Обвиняемого по делу о массовых беспорядках в Москве на акции 27 июля — кандидата в Мосгордуму, видеоблогера и студента Высшей школы экономики, 21-летнего Егора Жукова, 06 декабря 2019 году решением судьи Ухналевой С. В. Кунцевского районного суда по уголовному делу № 01-0492/2019 по ч. 2 ст. 280 УК РФ приговорили к трем годам лишения свободы условно.

Изначально студента подозревали в массовых беспорядках (ч. 2 ст. 212 УК РФ), затем обвинение переквалифицировали в публичные призывы к экстремизму из-за четырех роликов, выложенных Егором на сервисе YouTube (ч. 2 ст. 280 УК РФ). Обвинение просило четыре года лишения свободы.

Статья 10 Европейской Конвенции гарантирует каждому право на свободу выражения своего мнения. Это право включает в себя такие блага, как: свободу придерживаться собственного мнения, свободу получать и распространять информацию, идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Однако стоит подчеркнуть, что данная статья не ограничивает право государств осуществлять политику по лицензированию радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий. Также осуществление свобод может быть ограничено в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или соблюдении общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Разберемся, как именно толкует ЕСПЧ понятие «выражения своего мнения».

В данное определение входит не только устное или письменное выражение мнения гражданином (группой граждан), но также – визуальные образы, современные коммуникативные технологии, музыкальные композиции, радио, телевизионные передачи, листовки, распространение газет.

В своей практике Европейский Суд применяет общий тест при оценке предполагаемого нарушения Конвенции. Ключевыми вопросами, подлежащими разрешению Судом, являются:

1. Является ли вмешательство в право «законом» (то есть осуществляется ли ограничение права на основании конкретного положения закона);

2. В случае положительного ответа, является ли такое вмешательство «необходимым в демократическом обществе».
По мнению Европейского Суда, формальная законность ограничения права сама по себе не является достаточной для того, чтобы сделать вывод об отсутствии нарушения права. Иными словами, даже если ограничение права происходит на законных основаниях, но при этом не является «необходимым» для достижения законных целей, такое ограничение будет противоречить гарантиям, предусмотренным Конвенцией. Согласно существующей практике Суда, чтобы являться необходимым, такое ограничение должно отвечать острой социальной необходимости.

3. Дополнительным требованием, выдвигаемым ЕСПЧ в подобных случаях, является критерий «качества» применяемого закона. «Качество» закона предполагает, что закон, на основании которого ограничивается конвенциональное право, должен быть доступен человеку и позволять ему в разумной степени предвидеть возможность и последствия применения такого закона. Таким образом, если Европейский Суд придет к мнению о том, что применение определенных положений закона не могло быть разумно предвидено лицом, допустившим грубое или провокационное заявление, Суд признает наличие нарушения Конвенции и, соответственно, права человека, привлеченного к ответственности.

Таким образом, требования, предъявляемые ЕСПЧ к ограничению права со стороны государства, можно представить следующим образом:

• Ограничение осуществляется исключительно на основании закона

• Ограничение необходимо в демократическом обществе

• Ограничение пропорционально преследуемой цели

• Ограничение отвечает острой общественной необходимости

• Ограничение может быть разумно предвидено

В настоящее время одним из наиболее часто встречающихся оснований привлечения к ответственности за провокационный комментарии и публикации в интернате является статья 282 УК РФ. Под данную статью попадают заявления экстремистского характера, возбуждающие ненависть, вражду либо унижающие человеческое достоинство.
В практике ЕСПЧ рассматривались дела, когда к ответственности привлекались как владельцы сайтов, на которых были размещены оскорбительные и провокационные сообщения, так и сами авторы подобных заявлений или комментариев.

Яркий кейс – решение по делу Vereinigung Demokratischer Soldaten Osterreichs (VDSO) and Gubi против Австрии» от 19 декабря 1994 года.

В данном деле рассматривалась деятельность общественной организации VDSO, которая издавала ежемесячный журнал для солдат армии Австрии, а также публиковала в нем критические статьи об армейской жизни. У издания было требование: присутствовать в казармах наравне с другими официальными печатными органами. С данным требованием не был согласен министра обороны Австрии, считавший, что деятельность VDSO подрывает репутацию армии. Он также апеллировал к военному циркуляру, разрешавшим командирам частей контролировать распространение порочащих армию документов.

ЕСПЧ вынес следующее решение: установленный порядок распространения военных периодических изданий различных ассоциаций и общественных организаций вне зависимости от их правового статуса оказывает негативное влияние на общую информированность военнослужащих – и, следовательно, затрагивает обязательства государства Австрии в рамках статьи 10 Конвенции.

ЕСПЧ рассматривал также дела, которые условно можно объединить в группу «право граждан на хранение молчания как форма выражения свободы мнения». Яркая иллюстрация данного определения – дело «Гудвин против Соединенного Королевства» от 27 марта 1996 года. Журналист-стажер получил информацию из источника (позже выяснилось. что они были добыты анонимом из корпоративного документа под грифом «Для служебного пользования», копия которого исчезла из бухгалтерии данной компании), что известная фирма имеет финансовые проблемы.

Журналист попытался связаться с данной фирмой для подтверждения факта приближающегося банкротства, однако компания вместо предоставления какой-либо информации добилась судебного запрета публиковать любую информацию из пропавших документов. Корреспондента принудили поделиться своим источником информации, а за отказ оштрафовали на 5000 фунтов стерлингов за неуважение к суду. При рассмотрении данного дела ЕСПЧ пришел к выводу, что здесь присутствует нарушение ст. 10 Конвенции, а именно – свободы прессы в форме защиты журналистских источников информации.

ЕСПЧ считает, что любое ограничение права на свободу выражения мнения должно отвечать двум требованиям: точности и доступности. Эти условия были официально сформулированы судом в деле «The Sunday Times против Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии» от 26 ноября 1991 года.

Тогда ЕСПЧ отметил несколько важных моментов:

• каждый гражданин должен обладать информацией о том, какие именно нормы права могут применяться по отношению к данному выражению мнения.

• соответствующие нормы права должны быть сформулированы настолько ясно и понятно, чтобы любой человек мог предвидеть последствия, которые могут наступить при выражении им своего мнения, чтобы суметь превентивно выбрать линию поведения.

В этом деле ЕСПЧ также отметил, что суд может установить, что вмешательство не было предусмотрено законом в том случае, когда «национальное право крайне непредсказуемо».

Дело «Компания «Делфи АС» (DelfiAS) против Эстонии» (жалоба N 64569/09), 2015.

В деле DelfiASv. Estonia Европейский Суд признал, что эстонский новостной портал был ответственен за анонимные и диффамационные(порочащие) комментарии, оставленные их читателями. Суд принял свое решение на основе целого ряда факторов.

Он пришел к выводу, что решение эстонских судов об ответственности Delfi было оправданным и соразмерным ограничением свободы выражения мнений новостного портала, в частности, потому, что рассматриваемые комментарии были экстремистскими и были размещены в ответ на статью, опубликованную Delfi на своем профессионально управляемом новостном портале, который осуществлял свою работу на коммерческой основе. Кроме того, Суд учел тот факт, что компания Delfiявлялась крупным СМИ, следовательно, широкий круг публики мог просматривать информацию сайта. Более того, Суд обратил внимание на степень контроля сайта за публикуемыми комментариями. Авторы комментариев не имели возможность удалять или редактировать свои комментарии. При этом, сам сайт не принял своевременные меры, чтобы удалить оскорбительный комментарий после его публикации. Таким образом, по мнению Суда,Delfiнельзя было рассматривать в качестве пассивного поставщика чисто технических услуг. Суд также обратил внимание на то, что компания Delfi, будучи крупным СМИ, при должной осмотрительности должна была быть осведомлена о возможных юридических последствиях сохранения подобного комментария и имела возможность оценить риски. С учетом всех обстоятельств дела Европейский Суд пришел к выводу, что штраф в 320 евро, наложенный властями Эстонии на Delfi, не мог рассматриваться в качестве чрезмерной меры и, соответственно, положения Конвенции нарушены не были.

УК РФ Статья 280. Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности

1. Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности — наказываются штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо арестом на срок от четырех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на тот же срок.

2. Те же деяния, совершенные с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет», —
наказываются принудительными работами на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового либо лишением свободы на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.
Судья Ухналева, зачитывая приговор, подтвердила виновность Егора в призывах к экстремизму и подчеркнула, что сам факт обучения студента на факультете политологии ВШЭ доказывает «прямой умысел Жукова для совершения преступных деяний». Также «умысел» был подкреплен и характеристикой устной речи Егора — «четкой, продуманной».
В основу приговора так же легко мнение эксперта ФСБ Коршикова, согласно которому «…студент создает отрицательный образ нынешней власти, приписывает ей враждебные действия, а также оскорбляет ее и хочет нанести ей вред».
Однако семь докторов и кандидатов филологических наук, изучивших материалы дела, заявили, что экспертиза недостоверна, а сам Коршиков манипулировал словами Жукова, вырывал фразы из контекста и приписывал им «выдуманное, практически противоположное содержание»
Практика ЕСПЧ по экстремистским делам в отношении России.

3 октября 2017 года Европейским судом по правам человека было вынесено первое решение по экстремистской жалобе Дмитриевский против России (Dmitriyevskiy v. Russia). В Страсбурге признали нарушение свободы выражения мнения в деле правозащитника Станислава Дмитриевского, осужденного за публикацию обращения Аслана Масхадова и Ахмеда Закаева. Суд обязал выплатить гражданину Дмитриевскому €13,6 тыс. По мнению юристов, данное дело может стать толчком для рассмотрения ЕСПЧ жалоб и от других россиян, осужденных по экстремистским статьям.

Весной 2004 года Дмитриевский опубликовал в редактируемой им газете «Право-защита» тексты обращений бывшего президента непризнанной Республики Ичкерия Аслана Масхадова и бывшего вице-премьера правительства республики Ахмеда Закаева к российскому народу и к Европарламенту. Тексты этих заявлений были взяты господином Дмитриевским с интернет-ресурса «Чеченпресс». В обращении господина Масхадова упоминалось о «геноциде уникального чеченского народа». Гособвинение было уверено, что оба текста содержат «опасные высказывания, ведущие к разжиганию национальной розни». В 2006 году господин Дмитриевский был признан виновным по ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды) и приговорен к двум годам условно, при этом прокурор просил для него четыре года реального срока. Стоит подчеркнуть, что это дело было одно из первых подобного рода в Российской Федерации.
Вслед за вынесением приговора господину Дмитриевскому было ликвидировано общество российско-чеченской дружбы на основании ст. 15 закона «О противодействии экстремистской деятельности». В соответствии с этой статьей, организация, руководитель которой призывал к экстремистской деятельности, должна быть закрыта.

Представитель заявителя в Страсбурге, юрист правозащитной группы «Комитет против пыток» Ольга Садовская, отметила, что ЕСПЧ заключил, что высказанные в статьях мнения не могут рассматриваться как подстрекательство к насилию, а также не могут быть истолкованы в качестве призывов к ненависти или нетерпимости, которые могут спровоцировать насильственные действия. Суд не увидел в оспариваемых текстах ничего, кроме критики российского правительства и его действий в Чеченской Республике, которая не выходит за допустимые пределы.

ЕСПЧ пришел к выводу, что часть высказываний публициста действительно оправдывает насилие и терроризм и разжигает ненависть к военнослужащим Вооруженных сил России, но, в то же время, другая часть текстов представляет из себя ни что иное, как просто высказывания о политической ситуации в стране. Таким образом, вмешательство государство в право господина Стомахина на свободу выражения было признано ЕСПЧ оправданным лишь в первом случае, во втором же суд не увидел общественной необходимости в этом, отметив, что ни жесткая критика, ни односторонний взгляд на действия властей не дают оснований для вмешательства.
В обоих случаях Европейский суд заявил о чрезмерности наказания, назначенного российским судом: «Лишение свободы в сочетании с запретом на журналистскую деятельность за речь, даже если она является преступной, не может рассматриваться даже как самая суровая мера».

Также к решению ЕСПЧ прилагаются особые мнения судей, которые согласились, что власти России нарушили право на свободу выражения Стомахина, однако разошлись с коллегами в деталях. В одном случае судья Хелена Йедерблом не соглашается с оценкой некоторых высказываний Стомахина, которые ее коллеги расценили как оскорбительные. Йедерблом настаивает, что фрагменты текста нельзя было рассматривать отдельно от публикации, вне контекста.
Второе особое мнение (судьи Хелен Келлер) комплексно критикует подход к рассмотрению жалобы публициста и предупреждает о трудностях, которые могут возникнуть при рассмотрении подобных дел в будущем.

Следующее Российское дело СТОМАХИН против России, Case of Stomakhin v. Russia

С лета 1998 года заявитель идентифицировал себя как член неформального либерально – демократического движения“революционное Контактное объединение” (далее — “РКО”). Кроме того, в период с 2000 по 2004 год заявитель являлся учредителем, владельцем, издателем и главным редактором ежемесячного информационного бюллетеня“радикальная политика”. Он определил содержание информационного бюллетеня и опубликовал в нем собственные статьи, а также статьи людей с похожими взглядами и выдержки из официальных и неофициальных источников информации и средств массовой информации. Он сам готовил каждый выпуск бюллетеня по своему домашнему адресу, печатая его на своем персональном компьютере, а затем распечатывал и воспроизводил его в нескольких экземплярах. Точное количество экземпляров каждого номера неизвестно. Затем заявитель распространял бюллетень лично или через других неустановленных лиц, продавая его или раздавая бесплатно в различных местах Москвы. Статьи в значительной степени касались событий в Чеченской Республике.

ЕСПЧ посчитал тогда, что принимая во внимание неспособность властей убедительно продемонстрировать “насущную социальную потребность” в вмешательстве в свободу выражения мнений заявителя в отношении ряда оспариваемых заявлений (см. пункт 124 выше), а также суровость назначенного ему наказания, суд считает, что такое вмешательство не было “необходимым в демократическом обществе”.

Читать полный текст решения № 52273/07 «Стомахин против России»

Дело «Савва Терентьев (SavvaTerentyev) против России» (жалоба N 10692/09), 2018.

Терентьев был приговорен к одному году условно за возбуждение ненависти к сотрудникам милиции, как к социальной группе. Европейский Суд признал, что формулировки и язык, которые использовал Терентьев, были действительно оскорбительными и шокирующими. Однако одного этого не было достаточно для того, чтобы признать слова Терентьева «ненавистническими» или «разжигающими ненависть» (“hate speech”) и, следовательно, оправдать ограничение его права на свободу выражения мнений. ЕСПЧ также отметил, что национальные суды должны были оценить общую ситуацию и контекст, в которых был сделан рассматриваемый комментарий, который являлся провокационной попыткой выразить злость, а не фактическим призывом к применению насилия в отношении сотрудников полиции.

Контекст и содержание комментария.

Следует отметить, что Европейский Суд особо подчеркнул, что он не одобрял выбор слов Терентьева. Тем не менее, Суд отметил, что необходимо было провести тщательное изучение контекста, в котором был использован оскорбительный и шокирующий язык, так как это было единственным способ определить, являлся ли комментарий Терентьева «замечанием», защищаемого статьей 10 Конвенции, или заявлением, которое утратило право на защиту Конвенцией. Таким образом, ключевой вопрос заключался в том, можно ли было рассматривать Комментарий Терентьева в целом как поощрение насилия, ненависти или нетерпимости.Рассматривая комментарий Терентьева о сожжении «неверных ментов» как провокационную метафору, Суд отметил, что Терентьев не призывал к такому насилию в отношении конкретного офицера или офицеров. Его комментарии были скорее направлены на полицию как государственное учреждение.

Реальность применения насилия

Европейский Суд подчеркнул, что комментарий Терентьева не был сделан в ситуации какой-либо политической нестабильности или на фоне общей напряженности, связанной с безопасностью в регионе. Никакие столкновения, беспорядки или анти-полицейские выступления не происходили в том время в стране, следовательно, комментарии Терентьева не могли привести к реальной угрозе применения физического насилия против сотрудников полиции.

Публичность заявления

Суд обратил особое внимание на то, что комментарии заявителя были сделаны в довольно ограниченном кругу, следовательно, они не могли воздействовать на большое количество людей. Национальные суды, тем не менее, не исследовали вопрос о том, сколько людей в действительности просмотрели комментарий Терентьева, а были более сконцентрированы на том, чтобы привлечь его к уголовному преследованию.

По мнению ЕСПЧ, национальные суды были сосредоточены на форме и тоне слов Терентьева, но не на общем контексте ситуации. Национальные суды также не предоставили никаких объяснений, почему они решили, что данные слова представляли собой угрозу национальной безопасности. Суд особо подчеркнул, что Терентьев был признан виновным и приговорен к лишению свободу, которое может применять только в исключительных случаях. В целом, российские суды не предоставили достаточных обоснований ограничения права Терентьева на свободу выражения мнения, его обвинение не было обусловлено острой социальной необходимостью.Таким образом, статья 10 Конвенции была нарушена.

Дело «Смажич против Боснии и Герцеговины (Smajić v. Bosnia and Herzegovina)» (жалоба № 48657/16), 2018.

В 2012 году после ряда публикаций, сделанных на интернет-форуме,г-н Smajićбыл признан виновным в призыве к национальной, расовой и религиозной ненависти, розни или нетерпимость и приговорен к условному лишению свободы на один год. Его компьютер и ноутбук были также изъяты.В указанных публикациях заявитель описывал военные действия, которые могли бы быть предприняты против сербских деревень в районе Brčko в случае очередной войны. Заявитель утверждал, в частности, что он выражал свое мнение по общественно важному вопросу

Европейский Суд признал жалобу заявителя в соответствии со статьей 10 Конвенция явно необоснованной и, как следствие, неприемлемой. Он пришел к выводу, в частности,что национальные суды рассмотрели дело заявителя со всей осторожностью и предоставили достаточные обоснования его осуждения.Суд пришел к выводу, что содержание постов заявителя было выражено в весьма оскорбительной форме и, пусть даже в гипотетической форме, затрагивает весьма деликатный вопрос этнических отношений в постконфликтном боснийском обществе. Суд далее отметил, что назначенные заявителю наказания, а именно условный срок и изъятие компьютера и ноутбука не были чрезмерными. Таким образом, вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнений, которое было предписано законом и преследовало законную цель защиты репутация и права других лиц, не содержало в себе каких-либо признаков нарушения Статья 10 Конвенции.

Европейский Суд многократно обращал внимание на то, что свобода выражения мнений распространяется не только на положительные или нейтральные по своему характеру заявления, но и на такие, которые могут восприниматься как оскорбительные, шокирующие и возмутительные. При этом, свобода выражения мнений или, выражаясь более популярным языком, «свобода слова», относится не только к вербальным заявлениям, сделанным публично, либо к статьям в газетах и журналах и т.д., но и к публикациям в интернете. Это становится особенно важно и актуально, учитывая все нарастающий контроль со стороны правоохранительных органов за деятельностью интернет-пользователей, которые чаще и чаще подвергаются уголовному преследованию за оставленные в социальных сетях провокационные публикации и комментарии к ним, перепосты изображений и видеозаписей.

Согласно данным, опубликованным в докладе международной правозащитной группы «Агора», с 2016 по 2017 года значительно увеличилось как общее число случаев привлечения интернет пользователей к уголовной ответственности либо возникновения реальной угрозы предъявления обвинений (411 в 2017 против 298 в 2016), так и количество приговоров к реальному лишению свободы (43 в 2017 против 32 в 2016). Кроме того, 5 человек были помещены в психиатрические стационары для применения принудительных мер медицинского характера. И если в ряде случаев привлечение к ответственности за деятельность в интернете может представляться мерой обоснованной и даже необходимой, то порой новости о приговоре интернет-пользователя к лишению свободы за оставленный им комментарий в социальной сети кажутся абсурдными и даже пугающими. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых невозможно существование “демократического общества”.