1. Общие положения Гаагской конвенции
В настоящее время Конвенция о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 г. (далее –Гаагская конвенция) является одним из главных международных инструментов по защите прав детей по всему миру. На данный момент 103 государства являются участниками Гаагской конвенции. [1]
В 2019 г. Верховный Суд Российской Федерации обратил внимание на применение российскими судами положений Гаагской конвенции, в связи с чем издал известный «Обзор судебной практики рассмотрения судами дел о возвращении ребенка на основании Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 г.» (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 18.12.2019). [2]
Целями Гаагской конвенции являются обеспечение: а) незамедлительного возвращения детей, незаконно перемещенных в любое из государство-участника конвенции либо удерживаемых в нем; b) соблюдения прав опеки и доступа, предусмотренные законодательством одного государства-участника, эффективно соблюдались в других государствах-участниках. [3] Некоторые авторы отмечают, что Гаагская конвенция исходит из необходимости как можно более быстрого возвращения незаконно перемещенного или удерживаемого ребенка в страну его постоянного (обычного) проживания, поскольку неожиданное и часто насильственное перемещение ребенка из места, где он привык находиться, разлучение с родителем и часто с другими близкими родственниками нарушает его интересы. [4]
Статья 3 Гаагской конвенции закрепляет кумулятивный тест для признания перемещения или удержания ребенка в качестве незаконного: во-первых, нарушение прав опеки одного из родителей, учреждения или иной организации, которые были наделены такими правами на момент перемещения ребенка; во-вторых, во время перемещения или удержания ребенка права опеки эффективно осуществлялись совместно или индивидуально. Гаагская конвенция применяется ко всем детям, постоянно проживающим в государстве-участнике конвенции непосредственно перед нарушением прав опеки или доступа. Тем не менее, Гаагская конвенция не подлежит применению в случае достижения ребенком возраста 16 лет. [3]
В соответствии со статьей 8 Гаагской конвенции, любое лицо, учреждение или иная организация, заявляющие о международном похищении ребенка, могут обратиться в либо в Центральный орган по месту постоянного проживания ребенка, либо в Центральный орган любого другого государства-участника конвенции за содействием в обеспечении возвращения ребенка. [3] В Российской Федерации в качестве такого органа выступает Министерство просвещения РФ. [5]
Статья 12 Гаагской конвенции предусматривает, что, если имеет место международное похищение ребенка и на момент начала процедур в судебном или административном органе государстве-участнике, в котором находится ребенок, со дня незаконного перемещения или удержания ребенка прошло менее одного года, этот орган обязан предписать немедленно возвратит ребенка. Однако статья 13 устанавливает два исключения из этого общего правила, а именно: a) лицо, учреждение или иная организация, осуществлявшие заботу о ребенке, фактически не осуществляли свои права опеки на момент перемещения или удержания ребенка, или дали согласие на его перемещение или удержание, или впоследствии не выразили возражений против таковых; b) имеется очень серьезный риск того, что возвращение ребенка создаст угрозу причинения ему физического или психологического вреда или иным образом поставит его в невыносимые условия. Кроме того, судебный или административный орган может также отказать в возвращении ребенка, если он придет к заключению, что ребенок возражает против возвращения и уже достиг такого возраста и степени зрелости, при которых следует принять во внимание его мнение. [3] Например, согласно статье 57 СК РФ, ребенок может быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства по достижении им десяти лет. [6]
2. Судебная практика по возращению ребенка
Российские суды часто встают на сторону матери по делам о возращении ребенка, тем самым отказывая в удовлетворении исковых требований отцов о возращении ребенка на территорию иностранного государства. Таким примером является дело Патаридзе А.В., который обратился в суд с иском к Русской Е.Л. на основании Гаагской конвенции и просил обязать ответчика возвратить малолетних детей в государство их постоянного проживания — Великобританию. Согласно фабуле дела, в феврале 2020 г. отношения между сторонами прекратились, а ответчик с детьми переехала к своей родственнице 18 марта 2020 г. в Россию. Однако истец с таким решением был не согласен; он неоднократно требовал от ответчика возвращения детей в Великобританию. В свою очередь, ответчик в своих возражениях указывала, что, во-первых, постоянным местом жительства малолетних детей является Россия, а дети являются её гражданами; во-вторых, с момента их рождения они зарегистрированы по месту жительства в квартире, собственником которой является ответчик; в-третьих, ни стороны, ни дети не являются гражданами Великобритании. При таких обстоятельствах суд первой инстанции пришел к выводу, что доказательств, объективно подтверждающих намерение сторон избрать Великобританию как страну их совместного с детьми проживания, не представлено. В рамках апелляции Московский городской суд сослался на принцип 6 Декларации прав ребенка от 1959 г., согласно которому «малолетний ребенок не должен, кроме тех случаев, когда имеются исключительные обстоятельства, быть разлучаем со своей матерью». Похожая практика встречалась и в других судах, которые также отмечали, что «перемещение ребенка без матери недопустимо и будет идти вразрез с целями обеспечения наилучших интересов ребенка». [8] В итоге суд апелляционной инстанции отказал в удовлетворении жалобы, а решение Тверского районного суда было оставлено без изменения. [7]
Тем не менее, в российской судебной практике встречаются дела, в которых суды занимали сторону истцов (отцов) и удовлетворяли их требования о возращении детей на территорию иностранного государства. Таким примером является дел Комбакаля Себастьяна Рауля Жозефа, которому удалось возвратить несовершеннолетнего ребенка в место его постоянного проживания — во Франции. В соответствии с фактическими обстоятельствами, с 13 мая 2016 г. истец состоял в браке с ответчиком, с момента заключения брака семья постоянно проживала во Франции в собственном доме. В период со 2 по 18 августа 2018 г. стороны совместно со своим ребенком находились в России. Уже 18 августа 2018 г. истец со своей супругой и ребенком планировали вернуться во Францию, однако на Казанском вокзале г. Москвы ответчик неожиданно для истца скрылась с ребенком в неизвестном направлении, взяв с собой все документы сына. В рамках апелляции было доказано, что семья ответчика состоит в религиозной секте, и именно она склоняла ответчика к похищению ребенка. Таким образом, действия ответчика были признаны незаконным удержанием ребенка на территории России. В связи с этим Нижегородский областной суд встал на сторону истца, и удовлетворил его требования о возращении сына во Францию. В данном деле немаловажную роль сыграло и место постоянного проживания семьи, т.е. Франция. [13]
3. Российская судебная практика за 2024 гг.
В судебной практике по применению положений Гаагской конвенции за 2024 г. были два интересных дела. Перовое дело касалось определения места жительства ребенка и взыскания алиментов. Так, Гершман К.Д. обратилась в суд с иском об определении места жительства несовершеннолетнего сына по месту жительства матери – в Российской Федерации и о взыскании с ответчика Гершман К. алиментов на содержание несовершеннолетнего сына в размере одного прожиточного минимума. Ответчик являлся гражданином государства Израиль. На момент судебного разбирательства несовершеннолетний проживал в государстве Израиль. Ребенок был бипатридом, так как имел гражданство Российской Федерации и государства Израиля. В иске истец указывала, что с момента выезда несовершеннолетнего в государство Израиль, ответчик препятствует истцу в общении и воспитании несовершеннолетнего сына, в частности не позволяет истцу вернуть несовершеннолетнего сына в Российскую Федерации, где у последнего (несовершеннолетнего) сложился привычный быт и общение. В рамках решения вопроса об определении места жительства ребенка Московский городской суд сослался на правовые позиции Верховного Суда РФ. [9] Более того, суд апелляционной инстанции подчеркнул, что ребенок был незаконно перемещен на территорию государства Израиль без согласия истца – матери ребенка. Кроме того, суд снова сослался на принцип 6 Декларации прав ребенка от 20.11.1959, отметив, что именно проживание несовершеннолетнего с истцом обеспечит соблюдение его интересов и поможет сохранить привычный образ жизни и режим дня. Таким образом, решение Бутырского районного суда было отменено, место жительство ребенка было определено с матерью, а с ответчика были взысканы алименты на содержание несовершеннолетнего в размере прожиточного минимума для детей в г. Москве. [10]
Второе дело касалось вопроса о компенсации морального вреда. Захаренко А.В. обратилась в суд с иском к Российской Федерации в лице Федеральной службы судебных приставов России, Главному управлению Федеральной службы судебных приставов России о взыскании денежной компенсации морального вреда. В обоснование своих требований истец указывала на незаконное бездействие судебного пристава-исполнителя по возращению ребенка на территорию Российской Федерации из Черногории. Судебный пристав-исполнитель не смог вовремя исполнить решение Симоновского районного суда по принудительному возращению ребенка, который незаконно удерживался отцом в Черногории до 14.06.2023. В результате незаконного бездействия судебного пристава-исполнителя истцу был причинен моральный вред, выразившийся в существенных нравственных страданиях, связанных, в том числе, с необоснованным разлучением со своим ребенком. Басманный районный суд г. Москвы сослался на правовые позиции Верховного Суда РФ по вопросам исполнительного производства, указав, что «защита прав взыскателя, должника и других лиц при совершении исполнительных действий осуществляется по правилам гл. 17 Закона об исполнительном производстве, но не исключает применения мер гражданской ответственности за вред, причиненный незаконными постановлениями, действиями (бездействием) судебного пристава-исполнителя». [11] В решении суд отметил, что основанием иска является не сам факт неисполнения судебного постановления, а его неисполнение вследствие незаконного бездействия должностных лиц Солнцевского ОСП ГУФССП России, что повлекло причинение вреда истцу. Следовательно, при правильном и своевременном исполнении должностными лицами своих обязанностей ребенок должен был быть своевременно передан истцу. В итоге суд удовлетворили требования истца и взыскал с Российской Федерации в лице Федеральной службы судебных приставов России денежную компенсацию за моральный вред. [12]
Таким образом, признание удержания или перемещения ребенка в качестве незаконного по смыслу статьи 3 Гаагской конвенции зависит от множества фактических обстоятельств. Более того, в делах о возращении ребенка с территории РФ на территорию другого иностранного государства российские суды часто руководствуются принципом 6 Декларации прав ребенка от 1959 г., согласно которому ребенок может быть разлучен с матерью лишь в исключительных обстоятельствах. В этой связи дело Комбакаля Себастьяна Рауля Жозефа отлично демонстрирует подобные обстоятельства в виде участия матери в религиозной секте.
Список использованных источников:
[1] Status table. URL: https://www.hcch.net/en/instruments/conventions/status-table/?cid=24 (дата обращения: 20.11.2024).
[2] «Обзор практики рассмотрения судами дел о возвращении ребенка на основании Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 года» (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 18.12.2019). URL: https://www.vsrf.ru/documents/all/28606/ (дата обращения: 20.11.2024).
[3] Конвенция о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей (Гаага, 25 октября 1980 года). URL: https://docs.cntd.ru/document/1902309 (дата обращения: 20.11.2024).
[4] Хазова О.А. Принцип 6 Декларации ООН прав ребенка 1959 года в контексте Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей 1980 года // Труды Института государства и права Российской академии наук. 2017. Т. 12. N 6. C. 202–220.
[5] Постановление Правительства РФ от 22.12.2011 № 1097 «О центральном органе, отправляющем обязанности, возложенные на него Конвенцией о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей». URL: https://docs.cntd.ru/document/902320453 (дата обращения: 20.11.2024).
[6] Семейный кодекс Российской Федерации. URL: https://docs.cntd.ru/document/9015517 (дата обращения: 20.11.2024).
[7] Апелляционное определение Московского городского суда от 14.07.2021 по делу № 33-28464/2021.
[8] Решение Дзержинского районного суда города Санкт-Петербурга от 06.02.2020 по делу № 2-247/2020.
[9] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.05.1998 №10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей». URL: https://www.vsrf.ru/documents/own/8220/ (дата обращения: 20.11.2024).
[10] Апелляционное определение Московского городского суда от 02.07.2024 № 33-22646/2024/
[11] Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.11.2015 № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства». URL: https://www.vsrf.ru/documents/own/8459/ (дата обращения: 20.11.2024).
[12] Решение Басманного районного суда города Москвы от 08.08.2024 по делу № 02-926/2024/
[13] Апелляционное определение Нижегородского областного суда от 18.06.2020 по делу № 33-5645/2020, 2-376/2019.