить к принудительному психиатрическому лечению, мандатарий пришел к выводу, что лишение свободы на основании инвалидности, причиняющее сильную боль или страдание, может входить в сферу применения Конвенции против пыток… При проведении такого анализа необходимо учитывать такие факторы, как страх и тревога, вызываемые лишением свободы на неопределенный срок, принудительным медикаментозным лечением или электрошоком, ограничением свободы движений и одиночным содержанием, разлукой с семьей и общиной и т.д. (пункт 69 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Последствия помещения в психиатрическую больницу лица с нарушением установленных критериев госпитализации, что имеет место в большинстве медицинских учреждений, в отношении которых не проводится мониторинг и отсутствует строгий судебный контроль за процедурами госпитализации, вызывают озабоченность в контексте запрещения пыток и жестокого обращения. Ненадлежащее или не вызванное необходимостью принудительное помещение в специализированное учреждение без согласия соответствующего лица может представлять собой пытку или жестокое обращение в виде применения силы, выходящее за рамки строго необходимой (пункт 70 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Лица, живущие с ВИЧ/СПИДом

Принудительное или обязательное тестирование на ВИЧ… является распространенным нарушением, которое может представлять собой унижающее достоинство обращение, если оно «проводится на дискриминационной основе без согласия и соблюдения необходимых требований»[ См.: A/HRC/10/44 и Corr.1, пункт 65. ]… Незаконное разглашение ВИЧ-статуса сексуальным партнерам, членам семьи, работодателям и другим медицинским работникам представляет собой распространенное нарушение прав лиц, живущих с ВИЧ, которое может приводить к физическому насилию (пункт 71 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Лица, принимающие наркотики

Использование реестров наркоманов, в которых потребители наркотиков идентифицируются и заносятся в список, а их гражданские права ограничиваются, является нарушением врачебной тайны, которое ведет к дальнейшему неправомерному обращению со стороны медицинских работников (пункт 72 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Особой формой жестокого обращения и, возможно, пыток в отношении наркозависимых является отказ в доступе к опиумозаместительной терапии, в том числе как способ получения признательных показаний с использованием мучительных ощущений синдрома абстиненции[ См.: A/HRC/10/44 и Corr.1, пункт 57. ]… Отсутствие доступа к метадоновой терапии в условиях лишения свободы в определенных обстоятельствах признается нарушением права не подвергаться пыткам и жестокому обращению… Такое же обоснование должно применяться в случаях, не связанных с лишением свободы, в частности тогда, когда в государстве запрещены заместительная терапия и меры по снижению вреда. Обычная практика отказа ВИЧ-инфицированным наркозависимым в доступе к антиретровирусному лечению по той причине, что они не смогут соблюдать режим терапии, приравнивается к жестокому и бесчеловечному обращению, если учесть физические и психологические страдания, причиняемые развитием заболевания; кроме того, это представляет собой неправомерное обращение, основанное на дискриминации, касающейся исключительно состояния здоровья (пункт 73 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 1 февраля 2013 года. A/HRC/22/53).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

В отношении медицинского вмешательства, которому задержанное лицо подвергается против его воли, Суд определил, что меры, применение которых продиктовано терапевтической необходимостью, с точки зрения установленных принципов медицины, в принципе, не могут считаться бесчеловечными и унижающими достоинство. Суд, тем не менее должен провести независимую проверку того, что наличие медицинских оснований было убедительно доказано и что существуют процессуальные гарантии, связанные с принятием таких решений, и что решение соответствовало таким гарантиям (пункт 87 постановления от 23 июля 2015 года по делу «Баталины против Российской Федерации»).

Суд… считает недопустимым выполнение программы исследований новых лекарственных препаратов без получения согласия участников таких экспериментов (пункт 90 постановления от 23 июля 2015 года по делу «Баталины против Российской Федерации»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

Стерилизация представляет собой серьезное вмешательство в состояние репродуктивного здоровья лица. Затрагивая одну из ключевых телесных функций человека, она влияет на множество аспектов его личной неприкосновенности, включая его или ее физическое и психическое благополучие и эмоциональную, духовную и семейную жизнь. Она может правомерно осуществляться по просьбе заинтересованного лица, например, в качестве метода контрацепции или в терапевтических целях, когда медицинская необходимость убедительно установлена (пункт 106 постановления от 8 ноября 2011 года по делу «V.C. против Словакии»).

Однако в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда… ситуация отличается в случае применения… стерилизации без согласия дееспособного взрослого пациента. Такая практика должна признаваться несовместимой с уважением свободы и достоинства человека, то есть одного из фундаментальных принципов, на которых основана Конвенция (пункт 107 постановления от 8 ноября 2011 года по делу «V.C. против Словакии»).

Аналогично из общепризнанных стандартов, таких как Конвенция о правах человека и биомедицине, которая действовала в отношении Словакии в период, относящийся к обстоятельствам дела, Декларация ВОЗ о политике в области обеспечения прав пациента в Европе262 или Общая рекомендация № 24 CEDAW263…, следует, что медицинские процедуры, в число которых входит стерилизация, могут проводиться лишь при наличии предварительного информированного согласия заинтересованного лица… Единственное исключение касается чрезвычайных ситуаций, когда медицинское вмешательство не может быть отложено и соответствующее согласие не может быть получено. (пункт 108 постановления от 8 ноября 2011 года по делу «V.C. против Словакии»).

В задачи Европейского Суда не входит проверка осуществленной врачами оценки состояния репродуктивных органов заявительницы. Однако следует отметить, что стерилизация не рассматривается, как правило, в качестве операции для спасения жизни (пункт 110 постановления от 8 ноября 2011 года по делу «V.C. против Словакии»).

По делу обжалуется стерилизация женщины цыганского происхождения без ее информированного согласия. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

По мнению Европейского Суда, такой подход[ «Имеющиеся документы свидетельствуют о том, что заявительницу попросили дать письменное согласие через два с половиной часа после ее поступления в больницу, когда она находилась в процессе родов и находилась в положении лежа на спине. Соответствующая запись в родовой карте была напечатана и указывала только, что «пациентка требует стерилизации» (пункт 111 постановления от 8 ноября 2011 года по делу «V.C. против Словакии»). ] не совместим с принципами уважения человеческого достоинства и свободы, воплощенными в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и требованием информированного согласия, предусмотренным… международными документами… Из представленных документов не следует, что заявительница была полностью проинформирована о своем состоянии здоровья, предлагаемой процедуре и ее альтернативах. Кроме того, предложение заявительнице дать согласие на такое вмешательство, когда она находилась в процессе родов и незадолго до выполнения кесарева сечения, явно не позволяло ей принять решение на основании ее собственного свободного волеизъявления, после рассмотрения всех относимых вопросов и, если бы она пожелала, после размышления над последствиями и обсуждения вопроса с ее партнером (пункт 112 постановления от 8 ноября 2011 года по делу «V.C. против Словакии»).

Изоляция от окружающих находящегося в местах принудительного содержания лица. Вопросы применения мер, связанных с одиночным заключением

Практика Комитета ООН по правам человека

Комитет признает степень мучительных страданий человека, находившегося неопределенное время без связи с внешним миром. Комитет напоминает о своем Замечании общего порядка № 20 (1992) по статье 7 Международного пакта о гражданских и политических правах , в котором он рекомендует государствам-участникам принимать меры в целях запрещения содержания под стражей без связи с внешним миром. В данном случае с учетом выводов Верховного суда Непала Комитет приходит к заключению, что пытки, которым подвергся супруг автора, и его содержание без связи с внешним миром являются нарушением статьи 7 Пакта. Придя к такому заключению, Комитет не считает необходимым отдельно рассматривать утверждения автора по пункту 10 Пакта (пункт 11.6 Соображений Комитета по правам человека от 1 апреля 2015 года по делу «Юба Кумари Катвал против Непала»).

Комитет отмечает, что продолжительное одиночное заключение содержащегося под стражей или лишенного свободы лица может приравниваться к актам, запрещенным статьей 7 Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 6 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Не существует международно согласованного определения одиночного содержания. В Стамбульском заявлении об использовании и последствиях содержания в одиночной камере[ См. Стамбульское заявление о применении и последствиях содержания в одиночной камере. Принято 9 декабря 2007 года на Международном симпозиуме по вопросам психологических травм, Стамбул. Режим доступа: URL: http://www.refworld.org/cgibin/texis/vtx/rwmain/opendocpdf.pdf?reldoc=y&docid=48db9a112. ] одиночное заключение определяется как физическая изоляция лиц, которые находятся в своих камерах в течение 22–24 часов в день. Во многих юрисдикциях заключенным, содержащимся в одиночных камерах, разрешается покидать их лишь на один час для одиночных прогулок. Разумные контакты с другими людьми обычно сводятся до минимума. Такие минимальные контакты в качестве стимула имеют не только количественный, но и качественный характер. Имеющиеся стимулы и периодические социальные контакты редко выбираются свободно и, как правило, являются монотонными и зачастую не носят эмоционального характера (пункт 25 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Особую обеспокоенность Специального докладчика вызывает продолжительное одиночное содержание, которое он определяет как любой период одиночного заключения, превышающий 15 дней. Он осознает произвольный характер усилий по определению того момента во времени, с которого и так уже строгий режим становится продолжительным и поэтому неприемлемо болезненным. Он считает, что 15 дней составляют тот крайний срок, после которого «одиночное содержание» превращается в «длительное одиночное содержание», потому что в этот момент − по данным проанализированной литературы − некоторые пагубные психологические последствия изоляции могут приобрести необратимый характер (пункт 26 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268)[ Специальный докладчик для целей настоящего доклада также определяет одиночное содержание как физическую и социальную изоляцию лиц, которые находятся в своих камерах в течение 22–24 часов в день. ].

Главные физические условия, связанные с одиночным содержанием, включают:
− размер камеры,
− наличие окон и света,
− доступ к сантехническим приспособлениям для целей личной гигиены (пункт 48 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Нет ни одного международного документа, который устанавливал бы минимальные приемлемые размеры камеры, хотя национальные и региональные законодательства иногда выносят решения по этому вопросу. По данным дела «Ramirez Sanchez v. France», рассматривавшегося в Европейском Суде по правам человека, камера размером 6,84 кв. м считается «достаточно большой для одиночного содержания». Суд не уточняет, почему такие размеры могут считаться достаточными; Специальный докладчик придерживается иного мнения, особенно если одиночная камера должна также содержать как минимум туалет и умывальник, постель и стол (пункт 49 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Наличие окон и света… имеет важное значение для обеспечения надлежащего обращения с заключенными в одиночных камерах. В соответствии с правилом 11 Стандартных минимальных правил обращения с заключенными269 камера должна быть в достаточной степени освещена, с тем чтобы заключенный мог работать или читать, а окно должно обеспечивать приток воздуха, независимо от того, имеется ли искусственная вентиляция (пункт 50 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

В правилах 12 и 13 Стандартных минимальных правил270 предусматривается, что центры содержания под стражей должны быть оснащены достаточным количеством сантехнического оборудования, чтобы заключенные могли соблюдать личную гигиену. Поэтому в камерах одиночного содержания должны находиться туалет и раковина для умывания… При оборудовании камер одиночного содержания можно также учитывать другие экологические факторы, такие как:
− температура, − уровень шума,
− интимность,
− а также мягкие материалы для мебели (пункт 51 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Главные аспекты тюремного режима, которые принимаются во внимание при оценке условий одиночного содержания, включают:
доступ к прогулкам на свежем воздухе и программам, − посещение, переписку и телефонные звонки от адвоката, членов семьи и друзей, − а также доступ к материалам для чтения, телевидению или радио.

Согласно статье 17 Международного пакта о гражданских и политических правах заключенные имеют право на встречи с членами семьи и на переписку. Кроме того, Стандартные минимальные правила обращения с заключенными[ Там же. ] предусматривают различные внешние стимулы (содержатся в статьях): (статья 21 о прогулках и спорте; 37–39 о контактах с внешним миром; 40о книгах; 41и 42 о религии; 71–76 о работе; 77–78 об образовании и отдыхе; и 79–81 об общественных отношениях и постпенитенциарной опеке) (пункт 53 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

По данным исследований, люди, лишенные достаточного уровня социальной стимуляции, вскоре теряют способность поддерживать бодрость духа и обращать внимание на свое окружение. На самом деле, даже через несколько дней одиночного содержания в мозговой деятельности человека происходят изменения, которые приводят к аномальному поведению, характеризующемуся состоянием ступора и бреда. Достижения в области новых технологий позволяют наладить косвенный надзор и наблюдать за людьми, практически не общаясь с ними. Европейский Суд по правам человека признал, что «полная сенсорная изоляция в сочетании с полной социальной изоляцией может разрушить личность человека и представляет собой форму бесчеловечного обращения, которая не может быть обоснована требованиями безопасности или любой другой причиной» (пункт 55 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Лица, в отношении которых применен один из указанных видов наказания связанных с одиночным заключением, в определенном смысле попадают в тюрьму внутри тюрьмы и поэтому страдают от крайней формы беспокойства и изоляции, что уже определенно нельзя назвать обычным тюремным заключением. Изоляция заключенных, подвергнутых длительному или бессрочному одиночному содержанию приводит к тому, что они выпадают из поля зрения системы правосудия, а это затрудняет защиту их прав даже в тех государствах, которые строго соблюдают принцип верховенства права (пункт 57 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Пытаясь оценить, равнозначно ли одиночное содержание пыткам и другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания[ «Учитывая его резко отрицательные последствия для здоровья, применение одиночного содержания само по себе равнозначно актам, запрещенным статьей 7 Международного пакта о гражданских и политических правах, пыткам, как они определяются в статье 1 Конвенции против пыток, или жестоким бесчеловечным или унижающим достоинство видам наказания, как они определяются в статье 16 Конвенции [против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания]» (пункт 70 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268). ], следует принимать во внимание все соответствующие обстоятельства на индивидуальной основе.

Эти обстоятельства включают:

− цель применения одиночного содержания,
− условия,
− сроки
− и последствия обращения и, разумеется,
− субъективное состояние каждого пострадавшего, которое определяет его или ее уязвимость в отношении этих последствий (пункт 71 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Когда одиночное содержание используется для целей наказания, оно не может быть оправдано никакими соображениями, поскольку оно вызывает острую психическую боль и страдания, выходящие за рамки любого разумного возмездия за преступление, и таким образом превращается в акт, определенный в статье 1 или статье 16 Конвенции против пыток, и является нарушением статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах. Это положение также применимо и к ситуациям, в которых одиночное содержание используется в ответ на нарушение тюремной дисциплины, поскольку боль и страдание, переживаемые жертвой, достигают необходимого уровня тяжести (пункт 72 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Когда одиночное содержание используется преднамеренно в период предварительного заключения в качества средства для получения информации или признательных показаний, оно приравнивается к пыткам, как их определяет статья 1, или к жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания согласно статье 16 Конвенции против пыток и к нарушению статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 73 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

В тех случаях, когда физические условия одиночного содержания настолько плохи, а режим — настолько суров, что они вызывают сильную психическую и физическую боль или страдания у лиц, находящихся в одиночной камере, то условия одиночного содержания приравниваются к пыткам или жестоким и бесчеловечным видам обращения, как они определяются в статьях 1 и 16 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, и представляют собой нарушение статьи 7… Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 74 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Использование одиночного содержания может быть оправданным лишь в исключительных случаях при возможно короткой продолжительности и на определенный срок, который надлежащим образом объявлен и доведен до сведения соответствующего лица. Учитывая пагубные последствия бессрочного одиночного содержания, его потенциальное использование в целях получения информации и признательных показаний в ходе предварительного заключения, а также тот факт, что неопределенность не позволяет использовать юридические средства для того, чтобы опротестовать его, Специальный докладчик делает вывод о том, что бессрочное использование одиночного содержания нарушает право соответствующего лица на соблюдение надлежащих процессуальных норм (статья 9… Международного пакта о гражданских и политических правах, статьи 1 или 16 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания и статья 7 Пакта) (пункт 75 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Специальный докладчик утверждает, что социальная изоляция противоречит положениям пункта 3 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах, в котором говорится, что «пенитенциарной системой предусматривается режим для заключенных, существенной целью которого является их исправление и социальное перевоспитание»… Длительные сроки изоляции не способствуют перевоспитанию или возвращению к нормальной жизни содержащихся под стражей лиц[ См.: E/CN.4/2006/6/Add.4, пункт 48. ]… Негативные ярко выраженные и могущие проявиться в дальнейшем психологические и физиологические последствия длительного одиночного содержания причиняют сильную психическую боль и страдания. Таким образом, Специальный докладчик разделяет позицию, занятую Комитетом против пыток в Замечании общего характера № 20 о том, что длительное одиночное содержание равнозначно актам, запрещенным статьей 7 Пакта, и следовательно акту, определенному в статье 1 или статье 16 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. По этой причине Специальный докладчик вновь подчеркивает, что, по его мнению, любое использование одиночного содержания продолжительностью более 15 дней представляет собой, в зависимости от обстоятельств, пытку или жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание. Он призывает международное сообщество признать такой стандарт и ввести абсолютный запрет на одиночное содержание продолжительностью более 15 дней подряд (пункт 76 Промежуточного доклада Специального докладчика Совета по правам человека по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 5 августа 2011 года. A/66/268).

Помещение детей в одиночное заключение и унизительные или унижающие условия содержания в заключении называют психологическим насилием[ См. Комитет по правам ребенка, Замечание общего порядка № 13, пункт 21. ]. Другие не менее жесткие меры приводят к системному закреплению многих иных повседневных «организованных форм причинения вреда». Детское творчество, общение, сон, бодрствование, игры, учеба, отдых, социализация и взаимоотношения в местах содержания под стражей находятся под неустанным контролем, нарушения караются, в то время как лица, ответственные за исполнение наказаний, пользуются безнаказанностью (пункт 66 Доклада Специального докладчика по вопросу о праве каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья. Размещен 10 апреля 2018 года. A/HRC/38/36).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Одиночное содержание является одной из наиболее серьезных мер пресечения, которые могут быть применены в исправительном учреждении. С учетом тяжести этой меры на национальные власти возложена обязанность оценки всех значимых факторов в деле заключенного перед помещением его в одиночную камеру (пункт 104 постановления от 14 октября 2010 года по делу «А.Б. против Российской Федерации»).

Одиночное заключение без соответствующего психического и физического стимула, скорее всего, в долгосрочной перспективе, может иметь разрушительные последствия, приводящие к ухудшению умственных способностей и социальных навыков… КПП[ Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. ]…в своем Общем докладе 2011 года указал, что разрушительный эффект одиночного заключения может возникнуть сразу и возрастать в течение дальнейшего периода применения меры и большей неопределенности. Учитывая потенциально весьма разрушительные последствия одиночного заключения, его можно использовать в качестве дисциплинарного наказания только в исключительных случаях и в качестве последнего средства, и в течение кратчайшего периода времени… Принимая во внимание тяжесть меры, национальные власти обязаны оценивать все соответствующие факторы в деле осужденного перед помещением его в одиночную камеру (пункт 104 постановления от 3 июля 2012 года по делу «Развязкин против Российской Федерации»).

Лица, содержащиеся в течение длительного времени в одиночных камерах, требуют особого внимания, в целях уменьшения вреда, который может нанести им подобная мера (пункт 106 постановления от 3 июля 2012 года по делу «Развязкин против Российской Федерации»).

Запрет контактов с другими заключенными для целей безопасности, дисциплинарного взыскания или защиты сам по себе не составляет бесчеловечное обращение или наказание… Во многих государствах-участниках Конвенции о защите прав человека и основных свобод существуют более строгие меры безопасности, которые направлены на предотвращение побега, нападений или волнений тюремной общественности со стороны опасных преступников… Хотя продолжительная изоляция от общения с другими заключенными нежелательна, ответ на вопрос о том, относится ли подобная мера к сфере действия статьи 3 Конвенции, зависит от конкретных условий, строгости меры, ее длительности, преследуемых целей и ее влияния на конкретную личность (пункт 102 постановления от 14 октября 2010 года по делу «А. Б. против Российской Федерации»).

Суд уже устанавливал, что все формы одиночного заключения без надлежащей умственной и физической стимуляции в долгосрочной перспективе с большой вероятностью приводят к негативным последствиям, выражающимся в ухудшении умственных способностей и социальных навыков… Заключение в двухместной камере может иметь аналогичные негативные последствия, если обоим заключенным придется провести годы взаперти в одной камере без какой-либо полезной деятельности, надлежащего доступа к прогулкам на свежем воздухе или контактам с внешним миром. Таким образом, даже если изоляция заявителя в определенные периоды не была абсолютной, поскольку он содержался вместе с другим заключенным, интенсивность и продолжительный период действия этой меры в обстоятельствах настоящего дела ставят вопрос в соответствии со статьей 3 Конвенции относительно существенного негативного воздействия, оказанного на его здоровье и социальные навыки (пункт 44 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Суд неоднократно отмечал, что кратковременные прогулки на свежем воздухе усугубляют положение заключенных, которые все остальное время находятся в своих камерах (пункт 49 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Правило 25.2 Европейских пенитенциарных правил 2006 года предусматривает, что тюремный режим должен позволять всем заключенным проводить вне своих камер столько часов в день, сколько необходимо для поддержания надлежащего уровня человеческого и социального взаимодействия… Во Втором общем докладе о своей деятельности ЕКПП[ Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. ] указал, что государства-члены должны стремиться к тому, чтобы заключенные в следственных изоляторах могли проводить значительную часть дня (восемь и более часов) вне своих камер, занимаясь полезной деятельностью различного характера, и чтобы режим в учреждениях для осужденных лиц заключенных был еще более благоприятным… Наконец, в докладе о своем визите в Россию ЕКПП подверг критике количество времени, которое заключенные должны были проводить взаперти в своих камерах, и отсутствие структурированной деятельности вне камеры для осужденных к пожизненному лишению свободы. Комитет подчеркнул ряд «десоциализирующих» (маргинализирующих) последствий, которые пожизненное заключение оказывает на заключенных, и отметил, что помимо того, что соответствующие лица институционализируются в тюрьме, они могут испытывать целый ряд психологических проблем, включая потерю самоуважения и ухудшение социальных навыков (пункт 50 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Практика систематического надевания наручников последовательно подвергалась критике как со стороны ЕКПП …, так и со стороны Суда. Последний уже устанавливал, что длительное и неоправданное надевание наручников само по себе может быть равносильно унижающему достоинство обращению и нарушению статьи 3 Конвенции (пункт 54 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Комитет обращает особое внимание на случаи, когда лица, лишенные свободы, по каким-либо причинам (в дисциплинарных целях; вследствие представляемой ими «опасности» или из-за своего «беспокойного» поведения; в интересах уголовного расследования; по их собственной просьбе) содержались в условиях, близких к одиночному заключению. Принцип соразмерности требует, чтобы обстоятельства оправдывали применение режима одиночного содержания, что является мерой, которая может иметь пагубные последствия для данного лица, содержащегося под стражей. При некоторых обстоятельствах одиночное заключение может быть равносильно жестокому и унижающему достоинство обращению. В любом случае, все формы одиночного заключения должны быть как можно менее продолжительными. В случае, если такой режим налагается или применяется по просьбе самого заключенного, необходимой гарантией является то, что всякий раз, когда данное лицо, лишенное свободы, или тюремный служащий, от имени данного лица, требует врача, такой врач должен быть предоставлен без задержек для проведения медицинского осмотра данного лица. Результаты этого осмотра, включая отчет о физическом и психическом состоянии лица, лишенного свободы, а также, при необходимости, возможные последствия сохранения режима изоляции, должны быть изложены в письменной форме в официальном отчете для направления компетентным властям (пункт 56 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part2)[ Режим доступа: URL: https://rm.coe.int/16806ce965. ].

Одиночное заключение существует, в той или иной форме, в любой тюремной системе. ЕКПП всегда уделял особое внимание заключенным, которые содержатся в одиночном заключении, поскольку это может нанести крайний ущерб психическому, соматическому и социальному здоровью этих лиц. Этот ущерб может быть нанесен сразу же и усугубляться по мере того, как эта мера продолжает применяться и чем более неопределенным является ее срок действия. Наиболее важным показателем того ущерба, который может быть нанесен в результате одиночного заключения, является значительно более высокий уровень самоубийств среди тех заключенных, к которым применяется такая мера, по сравнению с общим тюремным населением. Исходя из этого, само по себе одиночное заключение потенциально ставит вопросы, связанные с запретом на пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание.

Кроме того, это может создавать возможности для намеренного плохого обращения с заключенными, вне поля зрения других заключенных и сотрудников тюрьмы… Комитет полагает, что при соблюдении…. критериев применения одиночного заключения см. нижеприводимый пункт 55 Двадцать первого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2011 году. CPT/Inf(2011)28-part2 представляется возможным снизить количество случаев одиночного заключения до абсолютного минимума, обеспечить, чтобы это использовалось в течение как можно более коротких периодов времени, чтобы режимы одиночного заключения были как можно более позитивными, и гарантировать, чтобы при использовании такой меры имелись процедуры полной подотчетности (пункт 53 Двадцать первого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2011 году. CPT/Inf(2011)28-part2)[ Режим доступа: URL:https://rm.coe.int/16806cccc1 284 См.: CPT/Inf (2008) 25, пункт 26. ].

ЕКПП понимает термин «одиночное заключение» как означающий все те случаи, когда заключенному предписывается находиться отдельно от других заключенных, например, в результате судебного решения или дисциплинарного наказания, налагаемого в рамках тюремной системы, или в качестве профилактической административной меры или же для защиты соответствующего заключенного. Заключенный, подвергаемый такой мере, как правило, содержится в одиночку; однако в некоторых государствах он или она могут размещаться вместе с одним или двумя заключенными, и поэтому данный раздел применим равным образом и к таким ситуациям.

Что касается более конкретного вопроса об одиночном заключении несовершеннолетних, то есть той практики, против которой у ЕКПП есть особо серьезные оговорки, здесь нужно упомянуть также о комментариях Комитета в его 18-ом Общем докладе284. Этот раздел не распространяется на изоляцию заключенных по медицинским показаниям, ибо основания для такой меры имеют совершенно иной характер (пункт 54 Двадцать первого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2011 году. CPT/Inf(2011)28-part2).

Одиночное заключение дополнительно ограничивает уже весьма ограниченные права лиц, лишенных свободы. Дополнительные ограничения, связанные с этим, не проистекают непосредственно из самого факта заключения в тюрьму и таким образом должны быть обоснованы дополнительно. Для того чтобы проверить, оправдано ли какое-либо отдельное принятие такой меры, целесообразно применить традиционные тесты, закрепленные в положениях Европейской конвенции о защите прав человека и развитые в прецедентной практике Европейского Суда по правам человека…. Речь идет о следующих тестах.
(a)Пропорциональная: любое дополнительное ограничение прав заключенного должно быть связано с существующим или потенциальным ущербом, который заключенный нанес или нанесет своими действиями (или с тем потенциальным ущербом, который угрожает ему самому или ей самой) в условиях тюрьмы. Учитывая, что одиночное заключение является серьезным ограничением прав заключенного, и подразумевает непосредственные риски для самого заключенного, то и уровень действительного и потенциального ущерба должен быть по крайней мере столь же серьезным или представлять собой единственный способ решить возникшую проблему. Это отражается, например, в том, что в большинстве стран одиночное заключение предусмотрено лишь в отношении наиболее серьезных дисциплинарных нарушений, но данный принцип должен соблюдаться при всех формах использования такой меры. Чем дольше продолжает применяться такая мера, тем серьезнее должны быть ее обоснования и тем больше должно делаться для того, чтобы она достигла своей цели.
(b)Законная: в национальном законодательстве должно содержаться положение в отношении любого типа одиночного заключения, разрешаемого в стране, и такое положение должно быть разумным. О нем необходимо уведомить в понятной форме любое лицо, которое подвергается такой мере. В законе должны быть конкретно изложены:
− конкретные обстоятельства, при которых может применяться любая форма одиночного заключения,
− а также предусматриваться те лица, которые могут принять решение о такой мере,
− процедуры действий этих лиц,
− право соответствующего заключенного делать заявления в рамках процедуры,
− требования о том, чтобы заключенному были изложены в максимально полном объеме возможные обоснования такого решения (при этом понимается, что при определенных обстоятельствах могут быть обоснованные оправдания для того, чтобы не раскрывать конкретные подробности, связанные с безопасностью, или же чтобы защитить интересы третьих сторон),
− частота и процедура пересмотра этого решения и процедуры обжалования такого решения. Режим каждого типа одиночного заключения должен быть установлен на основании закона, при этом каждый из этих режимов должен четко отличаться от других режимов.
(c)Подотчетная: необходимо хранить все регистрационные записи обо всех решениях в отношении одиночного заключения, а также обо всех пересмотрах таких решений. В этих записях должны быть изложены все те факторы, которые учитывались, а также информация, на которой они основывались. Следует также регистрировать выступления заключенного или его отказ от того, чтобы внести свой вклад в процесс принятия решения. Кроме того, необходимо в полном объеме регистрировать все виды контактов с сотрудниками тюрьмы, во время пребывания заключенного в одиночном заключении, включая попытки сотрудников переговорить с заключенным и ответ на это заключенного.
(d)Необходимая: правило, согласно которому разрешаются лишь те ограничения, которые необходимы для безопасности и должного содержания под стражей заключенного и соблюдения требований правосудия, применяется равным образом и к заключенным, находящимся в одиночном заключении. Соответственно, во время одиночного заключения не должно быть, например, автоматического лишения права на посещение, телефонные звонки и корреспонденцию или отказа в доступе к материалам, обычно доступным заключенным (такие, как материалы для чтения). Равным образом, режим должен быть достаточно гибким для того, чтобы снять какое-либо ограничение, в котором нет необходимости в каждом отдельном случае.
(e)Недискриминационная: при принятии решения об одиночном заключении необходимо не только учитывать все соответствующие вопросы, но и тщательно обеспечивать, чтобы не относящиеся к делу вопросы не учитывались. Власти должны контролировать использование всех форм одиночного заключения для обеспечения того, чтобы эта мера не использовалась непропорционально, без объективного и разумного обоснования, не была бы направлена против отдельного заключенного или отдельной группы заключенных (пункт 55 Двадцать первого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

Опубликован в 2011 году. CPT/Inf(2011)28-part2).

Процессуальные аспекты применение мер, связанных с одиночным заключением

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Европейский Суд считает необходимым подчеркнуть значение того, что заключенный должен иметь возможность пересмотра независимым судебным органом сущности и причин продолжительного одиночного содержания (пункт 111 постановления от 14 октября 2010 года по делу «А.Б. против Российской Федерации»).

Во избежание риска произвола при продлении длительного срока одиночного заключения должны быть выдвинуты веские причины. Решение, таким образом, должно предполагать, что должностные лица провели переоценку, приняв во внимание любые изменения в обстоятельствах заключенного, ситуации или поведении. Обоснование причин должно быть тем более подробным и убедительным после истечения значительного срока. Кроме того, подобные меры, которые являются формой «лишения свободы заключенного», должны применяться только в исключительных случаях и после принятия всевозможных предосторожностей. Также должна существовать система регулярного мониторинга физического и психического состояния заключенных с целью убедиться в их готовности к одиночному содержанию (пункт 108 постановления от 14 октября 2010 года по делу «А.Б. против Российской Федерации»).

Назначение наказания в виде пожизненного лишения свободы в аспекте права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию. Условия его отбывания

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Статья 3 Конвенции закрепляет одну из основных ценностей демократического общества. Она категорически запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (пункт 38 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).285

Что касается лишения свободы, Суд последовательно подчеркивал, что для того, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции, перенесенное страдание или унижение в любом случае должно выходить за пределы неизбежного элемента страданий и унижений, связанных с лишением свободы. Государство должно принимать меры к тому, чтобы лицо содержалось в условиях, которые совместимы с уважением к человеческому достоинству, чтобы формы и методы реализации этой меры не причиняли ему лишения и страдания в более высокой степени, чем тот уровень страданий, который неизбежен при лишении свободы, и чтобы его здоровье и благополучие (с учетом практических требований режима лишения свободы) обеспечивались надлежащим образом (пункт 39 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Даже отсутствие намерения оскорбить или унизить заключенного путем помещения его в плохие условия содержания, хотя и являясь фактором, подлежащим принятию к сведению, окончательно не исключает установление нарушения статьи 3 Конвенции. Более того, на Власти государства-ответчика возлагается обязательство организовать свою пенитенциарную систему таким образом, чтобы обеспечить уважение достоинства заключенных, независимо от финансовых или материальнотехнических трудностей (пункт 40 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Суд отмечает важность принципа реабилитации и уважения человеческого достоинства, гарантированного статьей 3 Конвенции. Суд указал, что принцип реабилитации, то есть реинтеграции осужденного в общество, в полной мере применим к осужденным к пожизненному заключению свободы, которые должны иметь перспективу освобождения и поэтому должны иметь возможность реабилитироваться (пункт 41 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Суд уже устанавливал, что все формы одиночного заключения без надлежащей умственной и физической стимуляции в долгосрочной перспективе с большой вероятностью приводят к негативным последствиям, выражающимся в ухудшении умственных способностей и социальных навыков… Заключение в двухместной камере может иметь аналогичные негативные последствия, если обоим заключенным придется провести годы взаперти в одной камере без какой-либо полезной деятельности, надлежащего доступа к прогулкам на свежем воздухе или контактам с внешним миром. Таким образом, даже если изоляция заявителя в определенные периоды не была абсолютной, поскольку он содержался вместе с другим заключенным, интенсивность и продолжительный период действия этой меры в обстоятельствах настоящего дела ставят вопрос в соответствии со статьей 3 Конвенции относительно существенного негативного воздействия, оказанного на его здоровье и социальные навыки (пункт 44 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

В соответствии с последовательным подходом Суда, только конкретные основания по соображениям безопасности, которые были выявлены в период содержания под стражей, могут оправдать длительную изоляцию (см. упомянутое выше постановление по делу «Харакчиев и Толумов против Болгарии», пункт 204; а также постановление Европейского Суда от 27 ноября 2012 года по делу «Савичс против Латвии» (Savičs v. Latvia), жалоба № 17892/03, пункт 139). По той же логике требуется надлежащее обоснование для длительного содержания заключенных в двухместных камерах, если интенсивность и продолжительность их изоляции настолько значительны, что их последствия сравнимы с одиночным заключением (пункт 45 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Суд неоднократно отмечал, что кратковременные прогулки на свежем воздухе усугубляют положение заключенных, которые все остальное время находятся в своих камерах (пункт 49 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Правило 25.2 Европейских пенитенциарных правил 2006 года предусматривает, что тюремный режим должен позволять всем заключенным проводить вне своих камер столько часов в день, сколько необходимо для поддержания надлежащего уровня человеческого и социального взаимодействия… Во Втором общем докладе о своей деятельности ЕКПП указал, что государства-члены должны стремиться к тому, чтобы заключенные в следственных изоляторах могли проводить значительную часть дня (восемь и более часов) вне своих камер, занимаясь полезной деятельностью различного характера, и чтобы режим в учреждениях для осужденных лиц заключенных был еще более благоприятным… Наконец, в докладе о своем визите в Россию ЕКПП подверг критике количество времени, которое заключенные должны были проводить взаперти в своих камерах, и отсутствие структурированной деятельности вне камеры для осужденных к пожизненному лишению свободы. Комитет подчеркнул ряд «десоциализирующих» (маргинализирующих) последствий, которые пожизненное заключение оказывает на заключенных, и отметил, что помимо того, что соответствующие лица институционализируются в тюрьме, они могут испытывать целый ряд психологических проблем, включая потерю самоуважения и ухудшение социальных навыков (пункт 50 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Практика систематического надевания наручников последовательно подвергалась критике как со стороны ЕКПП …, так и со стороны Суда. Последний уже устанавливал, что длительное и неоправданное надевание наручников само по себе может быть равносильно унижающему достоинство обращению и нарушению статьи 3 Конвенции (пункт 54 постановления от 2 июня 2020 года по делу «Н.Т. против Российской Федерации»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

В прецедентной практике Европейского Суда твердо установлено, что назначение взрослому преступнику наказания в виде пожизненного лишения свободы само по себе не запрещено или не является несовместимым со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод или любой другой статьей Конвенции… при условии, что оно не является явно несоразмерным… Вместе с тем Европейский Суд приходил к выводу, что назначение взрослому преступнику неснижаемого наказания в виде пожизненного лишения свободы может вызвать вопрос в значении статьи 3 Конвенции… Наказание в виде пожизненного лишения свободы не станет неснижаемым ввиду того факта, что на практике оно может быть отбыто в полном объеме. Не возникает проблем в соответствии со статьей 3 Конвенции, если пожизненное лишение свободы является de jure и de facto снижаемым.

На основе детального рассмотрения соответствующих соображений, вытекающих из его прецедентной практики и недавних сравнительноправовых и международно-правовых тенденций в отношении наказаний в виде пожизненного лишения свободы, Европейский Суд в деле «Винтер и другие против Соединенного Королевства» решил, что наказание в виде пожизненного лишения свободы может оставаться совместимым со статьей 3 Конвенции, только если существуют перспектива освобождения из места лишения свободы и возможность проверки законности и обоснованности наказания, при том, что они должны иметь место с момента назначения наказания… Европейский Суд… отметил по вышеуказанному делу, что имеющиеся у него сравнительно-правовые и международно-правовые материалы демонстрируют четкую поддержку создания специального механизма, гарантирующего проверку законности и обоснованности наказания не позднее чем через 25 лет после того, как назначено пожизненное лишение свободы, с последующей периодической проверкой законности и обоснованности наказания в дальнейшем. Именно власти государства должны решать, а не Европейский Суд должен предписывать, какую форму должна иметь данная проверка (со стороны исполнительной или судебной власти)… Европейский Суд постановил, что помилование главой исполнительной власти, таким образом, может быть совместимо с требованиями, вытекающими из его прецедентной практики (пункт 99 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»)[ Перевод с английского языка ООО «Развитие правовых систем» / Под ред. Ю.Ю. Берестнева. Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск № 8/2017.

По делу рассматривалась жалоба заявителя, страдавшего психическим заболеванием, на отсутствие смягчения пожизненного заключения. По мнению Суда, «отсутствие лечения или оценки его потребностей в лечении означает, таким образом, что, когда заявитель подал жалобу в Европейский Суд, любое ходатайство о помиловании на практике не могло повлечь вывод о том, что он добился столь значительного прогресса в реабилитации, что его продолжающееся лишение свободы более не отвечало пенологической цели». В порядке применения статьи 41 Конвенции. Допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции. Установление нарушения составляло достаточную справедливую компенсацию в отношении морального вреда. ].

Европейский Суд далее установил, что заключенный не может содержаться под стражей, если только не существуют законные пенологические основания для лишения свободы, которые включают в себя наказание, сдерживание, защиту населения и социальную реабилитацию. Хотя многие из этих оснований будут иметь место в то время, когда назначается наказание в виде пожизненного лишения свободы, баланс между этими основаниями лишения свободы необязательно статичен и может изменяться в ходе исполнения наказания. Только путем проведения изучения обоснования дальнейшего заключения в соответствующий момент отбывания наказания эти факторы или изменения могут быть оценены правильно… В связи с этим проверка законности и обоснованности наказания, необходимая для того, чтобы наказание в виде пожизненного лишения свободы было бы снижаемым, должна разрешить властям рассмотреть вопрос о том, имеют ли в ходе отбывания наказания какие либо изменения в положении пожизненно осужденного заключенного и прогресс в его социальном перевоспитании столь важное значение, что продолжающееся заключение более не является обоснованным какими либо законными пенологическими основаниями… Данная оценка должна быть основана на правилах, имеющих достаточную степень ясности и определенности …, и условия, изложенные во внутригосударственном законодательстве, должны отражать условия, изложенные в прецедентной практике Европейского Суда.

Таким образом, возможность добиться помилования или освобождения от отбывания наказания по гуманитарным соображениям по причинам, связанным с плохим состоянием здоровья, инвалидностью или преклонным возрастом, не соответствует понятию «перспектива освобождения от отбывания наказания», как это сформулировано в постановлении Европейского Суда по делу «Кафкарис против Кипра»… Палата Европейского Суда постановила по одному недавно рассмотренному делу, что оценка должна быть основана на объективных и заранее установленных критериях… Право заключенного на проверку законности и обоснованности назначенного ему наказания влечет за собой реальную оценку соответствующей информации…, и эта проверка должна также проводиться в совокупности с достаточными процессуальными гарантиями… Заключенный в необходимом объеме должен знать, что ему следует сделать, чтобы его кандидатура была рассмотрена для освобождения из места лишения свободы, и при каких условиях может потребоваться изложение мотивов, и все эти условия должны быть гарантированы доступом к судебной проверке… Наконец, в оценке того, является ли наказание в виде пожизненного лишения свободы снижаемым de facto, может быть правильным учитывать статистическую информацию о предыдущем использовании механизма проверки законности и обоснованности наказания, в том числе о количестве лиц, которым было даровано помилование (пункт 100 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Проверка, требуемая для того, чтобы наказание в виде пожизненного лишения свободы было бы снижаемым, должна позволить властям оценивать любые изменения в состоянии пожизненно осужденного, и любой прогресс, достигнутый им на пути к социальной реабилитации. По делу «Винтер и другие против Соединенного Королевства» Большая Палата Европейского Суда исследовала проблему, как определить, может ли в конкретном случае наказание в виде пожизненного лишения свободы рассматриваться как снижаемое, особенно с учетом функции социальной реабилитации при лишении свободы. В этом контексте Большая Палата Европейского Суда указала, что было бы несовместимо с достоинством человека, которое составляет саму суть системы Конвенции, насильственно лишать человека его свободы, не стремясь к его социальной реабилитации и не предоставляя ему возможности когда-нибудь в будущем вернуть себе свободу… Большая Палата Европейского Суда далее отметила, что в настоящее время имеет место четкая поддержка в европейском и международном праве того принципа, что всем заключенным, в том числе отбывающим пожизненное лишение свободы, предлагаются социальная реабилитация и перспектива освобождения из места лишения свободы, если была достигнута социальная реабилитация… Хотя наказание остается одной из целей лишения свободы, акцент в европейской карательной политике в настоящее время делается на реабилитационной цели лишения свободы даже в случае пожизненно осужденных лиц. Это отразилось в правилах 6, 102.1, 103.8 Европейских пенитенциарных правил, Резолюции № (76)2 и Рекомендациях № Rec(2003)23 и Rec(2003)22 Комитета министров Совета Европы, заявлениях Комитета по предупреждению пыток и в практике ряда Договаривающихся Государств. Аналогичную приверженность социальной реабилитации можно найти в международном праве, как выражено, в частности, в пункте 3 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах и в Замечании общего порядка по этой статье (пункт 101 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Европейский Суд отмечает, что принцип социальной реабилитации, то есть реинтеграции осужденного в общество, находит отражение в международных нормах… и не только признается, но и со временем приобретает всё большее значение в прецедентной практике Европейского Суда, касающейся различных норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод… Европейский Суд… приходил к выводу о том, что в условиях, когда в своих доводах в пользу дальнейшего содержания заключенных под стражей государство стремится полагаться исключительно на угрозу, исходящую от них для общества, следует принимать во внимание необходимость поощрения социальной реабилитации данных лиц… Одной из целей социальной реабилитации является предотвращение рецидива преступлений и тем самым обеспечение защиты общества (пункт 102 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Несмотря на тот факт, что Конвенция о защите прав человека и основных свобод не гарантирует как таковое право на социальную реабилитацию, прецедентная практика Европейского Суда предполагает, что осужденным, в том числе заключенным, осужденным пожизненно, должна быть предоставлена возможность реабилитироваться в социальном смысле. Действительно, Европейский Суд отмечал, что «…пожизненно осужденный заключенный имеет право знать… что он должен делать, чтобы стать кандидатом на освобождение, и при каких условиях»… Европейский Суд также решил со ссылкой на свое постановление по делу «Винтер и другие против Соединенного Королевства», что внутригосударственные власти должны дать пожизненно осужденным заключенным реальную возможность социально реабилитироваться… Из этого следует, что пожизненно осужденный заключенный должен иметь реальную возможность, насколько это допустимо в рамках ограничений места лишения свободы, добиться такого прогресса в отношении социальной реабилитации, чтобы ему была предоставлена надежда когда-нибудь получить право на досрочное освобождение или условно-досрочное освобождение от отбывания наказания к лишению свободы. Это может быть достигнуто, например, путем создания и периодического пересмотра индивидуальной программы, которая будет стимулировать осужденного заключенного к развитию в себе способности вести ответственную и свободную от преступлений жизнь (пункт 103 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Осужденным к пожизненному лишению свободы заключенным… должна предоставляться возможность социальной реабилитации. Что касается масштабов любого обязательства, возложенного в этой связи на государства, то Европейский Суд считает, что, хотя государства не несут ответственности за достижение социальной реабилитации пожизненно осужденных заключенных…, они, тем не менее, обязаны предоставить возможность социальной реабилитации для таких заключенных. В противном случае пожизненно осужденный заключенный может быть фактически лишен возможности социальной реабилитации, в результате чего проверка, требуемая для того, чтобы наказание в виде пожизненного лишения свободы было снижаемо, в ходе которой должна быть дана оценка прогрессу состояния пожизненно осужденного заключенного в сторону социальной реабилитации, вообще не была бы способна привести к смягчению, отмене или прекращению исполнения наказания в виде пожизненного лишения свободы или к условно-досрочному освобождению заключенного от отбывания наказания к лишению свободы. В этой связи Европейский Суд вновь подтверждает принцип, прочно устоявшийся в его прецедентной практике, что Конвенция о защите прав человека и основных свобод призвана гарантировать права, которые являются не теоретическими или иллюзорными, но практическими и эффективными…. Обязательство предоставлять возможность социальной реабилитации следует рассматривать как обязательство средств, а не как обязательство по достижению результата. Однако оно влечет за собой позитивное обязательство по обеспечению режимов содержания в местах лишения свободы пожизненно осужденных заключенных, которые совместимы с исправительной целью социальной реабилитации, и давать таким заключенным возможность добиться прогресса в деле их реабилитации. В этом контексте Европейский Суд ранее указывал, что такое обязательство существует в ситуациях, в которых именно режим места заключения и условия заключения препятствуют социальной реабилитации (пункт 104 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Предоставление пожизненно осужденным заключенным реальной возможности социального перевоспитания в зависимости от их индивидуальной ситуации может потребовать, чтобы им была предоставлена возможность пройти лечение или терапию медицинского, психологического или психиатрического характера, адаптированные к их ситуации с целью содействия их социальной реабилитации. Это предполагает, что им должно быть разрешено принимать участие в трудотерапии или другой деятельности, которая может считаться способствующей социальной реабилитации (пункт 109 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Именно власти государства должны решать, а не Европейский Суд должен предписывать, какие требуются способы, меры или формы воздействия, чтобы предоставить пожизненно осужденному заключенному возможность социально реабилитироваться, чтобы он мог рассчитывать на освобождение от отбывания наказания. В выборе средств достижения этой цели государства соответственно имеют широкие пределы усмотрения, и данное обязательство по статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод должно толковаться таким образом, чтобы не налагать чрезмерного бремени на внутригосударственные власти (пункт 110 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Следовательно, то или иное государство будет считаться соблюдающим свои обязательства по статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, когда оно устанавливает условия заключения, способы, мероприятия или формы воздействия, способные предоставить пожизненно осужденному заключенному возможность самому социально реабилитироваться, даже при том, что заключенному не удалось добиться достаточного прогресса, чтобы обосновать вывод о том, что угроза, которую он представляет для общества, была снижена до такой степени, что он получил право на освобождение из заключения. В этой связи Европейский Суд вновь заявляет, что государства также обязаны в соответствии с Конвенцией принимать меры для защиты населения от насильственных преступлений и что Конвенция не запрещает государствам подвергать лицо, осужденное за тяжкое преступление, неопределенному по сроку наказанию, позволяющему длящееся заключение преступника, если это необходимо для защиты населения… Государства могут выполнять это позитивное обязательство по защите населения, продолжая содержать под стражей пожизненно осужденных заключенных, пока они остаются опасными (пункт 111 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Пожизненно осужденные заключенные должны содержаться под стражей в надлежащих условиях, а также на них должно оказываться такое исправительное воздействие, чтобы они имели реальную возможность социально реабилитироваться с целью иметь надежду на освобождение от отбывания наказания. Непредоставление пожизненно осужденному заключенному данной возможности может сделать наказание в виде лишения свободы пожизненно de facto неснижаемым (пункт 112 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Для того, чтобы наказание в виде пожизненного лишения свободы было снижаемым и, следовательно, совместимым со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, должны иметься перспектива освобождения из места лишения свободы и возможность проверки законности и обоснованности наказания (пункт 113 постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2016 года по делу «Мюррей (Murray) против Нидерландов»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Во многих европейских странах количество приговоренных к пожизненному заключению и другим длительным срокам постоянно растет. Во время некоторых своих визитов ЕКПП обнаружил, что положение таких заключенных оставляет желать лучшего в плане материальных условий, видов деятельности и возможностей человеческих контактов. Далее, многие из таких заключенных подвергаются особым ограничениям, которые способны усилить вредный эффект долгосрочного заключения; примерами таких ограничений могут служить:
− постоянная отдаленность от остального населения тюрьмы,
− обязательное надевание наручников при каждом выходе из камеры,
− запрещение общения с остальными заключенными и ограничения по посещениям.
ЕКПП не видит оправдания применению повсеместных ограничений ко всем заключенным, приговоренным к особым видам наказания, без должного определения индивидуального риска, который они могут (или не могут) представлять. Долгосрочное заключение может оказать на обитателей тюрьмы воздействие, в результате которого происходит их отчуждение от общества. Помимо того, что они содержатся в тюрьме, заключенные на длительные сроки испытывают ряд психологических проблем (включая потерю самоуважения и ослабление общественных навыков) и имеют тенденцию все больше отдаляться от общества, в которое почти все они, в конечном счете, возвращаются. По мнению ЕКПП, режимы, созданные для заключенных, отбывающих длительные сроки, должны быть нацелены на компенсацию этого воздействия положительным и упреждающим образом. Заключенные данной категории должны иметь большой выбор видов целенаправленной деятельности различного рода (работа предпочтительно профессиональной направленности, образование, спорт, отдых/общение). Более того, они должны иметь возможность пользоваться некоторым правом выбора в плане проведения времени, укрепляя, таким образом, чувство независимости и личной ответственности. Следует предпринять дополнительные шаги для придания смысла их заключению; в частности, индивидуализация планов заключения и соответствующей психосоциальной поддержки является важным элементом, помогающим таким заключенным смириться с периодом лишения свободы и, когда придет время, подготовиться к освобождению. Далее, если лица, отбывающих длительные сроки, могут эффективно поддерживать контакт с внешним миром, отрицательные эффекты институционализации будут менее заметными и они будут лучше подготовлены к освобождению (пункт 33 Одиннадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2001 году. CPT/Inf(2001)16-part)[ Режим доступа: URL: https://rm.coe.int/16806cd246. ].

В понимании ЕКПП, пожизненное заключение − это вид уголовного наказания за совершение уголовного преступления, назначаемый по решению суда в виде лишения свободы на неопределенный срок. Он состоит в том, что заключенный содержится в местах лишения свободы до его/ее биологической смерти либо до его/ее освобождения по решению судебного, квазисудебного, исполнительного или административного органа, который признает, что заключенный более не представляет опасности для общества (пункт 68 Двадцать пятого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2016 году.
CPT/Inf(2016)10-part).

Каждая страна устанавливает свой минимальный срок заключения, который должен будет отбыть заключенный для того чтобы впервые воспользоваться правом на условное освобождение. Например, минимальный срок может составлять 12 (Дания и Финляндия) или 15 лет (Австрия, Бельгия, Германия, Швейцария), а максимальный − 40 лет (Турция, при совершении нескольких преступлений определенной категории). В большинстве стран пожизненное заключение подразумевает минимальный срок лишения свободы на срок от 20 до 30 лет. В юрисдикции Соединенного Королевства минимальный срок отбывания тюремного наказания определяется в момент вынесения приговора судом первой инстанции; закон не предусматривает в этом отношении абсолютный срок минимального заключения. Некоторые другие страны (Болгария, Литва, Мальта, Нидерланды и, за исключением некоторых преступлений, Венгрия, Словацкая Республика и Турция) не предусматривают системы условного освобождения для пожизненно заключенных, поэтому пожизненное заключение может буквально означать заключение на всю жизнь… Следует также отметить, что ряд стран-членов Совета Европы не предусматривают в своем законодательстве пожизненного тюремного заключения288. За наиболее серьезные преступления вместо него назначаются длительные сроки заключения: как правило, от 20 до 40 лет. реальной перспективы освобождения является, на его взгляд, бесчеловечным[ «Следует также отметить, подчеркивает ЕКПП, что даже лица, осужденные Международным уголовным судом (или специальным международным трибуналом) за самые тяжкие преступления, такие как геноцид, военные преступления и преступления против человечества, в принципе могут на определенном этапе воспользоваться правом на условное (досрочное) освобождение от отбывания наказания» (пункт 73 Двадцать пятого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2016 году. CPT/Inf(2016)10-part). ]…

Так, Комитет считает, что тюремное заключение без возможности освобождения исключает одну из основных причин лишения свободы как такового – возможность реабилитации. В то время как наказание и защита населения являются важными элементами тюремного заключения, изначальное исключение какой-либо надежды на реабилитацию и возвращение в сообщество фактически дегуманизирует заключенного. Это не означает, что все пожизненно заключенные рано или поздно должны быть освобождены; обеспечение общественной безопасности является ключевым вопросом. Тем не менее подобные приговоры на определенном этапе должны быть тщательно проанализированы на основании индивидуальных целей планирования приговора, определенных изначально при вынесении приговора и регулярно пересматривающихся в дальнейшем. Это дает заключенному не только надежду, но также и цель, которая становится мотивирующим фактором к его, положительному поведению. Таким образом, это также оказывает помощь тюремной администрации в отношениях с заключенными, которые в противном случае остаются без цели и надежды.

Европейский Суд по правам человека в последние годы рассмотрел ряд случаев, когда национальные суды выносили приговоры к пожизненному лишению свободы в отношении заключенных без возможности досрочного или условного освобождения и где, не считая освобождения из соображений гуманности или исключительных обстоятельств, пожизненное заключение именно это и означало. Наиболее авторитетным решением Суда до настоящего времени является приговор, вынесенный Большой Палатой по делу «Винтер и др. против Соединенного Королевства»[ См. «Винтер и другие против Соединенного Королевства [GC]», № 66069/09, 130/10 и 3896/10, 9 июля 2013 года. ], где утверждается, что лишение государством свободы без шанса обрести ее вновь несовместимо с человеческим достоинством, и, следовательно, противоречит статье 3 Европейской конвенции о правах человека.

Три основных вывода могут быть взяты из сложившейся прецедентной практики Суда. Законодательство государств-членов должно впредь предусматривать в течение отбывания наказания сроки для предоставления возможности пересмотра этого приговора. Кроме того, государства-члены должны разработать и утвердить процедуру, в соответствии с которой приговор будет пересмотрен. Наконец, содержание в тюрьме должно быть организовано таким образом, чтобы дать возможность пожизненно заключенным успешно продвигаться к их реабилитации (пункт 73 Двадцать пятого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2016 году. CPT/Inf(2016)10-part).

ЕКПП считает, что… Рекомендация Комитета министров Совета Европы Rec(2003)23 «Об осуществлении исполнения наказания в виде пожизненного заключения и других длительных сроков заключения администрациями мест лишения свободы» остается наиболее актуальным и полным документом, регулирующим положение этой группы заключенных. Вот эти принципы в кратком изложении:
− принцип индивидуализации: каждое наказание в виде пожизненного лишения свободы должно базироваться на индивидуальном плане отбывания наказания с учетом потребностей и рисков отдельного заключенного;
− принцип нормализации: к пожизненно заключенным, как и ко всем заключенным, должны применяться только те ограничения, которые необходимы для их безопасного и организованного содержания;
− принцип ответственности: пожизненно заключенным должны быть предоставлены возможности проявлять личную ответственность в повседневной жизни в тюрьме, включая планирование отбытия наказания;
− принципы охраны и безопасности: четкое разграничение должно быть сделано между любой опасностью, исходящей от пожизненно заключенных по отношению к внешнему сообществу и любой исходящей от них опасности по отношению к другим заключенным и лицам, работающим или посещающим тюрьму;
− принцип отказа от изоляции: пожизненно заключенные не должны быть изолированы только на основании их приговора, им должно быть позволено общаться с другими заключенными с учетом всех возможных факторов риска;

Соблюдение данных общих принципов предполагает необходимость индивидуального планирования отбывания наказания. ЕКПП исходит из собственного опыта, так и опыта многих тюремных администраций о том, что пожизненно заключенные не обязательно более опасны, чем другие заключенные…; многие из них заинтересованы в стабильной и бесконфликтной обстановке с расчетом на длительную перспективу. Равным образом и тот, кто начинает отбывать свое наказание как опасный преступник, вполне может стать значительно менее опасным не только с течением длительного срока тюремного заключения, но и вследствие целенаправленных мер и гуманного обращения. После назначения наказания в виде пожизненного заключения индивидуализацию наказания следует осуществлять и в процессе планирования отбывания наказания на основании оценки индивидуальной ситуации. Для этого необходимо провести длительную предварительную оценку, предпочтительно в специально отведенном месте, с квалифицированным персоналом в лице опытных и специально обученных тюремных служащих, психологов, педагогов и социальных работников. Необходимо также участие психиатра, если есть признаки возможных проблем психического здоровья. Цель указанных специалистов, работающих в сотрудничестве с заключенным, состоит в достижении максимально полного понимания ситуации заключенного, как в месте лишения свободы, так и в обществе, а также заинтересованности заключенного в определенных мероприятиях, направленных на то, чтобы сделать его пребывание как можно более эффективным с точки зрения выявления его личных потребностей и подготовки к освобождению. поддержании социального и психического здоровья и обеспечивают передачу практических навыков, которые будут полезны во время и по окончании части приговора, связанной с содержанием в заключении. Участие заключенных в этих мероприятиях, в дополнение к их участию в коррекции противоправного поведения, представляет собой важный элемент текущей оценки результатов деятельности каждого человека. Это позволяет сотрудникам всех уровней лучше понимать заключенных и принимать обоснованные решения о целесообразности ослабления режима содержания заключенного и обоснованного снижения уровня обеспечения безопасности. Возможность такого развития событий имеет решающее значение для руководства тюрьмы и для заключенного. Это мотивирует и поощряет заключенного, являясь важным событием и обеспечивая более глубокие отношения между аттестационным персоналом и заключенным, что в результате способствует динамичной безопасности.

Семейно-бытовое (домашнее) насилие

Комитет ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин

В Общей рекомендации № 19 о насилии в отношении женщин, принятой на одиннадцатой сессии Комитета в 1992 году, Комитет уточнил, что понятие дискриминации в отношении женщин, определение которого содержится в статье 1 Конвенции, включает и гендерное насилие (т.е. «насилие, совершаемое над женщиной в силу того, что она − женщина, или насилие, которое оказывает на женщин несоразмерное воздействие») и что такая дискриминация представляет собой нарушение прав человека женщин (пункт 1 Общей рекомендации № 35 о гендерном

В число других аналогичных международных документов входят Декларация Ассоциации государств Юго-Восточной Азии о ликвидации насилия в отношении женщин и о ликвидации насилия в отношении детей; Стратегия арабских государств по борьбе с насилием в отношении женщин на период 2011–2030 годов; и согласованные выводы, сделанные по итогам 57-й сессии Комиссии по положению женщин, посвященной вопросу об искоренении и предупреждении всех форм насилия в отношении женщин и девочек (E/2013/27, глава I, раздел A). Римский статут Международного уголовного суда, резолюция Совета Безопасности 1325 (2000), последующие резолюции по вопросам женщин и мира и безопасности, а также многочисленные резолюции Совета по правам человека, включая резолюцию 32/19 от 1 июля 2016 года, содержат конкретные положения, касающиеся борьбы с гендерным насилием в отношении женщин. Решения международных судов, которые играют роль вспомогательного средства для определения норм международного обычного права, также свидетельствуют о таком развитии концепции недопустимости гендерного насилия в отношении женщин (A/71/10, глава V, раздел C, вывод 13). В качестве примеров можно привести решение Европейского суда по правам человека по делу «Opuz v. Turkey» (application No 33401/02) от 9 июня 2009 года, при вынесении которого Суд руководствовался соображениями о том, что он называет «эволюцией норм и принципов международного права» (пункт 164) на основе ряда международных и сопоставимых материалов по вопросам насилия в отношении женщин; и решение Межамериканского суда по правам человека по делу «González et al. («Cotton Field») v. Mexico» от 16 ноября 2009 года. Конвенции и, соответственно, по отношению к рекомендациям, содержащимся в настоящем документе. Комитет отмечает, что эффективность действий государств-участников в целях борьбы с гендерным насилием в отношении женщин ограничивается их оговорками к Конвенции. Комитет также отмечает, что в качестве договорного органа по правам человека он может давать оценку допустимости оговорок, сформулированных государствами-участниками[ См. Комиссия международного права, Руководство по практике в отношении оговорок к международным договорам (A/65/10/Add.1, глава IV, раздел F, пункт 3.2). ], и подтверждает свое мнение о том, что оговорки, особенно оговорки к статьям 2 и 16[ Заявление Комитета, касающееся оговорок к Конвенции (A/53/38/Rev.1, часть вторая, глава I, раздел A, пункт 12); см. также: Общую рекомендацию № 29 (2013), касающуюся экономических последствий вступления в брак, семейных отношений и их расторжения, пункты 54 и 55. В своих заключительных замечаниях по докладам, представляемым государствами-участниками в соответствии с Конвенцией, Комитет также отмечает, что оговорки к статьям 2, 7, 9 и 16 (а также к общим оговоркам) не совместимы с целями и задачами Конвенции. ], выполнение положений которых имеет особенно важное значение для обеспечения результативности усилий, направленных на ликвидацию гендерного насилия в отношении женщин, не совместимы с целями и задачами Конвенции и, следовательно, согласно пункту 2 статьи 28 Конвенции, такие оговорки недопустимы[ См. Общая рекомендация № 28, пункты 41 и 42. ] (пункт 13 Общей рекомендации № 35 о гендерном насилии в отношении женщин, предназначенная для обновления Общей рекомендации № 19. Размещена 26 июля 2017 года. CEDAW/C/GC/35).

Комитет разделяет мнение других договорных органов по правам человека и мандатариев специальных процедур о том, что при определении того, когда акты гендерного насилия в отношении женщин следует считать равнозначными пыткам или жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению[ См. Доклад Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания (A/HRC/31/57), пункт 11. ], необходим гендерный подход, позволяющий понять, с каким уровнем боли и страданий сталкиваются женщины, и что требования к критериям целей и намерений применительно к классификации таких действий в качестве пыток считаются удовлетворенными тогда, когда соответствующие действия или бездействие носят гендерный характер или совершаются в отношении отдельных лиц на основе их пола[ См. Комитет против пыток, сообщение № 262/2005, «V.L. v. Switzerland», Решение принято 20 ноября 2006 года; доклады Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания A/HRC/31/57, пункт 8 и A/HRC/7/3. ] (пункт 17 Общей рекомендации № 35 о гендерном насилии в отношении женщин, предназначенная для обновления Общей рекомендации № 19. Размещена 26 июля 2017 года. CEDAW/C/GC/35).

В соответствии с Конвенцией о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин и нормами международного общего права государство-участник несет ответственность за такие действия или бездействие своих органов и представителей, которые представляют собой гендерное насилие в отношении женщин[ См. статьи Комиссии международного права об ответственности государств за международно-противоправные деяния, статья 4 (Поведение органов государства). См. также статью 91 Дополнительного протокола к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающегося защиты жертв международных вооруженных конфликтов. ], в том числе за действия или бездействие должностных лиц, служащих в органах исполнительной, законодательной и судебной власти. В пункте «d» статьи 2 Конвенции предусматривается, что государства-участники и их национальные органы и представители должны воздерживаться от совершения любых прямых или косвенных дискриминационных актов или действий в отношении женщин и гарантировать, что государственные органы и учреждения будут действовать в соответствии с этим обязательством. Помимо обеспечения того, чтобы законы, стратегии, программы и процедуры не допускали дискриминации в отношении женщин в соответствии с пунктами «c» и «g» статьи 2, для борьбы со всеми формами гендерного насилия в отношении женщин, совершаемого государственными должностными лицами, будь то на их территории или за ее пределами, государства-участники должны обладать эффективной и доступной правовой базой и системой юридических услуг (пункт 22 Общей рекомендации № 35 о гендерном насилии в отношении женщин, предназначенная для обновления Общей рекомендации № 19. Размещена 26 июля 2017 года. CEDAW/C/GC/35).

Комитет рекомендует государствам-участникам принять следующие меры защиты:
a) принять и осуществлять эффективные меры по поддержке и защите женщин-истцов и свидетелей по делам, связанным с гендерным насилием, до, во время и после судебных разбирательств, в том числе путем:
i) обеспечения гарантий неприкосновенности их частной жизни и безопасности (в соответствии с Общей рекомендацией № 33), в том числе посредством применения учитывающих гендерную проблематику судебных процедур и мер, принимая во внимание процессуальные права
жертв/пострадавших, свидетелей и обвиняемых; ii) внедрения в целях предотвращения новых и потенциальных актов насилия надлежащих и доступных механизмов защиты, которые действуют независимо от того, возбуждено ли судебное разбирательство жертвой/пострадавшим лицом, а также устранения коммуникационных барьеров для жертв из числа инвалидов[ Например, в некоторых странах ограничительные судебные приказы предусматривают запрет на поездки для лиц, которые считаются подверженными риску калечащих операций на женских половых органах. ], причем такие механизмы должны обладать системой непосредственной оценки рисков и обеспечения защиты, включающей широкий спектр эффективных мер, и, при необходимости, они должны быть наделены полномочиями:
− по выдаче ордеров на выселение и по предоставлению защиты,
− по изданию ограничительных и чрезвычайных запретительных приказов в отношении предполагаемых правонарушителей и по наблюдению за ними, а также:
− по наложению на последних надлежащих санкций в случае неисполнения ими таких приказов и ордеров, и при этом применение мер защиты не должно быть сопряжено с возложением на женщин, которые стали жертвами насилия или пострадали в результате насилия, чрезмерного бремени финансового, бюрократического или личного характера, тогда как права и требования виновных или подозреваемых, о которых заявляется во время и после судебных разбирательств, в том числе права и требования, касающиеся вопросов собственности, неприкосновенности частной жизни, опекунства над детьми, доступа к детям, контактов с детьми и посещения детей, должны рассматриваться с учетом права женщин и детей на жизнь и на физическую, сексуальную и психологическую неприкосновенность и на основе принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка[ См. дела: «Yildirim v. Austria», «Goekce v. Austria», «González Carreño v. Spain», «M.W. v. Denmark» и «Jallow v. Bulgaria». ]; iii) обеспечения женщинам, ставшим жертвами насилия, и лицам,

Комитет рекомендует государствам-участникам принять следующие меры в отношении судебного преследования и наказания виновных в совершении актов гендерного насилия в отношении женщин… обеспечить реальный доступ жертв к системе правосудия и трибуналам и надлежащее реагирование властей на все случаи гендерного насилия в отношении женщин, в том числе путем применения норм уголовного законодательства и, если необходимо, то ex officio преследования предполагаемых виновных в целях привлечения их к суду на основе принципов справедливости, беспристрастности, своевременности и оперативности и применения соответствующего наказания, при этом жертвы/пострадавшие должны освобождаться от уплаты соответствующих пошлин и судебных сборов (пункт 32 Общей рекомендации № 35 о гендерном насилии в отношении женщин, предназначенная для обновления Общей рекомендации № 19. Размещена 26 июля 2017 года. CEDAW/C/GC/35).

Комитет рекомендует государствам-участникам принять следующие меры, относящиеся к возмещению ущерба:
a)обеспечить реальное возмещение ущерба жертвам гендерного насилия в отношении женщин и пострадавшим в результате такого насилия. Возмещение ущерба должно включать в себя принятие различных мер, таких как:
− выплата денежных компенсаций,
− предоставление юридических, социальных и медико-санитарных услуг, в том числе услуг в области сексуального, репродуктивного и психического здоровья для достижения полного выздоровления
жертв/пострадавших,
− а также (в соответствии с Общей рекомендацией № 28, Общей рекомендацией № 30 и Общей рекомендацией № 33) сатисфакции и гарантии неповторения гендерного насилия. Такие репарации должны быть адекватными, оперативными, всеохватными и соразмерными с тяжестью причиненного ущерба;
b)создать целевые фонды возмещения ущерба или включить соответствующие статьи в бюджетные сметы уже существующих фондов, в том числе в рамках механизмов правосудия переходного периода, для целей возмещения ущерба жертвам гендерного насилия в отношении женщин. Государствам-участникам следует, принимая во внимание индивидуальные, институциональные и структурные аспекты, ввести в действие административные компенсационные системы, которые не препятствуют жертвам/пострадавшим в реализации их права на обращение в суд, и разработать преобразовательные программы возмещения ущерба, способствующие решению проблемы дискриминации и ущемления прав женщин, которая либо является непосредственной причиной насилия, либо в значительной мере поощряет его. Первоочередное внимание следует уделять проблематике свободного волеизъявления, пожеланий, решений, безопасности, человеческого достоинства и неприкосновенности личности жертв/пострадавших (пункт 33 Общей рекомендации № 35 о гендерном насилии в отношении женщин, предназначенная для обновления Общей рекомендации № 19. Размещена 26 июля 2017 года. CEDAW/C/GC/35).

Дискриминация в отношении женщин по признаку пола и гендерной принадлежности… серьезно ограничивает возможности женщин в плане пользования и осуществления своих прав человека и основных свобод на основе равенства с мужчинами. Она включает в себя:
− действия, которые причиняют ущерб или страдания физического, психического или сексуального характера,
− угрозу таких действий,
− принуждение и другие формы ущемления свободы,
− насилие, которое совершается в кругу семьи и в быту или в рамках любых других межличностных отношений, либо насилие со стороны или при попустительстве государства или его представителей, независимо от того, где это происходит.

Гендерное насилие может приводить к нарушениям конкретных положений Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин вне зависимости от того, содержат ли эти положения недвусмысленное упоминание о насилии. Государства-участники обязаны проявлять должную осмотрительность для предотвращения, расследования, судебного преследования таких актов насилия по признаку пола и наказания за их совершение (пункт 19 Общей рекомендации № 28, касающейся основных обязательств государств-участников по статье 2 Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Принята Комитетом по ликвидации дискриминации в отношении женщин. Размещена 16 декабря 2010 года. CEDAW/C/GC/28).

Насилие в отношении женщин, затрудняющее или сводящее на нет пользование женщинами правами человека и основными свободами в соответствии с общими нормами международного права или положениями конвенций о правах человека, является дискриминацией по смыслу статьи 1 Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Эти права и свободы включают:
a)право на жизнь;
b)право не подвергаться пыткам и жестоким, бесчеловечным или
унижающим достоинство видам обращения и наказания;
c)право на равную защиту в соответствии с гуманитарными нормами
в период международных или внутренних вооруженных конфликтов;
d)право на свободу и безопасность личности;
e)право на равную защиту закона;
f)право на равенство в семье;
g)право на наивысший достижимый уровень физического и
психического здоровья;
h)право на справедливые и благоприятные условия труда (пункт 7 Общей рекомендации № 19. Насилие в отношении женщин. Принята Комитетом по ликвидации дискриминации в отношении женщин на его 11-й сессии (1992 год). A/47/38)[ «[Д]ля того чтобы женщина – жертва насилия в семье могла пользоваться практической реализацией принципа недискриминации и реального равенства, своими человеческими правами и фундаментальными свободами, политическая воля, выраженная в данной модели, должна получить поддержку государственных служащих, уважающих обязательства в отношении надлежащей заботы о гражданах государства-участника308. Данные обязательства включают обязанность определить наличие сбоев, пренебрежения или упущений со стороны социальных органов, которые могли привести к ситуации беззащитности потерпевших» (пункт 9.9 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 16 июля 2014 года по делу «Анхела Гонсалес Карреньо против Испании»). ].

Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин применима к актам насилия, совершаемым государственными органами. Помимо того, что они представляют собой нарушение данной Конвенции, подобные акты насилия могут также приводить к нарушению обязательств соответствующего государства, которые оно несет согласно общим нормам международного права в области прав человека и другим конвенциям (пункт 8 Общей рекомендации № 19. Насилие в отношении женщин. Принята Комитетом по ликвидации дискриминации в отношении женщин на его 11-й сессии (1992 год). A/47/38).

Традиционные подходы, в рамках которых женщинам отводится подчиненное по отношению к мужчинам положение или стереотипные роли, ведут к сохранению широко распространенных видов практики, связанной с насилием или принуждением, например: насилие и злоупотребления в семье, принуждение к вступлению в брак, случаи, когда мужья убивают своих жен, стремясь жениться повторно и вновь получить приданое, нападения с применением кислоты…

Такого рода предрассудки и практика могут служить оправданием насилия в отношении женщин как своеобразной формы защиты женщин или контроля над ними. В результате такого физического и психического насилия в отношении женщин они лишаются возможности в равной степени пользоваться правами человека и основными свободами, осуществлять и знать их (пункт 11 Общей рекомендации № 19. Насилие в отношении женщин. Принята Комитетом по ликвидации дискриминации в отношении женщин на его 11-й сессии (1992 год). A/47/38).

Гендерное насилие является исключительно серьезной проблемой для здоровья женщин и что государства-участники должны обеспечивать принятие и эффективное применение законов и политики, включая правила оказания медицинской помощи и процедуры, касающиеся пребывания в больнице, в целях борьбы против насилия в отношении женщин и сексуальных надругательств над девочками и оказания надлежащих медицинских услуг; гендерно ориентированную профессиональную подготовку, с тем чтобы медицинские работники могли выявлять и устранять вредные для здоровья последствия насилия по признаку пола[ См. Общую рекомендацию Комитета № 24 (1999) о женщинах и здоровье, пункт 15. 310 См. дело «Венский центр защиты от бытового насилия и Ассоциация за предоставление женщинам доступа к средствам правовой защиты от имени Бану Акбак, Гюлен Хан и Мелиссы Ёзде», Мнения, принятые 6 августа 2007 года, пункт 12.1.1. 311 См. дело «V.K. v. Bulgaria» (CEDAW/C/49/D/20/2008), para. 9.11 и «L.R. v. Republic of Moldova», para. 13.6. ] (пункт 9.10 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 12 октября 2012 года по делу «С.В.П. против Болгарии»).

Государства могут также быть ответственны за деяния, совершаемые частными лицами, в том случае, если эти государства не проявляют должной заботы для предотвращения нарушений прав или же расследования и наказания актов насилия310 (пункт 5.4 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 22 февраля 2016 года по делу «М.В. против Дании»).

Комитет вновь подтверждает, что Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин возлагает обязательства на все государственные органы и что государства-участники могут нести ответственность за судебные решения, нарушающие положения Конвенции311. Комитет подчеркивает также, что полное осуществление Конвенции требует от государств-участников не только принять меры с целью ликвидации прямой и косвенной дискриминации и улучшения фактического положения женщин, но и изменить и трансформировать гендерные стереотипы и ликвидировать ошибочные гендерные стереотипные представления − коренную причину и следствие дискриминации в отношении женщин[ См. дело «Belousova v. Kazakhstan» (CEDAW/C/61/D/45/2012), para. 10.10. ]. Гендерные стереотипы закрепляются с помощью различных средств и институтов, включая законы и правовые системы, и могут закрепляться как государственными субъектами во всех ветвях и на всех уровнях власти, так и частными субъектами[ См. дело «R.K.B. v. Turkey» (CEDAW/C/51/D/28/2010), para. 8.8. ] (пункт 7.2 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 6 ноября 2017 года по делу «О.ГОДА против Российской Федерации»).

Комитет полагает, что, если насилие в отношении бывшего супруга или партнера связано с тем, что это лицо ранее находилось с правонарушителем в отношениях, как это имеет место в настоящем случае, то время, прошедшее с момента прекращения отношений, не имеет значения, как и тот факт, живут ли вместе лица, о которых идет речь. Комитет напоминает также о том, что в соответствии со Стамбульской конвенцией под семейно-бытовым насилием понимаются «любые акты физического, сексуального, психологического или экономического насилия, которые происходят в кругу семьи или в быту либо между бывшими или нынешними супругами или партнерами, независимо от того, проживает или не проживает лицо, их совершающее, в том же месте, что и жертва» (статья 3(b)). Конвенция не предусматривает узаконенного ограничения сроков относительно того, на протяжении какого времени после прекращения отношений супруг или партнер может утверждать, что насилие со стороны бывшего партнера подпадает под определение «семейно-бытового» насилия (пункт 7.4 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 6 ноября 2017 года по делу «О.ГОДА против Российской Федерации»).

Комитет напоминает также о том, что в соответствии со статьями 2(а), (с), (d) и (e) и 5(a) Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин государство-участник обязано изменить или отменить не только действующие законы и положения, но и обычаи и практику, которые представляют собой дискриминацию в отношении женщин. В этой связи Комитет подчеркивает, что применение стереотипов затрагивает право женщин на справедливое судебное разбирательство и что судебные органы должны избегать формирования жестких стандартов на основе предвзятых представлений о том, что является семейно-бытовым или гендерным насилием, как отмечается в Общей рекомендации № 33 (2015) по вопросу о доступе женщин к правосудию[ См. дело «L.R. v. Republic of Moldova», п. 13.6. ] (пункт 7.5 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 6 ноября 2017 года по делу «О.ГОДА против Российской Федерации»)[ «В данном случае соблюдение государством-участником своих обязательств по искоренению гендерных стереотипов в соответствии со статьями 2 (a), (c), (d) и (e) и 5(a) Конвенции [о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин] необходимо оценивать исходя из того, в какой мере в ходе судебного разбирательства по делу автора сообщения учитывались гендерные аспекты. В этой связи Комитет отмечает, что для вынесения постановления в отношении ходатайства автора сообщения о том, чтобы ей были предоставлены меры защиты, районному суду потребовалось 22 дня вместо 3, предусмотренных законом. Комитет с обеспокоенностью отмечает также, что в период с февраля по август 2013 года автор сообщения обращалась в полицию с официальными жалобами четыре раза и что все ее жалобы закончились отказом в возбуждении уголовного дела, несмотря на прямое постановление районной прокуратуры и районного ].

Комитет напоминает… о своих заключительных замечаниях по восьмому периодическому докладу государства-участника, в которых он рекомендовал государству-участнику в срочном порядке принять всеобъемлющее законодательство для предотвращения и пресечения насилия в отношении женщин, включая семейно-бытовое насилие; предусмотреть преследование ex officio за семейно-бытовое и сексуальное насилие; гарантировать женщинам и девочкам, ставшим жертвами насилия, незамедлительный доступ к средствам возмещения ущерба и защиты; и обеспечить привлечение виновных лиц к судебной ответственности и наказание их надлежащим образом (CEDAW/C/RUS/CO/8). По мнению Комитета, тот факт, что жертве семейно-бытового насилия приходится выдвигать обвинение в частном порядке, в соответствии с которым бремя доказывания возлагается полностью на нее, лишает жертву доступа к правосудию, как это было отмечено в пункте 15 (g) его Общей рекомендации № 33. Комитет отмечает, что недавние поправки к национальному законодательству (статья 116 Уголовного кодекса), которые отменяют уголовную ответственность за нанесение побоев и в соответствии с которыми по многим делам о семейно-бытовом насилии возбуждается преследование в судебном порядке из-за отсутствия в российском законодательстве определения «семейно-бытового насилия»316, идут в неверном направлении и ведут к безнаказанности тех, кто совершает эти акты семейно-бытового насилия (пункт 7.7 Мнений Комитета по суда допросить K. и осуществить все другие необходимые следственные процедуры. Для защиты автора сообщения от насилия со стороны ее бывшего партнера органы власти не приняли никаких других мер, и по прошествии более чем трех лет после событий, о которых идет речь, органы власти все еще даже не подвергли K. допросу. Когда суд в конечном итоге вынес постановление в отношении упомянутого ходатайства, в качестве основания для отказа в предоставлении мер защиты он сослался на отказ полиции возбудить уголовное дело против K. и на отсутствие «реальной угрозы», хотя за месяц до этого тот же суд признал этот же отказ незаконным и необоснованным. Комитет отмечает, что ни один из этих фактов государством-участником не оспаривается и что в целом они указывают на то, что, не расследовав жалобу автора сообщения по поводу угроз смертельной расправы и угроз насилия оперативным, надлежащим и эффективным образом и не рассмотрев ее дело с учетом гендерных аспектов, органы власти допустили, чтобы на ход их рассуждений при принятии решений влияли стереотипные представления. В связи с этим Комитет приходит к выводу о том, что органы власти государства-участника не приняли своевременных и адекватных мер и не защитили автора сообщения от насилия и запугивания в нарушение своих обязательств, предусмотренных Конвенцией» (пункт 7.6 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 6 ноября 2017 года по делу «О.Г. против Российской Федерации»).

Комитет отметил, что «обвинение proprio motu по собственной инициативе обратилось в суд с ходатайством о смягчении наказания, предлагая переквалифицировать преступление, которое вменялось в вину обвиняемому, с покушения на убийство на нанесение тяжких телесных повреждений в состоянии аффекта, и что районный суд отдал предпочтение версии событий, изложенной защитой, согласно которой автор неоднократно оскорбляла своего бывшего мужа, не уделив при этом равного внимания тому факту, что ранее г-ном Т… совершались акты домашнего насилия, что подтверждается свидетельскими показаниями и документами о полученных автором телесных повреждениях. Суд проигнорировал уязвимое положение автора и предыдущее осуждение г-на Т… за причинение автору телесных повреждений» (пункт 9.6 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 25 февраля 2019 года по делу «Ш.Т. против Российской Федерации»). Комитет обратил внимание на то, что «суд придал большое значение заявлениям свидетелей защиты о том, что автор вела себя провокационно, оскорбляя своего бывшего мужа, и принял во внимание только позитивное описание его характера, представленное местной администрацией мечети. В то же время он не придал равного значения показаниям свидетелей, подтверждающим версию событий автора, свидетелей, которые жили под одной крышей с виновником и жертвой» (пункт 9.77 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 25 февраля 2019 года по делу «Ш.Т. против Российской Федерации»).

Комитет отметил, что «вышестоящий суд полностью поддержал решение районного суда, внеся лишь одну поправку, а именно, исключив упоминание о предыдущем осуждении г-на Т… мировым судом за бытовое насилие. Кроме того, Комитет также отмечает, что суды не вынесли положительного решения ни по одному из исков автора о компенсации, хотя имели на это дискреционные полномочия. Комитет отмечает далее, что автор никогда не имела доступа ни к приютам, ни к бесплатной юридической помощи и представительству, как и не могла обратиться с ходатайством о вынесении запретительного судебного приказа или охранного ордера, поскольку такие меры не предусмотрены законом» (пункт 9.8 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 25 февраля 2019 года по делу «Ш.Т. против Российской Федерации»).

Комитет указал, что «ни один из этих фактов не оспаривается государствомучастником и что в целом они указывают на то, что национальные органы власти, не предоставив автору эффективной юридической защиты и не рассмотрев ее дело с учетом гендерных аспектов, допустили, чтобы стереотипные представления влияли на мотивировку их решения. В этой связи Комитет приходит к выводу о том, что органы власти государства-участника соответствующим образом не защитили автора от домашнего насилия и не наказали виновного надлежащим образом, нарушив тем самым свои обязательства по Конвенции» (пункт 9.9 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 25 февраля 2019 года по делу «Ш.Т. против Российской Федерации»).

«Комитет сожалеет о недавних поправках к национальному законодательству, которые, вместо укрепления законодательства о борьбе с семейно-бытовым насилием, предусматривают декриминализацию нанесения побоев, на основании чего из-за отсутствия в российском законодательстве определения понятия «семейно-бытовое насилие» расследуются многие дела о насилии в семье по состоянию на 7 февраля 2017 года нападение без причинения телесных повреждений квалифицировалось как

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Международно-правовые понятия «пытки» и «других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» включают в себя два отдельных компонента, которые можно назвать «материальными» и «атрибутивными».

«Материальный» компонент устанавливает, какие действия приравниваются к пыткам и, соответственно, другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания, а «атрибутивный» компонент определяет, какая степень причастности государственных должностных лиц необходима для возникновения международно-правовой ответственности государства за административное, а не уголовное правонарушение. При таких обстоятельствах Комитет не может согласиться с замечаниями государства-участника о том, что его законодательство полностью соответствует стандартам и нормам, закрепленным в Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин» (пункт 9.10 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 25 февраля 2019 года по делу «Ш.Т. против Российской Федерации»).

«Комитет считает, что невнесение государством-участником поправок в свои законодательные акты, касающиеся семейно-бытового насилия, непосредственно повлияло на право автора требовать правосудия и получать доступ к эффективным средствам правовой защиты и мерам защиты. Он считает также, что данное дело свидетельствует о том, что государство-участник не выполнило свое обязательство принять все соответствующие меры с целью изменить социальные и культурные модели поведения мужчин и женщин в целях достижения искоренения предрассудков и упразднения обычаев и всей прочей практики, которые основаны на идее неполноценности или превосходства одного из полов или стереотипности роли мужчин и женщин» (пункт 9.11 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 25 февраля 2019 года по делу «Ш.Т. против Российской Федерации»).

Комитет пришел к выводу, что «с учетом Общей рекомендации № 19 и Общей рекомендации № 35 (2017) о гендерном насилии в отношении женщин, предназначенной для обновления Общей рекомендации № 19, подход властей государства-участника к рассмотрению дела автора представляет собой нарушение ее прав в соответствии с пунктами «с» и «d» статьи 2, рассматриваемыми в совокупности со статьей 1, и пунктом а) статьи 5 Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. В частности, Комитет признает, что автору был причинен моральный ущерб и вред. Будучи лишенной надлежащей государственной защиты, она подвергалась жестокому физическому и психологическому гендерному насилию, при этом она постоянно подвергалась жестокому обращению со стороны тогдашнего мужа (ныне бывший муж) и получила повторную травму, когда государственные органы, которые должны были быть ее защитниками, в частности полиция и суд, не смогли предотвратить насилие и впоследствии не смогли адекватно наказать виновного или предоставить компенсацию потерпевшей» (пункт 9.12 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 25 февраля 2019 года по делу «Ш.Т. против Российской Федерации»). пытки или жестокое обращение (пункт 2 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148)[ Режим доступа: URL: https://undocs.org/ru/A/74/148. ].

С материальной точки зрения пытки и жестокое обращение, как они понимаются в международном праве, не обязательно должны предполагать причастность государственных должностных лиц, но могут совершаться также частными лицами без участия, подстрекательства, явного или молчаливого согласия государственных должностных лиц. Например, международное гуманитарное право запрещает любые акты пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения, совершаемые организованными вооруженными группами в ходе вооруженного конфликта[ См., например, статью 3, общую для Женевских конвенций, и статью 4 2) a) Дополнительного протокола II к ним. ]. Аналогичным образом, Римский статут Международного уголовного суда предусматривает уголовную ответственность за военные преступления и преступления против человечности, связанные с применением пыток и жестоким обращением со стороны любого преступника, независимо от его статуса или причастности к этому любого государственного должностного лица. В международном праве в области прав человека широко признается, что применение пыток или жестокое обращение со стороны частных лиц могут породить широкий круг позитивных обязательств для государства, в том числе в контексте семейно-бытового насилия. Таким образом, вопрос о причастности государственных должностных лиц в высшей степени важен для определения того, может ли конкретный акт применения пыток или жестокого обращения быть юридически вменен в вину государству, или для определения позитивных обязательств государства согласно праву в области прав человека (пункт 6 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

В контексте семейно-бытового насилия особенно важно проводить различие между материальным анализом того, может ли семейнобытовое насилие быть приравнено к пыткам и жестокому обращению в общем значении этих терминов по международному праву, и атрибутивным анализом того, каким образом государство может быть привлечено к ответственности за причастность к этому насилию, включая непринятие надлежащих мер по борьбе с ним (пункт 7 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

С материальной точки зрения пытки и жестокое обращение могут принимать самые разные формы, но по сути они всегда связаны с вмешательством в физическую, психическую или эмоциональную сферу, ущемляющим человеческое достоинство. Согласно универсально применимым нормам в области прав человека пытка означает умышленное причинение беспомощному человеку сильной боли или страданий, физических или психических, для таких целей, как получение информации или признания, наказание, запугивание или принуждение, или по любой другой причине, основанной на любого рода дискриминации, тогда как жестокое обращение означает любое другое жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, которое, в отличие от пытки, необязательно предполагает умышленность и целенаправленность действия или бездействия, интенсивность вызванных этим боли или страданий или беспомощность жертвы (A/72/178, пункт 31, и E/CN.4/2006/6, пункты 38–41). Как ранее разъяснял Специальный докладчик, «беспомощность» означает, что человек находится в чужой власти или иным образом оказался под контролем преступника и в момент совершения соответствующего действия или бездействия утратил способность противостоять причиняемым боли и страданиям или избежать их (А/72/178, пункт 31). Теоретически случаи пыток и жестокого обращения могут происходить как в местах лишения свободы, так и за их пределами, а также как в общественной, так и в частной жизни, под какое бы определение они ни подпадали (пункт 8 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Семейно-бытовое насилие сопряжено с унижением, ущемлением, принуждением, грубым обращением или иным вмешательством в физическую, психическую и эмоциональную сферу людей, которые нередко утрачивают контроль над ситуацией или оказываются в бесправном положении. В этом контексте боль или страдания обычно причиняются умышленно или даже систематически в таких целях, как наказание, запугивание или принуждение любого рода, а также как проявление или для закрепления гендерной или других форм дискриминации. В зависимости от обстоятельств боль, страдания или унижение в результате семейнобытового насилия могут варьироваться от сравнительно умеренных и коротких до чрезвычайно тяжелых и продолжительных, однако, будучи жестокими по своему определению, они всегда являются вмешательством в физическую, психическую и эмоциональную сферу человека, ущемляющим человеческое достоинство (пункт 9 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Согласно международному праву и независимо от вопросов ответственности государства и индивидуальной уголовной ответственности, которые должны рассматриваться по отдельности, семейно-бытовое насилие всегда равноценно жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию и очень часто физической или психологической пытке (пункт 10 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Доклады предыдущих мандатариев и практика и судебная практика универсальных и региональных надзорных механизмов подтверждают, что семейно-бытовое насилие порождает широкий круг правозащитных обязательств, в том числе обязательство государств предотвращать акты пыток и жестокого обращения в пределах своей юрисдикции, в том числе со стороны частных субъектов (статьи 2 и 16 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания) (пункт 11 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).
Европейский Суд по правам человека неоднократно выявлял нарушения запрета на пытки и жестокое обращение в связи с тем, что государства не принимали общих и конкретных мер для эффективной защиты лиц от семейно-бытового насилия, или в силу того, что подход, применяемый национальными судами, предполагал, что «отдельные и случайные» акты насилия в семье могут считаться допустимыми. В этой связи Суд разрабатывал позитивные обязательства государств по защите лиц, сталкивающихся с семейно-бытовым насилием. Так, например, Суд установил, что государства должны открыто и последовательно стремиться создавать гарантии защиты достоинства детей от семейнобытового насилия, в первую очередь с помощью надлежащей нормативно-правовой базы, обеспечивающей защиту посредством эффективного сдерживания серьезных нарушений личной неприкосновенности, разумных мер по предотвращению злоупотреблений, о которых властям известно или должно быть известно, и эффективных официальных расследований заслуживающих доверия сообщений о жестоком обращении. Другие случаи, в которых Судом было установлено нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод на основании реакции государств на семейнобытовое насилие, касались также:
− права на жизнь,
− права на частную и семейную жизнь и
− запрета на дискриминацию (пункт 13 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Межамериканская комиссия по правам человека установила, что неспособность защитить жертву семейно-бытового насилия и ее детей является нарушением Американской декларации прав и обязанностей человека, в особенности права на жизнь, свободу и личную неприкосновенность, а также права на равенство перед законом, в частности когда государство не способно обеспечить исполнение запретительного судебного приказа в отношении мужа жертвы. Межамериканский суд по правам человека разработал позитивные правозащитные обязательства государств в отношении действий частных лиц, совершающих преступления, используя для этого стандарт «должной осмотрительности», сформулировав его следующим образом: «Противозаконное действие, нарушающее права человека и первоначально не вменяемое в вину непосредственно государству (например потому, оно было совершено частным лицом или виновный не был установлен), может привести к наступлению международной ответственности государства не из-за самого действия, а по причине того, что государство не проявило должной осмотрительности для предотвращения этого нарушения или принятия мер реагирования на него, как того требует Конвенция». По мнению Суда, меры, которые необходимо принимать государству, не сводятся к созданию надлежащей правовой базы. Государство должно скорее «проводить такую политику, которая будет способствовать» эффективному осуществлению прав человека (пункт 14 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Что касается Африканского союза, то принятый в 2003 году Протокол к Африканской хартии прав человека и народов, касающийся прав женщин в Африке (Мапутский протокол), налагает на государства-участники ряд обязательств по борьбе с насилием в отношении женщин, включая семейнобытовое насилие. Кроме того, Африканская хартия прав и благополучия ребенка предусматривает специальные меры защиты прав человека детей, включая защиту от насилия (статья 16). В частности, Африканский суд по правам человека и народов признал один конкретный национальный семейный кодекс, который допускал вступление в брак несовершеннолетних и заключение брака без согласия и ущемлял права женщин в вопросах наследования, дискриминационным и способствующим укоренению вредной для женщин и детей практики в нарушение применимых норм в области прав человека (пункт 16 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Специализированные механизмы также давно признали, что семейно бытовое насилие приводит к возникновению обязательств в области прав человека. Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин признает, что Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин запрещает насилие в отношении женщин как в общественной, так и в частной жизни329. Комитет регулярно выносил для государств рекомендации в отношении того, как бороться с семейнобытовым насилием и связанными с ним дискриминационными установками и практикой, и разработал обширный свод руководящих указаний на этот счет. Комитет подтвердил, что гендерное насилие, включая семейнобытовое насилие, является одной из опасных форм дискриминации. Кроме того, в 1994 году Комиссия по правам человека назначила Специального докладчика по вопросу о насилии в отношении женщин, его причинах и последствиях, которая вскоре после этого разработала структуру типового законодательства по вопросу о бытовом насилии (E/CN.4/1996/53/Add.2), а затем подготовила основной доклад о соответствующих обязательствах государств по проявлению должной осмотрительности (E/CN.4/2006/61) и, позднее, о приютах и охранных судебных приказах (A/HRC/35/30) (пункт 17 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Статья 19 Конвенции о правах ребенка предусматривает, что государства «должны принимать все необходимые законодательные, административные, социальные и просветительные меры в целях защиты ребенка от всех форм физического или психологического насилия, оскорбления или злоупотребления, отсутствия заботы или небрежного обращения, грубого обращения или эксплуатации, включая сексуальное злоупотребление, со стороны родителей, законных опекунов или любого другого лица, заботящегося о ребенке». Это положение дополняет и усиливает закрепленный в статье 37 Конвенции общий запрет на пытки и жестокое обращение, который применяется в местах лишения свободы и за их пределами, а также как в общественной, так и в частной жизни (пункт 18 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Практика международных правозащитных механизмов подтверждает вывод о том, что в принципе семейно-бытовое насилие порождает целый ряд соответствующих правовых обязательств государств в соответствии с международным правом в области прав человека, включая их обязательства согласно универсальному, абсолютному и не допускающему отступлений запрету на пытки и жестокое обращение (пункт 20 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

По своему определению семейно-бытовое насилие происходит в семье или дома и поэтому редко рассматривается как официальный акт государства. Тем не менее при определенных обстоятельствах государственные должностные лица могут быть непосредственными виновниками семейно-бытового насилия, в частности в тех случаях, когда государство участвует в предоставлении жилья, например в детском доме, или определенных форм социальной помощи. Более того, некоторые меры политики и практики, принимаемые государством, могут расцениваться как подстрекательство к пыткам или жестокому обращению со стороны частных субъектов по смыслу статей 1 и 16 Конвенции против пыток. В контексте семейно-бытового насилия это может включать в себя призывы политических или поддерживаемых государством религиозных лидеров к «воспитанию» членов семьи с помощью насилия; официальное одобрение насилия для «защиты чести» или другой вредной практики или социальных норм, диктующих такую практику, включая принудительный контроль над членами семьи; или дискриминационные политические высказывания, открыто поощряющие насилие и жестокое обращение в отношении лиц или групп, которые подвергаются маргинализации по таким признакам, как пол, возраст, происхождение, раса, религия, инвалидность… Запрет на пытки и жестокое обращение однозначно делает противозаконными любое прямое совершение, подстрекательство или иное побуждение со стороны государственных должностных лиц к совершению семейно-бытового насилия (пункт 21 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

В контексте семейно-бытового насилия ответственность государства за пытки и жестокое обращение чаще всего возникает в связи с нарушением им своего позитивного обязательства обеспечивать соблюдение прав человека путем предотвращения, защиты, принятия мер реагирования и предоставления возмещения в связи со злоупотреблениями, совершенными частными лицами (статья 2 в сочетании со статьей 7 Международного пакта о гражданских и политических правах), а также как следствие его политики и практики, которые могут расцениваться как «молчаливое согласие» или «согласие» по смыслу статей 1 и 16 Конвенции против пыток. В частности, государства должны принимать эффективные законодательные, административные, судебные или иные меры для предотвращения актов пыток или жестокого обращения на любой территории, находящейся под их юрисдикцией (статьи 2 и 16 Конвенции против пыток). Невыполнение требования о проявлении должной осмотрительности в целях предотвращения и расследования пыток и жестокого обращения со стороны частных лиц, уголовного преследования виновных и возмещения ущерба пострадавшим приравнивается к согласию или молчаливому согласию на применение пыток или жестокого обращения (Комитет против пыток, Замечание общего порядка № 2, пункт 18) (пункт 22 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Позитивные обязательства требуют от государств принятия «эффективных мер» − как общих, так и индивидуальных − в целях предотвращения пыток и жестокого обращения, защиты от них, принятия мер реагирования в связи с ними и возмещения ущерба пострадавшим. Эти обязательства необязательно возлагают на государство строгую ответственность за каждый акт пыток или жестокого обращения, совершенный частными субъектами в пределах его юрисдикции, и государства не должны и не вправе устанавливать постоянный контроль за каждой семьей. Речь идет скорее о том, что государства несут международно-правовую ответственность в тех случаях, когда они не принимают тех мер по предотвращению, защите и возмещению ущерба, которые для них реально доступны и могут дать желаемый результат. Позитивные обязательства государств должны толковаться и выполняться добросовестно, в соответствии с духом и целью данного запрета (A/HRC/37/50, пункт 14) и без какой бы то ни было дискриминации. Они могут быть подразделены на нижеследующие категории.
a)Общие обязательства. Государствам надлежит разрабатывать правовые положения, механизмы и процессы, которые будут обеспечивать эффективную защиту людей от пыток и жестокого обращения, в том числе в контексте семейно-бытового насилия. Помимо непосредственного предотвращения пыток и жестокого обращения, расследования этих случаев и возмещения ущерба пострадавшим, государства должны также принимать надлежащие меры для преобразования общественных структур и ценностей, укореняющих и закрепляющих семейно-бытовое насилие (E/CN.4/2006/61, пункты 15–16), и для устранения правовых, структурных и социальноэкономических условий, которые могут повысить уязвимость перед семейно-бытовым насилием со стороны частных субъектов (A/73/207, пункт 77 i)), а также для создания и облегчения доступа к услугам и поддержке для (потенциальных) жертв, таким как телефонные горячие линии и онлайновые платформы, медицинские услуги, консультационные центры, юридическая помощь, приюты и финансовая помощь. Государства должны обеспечивать особую защиту лиц, находящихся в уязвимом положении, и создавать структуры для устранения повышенного риска пыток и жестокого обращения, которому они подвергаются, в соответствии с нормами в области прав человека, разработанными для ликвидации различных форм дискриминации, в частности дискриминации в отношении женщин, детей и инвалидов (A/73/207, пункт 64)
b)Оперативные обязательства. Государства должны также принимать эффективные меры для защиты лиц, сталкивающихся с особой опасностью пыток или жестокого обращения, о которой им известно или должно быть известно. Для этого им необходимо разрабатывать каналы и механизмы для приема и регистрации жалоб на пытки или жестокое обращение, включая семейно-бытовое насилие, и эффективного реагирования на них, а также создавать службы и учреждения, способные оперативно и эффективно разрабатывать и осуществлять защитные меры.
c)Следственные и процессуальные обязательства. Следственные и процессуальные обязательства требуют расследования всех заслуживающих доверия утверждений или подозрений в применении пыток или жестоком обращении, которое должно быть независимым и беспристрастным, эффективным, быстрым, оперативным и достаточно открытым для общественного контроля, а также обеспечивать возможность для выявления виновных и привлечения их к ответственности и предполагать участие потерпевших или их ближайших родственников в той мере, в какой это необходимо для защиты их законных интересов в ходе разбирательства. Обязательство расследовать достоверные сообщения о семейно-бытовом насилии может быть неразрывно связано с оперативным обязательством по контролю над сложившейся ситуацией, и расследование может накладывать обязательства по осуществлению конкретных мер для защиты (потенциальных) жертв, подвергающихся риску жестокого обращения со стороны частных лиц.
d)Обязательства по обеспечению компенсации, возмещения ущерба и недопущения новых нарушений. Государства должны обеспечивать возможности для компенсации и возмещения ущерба для всех жертв пыток или других видов жестокого обращения, включая жертв семейно-бытового насилия, и принимать конкретные меры для недопущения повторных нарушений (A/HRC/14/22, пункты 62–64) (пункт 23 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

В контексте семейно-бытового насилия применение физической силы всегда является жестокостью, кроме самых исключительных обстоятельств, когда оно абсолютно необходимо и соразмерно для самообороны или иной защиты человека от неминуемой гибели или серьезной травмы. Физическое насилие может включать широкий спектр правонарушений, в том числе удары, пощечины, толчки, пинки, неправильное применение лекарственных средств и ненадлежащее использование удерживающих устройств. Под определение физического насилия подпадают все формы телесного наказания, которое определяется как любое наказание, при котором применяется физическая сила и которое направлено на причинение определенной боли или дискомфорта. В своем Замечании общего порядка № 13 Комитет по правам ребенка вновь заявил о том, что любые формы насилия в отношении детей, какими бы легкими они ни были, являются недопустимыми, в том числе в семье, и подтвердил обязательство государств предотвращать насилие и защищать детей, ставших жертвами. Комитет далее вновь подтвердил, что телесные или физические наказания неизменно унижают достоинство человека и должны быть запрещены (A/61/299, пункты 56, 60 и 62). Как подчеркнул Комитет в пункте 61 вышеуказанного Замечания общего порядка, критерий «обеспечения наилучших интересов ребенка не может быть использован для оправдания практики, включая телесные наказания и другие формы жестокого или унижающего достоинство наказания, которая находится в противоречии с человеческим достоинством ребенка и его правом на физическую неприкосновенность» (пункт 27 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Любая форма физического насилия, происходящая дома или между членами семьи, равноценна жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, а в случае преднамеренного и целенаправленного или дискриминационного причинения сильной боли и страданий беспомощному лицу − пытке (пункт 28 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

К сексуальному насилию относятся изнасилование и любые другие недобровольные действия сексуального характера между взрослыми людьми, включая нынешних и бывших супругов, а также любые действия сексуального характера, совершаемые взрослыми с детьми. Если говорить о взрослых, то согласие должно даваться добровольно в результате свободного волеизъявления лица после оценки им окружающей обстановки. Согласие может зависеть от множества индивидуальных факторов, таких как использование противозачаточных средств или защита от передачи заболевания, и может быть в любое время отозвано в одностороннем порядке. К сексуальному насилию могут относиться также сексуальные домогательства, а именно любые формы нежелательного вербального, невербального или физического поведения сексуального характера, целью или следствием которого является унижение достоинства человека, в особенности путем создания устрашающей, враждебной, оскорбительной, унизительной или агрессивной обстановки (пункт 29 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Сексуальное насилие всегда является посягательством на человеческое достоинство и наносит пострадавшим долговременный и всесторонний ущерб, способный разрушить их детство или всю жизнь. Как женщины, так и мужчины могут подвергаться сексуальному насилию в любом возрасте, в том числе в детстве и старости, со стороны родителей, братьев и сестер или других родственников, опекунов, сексуальных партнеров или знакомых, а также незнакомцев (пункт 30 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148)

Любая форма сексуального насилия представляет собой жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание и равноценна пытке, когда она специально направлена на причинение сильной боли или страданий беспомощному лицу в таких целях, как получение информации, принуждение, наказание или запугивание, или по любой другой причине, основанной на дискриминации любого рода, включая простое удовлетворение сексуальных или садистских желаний либо же навязывание неравноправных гендерных отношений (пункт 31 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Семейно-бытовое насилие может включать в себя различные формы жестокого и/или систематического психологического или эмоционального насилия. К психологическому или эмоциональному насилию могут относиться:
− словесные оскорбления,
− серьезное пренебрежение,
− принудительная изоляция от внешнего мира,
− постоянные насмешки,
− использование информации сугубо личного характера для угроз или унижения
− и «газлайтинг» − разновидность психологической манипуляции, направленная на то, чтобы заставить человека усомниться в собственной памяти, чувствах или даже здравом смысле через постоянное введение в заблуждение, ложь или другие попытки дестабилизировать его сознание и посеять неуверенность в себе.
Эмоциональное и психологическое насилие имеет целью нарушить эмоциональную и психологическую устойчивость, уравновешенность и благополучие жертвы и зачастую является предвестником физического насилия или совершается в сочетании с ним (пункт 32 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148)

Психологическое и эмоциональное насилие, включая принудительный контроль, равноценно жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию и, если оно сопряжено с преднамеренным и целенаправленным или дискриминационным причинением сильных страданий беспомощному лицу, − пытке (пункт 34 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

В контексте семейно-бытового насилия экономическое или финансовое насилие редко происходят в отрыве от других форм жестокого обращения. Оно означает использование или неправомерное использование денег или других ресурсов в целях ограничения действий человека, принуждения его к каким-либо действиям или установления контроля над ним. Оно может включать в себя, например, посягательство на способность человека приобретать, использовать и поддерживать материальные ресурсы, такие как деньги и средства передвижения. Как правило, это насилие направлено на создание экономической зависимости от преступника и злоупотребление ею. Оно может лишить жертв средств для приобретения предметов первой необходимости, таких как еда и одежда, и доступа к источнику независимого дохода, а также изолировать их и способствовать укоренению насилия над ними, причиняя им тем самым сильные страдания и долговременный вред (пункт 35 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Экономическое насилие может причинять серьезные страдания и может быть приравнено к жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, и, если оно сопряжено с преднамеренным и целенаправленным или дискриминационным

Серьезное пренебрежение предполагает отказ или неспособность лица, обеспечивающего уход, удовлетворить основные потребности человека, находящегося на его попечении. Серьезное пренебрежение может включать в себя:
− неспособность защитить человека от вреда или обеспечить его питанием или одеждой,
− хроническое невнимательное отношение,
− неспособность защитить человека от насилия со стороны других лиц или злоупотребления наркотиками или алкоголем,
− отказ в предоставлении необходимой медицинской помощи или оставление.

Оно может сопровождаться или не сопровождаться намерением причинить физические или эмоциональные страдания. В некоторых государствах серьезное пренебрежение является наиболее распространенной формой жестокого обращения с детьми, а также широко распространенной формой жестокого обращения с пожилыми людьми. Нередко оно проявляется в сочетании с другими формами жестокого обращения. Помимо детей и пожилых иждивенцев, особому риску столкнуться с подобными злоупотреблениями подвергаются инвалиды (пункт 37 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Серьезное пренебрежение может быть приравнено к жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию и, если оно сопряжено с преднамеренным и целенаправленным или дискриминационным причинением сильных страданий беспомощному лицу, − к пытке (пункт 38 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию.

Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Преднамеренное и целенаправленное или дискриминационное причинение сильной боли или страданий беспомощному лицу с целью, как предполагается, восстановить личную или семейную честь равноценно пытке или, в отсутствие одного или нескольких из составляющих ее элементов, − другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания (пункт 43 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

«Торговля людьми» означает осуществляемые в целях эксплуатации вербовку, перевозку, передачу, укрывательство или получение людей путем угрозы силой или ее применения или других форм принуждения, похищения, мошенничества, обмана, злоупотребления властью или уязвимостью положения, либо путем подкупа, в виде платежей или выгод, для получения согласия лица, контролирующего другое лицо. Торговля членами семьи широко распространена во многих регионах мира и затрагивает главным образом детей. Собственно говоря, степень вовлеченности семьи в торговлю детьми (41 процент) более чем в четыре раза превышает степень ее вовлеченности в торговлю взрослыми (9 процентов). На практике торговля членами семьи неизменно сопряжена с умышленным причинением сильной физической или психической боли и страданий, зачастую на основе дискриминационных критериев, в целях принудительной эксплуатации, включающей, в частности, принуждение к проституции и другие формы полового принуждения, принудительный брак, принудительный труд, принудительную вербовку в вооруженные группы и преступные группировки или даже изъятие органов (A/HRC/7/3, пункты 56–58; CAT/C/RUS/CO/4, пункт 11) (пункт 44 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Торговля членами семьи равноценна жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения или наказания и в тех случаях, когда она связана с преднамеренным и целенаправленным или дискриминационным причинением сильной боли или страданий беспомощному лицу, − пытке (пункт 45 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Заключение детских, ранних и принудительных браков является нарушением прав человека и вредным обычаем, который в непропорционально большой степени затрагивает женщин и девочек во всем мире, лишая их возможности жить, не подвергаясь никаким формам насилия. Такая практика подрывает способность жертв осуществлять весь спектр своих прав человека (A/HRC/26/22) и противоречит целям в области устойчивого развития, в частности цели 5.3, предусматривающей ликвидацию всех вредных видов практики.

Детский (или ранний) брак − это любой брак, в котором, по крайней мере, одной из сторон является ребенок, и в соответствии с пунктом 29 Замечания общего порядка № 13 Комитета по правам ребенка заключение такого брака считается одной из форм насилия в отношении детей. Хотя количество случаев заключения детских браков сокращается, по оценкам ЮНИСЕФ, число ныне живущих девочек и женщин, вступивших в брак в возрасте до восемнадцати лет, невероятно высоко − 650 млн. человек.

Принудительный брак − это брак, оформленный без полного и свободного согласия одной или обеих сторон или подразумевающий, что сторона, желающая прекратить брачные отношения или выйти из них, не имеет возможности сделать это, и заключение такого брака признается одной из форм семейно-бытового насилия. Детский брак является одной из форм принудительного брака при условии, что одна и/или обе стороны не выразили полного, свободного и осознанного согласия на вступление в брак. Хотя данных о других формах принудительных браков не так много, однако известно, что эта практика укоренена в обществах с патриархальным укладом, где женщины находятся на вторых ролях и подвергаются дискриминационному обращению.

Как детские, так и принудительные браки могут причинить долговременный вред, выражающийся, в частности, в серьезных психологических, эмоциональных и физических страданиях, изнасиловании супругом и других формах сексуального насилия, рабства и опасной для жизни ранней или нежелательной беременности. Поскольку с учетом юного возраста детей эти последствия предсказуемы, причинение в результате такой практики страданий должно считаться преднамеренным, и оно, как правило, тесно связано с крайне дискриминационными взглядами в отношении женщин и девочек (пункт 46 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

И детские браки (A/HRC/31/57, пункты 63–64; и CAT/C/YEM/CO/2, пункт 31), и принудительные браки (например, CAT/C/SEN/CO/3, пункт 14; и A/HRC/31/57, пункты 58 и 63–64) равноценны жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения, а в случаях, когда они связаны с преднамеренным, целенаправленным или дискриминационным причинением сильной боли или страданий беспомощному лицу, − пытке (пункт 47 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Репродуктивное принуждение часто осуществляется сексуальными партнерами или другими членами семьи и представляет собой поведение, ограничивающее способность другого лица делать личный выбор в отношении контрацепции, беременности и других репродуктивных возможностей, в том числе продолжения или прерывания беременности. Примерами репродуктивного принуждения являются умышленное уничтожение или изъятие выбранного метода контрацепции (саботаж контрацепции), а также попытки принуждения к беременности, влияния на исход беременности или принуждения к аборту. Все эти явления связаны с серьезными репродуктивными последствиями, включая нежелательную беременность, аборт, инфекции, передаваемы половым путем, нежелательный исход беременности и психологические травмы. В группе повышенного риска репродуктивного принуждения, как правило, находятся женщины, подвергающиеся насилию со стороны партнера (пункт 51 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года.

По мнению Специального докладчика, с учетом того, что репродуктивное принуждение является умышленным посягательством на личное достоинство, неприкосновенность и самостоятельность жертвы и используется в целях принуждения или дискриминации, а также может причинять сильную боль или страдания, оно может быть приравнено к пытке или, в отсутствие одного или нескольких из составляющих ее элементов, к другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания (пункт 53 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

По определению, семейно-бытовое насилие имеет место в семье или дома и чаще всего совершается в условиях, когда виновные имеют экономическую, социальную, правовую и/или эмоциональную власть над жертвами. В этих условиях обеспечение эффективного и надлежащего правоприменения и защиты жертв − вопрос особенно деликатный и сложный. В частности, как уже ранее указывал Специальный докладчик, судебное преследование и определение наказания, включая тюремное заключение, должно основываться на хорошо взвешенном решении суда, в котором приоритетное внимание уделяется правам и потребностям жертвы и в котором наилучшим образом учитываются интересы ребенка (A/HRC/31/57, пункт 62) (пункт 54 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Последующие защитные меры, правовые процедуры и уголовные санкции должны ставить в центр внимания права и потребности жертв, включая наилучшее обеспечение интересов ребенка. Это означает, что структура и функционирование соответствующих механизмов защиты и возмещения ущерба должны быть ориентированы на интересы жертв, учитывать их потребности и быть доступными, включая оказание жертвам поддержки в принятии решений в ситуациях, когда жертвы не способны сделать это сами (CRPD/C/ESP/CO/1; и A/HRC/22/53, пункт 27).

В соответствующих случаях и при наличии свободного, подлинного и осознанного согласия уголовное, гражданское и административное расследование и производство по заявлениям о семейно-бытовом насилии может дополняться, но не подменяться мерами посредничества, примирения и реституционного правосудия (пункт 57 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Во всех случаях главная цель любого решения, меры или санкции, принимаемых в ответ на семейно-бытовое насилие, должна заключаться в следующем:
а) предупредить дальнейшие злоупотребления со стороны тех же
или других возможных преступников;
b)предотвратить повторное травмирование или жестокое обращение с жертвами семейно-бытового насилия посредством использования последующих процедур, мер и санкций;
c)предоставить жертвам возможности для реабилитации и получения компенсации, включая справедливую компенсацию и средства, поддержку и защиту, необходимые для налаживания и ведения достойной и безопасной жизни без семейно-бытового насилия и других злоупотреблений в долгосрочной перспективе (пункт 58 Промежуточного доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Применимость запрета на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания к семейно-бытовому насилию. Размещен 12 июля 2019 года. A/74/148).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Суд повторяет, что проблема домашнего насилия, которое может принимать различные формы – от физического нападения до сексуального, экономического, эмоционального или словесного насилия, – выходит за пределы отдельного дела. Это общая проблема, которая оказывает в различной степени влияние на все государства-члены, и которая не всегда проявляется, поскольку часто имеет место в рамках личных отношений или в узком кругу, и касается различных членов семьи, хотя подавляющее большинство жертв – женщины (пункт 71 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Особая уязвимость жертв домашнего насилия и необходимость активного участия государства в их защите подчеркивались в ряде международных инструментов и в прецедентной практике Суда (пункт 72 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости. Оценка того, был ли этот минимальный уровень достигнут, зависит от многих факторов, включая характер и контекст обращения, его продолжительность и его последствия для физического и морального здоровья, а также пол жертвы и отношения между жертвой и тем, кто подвергает ее такому обращению. Однако даже при отсутствии фактических телесных повреждений или сильных физических и нравственных страданий, когда обращение унижает или оскорбляет человека, обнаруживая неуважение к его человеческому достоинству или его принижение, или вызывает у человека чувство страха, тоски или собственной неполноценности, способное сломить моральное и физическое сопротивление личности, оно может быть охарактеризовано как «унижающее достоинство» и также подпадать под действие запрета, содержащегося в статье 3 Конвенции. Следует отметить, что вполне достаточно, если жертва унижена в своих собственных глазах, не будучи унижена по мнению других лиц (пункт 73 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Если было продемонстрировано, что обращение достигло минимального уровня жестокости, что влечет защиту на основании статьи 3 Конвенции, Суду следует рассмотреть вопрос о том, выполнили ли власти государства свое позитивное обязательство по статье 1 Конвенции, толкуемой в совокупности со статьей 3, для обеспечения того, чтобы частные лица, находящиеся под его юрисдикцией, были защищены от всех форм жестокого обращения, включая случаи, когда жестокое обращение имеет место со стороны физических лиц (пункт 76 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Эти позитивные обязательства, которые взаимосвязаны, включают в себя:
(а) обязательство создать и применять на практике соответствующую правовую основу, дающую защиту от жестокого обращения со стороны физических лиц;
(б) обязательство предпринимать разумно обоснованные меры, которые могли бы быть ожидаемы для предотвращения реального и непосредственного риска подвергнуться жестокому обращению,
о которым было известно или должно было быть известно властям; и
(в) обязательство проводить эффективное расследование в случае подачи небезосновательной жалобы на жестокое обращение (пункт 77 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Обязательство по созданию правовой основы

Суд сначала рассмотрел вопрос о том, имеются ли в российской законодательной системе соответствующие правовые механизмы для защиты от домашнего насилия, и как они применяются на практике. В международных материалах по теме имеется общее понимание того, что необходимы всеобъемлющие правовые и иные меры для обеспечения жертвам домашнего насилия эффективной защиты и гарантий…

Обязательство государства в делах, в которых речь идет об актах домашнего насилия, как правило, требует от внутригосударственных органов власти принятия позитивных мер в сфере защиты, относящихся к уголовному праву. Такие меры, в частности, включают криминализацию актов насилия в семье, обеспечивая эффективные, пропорциональные и «отговаривающие» санкции. Привлечение к ответственности виновных в актах насилия призвано обеспечить, чтобы такие действия не игнорировались компетентными органами, и предоставить эффективную защиту от них (пункт 78 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Суд ранее установил, что требование, чтобы телесные повреждения достигали определенной степени тяжести, в качестве обязательного условия для уголовного расследования подрывает эффективность обеспечительных мер, о которых идет речь, поскольку домашнее насилие может принимать различные формы, и некоторые из них (такие как психологическое или экономическое насилие либо контролирующие или принуждающие действия) не приводят к физическим повреждениям (пункт 81 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Суд уже признавал, что эффективная защита конвенционного права на физическую неприкосновенность не требует судебного преследования в форме государственного обвинения во всех делах о нападениях, совершенных физическими лицами… В контексте домашнего насилия, однако, он посчитал, что возможности для уголовного преследования в форме частного обвинения недостаточно, поскольку такое производство, очевидно, затратно по времени и не может предотвратить повторение аналогичных инцидентов… Уголовное преследование в форме частного обвинения возлагает чрезмерное бремя на жертву домашнего насилия, перекладывая на нее ответственность за сбор доказательств, на основании которых вина насильника может быть установлена в соответствии с уголовным стандартом доказывания. Как признали власти, сбор доказательств сопряжен с проблемами в тех делах, в которых насилие совершается в частной обстановке без присутствия свидетелей и иногда не оставляет заметных следов. Суд согласен, что это нелегкая задача даже для обученных сотрудников правоохранительных органов, но проблема становится непреодолимой для жертвы, от которой ожидается самостоятельный сбор доказательств, при том, что она продолжает проживать под одной крышей с правонарушителем, будучи финансово зависимой от него и опасаясь расправы с его стороны. Более того, даже если судебное разбирательство окончится вынесением обвинительного приговора, жертве не может быть предоставлена необходимая защита, такая как охранные предписания или предписания, устанавливающие ограничения, поскольку такие меры не предусмотрены в российском законодательстве (пункт 82 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

В деле Опуз… Суд перечислил определенные факторы, которые могли бы приниматься во внимание при вынесении решения о том, следует ли сделать домашнее насилие подлежащим уголовному преследованию в форме публичного обвинения, и постулировал принцип о том, что «чем более тяжким является преступление, или чем больше риск совершения преступлений в дальнейшем, тем более вероятно, что судебное преследование следует продолжать с точки зрения публичного интереса, даже если потерпевший отозвал свои жалобы». В других делах Суд удовлетворился тем, что, в той мере, в какой государственный обвинитель имеет право инициировать уголовное расследование действий, которыми были причинены легкие телесные повреждения, если преступление имело общественную важность, или если потерпевший не мог защитить свои интересы, внутригосударственное право предоставляет достаточную нормативную базу для судебного преследования по обвинениям в домашнем насилии (пункт 83 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Европейский Суд повторяет, что органы уголовного преследования должны быть в состоянии вести производство в качестве дела, представляющего публичный интерес, независимо от того, отозвал ли потерпевший свою жалобу или нет (пункт 84 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Обязательство по предотвращению известного риска подвергнуться жестокому обращению

Суд повторяет, что власти государства несут обязательство по принятию обеспечительных мер в форме эффективного сдерживания в отношении серьезных нарушений личной неприкосновенности лица членом его семьи или сожителем… Вмешательство властей в частную и семейную жизнь может стать необходимым для защиты здоровья и прав потерпевшего или предотвращения преступных действий при некоторых обстоятельствах… Должен оцениваться риск реальной и непосредственной угрозы, принимая должным образом во внимание конкретный контекст, в котором происходит домашнее насилие. В такой ситуации это не только вопрос обязанности предоставить общую защиту для общества, но и, прежде всего, необходимости принятия к сведению повторения последовательных эпизодов насилия в семье… Суд во многих делах устанавливал, что даже если власти и не оставались полностью пассивными, они все же не выполняли свои обязательства по статье 3 Конвенции (пункт 86 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

В делах о домашнем насилии личность правонарушителя известна, а запрещающее предписание обеспечивает его удаление от жертвы, чтобы она могла вести обычную жизнь – настолько, насколько это позволяют обстоятельства. Напротив, меры защиты свидетелей имеют целью защиту от нападений пока еще неустановленных сообщников преступников. Эти меры часто включают критические и дорогостоящие средства, такие как круглосуточную охрану специальной группой охраны, изменение персональных данных и даже иногда пластические операции. В таких существенных мерах, как правило, нет необходимости в контексте домашнего насилия, когда наличие охранного предписания и неукоснительный мониторинг соблюдения партнером-мучителем его условий обеспечат безопасность жертвы и позволят выполнить обязательство государства по защите от риска подвергнуться жестокому обращению (пункт 89 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Обязательство провести эффективное расследование по утверждениям о жестоком обращении

Обязательство о проведении эффективного расследования всех случаев домашнего насилия является важнейшим элементом обязательств государства по статье 3 Конвенции. Чтобы быть эффективным, такое расследование должно быть своевременным и тщательным. Органы власти должны предпринять все разумные меры для обеспечения сохранности доказательств, имеющих отношение к произошедшим событиям, включая судебные доказательства. При рассмотрении дел о домашнем насилии требуется особенно добросовестное отношение, и в ходе национального судопроизводства необходимо принимать в расчет особый характер домашнего насилия. Обязательство государства по расследованию не будет выполнено, если защита, предлагаемая внутригосударственным правом, существует лишь в теории; прежде всего она также должна эффективно применяться на практике, что требует быстрого рассмотрения дела без ненужных задержек (пункт 92 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Суд повторяет, что запрет жестокого обращения на основании статьи 3 Конвенции относится ко всем без исключения формам домашнего насилия, и что каждый такой акт влечет обязательство по расследованию. Даже один единственный удар может вызвать у жертвы чувства страха и нравственной боли и иметь целью сломить ее моральное и физическое сопротивление… Угрозы являются формой психологического насилия, и уязвимая жертва может испытывать страх независимо от объективности характера такого запугивающего поведения. Комитет КЛДЖ указал, что гендерное насилие, чтобы расцениваться как таковое, не обязательно должно подразумевать наличие «прямой и непосредственной угрозы для жизни и здоровья жертвы»… Это означает, что власти всегда должны предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны полагаться на поспешные или необоснованные выводы для прекращения расследования по делу (пункт 98 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

В соответствии с установившейся прецедентной практикой Суда, для возникновения вопроса по статье 14 Конвенции должно иметь место различие в обращении с физическими лицами в сравнимых ситуациях. Подобное различие в отношении является дискриминационным, если оно лишено объективного надлежащего обоснования. Суд также признал, что общая политика, которая оказывает диспропорциональное преюдиционное влияние на конкретную группу, может считаться дискриминацией, даже если она не имеет целью именно эту группу, и нет дискриминационных намерений. Дискриминация, противоречащая Конвенции, может также являться результатом de facto ситуации (пункт 109 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Исходя из условий специализированных правовых актов – в первую очередь Конвенции КЛДЖ и работы Комитета КЛДЖ, – Суд признал, что насилие в отношении женщин, включая домашнее насилие, является формой дискриминации женщин. То, что государство не может защитить женщин от домашнего насилия, нарушает их право на равную защиту законом, независимо от того, является ли такое отсутствие защиты намеренным или нет… В своей Общей рекомендации № 19 (1992) касательно насилия в отношении женщин Комитет КЛДЖ разъяснил, что определение дискриминации женщин в статье 1 Конвенции КЛДЖ включает гендерное насилие, понимаемое как насилие, «направленное против женщины, потому что она является женщиной, или которое непропорциональным образом затрагивает женщин»… Через двадцать пять лет в общей рекомендации Комитета № 35 (2017) было подтверждено, что запрет гендерного насилия против женщин как формы дискриминации женщин эволюционировал в принцип обычного международного права (пункт 110 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Что касается распределения бремени доказательства в делах о дискриминации, Суд постановил, что если заявитель продемонстрировал различие в обращении, тогда именно государству-ответчику следует показывать, что это различие в обращении может быть оправдано… В контексте насилия против женщин, если было установлено, что оно воздействует на женщин непропорциональным образом, бремя перекладывается на власти, которые должны продемонстрировать, какого рода меры по исправлению ситуации были задействованы внутригосударственными органами власти для компенсации неудобств, ассоциируемых с гендерной принадлежностью, и обеспечить, чтобы женщины могли осуществлять и в полной мере пользоваться всеми правами человека и свободами на равных с мужчинами. Суд неоднократно постановлял, что продвижение гендерного равенства на сегодня является основной целью государств-членов Совета Европы, и что различие в обращении с целью обеспечения реального гендерного равенства может быть оправдано – и даже требоваться – на основании статьи 14 Конвенции… Реальное гендерное равенство может быть достигнуто только при толковании и применении положений Конвенции с учетом гендерных особенностей, при котором принимаются в расчет фактические проявления неравенства женщин и мужчин, а также то, как данные проявления влияют на жизнь женщин. Статья 14 Конвенции не запрещает государствуучастнику Конвенции иначе обращаться с группами лиц с тем, чтобы сгладить «фактическое неравенство» между ними; в действительности при определенных обстоятельствах неудачная попытка сгладить неравенство посредством различного обращения может сама по себе нарушать данную статью (пункт 111 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»)

В делах о домашнем насилии Суд ссылался на доклады международных и местных правозащитных организаций, периодические отчеты Комитета КЛДЖ, а также статистические данные от органов власти и академических институтов для установление существования prima facie указания на то, что домашнее насилие применяется главным образом против женщин, и что общее отношение местных органов власти – например, то, как с женщинами обращаются в отделениях полиции, когда они сообщают о домашнем насилии, и пассивность судебной системы при предоставлении эффективной защиты потерпевшим – создает атмосферу, благоприятствующую домашнему насилию… Суд пришел к аналогичному выводу в других делах, в которых внутригосударственные органы власти не оценили серьезность и масштаб проблемы домашнего насилия. Он постановил, что их действия выходили за рамки обычной халатности или задержки при рассмотрении дел о насилии в отношении женщин и были равнозначны повторению действий, оправдывающих такое насилие и отражающих дискриминационный подход к жертвам насилия по признаку их пола (пункт 113 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»).

Касательно требования о том, чтобы заявленное различие в обращении относилось к любому из оснований в статье 14 Конвенции, Суд отмечает, что «пол» явным образом упомянут в статье 14 как запрещенное основание для дискриминации (пункт 116 постановления от 9 июля 2019 года по делу «Володина против Российской Федерации»)345.

Вопросы акушерского насилия

Практика Комитета ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин

Комитет напоминает, что, согласно его общей рекомендации № 24 (1999) «Женщины и здоровье», качественным медицинским обслуживанием является такое обслуживание, на которое женщина дает осознанное согласие и при котором обеспечивается уважение ее достоинства личности, гарантируется конфиденциальность и учитываются ее потребности и чаяния. Согласно этой же общей рекомендации, женщины имеют право на получение от персонала, прошедшего надлежащую подготовку, всесторонней информации об имеющихся у них вариантах в тех случаях, когда речь идет об их согласии на лечение или на участие в исследованиях, включая возможные выгоды и потенциально неблагоприятные последствия предлагаемых процедур и имеющихся альтернатив (пункт 15.3 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 27 июня 2022 года по делу «N.A.E. против Испании»).

Комитет также считает целесообразным рассмотреть явление, описываемое как акушерское насилие. В связи с этим он отмечает, что Специальный докладчик по вопросу о насилии в отношении женщин и девочек, его причинах и последствиях использует термин «акушерское насилие» для обозначения насилия, которому подвергаются женщины во время родов в медицинских учреждениях, заявляя, что эта форма насилия носит масштабный и системный характер и представляет собой широко распространенное и прочно укоренившееся явление в системе здравоохранения По мнению Докладчика, это часть непрерывной череды нарушений, которые совершаются в общих условиях структурного неравенства, дискриминации и патриархата, а также результат отсутствия надлежащего образования, профессиональной подготовки и уважения прав человека женщин и непризнания их равного статуса с мужчинами. Особое значение для настоящего сообщения имеют утверждения Докладчика о том, что кесарево сечение, проведенное без согласия женщины, и использование врачей-стажеров для проведения гинекологических осмотров являются действиями, которые могут представлять собой акушерское насилие. Также особенно актуальным является ее утверждение о том, что информированное согласие на медицинское лечение в рамках услуг по охране репродуктивного здоровья и во время родов является одним из основных прав человека. Женщины имеют право получать полную информацию о рекомендуемых методах лечения, с тем чтобы иметь возможность принимать обоснованные и взвешенные решения. Поэтому получение информированного согласия является для медицинских работников обязательным условием, даже несмотря на то, что этот процесс может быть сложным и время затратным. Наконец, к настоящему сообщению также имеет отношение рекомендация относительно предотвращения акушерского насилия, согласно которой следует гарантировать соблюдение права женщин на выбор лица, которое будет присутствовать во время родов (пункт 15.4 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 27 июня 2022 года по делу «N.A.E. против Испании»).

Комитет напоминает, что в своих заключительных замечаниях он отметил стремительный рост практики кесарева сечения без медицинской необходимости и без согласия рожениц, а также разлучение новорожденных со своими матерями без необходимости и медицинских показаний и отношение врачей с позиции превосходства, и он рекомендовал государствам-участникам «принимать юридические меры и меры на уровне политики для защиты беременных женщин во время родов, установить наказание за акушерское насилие, усилить программы совершенствования практикующих врачей и обеспечить регулярный контроль за лечением пациентов в медицинских центрах и больницах». В рамках рассмотрения индивидуальных сообщений Комитет также вынес решения по фактам, аналогичным фактам, изложенным в настоящем деле, связанным с тем же контекстом в том же государстве-участнике, установив нарушения статей 2 b), c), d) и f), 3, 5 и 12 Конвенции. Ранее он установил ответственность государства за предотвратимую смерть женщины от осложнений в результате акушерской практики после того, как ей было отказано в качественной материнской помощи, а также за случай принудительной стерилизации (пункт 15.5 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 27 июня 2022 года по делу «N.A.E. против Испании»).

Комитет напоминает, что в соответствии со статьями 2 f) и 5 государстваучастники обязаны принимать соответствующие меры для изменения или отмены не только законов и постановлений, но и обычаев и практики, представляющих собой дискриминацию в отношении женщин В связи с этим Комитет считает, что использование стереотипов сказывается на праве женщин на защиту от гендерного насилия, в данном случае акушерского насилия, и что органы, ответственные за анализ ответственности за такие действия, должны проявлять особую осторожность, чтобы не воспроизводить стереотипы (пункт 15.8 Мнений Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин от 27 июня 2022 года по делу «N.A.E. против Испании»).

Иные случаи нарушения права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению

Практика Комитета по ООН правам человека

Как было указано Комитетом в его Замечании общего порядка 6 (16), в статье 6… Международного пакта о гражданских и политических правах в общем говорится об отмене смертной казни в выражениях, которые явно подразумевают, что такая отмена является желательной. Кроме того, когда какое-либо государство-участник применяет смертную казнь за самые тяжкие преступления, она не только должна строго ограничиваться в соответствии со статьей 6, но и должна приводиться в исполнение таким образом, чтобы причинять как можно меньше физических и психических страданий (пункт 6 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Комитет напоминает, что сексуальное насилие по своей природе затрагивает в первую очередь женщин, женщины находятся в особо уязвимом положении во время внутренних и международных вооруженных конфликтов и в такие периоды государства должны принимать все необходимые меры для защиты женщин от изнасилования, похищения и других форм гендерного насилия. В частности, государства должны обеспечить жертвам сексуального насилия эффективный доступ к правосудию, включая адекватные меры по возмещению ущерба21. Эти меры тем более важны в постконфликтных ситуациях, поскольку они предотвращают повторную виктимизацию жертв массовых изнасилований, как это имеет место в данном случае (пункт 6.4 Соображений Комитета по правам человека от 25 марта 2021 года по делу «Эжени Шакупева и другие против Демократической республики Конго»).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Телесные наказания детей своими родителями и в учебных заведениях отличаются от телесных наказаний, которые применяются в порядке приговора суда в ряде государств, своим широким распространением, влиянием, которое они оказывают на жертв, и теми оправданиями, к которым прибегают их сторонники. Отдельную проблему вызывают телесные наказания лиц, содержащихся под стражей, в качестве дисциплинарной меры, что Специальный докладчик наблюдал во многих странах. В то же время все эти формы телесных наказаний объединяет то, что физическая сила применяется намеренно в отношении какого-то лица, с тем чтобы причинить ему острую боль. Кроме того, телесные наказания, без всякого сомнения, унижают достоинство человека. Поэтому телесные наказания без каких-либо исключений следует рассматривать наравне с жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинством наказанием или пыткой в нарушение норм международных договоров и обычного права (пункт 63 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 9 февраля 2010 года. A/HRC/13/39).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

В особой сфере трансплантации органов и тканей признается, что к телу человека следует относиться с уважением, даже после смерти. Действительно, международные договоры, включая Конвенцию о правах человека и биомедицине и Дополнительный протокол, включая пояснительный отчет к протоколу, были созданы, чтобы защитить права доноров органов и тканей, живущих или умерших. Целью этих договоров является защита достоинства, личности и целостности «каждого» рожденного человека, независимо от того, живет он сейчас или умер… Уважение человеческого достоинства формирует часть самой сути Конвенции, обращение считается «унижающим человеческое достоинство» по смыслу статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, inter alia, когда оно унижает лицо, проявляя недостаток уважения к человеческому достоинству. Страдания заявительницы были вызваны не только нарушением ее прав как ближайшей родственницы и, как следствие, неуверенностью в том, что было сделано в судебно-медицинском центре, но также интрузивным характером действий, осуществленных в отношении тела ее мужа, и ее переживаниями в этом отношении как его ближайшей родственницы (пункт 142 постановления от 13 января 2015 года по делу «Элберте против Латвии»).

Угроза обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, должна быть достаточно реальной и непосредственной. Так, угроза лицу пыткой при определенных обстоятельствах может составить как минимум бесчеловечное обращение… То же относится к отсутствию защиты лица, подвергающегося угрозе обращения, противоречащего статье 3 Конвенции… Кроме того, действия, которые физически не затрагивают заявителей, такие как разрушение их домов, даже в отсутствие намерения их наказать, также рассматривались как жестокое обращение… Европейский Суд находил, что чувство глубокой тревоги в сочетании с безразличием со стороны властей достигло порога суровости, требуемого для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции (пункт 154 постановления от 24 мая 2011 года по делу «Ассоциация 21 декабря 1989 года и другие против Румынии»).

Обращение с лицом со стороны представителей государства рассматривается как вызывающее вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, если оно привело к телесным повреждениям определенной степени тяжести, таким как травма ноги, повлекшая некроз и приведшая впоследствии к ампутации ноги, выстрел в колено, двойной перелом челюсти и ушибы лица или ранение лица, потребовавшее наложения швов, и три выбитых зуба… Европейский Суд также считает, что обращение с лицом может вызывать вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции, если, в частности, оно вынуждает потерпевшего действовать против его воли или совести (пункт 102 постановления от 8 ноября 2011 года по делу «V.C. против Словакии»).

В отношении назначения наказаний Европейский Суд также признавал, что вопросы надлежащего применения наказаний в основном не относятся к сфере действия Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но не исключал, что произвольный или несоразмерно длительный срок наказания может при определенных обстоятельствах вызывать вопросы в соответствии с Конвенцией… Точно так же нельзя исключать, что оставление заключенного в состоянии неопределенности в течение длительного срока относительно его будущего, особенно длительности его лишения свободы или лишение заключенного перспективы освобождения могут также вызвать вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции… Кроме того, факт отсутствия правовой основы наказания или законности для целей Конвенции является еще одним фактором, способным повлечь признание нарушения статьи 3 Конвенции в отношении осуждения лица… Эти принципы могут применяться с необходимыми изменениями по отношению к лицу, содержащемуся в тюрьме в превентивных целях после полного отбытия им наказания, как в данном случае. (пункт 107 постановления от 13 января 2011 года по делу «Гайдн против Германии»).

Как и ранее, Европейский Суд согласен… с выводами, сделанными ЕКПП в отчете о визите во Францию в 2006 году, о том, что постоянное перемещение заключенного из одного исправительного учреждения в другое может «иметь очень пагубные последствия для его благополучия, его возможности социально адаптироваться, а также поддерживать необходимые контакты с адвокатом и родственниками» (пункт 61 постановления от 20 января 2011 года по делу «Пэйе против Франции»).

При этом, Европейский Суд признал, что переводы заключенного из одного учреждения в другое могут оказаться оправданными в целях обеспечения безопасности и исключения риска побега (пункт 56 постановления от 20 января 2011 года по делу «Пэйе против Франции»).

Практика Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания

Перевод в другие учреждения недисциплинированных заключенных − еще одна практическая область, представляющая интерес для Комитета. Некоторые лица, лишенные свободы, создают чрезвычайные трудности и перемещение таких лиц в другое учреждение иногда просто необходимо. Однако непрерывное перемещение лица, лишенного свободы, из одного учреждения в другое может иметь очень вредное воздействие на его психологическое и физическое здоровье. Кроме того, лицо, лишенное свободы, в таком положении будет испытывать трудности в поддержании контактов со своей семьей и адвокатом. Общее воздействие на лицо, лишенное свободы, нескольких перемещений подряд могло бы при определенных обстоятельствах быть приравнено к жестокому и унижающему достоинство обращению (пункт 57 Второго Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 1992 году. CPT/Inf(92)3-part2)364.

В каждой стране найдется определенное число заключенных, которые представляют собой особый риск с точки зрения безопасности и, следовательно, для них потребуются особые условия содержания. Высокий риск с точки зрения безопасности, который представляют собой данные заключенные, может происходить от рода совершенных ими преступлений, особенностей их реакции на ограничения тюремной жизни или их психологических/психиатрических особенностей. Такая категория заключенных обычно представляет очень небольшую часть от общего числа тюремного населения (или, по крайней мере, должна представлять, если классификационная система работает удовлетворительно). Однако это та категория, которая является предметом особой заботы ЕКПП, поскольку необходимость принять исключительные меры против таких заключенных несет с собой большой риск бесчеловечного отношения.

Заключенные, представляющие особенно высокий риск, должны, в границах своего отряда, пользоваться относительно ослабленным режимом в виде компенсации за особо строгие условия заключения. В частности, они должны иметь возможность встречаться со своими товарищами по заключению в отряде и право выбора рода деятельности. Особые усилия должны прилагаться для развития благоприятной внутренней атмосферы в пределах отрядов с повышенными мерами безопасности. Целью должно быть построение положительных отношений между персоналом и заключенными. Это не только в интересах человечного отношения к обитателям блоков, но и также в интересах поддержания эффективного уровня контроля и безопасности и сохранности персонала. Существование удовлетворительной программы деятельности очень важно – можно сказать, более важно, – в отряде с повышенными мерами безопасности, чем в обычных камерах. Это во многом может компенсировать вредное влияние на личности заключенных того, что они проживают в атмосфере вакуума в таком отряде. Организованные виды деятельности должны быть как можно разнообразнее (образование, спорт, работа профессиональной направленности и т.д.). В отношении, в частности, рабочей активности ясно, что соображения безопасности могут препятствовать многим видам работ, которые существуют в обычных тюремных камерах. Тем не менее, это не должно означать, что заключенным будет предоставляться только работа утомительного характера.

Само собой разумеется, что заключенные не должны находиться в режиме особой безопасности дольше, чем риск, который они представляют, делает это необходимым. Это подразумевает регулярный пересмотр решений о нахождении заключенных. Такие пересмотры всегда должны основываться на оценках каждого заключенного, делаемых на протяжении длительного времени, персоналом, подготовленным для выполнения подобных оценок. Более того, заключенных должны по мере возможности полностью информировать о причинах их помещения в отряд и, при необходимости, о причинах его возобновления. Это, среди прочего, позволит им эффективно использовать способы для недопущения применения таких мер (пункт 32 Одиннадцатого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2001 году. CPT/Inf(2001)16-part).

Большинство стран предусматривают разделение лиц в предварительном заключении и осужденных в соответствии с Европейскими пенитенциарными правилами (Правило 18.8) и иными международными документами. Европейские пенитенциарные правила (правила 18.9 и 101) также предусматривают исключения из этого общего правила, связанные с тем, что лица в предварительном заключении принимают участие в совместных организованных мероприятиях с осужденными заключенными, но при этом ночью, как правило, эти категории заключенных находятся раздельно. В некоторых странах принимаются меры по организации совместных мероприятий для лиц в предварительном заключении и заключенных, в отношении которых вынесен приговор, при этом обе категории иногда размещаются в одних и тех же камерах/подразделениях. По мнению ЕКПП, разрешение на участие лиц в предварительном заключении в организованных мероприятиях совместно с заключенными, в отношении которых уже вынесен приговор, без сомнения лучший подход, чем содержание лиц в предварительном заключении в своих камерах в течение 23 часов в день длительное время, как это сегодня происходит во многих государствах-членах Совета Европы. При этом необходимо принимать меры по размещению лиц в предварительном заключении отдельно от заключенных, в отношении которых уже вынесен приговор. Действительно, ЕКПП предпочитает, чтобы у лиц в предварительном заключении была удовлетворительная программа мероприятий, при этом они всегда были отделены от осужденных заключенных, при полном соблюдении принципа презумпции невиновности. Такое разделение также защищает лиц в предварительном заключении, которые впервые попадают в условия заключения и которые могут быть невиновными, от потенциального преступного влияния со стороны заключенных, в отношении которых вынесен приговор. В этой связи можно лишь еще вновь и вновь подчеркнуть важность оценки рисков и потребностей всех лиц, поступающих в тюрьму, как это описано в пункте 54, и поэтому может быть нецелесообразно смешивать впервые попавших в места заключения лиц в предварительном заключении с большим числом лиц, которые попали туда во второй раз или уже неоднократно (пункт 55 Двадцать шестого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2017 году. CPT/Inf(2017)5-part).368

Комитет хотел бы также вновь заявить, что необходимо прилагать все усилия для исключения практики размещения лиц в предварительном заключении в общих спальных помещениях и необходимо переходить к размещению в камерах небольшого числа заключенных. В идеале лиц, находящихся в предварительном заключении (а также заключенных, в отношении которых вынесен приговор) следует размещать в отдельных камерах, за исключением тех случаев, когда для них предпочтительно совместно находиться в спальных помещениях (пункт 57 Двадцать шестого Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Опубликован в 2017 году. CPT/Inf(2017)5-part).

Право лица на эффективные средства правовой защиты права не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению

Практика Комитета ООН по правам человека

В пункте 3 статьи 2 Международного пакта о гражданских и политических правах содержится требование о том, чтобы наряду с эффективной защитой признаваемых в Пакте прав государства-участники обеспечивали любым лицам доступные и эффективные средства правовой защиты для восстановления нарушенных прав. Такие средства правовой

Пункт 3 статьи 2 Международного пакта о гражданских и политических правах требует, чтобы государства-участники обеспечивали возмещение лицам, права которых, признаваемые в Пакте, были нарушены. Без обеспечения возмещения лицам, права которых, признаваемые в Пакте, были нарушены, обязательство обеспечения эффективного средства судебной защиты, занимающее центральное место в обеспечении эффективности пункта 3 статьи 2, останется невыполненным. Наряду с ясно выраженным требованием возмещения в пункте 5 статьи 9 и пункте 6 статьи 14 Пакта Комитет считает, что Пактом предусматривается, как правило, обязательство выплаты соответствующей компенсации. Комитет отмечает, что в соответствующих случаях возмещение может представлять собой:
− реституцию,
− реабилитацию,
− такие меры сатисфакции, как публичные извинения, публичные церемонии, гарантии неповторения и внесение изменений в соответствующие законы и практику, а также привлечение к судебной ответственности лиц, виновных в нарушениях прав человека (пункт 16 Замечания общего порядка № 31 (80). Характер общего юридического обязательства, налагаемого на государства-участника Пакта. Принято

Комитетом по правам человека на его 80-й сессии 29 марта 2004 года. CCPR/C/21/Rev.1/Add.13).

Во внутреннем законодательстве должно быть признано право подачи жалобы в отношении неправильного обращения, запрещенного статьей 7 Международного пакта о гражданских и политических правах. Жалобы должны расследоваться безотлагательно и беспристрастно компетентными органами с целью обеспечения эффективного использования данного средства правовой защиты (пункт 14 Замечания общего порядка № 20 (запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания). Принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии (1992 год).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Что касается основного права на защиту от пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, то для того, чтобы считаться эффективными, превентивные и компенсационные средства правовой защиты должны быть взаимодополняющими. Наличие превентивного средства правовой защиты является неотъемлемым условием защиты физических лиц от обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Фактически особая важность, придаваемая этому положению Конвенции, требует, по мнению Суда, установления государствами-участниками Конвенции, помимо и сверх средств компенсации, эффективного механизма быстрого прекращения такого обращения. В противном случае перспектива получения компенсации в будущем частично придавала бы законный характер сильным страданиям в нарушение этого основополагающего положения Конвенции (пункт 40 постановления от 12 ноября 2015 года по делу «Бутко против Российской Федерации»).

В контексте превентивных средств правовой защиты внутригосударственный орган или суд, рассматривающий дело, должен быть способен предоставить судебную защиту, которая может, в зависимости от характера основной проблемы, состоять либо из мер, затрагивающих только заявителя, или (например, в случае переполненности камер) более широких мер, которые способны решать ситуации массового и одновременного нарушения прав заключенных, возникающих в результате ненадлежащих действий в определенной исправительной колонии…

В контексте компенсаторных средств правовой защиты денежная компенсация должна быть доступной любому фактическому или бывшему заключенному, которого содержали в бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство условиях и который подал жалобу по этому поводу. Вывод о том, что условия не соответствуют требованиям статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, является основанием для обоснованной презумпции, что эти условия причинили моральный вред пострадавшему лицу, и уровень компенсации, присужденной в качестве возмещения морального вреда, не должен быть необоснованным в сравнении с компенсациями, присужденными Судом по аналогичным делам (пункт 41 постановления от 12 ноября 2015 года по делу «Бутко против Российской Федерации»).

Суд напоминает, что в целях обеспечения действительно эффективного возмещения за предполагаемое нарушение гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод прав, правовая основа для урегулирования таких жалоб должна удовлетворять требованиям статьи 13 Конвенции, а судопроизводство должно быть способно обеспечить пострадавшему лицу надлежащую защиту (пункт 146 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Важной гарантией предотвращения нарушений, возникающих в результате ненадлежащих условий содержания под стражей, является эффективная система подачи задержанными жалоб во внутригосударственные органы власти… Для того чтобы быть эффективной, эта система должна: обеспечивать своевременное и тщательное рассмотрение жалоб заключенных, гарантировать их эффективное участие в рассмотрении жалоб и предоставлять им широкий спектр юридических средств для устранения выявленных нарушений требований Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Наконец, заключенные должны иметь возможность использования средств правовой защиты, не опасаясь, что они будут подвергнуты наказанию или столкнутся с отрицательными последствиями использования таких средств (пункт 192 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Суд напоминает, что уже неоднократно рассматривал вопрос эффективности внутригосударственных средств правовой защиты, предложенных властями в делах по жалобам заявителей на неадекватную медицинскую помощь… Суд, в частности, установил, что при принятии решения по жалобе о нарушениях внутригосударственных норм, регулирующих оказание медицинской помощи заключенным, администрация мест заключения не обладала достаточно независимой позицией для удовлетворения требований статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод… Суд также подчеркивает, что даже несмотря на то, что проверка надзирающим прокурором играет важную роль в обеспечении адекватной медицинской помощи в течение срока лишения свободы, жалоба прокурору далека от требований к эффективному средству правовой защиты в связи с процедурными недостатками, ранее выявленными в практике Суда370… Оценив гражданский иск о компенсации на основании положений Гражданского кодекса Российской Федерации о деликтах, Суд приходит к выводу, что такой иск не мог привести к предоставлению каких-либо мер компенсации, кроме денежной компенсации убытков, и не мог прекратить ситуацию, в которой имеет место длящееся нарушение, такое как неадекватное оказание медицинской помощи… Более того, Суд считает, что такое средство правовой защиты не предусматривало возможности благоприятного исхода, в частности, потому, что размер присуждаемой компенсации зависит от установления виновности властей, что крайне маловероятно с учетом того, что национальные правовые нормы предусматривают применение определенных критериев, например, определенных условий содержания под стражей или уровень медицинской помощи (пункт 50 постановления от 15 декабря 2015 года по делу «Халваш против Российской Федерации»).

Подача жалобы в надзорный орган, как правило, является более действенным и быстрым способом рассмотрения жалоб, чем судебное разбирательство. Этот орган должен иметь полномочия по мониторингу нарушений прав заключенных, быть независимым и иметь полномочия расследовать жалобы с участием заявителя, а также иметь право принимать обязательные и подлежащие обязательному исполнению решения (пункт 193 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Что касается жалоб, адресованных исполнительным или несудебным органам власти, Суд отмечает, что администрация учреждения или ее вышестоящее руководство не имеют достаточно независимой позиции для рассмотрения жалоб, что ставит под сомнения то, каким образом они исполняют свои обязательства по поддержанию надлежащих условий содержания под стражей (пункт 44 постановления от 12 ноября 2015 года по делу «Бутко против Российской Федерации»).

Что касается жалоб, которые содержащиеся под стражей лица могут подавать начальникам службы конвоирования, то Суд отмечает, что вышестоящее руководство не имеет достаточно независимой позиции для рассмотрения жалоб, касательно исполнения ими своих обязательств по обеспечению надлежащих условий содержания под стражей или транспортировки (пункт 147 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Также можно направить жалобу в федеральную или региональную службу Уполномоченного по правам человека или в общественную наблюдательную комиссию. Суд, однако, не убежден в том, что эти органы могут обеспечить надлежащую компенсацию. Ни аппарат Уполномоченного по правам человека, ни наблюдательные комиссии не обладают полномочиями выносить обязательные для исполнения решения. Их задачей является сбор информации и освещение общих вопросов, касающихся соблюдения прав человека в местах содержания под стражей (пункт 148 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Жалобы на бесчеловечные или унижающие достоинство условия содержания под стражей и на условия перевозки относительно схожи в плане типов средств правовой защиты, которые теоретически доступны для таких жалоб в российской правовой системе. Таким образом, выводы Суда относительно эффективности внутригосударственных средств правовой защиты в делах об условиях содержания под стражей применимы… с определенными оговорками, касающимися недолгой продолжительности перевозок (пункт 144 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Возвращаясь к эффективности средств судебной защиты,

Суд отмечает, что, как бы усердно ни велось разбирательство в судах, оно, как правило, завершается слишком поздно, чтобы положить конец ситуации длящегося нарушения. В отличие от условий в следственном изоляторе или исправительном учреждении, в которых заключенный содержится месяцы или годы, перевозки занимают гораздо более короткое время, в пределах нескольких дней или недель. Тем не менее тот факт, что суды могут рассмотреть жалобу по существу даже после окончания перевозки, установить факты и присудить компенсацию с учетом характера нарушения, делает это средство правовой защиты prima facie доступным и способным, по крайней мере в теории, обеспечить соответствующую компенсацию (пункт 150 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Для того, чтобы быть эффективным, средство правовой защиты должно быть доступным не только в теории, но и на практике и иметь разумные шансы на успех. Как уже было установлено Судом ранее, два аспекта разбирательств в российских судах представляются особенно проблематичными (пункт 151 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Во-первых, положения Гражданского кодекса Российской Федерации о деликтной ответственности предусматривают особые правила компенсации ущерба, причиненного органами власти и должностными лицами. Они требуют, чтобы истец доказал, что ущерб был причинен в результате незаконного действия или бездействия со стороны конкретного государственного органа или должностного лица. Данное требование возлагает чрезмерно тяжелое бремя доказывания в таких делах, как, например, настоящее дело, в котором каждый отдельный аспект условий соответствовал требованиям внутригосударственных правил, однако их совокупный эффект представлял собой бесчеловечное обращение в нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод… Поэтому было практически невозможно возложить ответственность за такие условия на какой-либо отдельный государственный орган или должностное лицо, не говоря уже о том, чтобы доказать какие-либо противоправные действия с их стороны (пункт 152 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Во-вторых, Европейский Суд раскритиковал подход российских судов как чрезмерно формалистический, основанный на требовании формального установления незаконности действий органов власти (пункт 153 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Заключенный может также подать жалобу в суд общей юрисдикции на нарушение его прав или свобод в соответствии с положениями Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, который с 15 сентября 2015 года заменил главу 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации… Однако оговорки, которые Суд сделал в отношении судебного разбирательства в целом, также применяются и к разбирательствам в соответствии с Кодексом административного судопроизводства. В частности, нет уверенности в том, что новый тип судопроизводства обеспечил российские суды соответствующими правовыми инструментами, позволяющими им рассматривать проблему, выходящую за пределы индивидуальной жалобы, и эффективно разрешать ситуации, когда права заключенных нарушаются в результате применения чрезвычайно ограничительной нормативно-правовой базы (пункт 195 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Во всех делах, в которых нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод уже произошло, Суд считает, что причиненные человеку страдания могут быть возмещены при помощи компенсаторного средства правовой защиты… Внедрение эффективного компенсационного средства правовой защиты было бы особенно важным шагом с учетом принципа субсидиарности, с тем, чтобы потерпевшие не были вынуждены систематически обращаться в Страсбургский суд с жалобами, которые требуют установления основных фактов или расчета сумм денежных компенсаций − поскольку оба данных вопроса должны, как в принципе, так и согласно сложившейся практике, относиться к юрисдикции внутригосударственных органов власти (пункт 196 постановления от 9 апреля 2019 года по делу «Томов и другие против Российской Федерации»).

Европейский Суд обратил внимание на то, что принципы в отношении эффективных средств правовой защиты в контексте условий содержания под стражей были изложены им в постановлении по делу «Нешков и другие против Болгарии»:

«181. Объем обязательства по статье 13 Конвенции зависит от характера жалобы потерпевшего. Что касается жалоб на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с бесчеловечными или унижающими достоинство условиями содержания под стражей, то возможны два вида компенсации: улучшение этих условий и компенсация за любой ущерб, причиненный в результате таких условий. Таким образом, для лица, содержащегося в таких условиях, средство правовой защиты, способное быстро положить конец продолжающимся нарушениям, имеет наибольшую ценность и действительно необходимо с учетом особой важности, придаваемой праву согласно статье 3. Однако, после того, как оспариваемая ситуация подошла к концу, так как этот человек был освобожден или помещен в условия, отвечающие требованиям статьи 3, он или она должны иметь право на компенсацию за любое уже имевшее место нарушение. Другими словами, в этой области превентивные и компенсаторные средства правовой защиты должны быть взаимодополняющими, чтобы считаться эффективными…

187.Таким образом, чтобы внутригосударственные средства правовой защиты в отношении условий содержания под стражей были эффективными, орган или суд, рассматривающий дело, должен рассматривать их в соответствии с применимыми принципами, изложенными в прецедентной практике Европейского Суда в соответствии со статьей 3 Конвенции… Поскольку важна не ситуация, а реальное положение вещей, то простого упоминания этой статьи во внутренних решениях недостаточно; дело должно было быть фактически рассмотрено в соответствии со стандартами, вытекающими из прецедентной практики Европейского Суда.

188.Если национальный орган или суд, рассматривающий дело, обнаружит, по существу или прямо, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении условий, в которых соответствующее лицо содержалось или содержится под стражей, оно должно получить соответствующую помощь.

189.В контексте превентивных средств правовой защиты такая помощь может, в зависимости от характера основной проблемы, состоять либо из мер, затрагивающих только истца, или (например, в случае перенаселенности камер) более широких мер, которые позволяют разрешать ситуации массового и одновременного нарушения прав заключенных, возникающих в результате не соответствующих требованиям действий в определенном уголовноисправительном учреждении…

190.В контексте компенсационных средств правовой защиты денежная компенсация должна быть доступной любому фактическому или бывшему заключенному, которого содержали в бесчеловечных или унижающих достоинство условиях и который подал жалобу по этому поводу. Вывод о том, что условия не соответствовали требованиям статьи 3 Конвенции, дает основание полагать, что этим самым был нанесен моральный вред потерпевшему. Внутренние правила и практика, регулирующие действие средства правовой защиты, должны отражать существование этой презумпции, а не ставить компенсацию в зависимость от способности заявителя доказать с помощью устных показаний существование морального вреда в форме эмоционального расстройства…

191.Наконец, заключенные должны иметь возможность пользоваться средствами правовой защиты, не опасаясь, что за это они понесут наказание или испытают другие негативные последствия…» (пункт 85 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Суд рассмотрел соотношение между превентивными и компенсаторными средствами правовой защиты и последствиями для приемлемости индивидуальных жалоб, поданных в Европейский Суд.
Заявители, которые все еще находятся под стражей в тех условиях, на которые они жалуются, обычно обязаны исчерпать доступные и эффективные средства правовой защиты, прежде чем подавать жалобы в Европейский Суд. Однако, в тех делах, когда неудовлетворительные условия содержания под стражей уже закончились, использование такого компенсационного средства правовой защиты как гражданский иск о возмещении вреда, обычно является эффективным средством правовой защиты для целей статьи 35 Конвенции. Соответственно, Европейский Суд постановил, что, когда заявитель уже был освобожден, в то время как он или она подали свою жалобу, средство правовой защиты исключительно компенсационного характера могло бы быть эффективным и предоставить ему или ей справедливое возмещение за предполагаемое нарушение статьи 3 (пункт 87 решения Европейского Суда от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Суд напомнил, что то, каким образом национальные суды рассматривают такие дела, в какой степени национальные власти выполняют предписанные меры, и с какой оперативностью назначенная ими компенсация в таких разбирательствах оплачивается властями, может, разумеется, повлиять на заключение Европейского Суда по этому вопросу (пункт 88 решения Европейского Суда от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Европейский Суд напомнил, что, хотя наличие эффективных внутригосударственных средств правовой защиты обычно оценивается с отсылкой на дату подачи жалобы, это правило может быть предметом исключений, если это оправдано обстоятельствами дела; в частности, когда рассматриваемое средство правовой защиты вступило в силу в ответ на «пилотное» постановление Европейского Суда. Если подобного рода новые средства правовой защиты только что стали доступны, их оценка должна обязательно основываться исключительно на законодательных положениях, которые их регулируют, а не на их применении на практике (пункт 106 решения Европейского Суда от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

Эффективность средств правовой защиты, гарантированных статьей 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, предполагает, что они могут препятствовать применению мер, противоречащих положениям Конвенции, и последствия которых возможно могут быть необратимыми… Следовательно, статья 13 Конвенции препятствует тому, чтобы такие меры были применены раньше, чем национальные власти рассмотрят вопрос об их соответствии Конвенции. Однако государства-участники обладают определенной свободой усмотрения при оценке того, каким образом будет обеспечено исполнение обязательств, возложенных на них статьей 13 Конвенции (пункт 129 постановления от 20 января 2011 года по делу «Пэйе против Франции»).

Средство правовой защиты, не способное быть действенным в нужный момент, не является ни адекватным, ни эффективным… Следовательно, Суд придерживается мнения, что, принимая во внимание серьезность последствий заключения в карцере, наличие эффективного средства правовой защиты, предоставляющего заключенному возможность обжаловать в судебную инстанцию как порядок принятия, так и содержание и мотивы такого решения, является обязательным (пункт 133 постановления от 20 января 2011 года по делу «Пэйе против Франции»).

Статью 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод нельзя толковать так, будто она требует средств правовой защиты от состояния национального закона, ведь в противном случае Суд должен бы был требовать от Высоких Договаривающихся Сторон включить Конвенцию в свое национальное законодательство (пункт 56 постановления от 10 февраля 2009 года по делу «Йордаки и другие против Молдовы»).

Превентивные средства правовой защиты права не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

В качестве превентивных средств правовой защиты в постановлении по делу «Муршич против Хорватии» Суд указал:

«71. Что касается средств правовой защиты в отношении условий содержания в тюрьмах в Хорватии, Суд постановил, что жалоба, поданная в компетентный судебный орган или администрацию тюрьмы, является эффективным средством правовой защиты, поскольку оно может привести к тому, что не соответствующие требованиям условия содержания заявителя в тюрьме будут устранены. Кроме того, в случае неблагоприятного исхода, заявитель может подать жалобу в Конституционный Суд…, который также уполномочен издавать распоряжение об освобождении или перемещении заявителя из не соответствующих требованиям условий содержания в тюрьме…» (пункт 97 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

В деле «Стелла и другие против Италии»…., оценивая меры, принятые итальянскими властями в ответ на «пилотное» постановление Суда по делу «Торреджиани и другие против Италии», Суд признал, что жалоба, адресованная судье, «ответственному за исполнение приговоров − правомочному выносить обязательные для исполнения решения в отношении условий лишения свободы − удовлетворяла требованиям прецедентной практики Суда. Аналогичным образом, в постановлении по делу «Домьян против Венгрии»…, в ответ на «пилотное» постановление Суда по делу «Варга и другие против Венгрии» (Varga and Others v. Hungary), жалоба в адрес начальника пенитенциарного учреждения (который может отдать распоряжение о переводе в пределах учреждения или о переводе в другое учреждение), которая может быть пересмотрена судом, была сочтена совместимой с требованиями прецедентной практики Европейского Суда. В этом же контексте было установлено, что жалоба следственному судье, который может приказать улучшить не соответствующие требованиям условия содержания под стражей, является эффективным средством правовой защиты в Молдове (пункт 98 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Как правило, жалобы прокурорам не являлись эффективным превентивным средством правовой защиты. Если переполненность тюрем или другие нарушения условий содержания под стражей не являлись проблемами системного характера, подача жалобы компетентному прокурору могла представлять собой эффективный механизм превентивного средства защиты. В решении Европейского Суда от 15 ноября 2016 года по делу «Жировницкий против Чешской Республики» (Žirovnický v. the Czech Republic), жалобы № 60439/12 и 73999/12, пункты 100–106, Европейский Суд принял к сведению, что региональным прокурорам было специально поручено осуществлять надзор за соответствием условий содержания под стражей законодательным нормам; они имели возможность, среди прочего, посещать тюрьмы и проводить конфиденциальные встречи с заключенными; заключенные имели право обращаться непосредственно в прокуратуру и предъявлять требование о такой встрече; и, в соответствии с национальным законодательством и указаниями Генерального прокурора, прокуроры были обязаны рассматривать такие жалобы и запросы. В случае необходимости прокуроры могли издавать распоряжения, которые бы имели обязательную силу для тюремных служб и должны были исполняться немедленно. Кроме того, их реакция могла бы быть оспорена в Конституционном суде, который выносит окончательное решение о наличии предполагаемого нарушения прав заключенных, о необходимости принятия обеспечительных мер или о вынесении распоряжения компетентным органам положить конец рассматриваемым нарушениям (пункт 100 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Напротив, если не было указаний на то, что пенитенциарные органы должны рассматривать переполненность тюрем или неблагоприятные условия содержания в тюрьме в качестве уважительной причины для перевода в другое исправительное учреждение, или что суды должны распорядиться об изменении бесчеловечных или унижающих достоинство условий содержания заявителя под стражей, такое средство правовой защиты не может рассматриваться как обеспечивающее достаточные перспективы успешного результата. В этом контексте Европейский Суд также принял во внимание то, была ли проблема широко распространена настолько, что любое улучшение личной ситуации заключенного, находящегося в уже переполненном учреждении, могло быть улучшено только за счет и в ущерб другим заключенным. Европейский Суд также отметил, что тюремная администрация не сможет удовлетворить большое количество одновременных запросов, если переполненность тюрьмы носит структурный характер и в отсутствие надлежащих реформ для ее решения (пункт 101 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Европейский Суд особенно бдителен в отношении эффективности превентивного средства правовой защиты, когда проблема переполненности тюрем носит системный характер и, следовательно, возникает опасность того, что средство правовой защиты не будет иметь никакого воздействия (пункт 103 решения Европейского Суда от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

В целом, чтобы превентивное средство правовой защиты в отношении условий содержания под стражей стало эффективным, административный орган должен:
(а) быть независимым от органов, отвечающих за пенитенциарную систему,
(б) обеспечить эффективное участие заключенных в рассмотрение их жалоб,
(в) обеспечить быстрое и тщательное рассмотрение жалоб заключенных,
(г) иметь в своем распоряжении широкий спектр правовых инструментов для устранения проблем, лежащих в основе этих жалоб,
(д) быть способным сделать обязательные и подлежащие исполнению решения. Любое такое средство правовой защиты также должно быть способно предоставить помощь в разумно короткие сроки (пункт 104 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Европейский Суд установил, что для оценки эффективности превентивных мер правовой защиты в контексте содержания под стражей в ходе предварительного следствия необходимо выяснить, соответствуют ли они минимальным процессуальным требованиям, изложенным в прецедентной практике Европейского Суда, и дают ли они возможность издавать распоряжения об улучшении не соответствующих требованиям условий содержания под стражей или об удалении лица из таких условий. Эта оценка должна проводиться с учетом мер, принятых российскими властями для устранения коренных причин нарушений и улучшения ситуации в целом (пункт 162 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Оценка международными договорными органами доказательств наличия пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

Практика Комитета ООН по правам человека

Комитет отмечает, что государство-участник не ответило на заявления авторов по существу дела, и напоминает о своих прошлых решениях, в соответствии с которыми бремя доказывания не должно возлагаться исключительно на автора сообщения, тем более что автор и государство участник не всегда имеют равный доступ к доказательствам, и зачастую только государство-участник располагает необходимой информацией. Из пункта 2 статьи 4 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах следует, что государство-участник обязано проводить добросовестное расследование всех выдвинутых против него и его представителей обвинений в нарушении… Международного пакта о гражданских и политических правах и передать Комитету имеющуюся у него информацию (пункт 7.3 Соображений Комитета по правам человека от 23 июля 2014 года по делу «Саид Бусселуб против Алжира»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены достаточными доказательствами (пункт 74 постановления от 15 мая 2008 года по делу «Дедовский и другие против Российской Федерации»).

Европейский Суд очень ответственно подходит к субсидиарному характеру своих функций и признает, что он должен быть осторожен, принимая на себя роль суда первой инстанции, устанавливающего факты,

Европейский Суд напоминает о своей правоприменительной практике, подтверждающей стандарт доказывания как «вне всякого разумного сомнения» при оценке доказательств… Такое доказывание может следовать из совокупности достаточно надежных, четких и последовательных выводов или аналогичных нерушимых презумпций фактов. В том случае, если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции органов государственной власти, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, в отношении вреда, полученного во время такого содержания под стражей, возникает явная презумпция фактов. В таких случаях органы государственной власти должны представить достаточное и убедительное объяснение (пункт 80 постановления от 26 октября 2006 года по делу «Худобин против Российской Федерации»).

В случае, когда заявитель делает утверждение prima facie, а у Европейского Суда нет возможности сделать вывод на основе фактов из-за отсутствия соответствующих документов, на власти… возлагается обязанность исчерпывающе аргументировать, почему данный документ не может быть предоставлен Европейскому Суду для проверки утверждений заявителя, либо дать удовлетворительное и убедительное объяснение того, как именно произошли события, о которых идет речь. Таким образом, бремя доказывания переносится на власти…, и если они не представляют достаточных аргументов, то встает вопрос о возможных нарушениях… статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 66 постановления от 12 февраля 2009 года по делу «Аюбов против Российской Федерации»).

Достоверное и достаточно подробное описание предположительно унижающих достоинство условий содержания под стражей служит prima facie доказательством жестокого обращения и основанием для уведомления властей государства-ответчика о жалобе… Разбирательства по делам о нарушении положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод не всегда характеризуются строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio (тот, кто утверждает что-то, должен доказать это утверждение), поскольку в некоторых случаях только власти государства-ответчика имеют доступ к информации, которая может подтвердить или опровергнуть какие-либо утверждения, например, об условиях содержания под стражей (пункт 127 постановления от 20 февраля 2014 года по делу «Шишков против Российской Федерации»).

Европейский Суд напоминает о своей устоявшейся практике, согласно которой доказанный факт возникновения телесных повреждений у лица во время содержания под стражей создает серьезную презумпцию их причинения; бремя доказывания должно быть перенесено (с заявителя на ответчика), и от национальных властей требуется предоставление достаточных и убедительных объяснений по поводу причин возникновения данных повреждений (пункт 73 постановления от 16 сентября 2010 года по делу «Тигран Айрапетян против Российской Федерации»).

В предыдущих делах, касавшихся условий содержания под стражей, количество фактической информации, представленной российскими властями, было довольно ограниченным, а предъявленные подтверждающие доказательства, как правило, представляли собой ряд справок, выданных начальником следственного изолятора, фигурирующего в деле, после получения властями уведомления о жалобе. Суд неоднократно указывал, что в таких справках отсутствуют ссылки на исходную документацию следственного изолятора, и что, очевидно, в их основе лежат, скорее, личные воспоминания, а не объективные данные, и поэтому они не имеют большой доказательной ценности (пункт 77 постановления от 5 июня 2014 года по делу «Терещенко против Российской Федерации»).

Власти должны надлежащим образом объяснить непредоставление исходных документов, в частности, документов о количестве заключенных, содержавшихся вместе с заявителем. Уничтожение соответствующих документов не освобождает власти от обязательства по подтверждению их фактических заявлений с помощью соответствующих доказательств… Более того, Европейский Суд часто приходил к выводу о том, что российские органы государственной власти, по-видимому, не действовали с надлежащей осмотрительностью при обработке тюремной документации, так некоторые из таких документов были фактически уничтожены после того, как власти были уведомлены о рассмотрении Судом соответствующего дела… В других делах власти представляли выписки из исходных тюремных документов, но они были слишком разрозненными и удаленными по времени для предоставления достоверного опровержения претензий заявителя в отношении сильной переполненности в соответствующий момент времени (пункт 80 постановления от 5 июня 2014 года по делу «Терещенко против Российской Федерации»).

По мнению Суда, такие неполные и избирательные доказательства не являются убедительными (пункт 65 постановления от 23 октября 2014 года по делу «Мела против Российской Федерации»).

Доверие Европейского Суда доказательствам, полученным в результате внутригосударственного расследования и на основании фактов, установленных в ходе внутригосударственного производства, будет во многом зависеть от качества внутригосударственного расследования, его тщательности, последовательности и т.д. (пункт 238 постановления от 20 декабря 2011 года по делу «Финогенов и другие против Российской Федерации»).

Оценка ситуации Европейским Судом, который далек от спорных событий, не может подменять оценку сотрудника милиции, вынужденного действовать в критический момент с целью предотвращения опасности, грозящей, по его добросовестному убеждению, его собственной жизни и жизням других людей (пункт 100 постановления от 17 декабря 2009 года по делу «Голубева против Российской Федерации»).

Суд придает особую значимость времени проведения медицинского освидетельствования. Проведение освидетельствования сразу же после задержания заявительницы не только гарантировало бы, что она была готова к допросу в отделении милиции, но и позволило бы властям снять с себя бремя по даче правдоподобного объяснения происхождению телесных повреждений заявительницы. Суд напоминает, что медицинское освидетельствование является одной из фундаментальных гарантий защиты от жестокого обращения с содержащимися под стражей лицами. Медицинское освидетельствование должно проводиться сразу же после лишения свободы, независимо от того, как это лишение свободы определено в применимой правовой системе (задержание, арест и т.д.) (пункт 56 постановления от 16 октября 2014 года по делу «Мостипан против Российской Федерации»).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении третьих государств

Палата Европейского Суда установила…, что тот же принцип презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей верен в контексте проверки документов в отделе полиции… или просто допроса в его помещении… Большая Палата Европейского Суда соглашается с этим, подчеркивая, что принцип… презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей применяется ко всем делам, в которых лицо находится под контролем полиции или подобного органа (пункт 84 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Европейский Суд отмечает, что для того, чтобы воспользоваться… презумпцией фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей, лица, утверждающие, что они являются жертвами нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, должны доказать, что они демонстрировали следы жестокого обращения после пребывания под контролем полиции или подобного органа. Многие дела, которые рассматривал Европейский Суд, показывают, что такие лица обычно предоставляют для этой цели медицинские справки, описывающие травмы или следы ударов, которым Европейский Суд придает существенное доказательное значение (пункт 92 постановления Большой Палаты от 28 сентября 2015 года по делу «Буид (Bouyid) против Бельгии»).

Компенсация вреда (возмещение ущерба) в связи с пытками, бесчеловечным или унижающим достоинство обращением

Практика Комитета ООН по правам человека

Комитет… отмечает, что выплата авторам социального пособия зависела от их готовности признать родственников умершими, несмотря на отсутствие точной информации об их судьбе и местонахождении. Комитет считает, что принуждение семей пропавших без вести лиц к тому, чтобы признать своих родственников умершими, с тем чтобы иметь возможность претендовать на получение компенсации, еще до завершения расследования ставит возможность получения компенсации в зависимость от весьма негативного процесса и является бесчеловечным и унижающим достоинство обращением в нарушение статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах, рассматриваемой как отдельно, так и в совокупности с пунктом 3 статьи 2 Пакта, в отношении авторов, чьи семьи были вынуждены признать своих пропавших без вести родственников умершими (пункт 12.7 Соображений Комитета по правам человека от 17 июля 2014 года по делу «Зилкия Селимович и др. против Боснии и Герцеговины»).

Комитет считает, что временная компенсация не является надлежащим средством правовой защиты, соразмерным столь серьезным нарушениям (пункт 11.6 Соображений Комитета по правам человека от 28 октября 2014 года по делу «Кедар Чаулагайн против Непала»).

Гарантии, закрепленные в статье 7 Пакта, предусматривают не только обязательство провести эффективное расследование, но и предоставить адекватное возмещение (пункт 5.4 Соображений Комитета по правам человека от 25 марта 2021 года по делу «Эжени Шакупева и другие против Демократической республики Конго»).

Комитет считает, что невыплата компенсации, несмотря на прямое признание статуса жертвы, снижает воздействие санкций381, создает ощущение безнаказанности у лиц, обвиняемых в деяниях, нарушающих статью 7 Пакта, и нивелирует сдерживающий эффект уголовно-правовой системы пресечения преступлений, что подрывает веру жертв в эффективность расследования (пункт 6.2 Соображений Комитета по правам человека от 25 марта 2021 года по делу «Эжени Шакупева и другие против Демократической республики Конго»).

Практика Комитета ООН против пыток

Комитет напоминает, что, по его мнению, термин «возмещение» в статье 14 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания охватывает понятия «эффективного средства правовой защиты» и «восполнения».

Соответственно, всеобъемлющая концепция восполнения влечет за собой:
− реституцию,
− компенсацию,
− восстановление,
− удовлетворение,

От каждого государства-участника требуется «обеспечить в своей правовой системе, чтобы жертва пыток получала возмещение и имела подкрепляемое правовой санкцией право на справедливую и адекватную компенсацию, включая средства для возможно более полной реабилитации». Комитет считает, что статья 14 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания применима ко всем жертвам пыток и актов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания… без дискриминации по какому бы то ни было признаку в соответствии с Замечанием общего порядка № 2 Комитета (пункт 1 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Жертвами являются лица, которые отдельно или совместно пострадали от причиненного им вреда, включая физические или душевные травмы, эмоциональные страдания, экономический ущерб или существенное ущемление их основных прав, в результате действий или бездействия, составляющих нарушение положений Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Лицо должно признаваться жертвой вне зависимости от того, был ли установлен, задержан, подвержен преследованию или признан виновным тот, кто совершил нарушение, и вне зависимости от наличия семейных или иных связей между лицом, совершившим нарушение, и жертвой. Термин «жертва» также включает затрагиваемых ближайших родственников или иждивенцев жертвы и лиц, которым был причинен вред при вмешательстве с целью оказать содействие жертвам или предотвратить виктимизацию. В некоторых случаях лица, которым был причинен вред, могут отдать предпочтение использованию

Обязательства государств-участников по предоставлению возмещения в соответствии со статьей 14 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания имеют два взаимосвязанных аспекта: процедурный и материальноправовой.

Для выполнения своих процедурных обязательств государстваучастники вводят в действие законы и учреждают механизмы для рассмотрения жалоб, органы и учреждения по расследованию, включая независимые судебные органы, компетентные устанавливать право на возмещение жертвы пыток или жестокого обращения и присуждать такое возмещение, и обеспечивают эффективность и доступность этих механизмов для всех жертв.

На материально-правовом уровне государства-участники обеспечивают, чтобы жертвы пыток или жестокого обращения получили полное и эффективное возмещение и восполнение, включая компенсацию и другие средства для возможно более полной реабилитации (пункт 5 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Комитет признает элементы полного возмещения в соответствии с нормами и практикой международного права, которые приведены в Основных принципах и руководящих положениях, касающихся права на правовую защиту и возмещение ущерба для жертв грубых нарушений международных норм в области прав человека и серьезных нарушений международного гуманитарного права. Восполнение должно быть адекватным, эффективным и всеобъемлющим. Государствам-участникам следует помнить о том, что при определении мер по возмещению и восполнению, предусмотренных для жертвы пыток или жестокого обращения или присужденных ей, должны приниматься во внимание особенности и обстоятельства каждого дела, а возмещение должно быть адаптировано к конкретным нуждам жертвы и быть соразмерно тяжести нарушений, совершенных против нее. Комитет подчеркивает, что предоставление восполнения неизменно оказывает превентивный и сдерживающий эффект в отношении будущих нарушений (пункт 6 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

В тех случаях, когда государственные органы или другие лица, выступающие в официальном качестве, применяли пытки или жестокое обращение, знают или имеют разумное основание предполагать, что негосударственные должностные лица или частные субъекты применяли пытки или жестокое обращение и при этом не проявили должного усердия для целей предотвращения, расследования, привлечения к ответственности и наказания таких негосударственных должностных лиц или частных субъектов в соответствии с Конвенцией против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, то ответственность за предоставление возмещения жертвам несет государство (Замечание общего порядка № 2) (пункт 7 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствамиучастниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Право на оперативную, справедливую и адекватную компенсацию за пытки или жестокое обращение в соответствии со статьей 14 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания содержит множество аспектов, при этом компенсация, присуждаемая жертве, должна быть достаточной для компенсирования любого поддающегося экономической оценке ущерба, возникшего в результате применения пыток или жестокого обращения, вне зависимости от того, носит ли она материальный характер или нет. Это может включать:
— возмещение расходов на медицинское обслуживание и предоставление средств для покрытия расходов на будущие медицинские или реабилитационные услуги, необходимые жертве для обеспечения максимально полной реабилитации;
− компенсацию материального или нематериального ущерба в результате причиненного физического и душевного вреда;
− компенсацию потерь в виде заработка и возможного заработка, обусловленных инвалидностью, возникшей в результате применения пыток или жестокого обращения;
− компенсацию за утраченные возможности, такие как трудоустройство и образование.

Кроме того, адекватная компенсация, присуждаемая государствамиучастниками жертве пыток или жестокого обращения, должна предусматривать оказание жертве правовой помощи или помощи специалистов и покрытие других расходов, связанных с подачей ходатайства о предоставлении возмещения (пункт 10 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года.
CAT/C/GC/3).

Комитет утверждает, что предоставление средств для максимально полной реабилитации лица, которому был причинен вред в результате нарушения Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, должно носить комплексный характер и включать медицинскую и психологическую помощь, а также правовые и социальные услуги. Для целей настоящего Замечания общего характера под реабилитацией понимается восстановление функций или приобретение новых навыков, ставших необходимыми в результате изменившихся обстоятельств жертвы после применения в отношении нее пыток или жестокого обращения. Она направлена на создание условий для максимально возможных самодостаточности и функционирования соответствующего лица и может включать внесение коррективов в физическое и социальное окружение этого лица. Реабилитация жертв должна быть нацелена на максимально возможное восстановление их самостоятельности и их физических, душевных, социальных и профессиональных способностей, а также их полной социальной интеграции и участия в жизни общества (пункт 11 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Комитет подчеркивает, что обязательство государств-членов по предоставлению средств для «возможно более полной реабилитации» касается необходимости исправления и восполнения вреда, причиненного жертве, прежнюю жизнь которой, включая такие параметры, как достоинство, здоровье и самообеспеченность, возможно, так и не удастся восстановить в полной мере из-за серьезных последствий пыток, которым она подверглась. Это обязательство не связано с имеющимися у государствчленов ресурсами, и его выполнение не может быть отсрочено (пункт 12 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Содержащееся в Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания требование предоставлять подобные формы реабилитационных услуг не освобождает от необходимости оказания медицинских и психосоциологических услуг жертвам в ближайший период после применения пыток, равно как и такая первоначальная помощь не является выполнением обязательства по предоставлению средств для возможно более полной реабилитации (пункт 14 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками.

Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Непринятие государством мер к расследованию, уголовному преследованию или допущению гражданского судопроизводства в связи с утверждениями о применении пыток в оперативном порядке может представлять собой фактический отказ в средствах правовой защиты и, тем самым, нарушение обязательств государства по статье 14 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (пункт 17 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

В соответствии с Конвенцией против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания государства-участники обязаны преследовать или выдавать лиц, предположительно применявших пытки, если они находятся на любой территории под их юрисдикцией, и принимать необходимое для этого законодательство. Комитет считает, что применение статьи 14 не ограничивается жертвами, вред которым был причинен на территории государства-участника, или гражданами государства-участника или же в отношении них. Комитет положительно отметил усилия государствучастников по предоставлению гражданско-правовых средств защиты жертвам, подвергшимся пыткам или жестокому обращению за пределами их территории. Это особенно важно в тех случаях, когда жертва лишена возможности реализовать права, гарантированные статьей 14, на территории, на которой произошло нарушение. Действительно, статья 14 требует от государств-участников обеспечения того, чтобы все жертвы пыток и жестокого обращения могли иметь доступ к средствам правовой защиты и получить возмещение (пункт 22 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствамиучастниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Несмотря на доказательственные преимущества для жертв, предоставляемые уголовным судопроизводством, гражданское разбирательство и рассмотрение ходатайства жертвы о восполнении вреда не должны зависеть от результатов уголовного процесса. Комитет считает, что предоставление компенсации не должно необоснованно затягиваться до тех пор, пока не будет установлена уголовная ответственность. Гражданскую ответственность следует определять независимо от уголовного процесса, и с этой целью должно быть обеспечено наличие необходимых законов и учреждений. Если же в соответствии с внутренним законодательством рассмотрение дела в уголовном судопроизводстве должно предшествовать подаче ходатайства о предоставлении компенсации, то непроведение уголовного процесса или необоснованные задержки с его проведением представляют собой несоблюдение государством-участником его обязательств по Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Применение только мер дисциплинарного воздействия не считается эффективным средством защиты по смыслу статьи 14 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (пункт 26 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток.

Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

В соответствии со статьей 14 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания государство-участник обеспечивает получение возмещения жертвами любого акта пыток или жестокого обращения в пределах его

Комитет подчеркивает важность активного обеспечения государствами-участниками надлежащего информирования жертв и их семей об имеющемся у них праве на получение возмещения. В этой связи требуется обеспечение транспарентности предусмотренных процедур получения восполнения. Кроме того, государству-участнику следует оказывать помощь и поддержку с целью сведения к минимуму обременительности этих процедур для авторов жалоб и их представителей. Гражданская или иная процедура не должна предполагать несения жертвами финансового бремени, которое препятствовало или мешало бы им обращаться за возмещением (пункт 29 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Средства судебной защиты должны всегда находиться в распоряжении жертв вне зависимости от того, какими другими средствами защиты они могут располагать, и обеспечивать их участие. Государствамучастникам следует оказывать достаточную правовую помощь тем жертвам пыток или жесткого обращения, которые не имеют необходимых средств для направления жалоб и обращения с ходатайствами о предоставлении возмещения. Кроме того, государстваучастники обеспечивают возможность незамедлительного получения жертвами всех доказательств в отношении актов пыток или жестокого обращения по требованию самих жертв, их адвоката или судьи. Непредставление государством-участником доказательств и информации, таких как протоколы медицинской экспертизы или лечения, может оказать неправомерное негативное воздействие на способности жертв подавать жалобы и добиваться возмещения, компенсации и реабилитации (пункт 30 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

В ходе судебного и несудебного разбирательства применяются учитывающие гендерную специфику процедуры, направленные на недопущение повторной виктимизации и стигматизации жертв пыток или жестокого обращения. В отношении сексуального или гендерного насилия и доступа к надлежащим процедурам и беспристрастному суду Комитет подчеркивает, что в ходе любого производства − как гражданского, так и уголовного − для определения права жертвы на возмещение, включая компенсацию, нормы доказательного права и процессуальные нормы в отношении гендерного насилия должны признавать равную доказательную силу показаний женщин и девочек, как это должно быть в отношении и всех других жертв, и не допускать предоставления доказательств дискриминационного характера и преследований жертв и свидетелей. Комитет считает, что для деятельности механизмов рассмотрения жалоб и проведения расследований требуется принятие конкретных позитивных мер с учетом гендерных аспектов для обеспечения того, чтобы жертвы таких нарушений, как сексуальное насилие и надругательства, изнасилование, изнасилование в браке, бытовое насилие, калечение женских половых органов и торговля людьми, имели возможность заявить о себе и добиваться возмещения (пункт 33 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Для недопущения вторичной виктимизации и стигматизации жертв пыток или жестокого обращения меры защиты, приведенные в предыдущем пункте, в равной мере применяться к любому маргинализированному или оказавшемуся уязвимым лицу на основании наличия таких отличительных признаков и принадлежности к таким группам, примеры которых приведены в пункте 32 в связи с принципом недискриминации. В рамках как судебного, так и несудебного производства в отношении любого такого лица необходимо проявлять чуткость. В этой связи Комитет отмечает, что сотрудники судебной системы должны проходить специальную подготовку для ознакомления с различными видами воздействия пыток и жестокого обращения, в том числе воздействия на жертв из маргинализированных и уязвимых групп, и освоения навыков предупредительного отношения к жертвам пыток и жестокого обращения, в том числе в форме сексуальной или гендерной дискриминации, в целях недопущения вторичной виктимизации и стигматизации (пункт 34 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Поскольку последствия применения пыток носят долговременный характер, следует не допускать применения законов об исковой давности, поскольку они лишают жертв положенных им возмещения, компенсации и реабилитации. У многих жертв не наблюдается уменьшения причиненного вреда с течением времени, а в некоторых случаях может наблюдаться даже усугубление такого вреда в результате посттравматического стресса, требующего медицинской, психологической и социальной помощи, которая нередко оказывается недоступной для тех жертв, которые не получили возмещения (пункт 40 Замечания общего порядка № 3 (2012). Осуществление статьи 14 государствами-участниками. Принято Комитетом против пыток. Размещено 13 декабря 2012 года. CAT/C/GC/3).

Правовые позиции специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека

Поскольку пытки часто оставляют неисчезающие следы на теле или в психике жертв, трудно представить себе такое возмещение ущерба, которое можно было бы считать достаточным. Однако статья 14 Конвенции против пыток предусматривает, что каждое государство-участник обеспечивает в своей правовой системе, чтобы жертва пыток получала возмещение и имела подкрепляемое правовой санкцией право на справедливую и адекватную компенсацию, включая средства для возможно более полной реабилитации. Это конкретное изложение общего права жертв нарушений прав человека на возмещение причиненного ущерба и адекватную компенсацию, которое предусмотрено в различных международных и региональных договорах по правам человека и которое должно также применяться в отношении жертв других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Соответственно, возмещение должно охватывать несколько аспектов. В каждом конкретном случае жертвы могут по-разному оценивать, насколько справедливым и адекватным является возмещение перенесенных ими страданий. Из своего опыта Специальный докладчик знает, что жертвы пыток заинтересованы главным образом не в денежной компенсации, а в восстановлении своего достоинства. Публичное признание нанесенного ущерба и причиненного унижения и восстановление истины наряду с публичным извинением могут зачастую больше удовлетворить их, чем денежная компенсация. По мнению многих лиц, переживших пытки, о восстановлении справедливости можно говорить лишь в том случае, если виновные в применении пыток лица будут привлечены к уголовной ответственности и должным образом наказаны. Большинство жертв пыток нуждаются в неотложной и долгосрочной медицинской и психологической реабилитации в специальных лечебных центрах, где они могут чувствовать себя в безопасности. По этой причине сумма денежной компенсации должна включать любой поддающийся оценке ущерб, включая издержки на меры по долгосрочной реабилитации и компенсацию упущенных возможностей, включая занятость, образование и социальные пособия (пункт 57 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 9 февраля 2010 года. A/HRC/13/39).

С процедурной точки зрения государства берут на себя обязательство по созданию соответствующих учреждений (т.е. в основном судебных учреждений, таких, как уголовные, гражданские, конституционные и специальные правозащитные суды, или также национальные правозащитные учреждения и органы, обеспечивающие реабилитацию после пыток), с тем чтобы предоставить жертвам пыток возможность получить компенсацию. Важно, чтобы жертвы пыток имели право сами инициировать такие процедуры (пункт 63 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 15 января 2007 года. A/HRC/4/33).

В Руководящих принципах предусмотрены различные категории возмещения. Поскольку пытки представляют собой особо тяжкое нарушение прав человека, то уголовное преследование и назначение виновному соответствующего наказания являются, по мнению жертвы, наиболее эффективным средством удовлетворения и восстановления справедливости. Кроме того, уголовные расследования служат цели установления истины и подготовки почвы для других форм возмещения. Такие гарантии неповторения, как внесение поправок в соответствующие законы, борьба с безнаказанностью и принятие эффективных превентивных мер или мер сдерживания, представляют собой одну из форм возмещения в тех случаях, когда пытки практикуются на широкой или систематической основе. На жертв пыток не распространяется реституция, поскольку они не могут быть избавлены от перенесенных страданий. Денежная компенсация за нематериальный ущерб (боль и страдания) или материальный ущерб (расходы на реабилитацию и т.д.) может обеспечить удовлетворение в качестве дополнительной формы возмещения (пункт 65 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 15 января 2007 года. A/HRC/4/33).

Поскольку жертвы пыток часто страдают от долговременных физических травм и посттравматических стрессовых расстройств, различные виды медицинской, психологической, социальной и правовой реабилитации обычно являются наиболее подходящими способами удовлетворения правопритязания. Меры по долговременной реабилитации, которые часто обеспечивают специальные центры по реабилитации после пыток, являются достаточно дорогостоящими (пункт 66 Доклада Специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания. Размещен 15 января 2007 года. A/HRC/4/33).

Практика Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации

Фактически статьи 1 и 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в совокупности налагают на Высокие Договаривающиеся Стороны позитивное обязательство, направленное на защиту и обеспечение возмещения ущерба, причиненного пытками и другими формами жестокого обращения (пункт 72 постановления от 10 февраля 2011 года по делу «Преминины против Российской Федерации»).

В особых случаях медицинской небрежности, когда нарушение права на жизнь и личную неприкосновенность не было допущено намеренно, исполнение позитивного обязательства государства по созданию эффективной судебной системы не требует обязательного применения уголовно-правовых средств защиты в каждом случае. В некоторых случаях такое обязательство может быть исполнено путем предоставления жертве гражданско-правового средства защиты, обеспечивающего установление ответственности медицинских работников, а также получение соразмерной гражданско-правовой компенсации, такой, как inter alia, принятие решения о возмещении ущерба… По поводу последнего Европейский Суд подчеркивает, что в делах о нарушении статей 2 или 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в принципе возмещения материального ущерба и морального вреда, причиненного таким нарушением, должно быть доступно как составная часть присуждаемой компенсации (пункт 100 постановления от 16 декабря 2010 года по делу «Ромохов против Российской Федерации»).

Во всех делах, в которых нарушение статьи 3 Конвенции уже произошло, Суд считает, что причиненные человеку страдания могут быть возмещены при помощи компенсационного средства правовой защиты. Внедрение эффективного компенсационного средства правовой защиты было бы особенно важным шагом с учетом принципа субсидиарности, с тем, чтобы потерпевшие не были вынуждены систематически обращаться в Страсбургский суд с жалобами, которые требуют установления основных фактов или расчета сумм денежных компенсаций − поскольку оба данных вопроса должны, как в принципе, так и согласно сложившейся практике, относиться к юрисдикции внутригосударственных органов власти (пункт 89 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Суд признал финансовую компенсацию и, в некоторых делах, возможность сокращения приговора в качестве адекватных форм компенсационного возмещения. Что касается сокращения срока приговора, Суд постановил, что сокращение приговора на один день за каждые десять дней, проведенные в условиях содержания под стражей, несовместимых с Конвенцией, представляет собой достаточную компенсацию за плохие условия содержания под стражей. Более того, такая мера, несомненно, способствовала решению проблемы переполненности тюрем путем ускоренного освобождения заключенных. Суд пришел к такому же выводу в решении по делу «Драничеру против Республики Молдова»…., где применяемый коэффициент был более благоприятным, чем в Италии, и составил два дня сокращения срока приговора за каждый день, проведенный в плохих условиях содержания под стражей в ходе предварительного следствия.

В обоих делах финансовый аспект возмещения ущерба вступит в действие только в том случае, если заинтересованные лица по той или иной причине не смогут извлечь выгоду из сокращения срока приговора с применимыми коэффициентами (пункт 90 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Что касается сумм финансовых компенсаций, Суд неоднократно устанавливал, что, в соответствии с принципом субсидиарности, внутригосударственным органам власти следует предоставлять более широкие пределы свободы усмотрения при исполнении «пилотного» постановления и при оценке суммы подлежащей выплате компенсации. Такая оценка должна производиться способом, соответствующим внутригосударственной юридической системе и традициям, и учитывать стандарт жизни в рассматриваемой стране, даже если это приведет к присуждению меньших сумм, чем суммы, присуждаемые Судом в схожих делах (пункт 91 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

В частности, Европейский Суд изложил свою недавнюю практику в решении от 14 ноября 2017 года по делу «Домьян против Венгрии» (Domjan v. Hungary): «Суд напоминает, что в контексте переполненности в тюрьмах… он постановил, что компенсация, присужденная национальным судом и составлявшая приблизительно 30 процентов от суммы, присужденной Судом… не представляется необоснованной или несоразмерной. Суд занял аналогичную позицию в решении по делу «Стелла и другие против Италии» (…), где размер компенсации, доступной на внутригосударственном уровне, составлял 8 евро за день содержания под стражей в условиях, несовместимых со статьей 3 Конвенции. Принимая во внимание экономические реалии, как это было предложено Властями…, Суд приходит к тому же выводу в отношении компенсации в размере от 4 до 5,3 евро в день за ненадлежащие условия содержания под стражей в Венгрии. Кроме того, в этом отношении Суд подчеркивает, что предметом настоящего решения является вопрос о потенциальной совместимости внутригосударственной специальной компенсационной схемы с требованиями Конвенции, а не вопрос о том, утратил ли заявитель статус жертвы с учетом сумм, присужденных на национальном уровне. Этот второй тип оценки может производиться в каждом индивидуальном деле только после использования соответствующего внутригосударственного средства правовой защиты…» (пункт 92 решения Европейского Суда от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

В деле «Атанасов и Апостолов против Болгарии» Суд изучил эффективность компенсационного средства правовой защиты, введенного болгарскими властями в ответ на «пилотное» постановление по делу «Нешков и другие против Болгарии». Эта компенсационная схема не устанавливала шкалу для присуждения сумм в качестве компенсации морального вреда за ненадлежащие условия содержания под стражей. Вместо этого данные компенсации «должны были бы быть определены в соответствии с общим правилом болгарского деликтного права − по праву справедливости, и их размер будет зависеть от прецедентного права и практики». Суд счел, что не следует строить предположения о том, что «болгарские суды не будут надлежащим образом применять новые законодательные положения или не смогут разработать согласованный свод прецедентной практики при их применении. Тем не менее они должны соблюдать осторожность при их применении в соответствии с Конвенцией и прецедентной практикой Суда (пункт 93 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

В качестве другого примера может послужить молдавское законодательство, в котором был установлен не минимальный размер компенсации, а только максимальный (5,10 евро в день за ненадлежащие условия). В упоминавшемся выше решении по делу «Драничеру против Республики Молдова» Суд напомнил, что уровень компенсации, предоставляемой на национальном уровне, является важным фактором для оценки эффективности средства правовой защиты. Суд не нашел оснований для вывода о том, что молдавские суды «не применяли в полной мере новые внутригосударственные положения, или что им не удается создать последовательную и единообразную судебную практику в этом отношении». Тем не менее, им следует обратить внимание на то, чтобы применение новых положений было совместимо с требованиями Конвенции и судебной практикой Суда» (пункт 94 решения Европейского Суда от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Европейский Суд отказался признать, что заявителям были предоставлены достаточные компенсации в делах, где внутригосударственные выплаты были «несопоставимо малы» и даже «не приближались к суммам, обычно присуждаемым Судом в сопоставимых обстоятельствах». В тех делах, когда компенсация вреда, присужденная национальными судами, являлась несопоставимой с компенсациями, присуждаемыми Европейским Судом в схожих делах, таких компенсаций было недостаточно, чтобы лишить заявителей статуса жертвы согласно статье 3 Конвенции (пункт 95 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Суд постановил, что усилия, предпринимаемые внутригосударственными органами власти «для смягчения проблемы переполненности тюрем… должны приниматься во внимание при определении размера любой справедливой компенсации» (пункт 96 решения Европейского Суда по правам человека от 17 марта 2020 года по делу «Евгений Михайлович Шмелев против Российской Федерации» и по 16 другим жалобам).

Если Вам необходима помощь по защите Ваших нарушенных прав, обращайтесь по контактам ниже:

 

Пишите	Звоните	Пишите на сайте
echr@cpk42.com	+7 495 123 3447	Форма

 

Следите за новостями нашего Центра в социальных сетях: