В практике Комитета ООН по правам ребенка также имелись дела, касающиеся применения о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 г. (далее – Гаагская конвенция). В этой статье будут рассмотрены три ключевых дела, рассмотренные Комитетом ООН по правам ребенка (далее – Комитет).

1. Дело H.E.Р.А. против Чили (N.E.R.Á. v. Chile). Индивидуальные соображения от 1 июня 2022 г., Комитет по правам ребенка (CRC/C/90/D/121/2020).

 

A. Фактические обстоятельства

В первом деле Заявительница была Н. Е. Р.А, гражданка Чили. Она направила индивидуальное сообщение от имени своего сына Х. М., имеющего двойное гражданство Чили и Испании, родившегося в Чили 14 января 2016 года. Она утверждала, что ее сын является жертвой нарушения статей 3, 9, 11 и 23 Конвенции о правах ребенка 1989.

9 мая 2015 г. Заявительница заключила брак в Чили с О. С. Ф. (отцом Х. М.), гражданином Испании. 14 января 2016 г. в Чили родился ее сын Х. М. 9 мая 2016 г. в связи с частыми командировками отец официальным документом предоставил автору сообщения и ее сыну разрешение на переезд и проживание в выбранном ими месте. В июне 2016 г. отец переехал на работу в Израиль. Заявительница и ее сын присоединились к нему в августе 2016 г. Однако, поскольку квартира, в которой они жили, была в плохом состоянии, пара решила, что Заявительнице и ее сыну следует переехать в Испанию, которая находится ближе к Израилю, чем Чили, что позволит отцу регулярно их навещать. В ноябре 2016 г. Заявительница и ее сын переехали в Испанию, где их навещал отец. Вскоре после этого отца понизили в должности и перевели в Испанию. Заявительница утверждала, что их отношения стали постепенно ухудшаться и отец начал применять психологическое насилие.

В апреле 2017 г. педиатр выразил подозрение о наличии у Х. М. задержки речевого развития и одной из форм аутизма. После этого мать ребенка решила отправиться в Чили для работы над отношениями с отцом, который позже решил присоединиться к ним. 27 июля 2017 г. родители подписали разрешение на выезд матери и сына в Чили, где мать организовала лечение Х. М. и они решили остаться на два года.

В марте 2018 г. отец получил разрешение на поездку в Чили для посещения семьи, однако не выразил неодобрения по поводу пребывания матери и сына в стране. Тем не менее, 26 июля 2018 г. он подал жалобу в Министерство юстиции Испании, утверждая, что Х. М. должен проживать в Испании. 10 января 2019 г. суд в Винья-дель-Мар отклонил иск отца, указав на его согласие с пребыванием сына в Чили и на то, что возвращение ребенка в Испанию может негативно сказаться на его состоянии. Суд также отметил важность учета наилучших интересов ребенка. 3 сентября 2019 г. Верховный суд Чили отменил решение нижестоящих судов и постановил вернуть Х. М. в Испанию, что вызвало недовольство матери, которая проигнорировала это решение, что было расценено как неуважение к суду.

B. Жалоба

Заявительница утверждала, что, приняв решение о возвращении Х. М. в Испанию, государство-участник нарушило его права по статьям 3, 9, 11 и 23 Конвенции о правах ребенка. В отношении статьи 3 Заявительница напоминает, что концепция обеспечения наилучших интересов ребенка является основным правом, принципом толкования норм права и правилом процедуры. Она добавляет, что оценка таких интересов должна проводиться в каждом отдельном случае с учетом конкретных обстоятельств, уделяя особое внимание различным видам и степени уязвимости каждого ребенка

C. Мнение Комитета по правам ребенка

Во-первых, Комитет напоминает, что в соответствии с п. 1 ст. 3 Конвенции, государства-участники должны обеспечить первоочередной учет наилучших интересов ребенка во всех действиях или решениях, предпринимаемых в отношении детей государственными учреждениями. Комитет также напоминает, что решение о возвращении ребенка в другую страну является «действием» по смыслу статьи 3 Гаагской конвенции.

Более того, Комитет напоминает, что наилучшие интересы ребенка должны быть «скорректированы и определены на индивидуальной основе в соответствии с конкретной ситуацией ребенка… с учетом его личного контекста, положения и потребностей». [1]

Комитет отмечает, что Конвенция о правах ребенка должна толковаться в соответствии с общими принципами международного права. При любом таком толковании необходимо должным образом учитывать контекст применения Конвенции, который, согласно п. 3 (с) ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров, включает «любые соответствующие нормы международного права, применимые в отношениях между сторонами», и, в частности, нормы, касающиеся международной защиты прав человека. Таким образом, что касается международного похищения детей, Конвенция о правах ребенка должна толковаться с учетом обязательств государств-участников по Гаагской конвенции, тем более что, как признает государство-участник в соответствии со ст. 11 Конвенции о правах ребенка, государства-участники должны принимать меры против незаконного вывоза и удержания детей за границей, в том числе путем присоединения к таким соглашениям, как Гаагская конвенция. [2]

Более того, Комитет считает, что при принятии решений по делам о международном похищении детей национальные суды должны, во-первых, эффективно оценивать факторы, которые могут составлять исключение из обязательства немедленно вернуть ребенка (согласно ст. 12, 13 и 20 Гаагской конвенции), в частности, когда такие факторы поднимаются одной из сторон разбирательства, а также принимать достаточно обоснованное решение по этому вопросу. [3] Во-вторых, такие факторы должны оцениваться с учетом обеспечения наилучших интересов ребенка. Комитет подчеркивает, что второе условие в значительной степени зависит от фактических определений, которые, как правило, относятся к юрисдикции национальных судов. Комитет также отмечает, что, учитывая, что Гаагская конвенция призвана обеспечить справедливый баланс между стандартом, устанавливающим презумпцию в пользу международного возвращения ребенка, и факторами, которые в определенных случаях могут сделать такое возвращение противоречащим наилучшим интересам ребенка, представляется маловероятным, что надлежащее соблюдение вышеупомянутых процедурных гарантий приведет к существенному нарушению ст. 3 Конвенции о правах ребенка.

Комитет полагает, что в соответствии с принципом обеспечения наилучших интересов ребенка следует придерживаться строгого толкования исключений из обязательства вернуть ребенка, установленных в Гаагской конвенции. [4] От национальных судей, призванных применять Гаагскую конвенцию, нельзя требовать такого же уровня изучения наилучших интересов ребенка, как и от судей, призванных принимать решения об опеке, порядке посещения или других связанных с этим вопросов, особенно в случае отсутствия доступа первого из вышеупомянутых судей к тем же доказательствам и информации, что и судей страны обычного проживания. Тем не менее судья, выносящий решение о возвращении, должен оценить с учетом ограниченных исключений, установленных в Гаагской конвенции, и в соответствии с требованиями ст. 3 Конвенции о правах ребенка степень, в которой возвращение может нанести ребенку физический или психологический ущерб, или иным образом будет явно противоречить его наилучшим интересам.

Комитет отмечает, что в решении Верховного суда говорится только о правах отца и ничего не говорится о правах или наилучших интересах Х. М. Соответственно, не вдаваясь в обсуждение оценки Верховным судом фактов и применимых стандартов, Комитет считает, что отсутствие достаточной аргументации в решении Верховного суда не позволяет ему подтвердить, что суд эффективно оценил описанные выше факторы.

Более того, Комитет считает, что суд, выносящий постановление о возвращении ребенка, на момент вынесения такого постановления должен быть уверен в том, что будут приняты все необходимые меры для его безопасного возвращения. В связи с этим решение о возвращении Х. М. в Испанию не соответствовало условию, вытекающему из его права на первоочередной учет его наилучших интересов, в нарушение п. 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка, рассматриваемой отдельно и в совокупности со статьями 9 и 23.

В итоге Комитет пришел к выводу, что представленные факты свидетельствовали о нарушении государством-участником п. 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка, рассматриваемой отдельно и в совокупности со ст. 9 и 23.

Кроме того, Комитет подчеркнул, что государство-участник должно провести новую оценку ходатайства о возвращении Х. М. в Испанию, принимая во внимание прошедшее время и степень интеграции Х. М. в жизнь в государстве-участнике. Государство-участник также должно предоставить Х. М. эффективные средства правовой защиты в связи с допущенными нарушениями, включая адекватную компенсацию. Государство-участник также обязано предотвратить повторение таких нарушений путем обеспечения того, чтобы наилучшие интересы ребенка были главным соображением при принятии решений о международном возвращении, в соответствии со изложенными стандартами. [5]

2. Дело К.О.Д. против Чили (C.O.D. v. Chile). Индивидуальные соображения от 25 января 2023 г., Комитет по правам ребенка (CRC/C/92/D/129/2020).

 

A. Фактические обстоятельства

Во втором деле Заявительница была К.О.Д., гражданка Чили. Она направила индивидуальное сообщение от имени своего сына К.А.К.О., имеющего двойное гражданство Чили и Швейцарии, родившегося в Швейцарии 4 сентября 2013 г. Заявительница утверждала, что государство-участник нарушило права ее сына, предусмотренные статьями 3, 9, 11 и 191 Конвенции о правах ребенка.

Заявительница вышла замуж в Чили за гражданина Швейцарии Р.К. в мае 2012 г. В 2012 г. они переехали в Швейцарию, где в сентябре 2013 г. родился их сын К.А.К.О. После подачи заявления о раздельном проживании в 2016 г. швейцарский суд предоставил Заявительнице опеку над ребенком и назначил алименты. Однако Заявительница заметила у сына проблемы с поведением и обратилась за психологической помощью, в результате чего были выявлены признаки возможного насилия. В январе 2017 г. она сообщила Р.К., что они не вернутся в Швейцарию, и подала иск в суд Сантьяго о защитных мерах.

Суд удовлетворил ее просьбу, запретив Р.К. контактировать с К.А.К.О. В декабре 2017 г. Р.К. подал иск о международном похищении. Суд постановил вернуть К.А.К.О. в Швейцарию. Заявительница обращалась Верховный и Конституционный суды, но к концу 2019 г. обе петиции были отклонены. В июне 2020 г. суд Сантьяго вынес окончательное решение о принудительном возвращении К.А.К.О. в Швейцарию.

B. Жалоба

В своей жалобе Заявительница утверждала, что суду первой инстанции не следовало выносить решение о международном возвращении К.А.К.О., поскольку он находился на ее личном попечении до, во время и после их отъезда с территории Швейцарии. Таким образом, ни его отъезд из Швейцарии, ни его пребывание в государстве-участнике не представляли собой незаконное перемещение по смыслу Гаагской конвенции (статьи 3 и 13(а)). По мнению Заявительницы, приняв решение о возвращении К.А.К.О. в Швейцарию, государство-участник нарушило его права, предусмотренные статьями 3, 9, 11 и 18 Конвенции о правах ребенка.

C. Мнение Комитета по правам ребенка

Комитет, сославшись на дело Наварро Преcентасьон и Медина Паскуаль против Испании напомнил, что национальные органы должны изучать факты и доказательства и толковать внутреннее законодательство, если только такое изучение или толкование не является явно произвольным или равносильным отказу в правосудии (от англ. a denial of justice). [6] Таким образом, в случаях международного возвращения детей в компетенцию Комитета не входит принятие решения о том, правильно ли Гаагская конвенция была о истолкована или применена национальными судами при условии, что их толкование или применение соответствует обязательствам государств согласно Конвенции о правах ребёнка. [5]

В настоящем деле Комитет отмечает, что утверждения Заявительницы основаны на ряде необоснованных фактических предположений, а именно на том, что она имела право в одностороннем порядке принимать решение о месте жительства К.А.К.О. и что, следовательно, он не был похищен или незаконно удерживался под стражей; что ребенок подвергся сексуальному насилию со стороны своего отца; и что возвращение ребенка в Швейцарию означала бы разлучение его с Заявительницей и возвращение его отцу, что подвергло бы его риску причинения непоправимого вреда. Комитет считает, что Заявительница не продемонстрировала, что решения национальных судов представляли собой явный произвол или были равносильны отказу в правосудии.

В итоге Комитет пришел к выводу, что это обращение является неприемлемым. [7]

3. Дело С.Б. против Люксембурга (S.B. v. Luxembourg). Индивидуальные соображения от 8 мая 2023 г., Комитет по правам ребенка (CRC/C/93/D/138/2021).

 

A. Фактические обстоятельства

В третьем деле Заявительница была С.Б., гражданка Франции. Она направила индивидуальное сообщение от имени своего сына Х.Ф., также гражданина Франции, который родился в 2012 г. Заявительница утверждала, что государство-участник нарушило права Х.Ф., предусмотренные статьями 3(1), 9(1) и (3), 10 и 12 Конвенции о правах ребенка.

Х.Ф. родился у Заявительницы и её бывшего мужа О.Ф. После развода окружной суд Люксембурга установил порядок опеки, временно предоставив ей опеку 28 сентября 2015 г. В 2018 году автор вернулась во Францию с Х.Ф. из-за угроз со стороны О.Ф., после чего суд Люксембурга заключил О.Ф. под стражу и предоставил Заявительнице право на посещение. О.Ф. инициировал международное разбирательство по Гаагской конвенции, и 20 декабря 2018 г. суд в Гренобле постановил, что Заявительница незаконно вывезла Х.Ф. Однако 20 февраля 2019 г. Апелляционный суд Гренобля сослался на риск причинения вреда и отменил решение о возвращении.

10 июля 2019 г. Апелляционный суд Люксембурга подтвердил возвращение Х.Ф. к О.Ф., и он был возвращен 5 сентября 2019 г. С 15 октября 2019 г. Заявительнице предоставили право на посещение под наблюдением, но они часто ограничивались из-за опасений за благополучие Х.Ф. и агрессивного поведения О.Ф. С марта 2021 г. ограниченные посещения возобновились на строгих условиях, так как сохранялись опасения по поводу психического здоровья Х.Ф., и его проблемы с поведением связывались с отцом.

B. Жалоба

Заявительница утверждала о нарушении п. 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка. Она утверждала, что в своем решении от 10 июля 2019 г. Апелляционный суд Люксембурга практически не упоминает решение апелляционного суда Гренобля от 20 февраля 2019 г. В свою очередь, последний внимательно учел наилучшие интересы ребенка и пришел к выводу о том, что возвращение Х. Ф. в Люксембург может создать риск для его физического и психологического состояния.

C. Мнение Комитета по правам ребенка

Во-первых, Комитет подчеркнул, что он не подменяет собой национальные органы при толковании национального законодательства и оценке фактов и доказательств, однако он обязан проверить отсутствие произвола или отказа в правосудии в оценке властей и гарантировать, что в качестве основного критерия в этой оценке был использован принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка. [8] По мнению Комитета, в своих решениях национальные суды приняли во внимание общее состояние Х. Ф., степень его комфорта в общении с обоими родителями, а также преследующие его ночные кошмары, грусть, тревогу и страх быть брошенным. Таким образом, вопреки утверждениям Заявительницы, Комитет не может сделать вывод о том, что национальные суды не приняли во внимание «страдания Х. Ф.».

Во-вторых, Комитет не считает, что оценки, содержащиеся в вышеупомянутых судебных решениях, могут быть охарактеризованы как произвольные или квалифицированы как отказ в правосудии. Также Комитет не усматривает никаких доказательств, подтверждающих её заявление о том, что в этих решениях интересам Х. Ф. не было уделено первоочередное внимание, как того требует ст. 3 Конвенции о правах ребенка.

Более того, Комитет напоминает, что согласно п. 1 ст. 9 Конвенции государства-участники обеспечивают, чтобы ребенок не разлучался со своими родителями вопреки их желанию, за исключением случаев, когда компетентные органы, согласно судебному решению, определяют в соответствии с применимым законом и процедурами, что такое разлучение необходимо в наилучших интересах ребенка. Такое определение может оказаться необходимым в том или ином конкретном случае, например, когда родители жестоко обращаются с ребенком или не заботятся о нем или, когда родители проживают раздельно и необходимо принять решение относительно места проживания ребенка. Комитет также напоминает, что в соответствии с п. 2 с. 9 Конвенции в ходе любого разбирательства в соответствии с п. 1 ст. 9 всем заинтересованным сторонам предоставляется возможность участвовать в разбирательстве и излагать свои точки зрения.

Кроме того, он напоминает, что согласно п. 3 ст. 9 государства-участники уважают право ребенка, который разлучается с одним или обоими родителями, поддерживать на регулярной основе личные отношения и прямые контакты с обоими родителями, за исключением случая, когда это противоречит наилучшим интересам ребенка. Наконец, как напоминает Комитет, п. 2 ст. 10 Конвенции предусматривает в том числе, что ребенок, родители которого проживают в различных государствах, имеет право поддерживать на регулярной основе, за исключением особых обстоятельств, личные отношения и прямые контакты с обоими родителями.

В итоге Комитет приходит к выводу, Заявительница не доказала факт противоречия различных решений, касающихся посещений, пунктам 1–3 статьи 9 или пункту 2 статьи 10 Конвенции о правах ребенка. [9]

Список использованных источников

[1] Замечание общего порядка № 14 (2013) Комитета по правам ребенка.

[2] Замечание общего порядка № 5 (2003) Комитета по правам ребенка.

[3] European Court of Human Rights. X v. Latvia. Application no. 27853/09. Judgment of 10 October 2012.  (Дата обращения: 03.12.2024)

[4] European Court of Human Rights. Maumousseau and Washington v. France. Application no. 39388/05.  (Дата обращения: 03.12.2024)

[5] UN Committee on the Rights of the Child. N.E.R.Á. v. Chile. Views. Communication no. 121/2020. Decision of 1 June 2022.   (Дата обращения: 03.12.2024)

[6] UN Committee on the Rights of the Child. Navarro Presentación and Medina Pascual v. Spain. Views. Communication no. 19/2017. Decision of 31 May 2019.   (Дата обращения: 03.12.2024)

[7] UN Committee on the Rights of the Child. C.O.D. v. Chile. Views. Communication no. 129/2020. Decision of 25 January 2023.(Дата обращения: 03.12.2024)

[8] UN Committee on the Rights of the Child. Y.B. and N.S. v. Belgium. Views. Communication no. 12/2017. Decision of 27 September 2018.  (Дата обращения: 03.12.2024)

[9] UN Committee on the Rights of the Child. S.B. v. Luxembourg. Views. Communication no. 138/2021. Decision 8 May 2023. URL: Decision of 27 September 2018.  (Дата обращения: 03.12.2024)

Если Вам необходима помощь по защите Ваших нарушенных прав, обращайтесь по контактам ниже:

Пишите	Звоните	Пишите на сайте
echr@cpk42.com	+7 495 123 3447	Форма

 

Следите за новостями нашего Центра в социальных сетях: