13 июля 2021 года Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ) вынес постановление по делу Федотова и другие против России («Fedotova and Others v. Russia», №№ 40792/10 30538/14 43439/14).

Поскольку дело, вероятно, получит широкий общественный резонанс и будет использовано пропагандистами всех видов для спекуляций на тему гей-ропы, посчитали возможным перевести текст решения на русский язык, и предоставить возможность ознакомиться с ним, а не с его многочисленными интерпретациями, которыми в ближайшие дни наполнят СМИ и Интернет.

Дело касалось проблемы невозможности для однополых пар зарегистрировать брак в российских органах власти. Заявители в жалобах указывали, что отказ властей признать однополые союзы основан не на объективных и разумных основаниях, а на предрассудках и негативных стереотипах, которые необходимо российскому обществу преодолеть.

Правительство Российской Федерации указало, что «юридическая практика в европейских странах по данному вопросу не должна влиять на Россию, которой следует дать возможность развивать свою политику в соответствии с ее традиционным пониманием брака и ее уникальным историческим путем».

Предупреждая громкие заголовки СМИ о якобы «принуждении России узаконить однополые браки» отметим, что в постановлении Суд отмечает, что Конвенция прямо не налагает на Договаривающиеся государства обязательства официально признавать однополые союзы.

Предлагаем ознакомиться с переводом постановления Европейского Суда по правам человека по делу Федотова и другие против России («Fedotova and Others v. Russia», №№ 40792/10 30538/14 43439/14).

Третья секция
Дело «Федотова и другие против России»
(Жалобы № 40792/10 и 2 других — см. Список в приложении)

Решение

СТРАСБУРГ
13 июля 2021 г.

В деле Федотова и другие против России,
Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседания Палатой в составе:
Paul Lemmens, Председатель,
Georgios A. Serghides,
Dmitry Dedov,
María Elósegui,
Anja Seibert-Fohr,
Peeter Roosma,
Andreas Zünd, судьи,
и Milan Blaško, Секретарь,
Принимая во внимание:
жалобы № 40792/10, 30538/14 и 43439/14 против Российской Федерации, поданные в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод («Конвенция») шестью российскими гражданами, перечисленными в прилагаемой таблице («заявители»), в даты, указанные в этой таблице;
решение уведомить Правительство Российской Федерации («Правительство») о жалобах на отсутствие возможности регистрации брака для однополых лиц и дискриминации в отношении них по признаку их сексуальной ориентации, а также решение об объявлении неприемлемо оставшаяся часть заявлений;
замечания сторон;
Заседая 8 июня 2021 г. за закрытыми дверями,
Вынес следующее решение, которое было принято в этот день:

ВВЕДЕНИЕ

1. Дело касается отсутствия возможности для заявителей, трех однополых пар, официально зарегистрировать свои отношения, что, по их мнению, равносильно дискриминации в отношении них по признаку их сексуальной ориентации.

ФАКТЫ

2. Имена заявителей и даты подачи ими жалоб в Суд указаны в прилагаемой таблице. Их интересы в Суде представляли Э. Дачи и Б. Крон, юристы, практикующие в Женеве.

3. Правительство сначала представлял г-н Г. Матюшкин, Уполномоченный Российской Федерации в Европейском суде по правам человека, затем его преемник на этом посту г-н М. Гальперин, а затем его следующий преемник на этом посту г-н. А. Федоров.

4. Обстоятельства дела, представленные сторонами, можно резюмировать следующим образом.

I. ПОПЫТКИ ЗАЯВИТЕЛЕЙ ЗАКЛЮЧИТЬ БРАК

5. В разное время заявители, три однополые пары, направили заявления о вступлении в брак в свои местные отделы ЗАГС. В частности, г-жа И. Федотова и г-жа И. Шипитько подали заявления в Тверской отдел ЗАГС в Москве 12 мая 2009 года. Остальные заявители подали заявления в Четвертый отдел ЗАГС в Санкт-Петербурге 28 июня 2013 г.

6. Тверской отдел ЗАГС в Москве рассмотрел заявление и отклонил его 12 мая 2009 года. Четвертый отдел ЗАГС в Санкт-Петербурге отказался рассматривать два заявления и отклонил их 29 июня 2013 года, ссылаясь на статью 1 Семейного кодекса Российской Федерации, в которой брак определяется как «добровольный брачный союз между мужчиной и женщиной». Поскольку пары заявителей не состояли из «мужчины и женщины», их заявления о вступлении в брак не рассматривались.

7. Заявители обжаловали вышеуказанные решения в национальных судах.

II. СУДЕБНЫЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВА

A. Г-жа Федотова и г-жа Шипитько

8. Г-жа И. Федотова и г-жа И. Шипитько обжаловали отклонение их заявления о заключении брака в Тверской районный суд Москвы.

9. Они указали, что их заявление соответствует требованиям Семейного кодекса и что отказ в регистрации брака нарушает их права в соответствии с Конституцией и Конвенцией.

10. 6 октября 2009 г. Тверской районный суд отклонил иск. Суд пришел к выводу, что заявление не соответствовало условиям, изложенным в Семейном кодексе, поскольку в нем отсутствовало необходимое «добровольное согласие мужчины и женщины», поскольку в паре не было мужчины. Суд отметил, что ни международное право, ни Конституция не обязывают власти поддерживать однополые союзы. Суд указал, что форма заявления содержит два поля: «он» и «она» и поэтому не может использоваться однополыми парами.

11. Заявители подали апелляцию, утверждая, что Семейный кодекс не запрещает однополые браки. В частности, в списке обстоятельств, исключающих брак (статья 14 Семейного кодекса), не упоминаются однополые пары.

12. 21 января 2010 г. Московский городской суд оставил решение суда первой инстанции без изменения, поддержав выводы районного суда. Кроме того, он постановил, что отсутствие прямого запрета на однополые браки не может быть истолковано как одобренное государством согласие на такой брак.

B. Г-н Д. Чунусов и г-н Й. Евтушенко

13. Д. Чунусов и Ю. Евтушенко подали иск в Грязинский городской суд Липецкой области.

14. Они утверждали, что Семейный кодекс не ограничивает право однополых пар на брак. Они также утверждали, что различные международные договоры, включая Конвенцию, запрещают любую форму дискриминации, в том числе по признаку сексуальной ориентации, и налагают на Договаривающиеся государства обязательство защищать семейную и частную жизнь.

15. 2 августа 2013 г. Грязинский городской суд постановил, что ЗАГС незаконно отказался рассматривать заявление о браке, поскольку в соответствии с российским законодательством каждое заявление о браке должно рассматриваться по существу. Что касается регистрации однополых браков, суд сослался на решение Конституционного суда по делу Э. Мурзина (см. пункт 25 ниже), в котором Конституционный суд постановил, что Конституция или законодательство не предусматривают однополых браков. Концепция однополых браков противоречит национальным или религиозным традициям, пониманию брака «как биологический союз между мужчиной и женщиной», государственной политике защиты семьи, материнства и детства, запрету на поощрение гомосексуальность. Суд также заявил, что Конвенция не налагает на Договаривающиеся государства обязательства разрешать однополые браки.

16. Заявители обжаловали приговор, утверждая, что российское законодательство не дает определения брака как разнополого союза и что Семейный кодекс не запрещает однополые браки. Они подчеркнули, что у них не было других средств придать законный статус своим отношениям, поскольку брак был единственным юридически признанным семейным союзом.

17. 7 октября 2013 г. Липецкий областной суд отклонил жалобу. Он указал, что аргументы заявителей были не более чем их личным мнением, основанным на неправильном толковании семейного права и национальных традиций.

18. 12 марта 2014 г. Липецкий областной суд отказал в передаче кассационной жалобы к рассмотрению.

C. Г-жа И. Шайхразова и г-жа Ю. Яковлева

19. Г-жа И. Шайхразнова и г-жа Ю. Яковлева также подали иск в Грязинский городской суд Липецкой области, выдвинув, по сути, те же аргументы, что и г-жа И. Федотова и г-жа И. Шипитько.

20. 12 августа 2013 г. городской суд отклонил иск. Он указал, что, хотя могло показаться, что уведомление заявителей о браке было отклонено без рассмотрения по существу, дело обстоит иначе. Суд установил, что ЗАГС должным образом изучил заявление о браке и на законных основаниях отказал заявителям в браке. Суд повторил аргументы, использованные в решении от 2 августа 2013 г. (см. пункт 15 выше).

21. 18 ноября 2013 г., а затем 11 марта 2014 г. Липецкий областной суд отклонил апелляцию заявителей и их кассационную жалобу соответственно, указав, что аргументы основаны на неправильном толковании положений семейного права и противоречат устоявшимся национальным традициям.

ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА

I. НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

A. Конституция РФ

22. Конституция РФ в соответствующей части гласит:

Статья 15

“1. Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации. …

4. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.”

Статья 17

“1. В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией….

3. Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.”

Статья 19

“1. Все равны перед законом и судом.

2. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности…”

23. 14 марта 2020 года часть 1 статьи 72 Конституции, устанавливающая принципы разделения полномочий между федеральными и региональными властями, была изменена Федеральным законом № 1-ФКЗ. Этот закон добавил в Конституцию положение о том, что Российская Федерация и субъекты Российской Федерации должны осуществлять совместную компетенцию в отношении защиты «брака в форме союза между мужчиной и женщиной».

B. Семейный кодекс РФ

24. Семейный кодекс РФ в соответствующей части гласит:

Статья 1. Основные начала семейного законодательства

“1. Семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства …

3. Регулирование семейных отношений осуществляется в соответствии с принципами добровольности брачного союза мужчины и женщины, равенства прав супругов в семье, разрешения внутрисемейных вопросов по взаимному согласию, приоритета семейного воспитания детей, заботы об их благосостоянии и развитии, обеспечения приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних и нетрудоспособных членов семьи…

4. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан при вступлении в брак и в семейных отношениях по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности…”

Статья 12. Условия заключения брака

“1. Для заключения брака необходимы взаимное добровольное согласие мужчины и женщины, вступающих в брак, и достижение ими брачного возраста.

2. Брак не может быть заключен при наличии обстоятельств, указанных в статье 14 настоящего Кодекса.”

Статья 14. Обстоятельства, препятствующие заключению брака

“Не допускается заключение брака между:

— лицами, из которых хотя бы одно лицо уже состоит в другом зарегистрированном браке;

— близкими родственниками;

— усыновителями и усыновленными;

— лицами, из которых хотя бы одно лицо признано судом недееспособным вследствие психического расстройства.”

II. НАЦИОНАЛЬНАЯ СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА

Определение Конституционного Суда РФ от 16 ноября 2006 № 496-О по жалобе г-на Э. Мурзина

25. 16 ноября 2006 г. Конституционный суд признал неприемлемой жалобу г-на Э. Мурзина, который оспаривал совместимость статьи 12 Семейного кодекса с Конституцией, поскольку ее толкование национальными властями не позволяло последнему заключить его с ним замуж. однополый партнер. В соответствующей части постановление гласит:

“2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные Э. Мурзиным материалы, не находит оснований для принятия его жалобы к рассмотрению.

2.1… Таким образом, Конституция Российской Федерации, международные правовые нормы исходят из того, что одно из предназначений семьи — рождение и воспитание детей.

Семейный кодекс Российской Федерации указывает, что регулирование семейных отношений осуществляется в соответствии с конкретными принципами добровольности брачного сообщества мужчины и женщины, приоритеты семейного воспитания детей, заботы об их благосостояния и развитие (статья 1). Таким образом, федеральным законодательством в рамках предоставленной компетенции условиям заключения соглашения о взаимном добровольном согласии мужчины и женщины, может рассматриваться как нарушение конституционных прав и свобод, перечисленных в жалобе.2.2. By challenging Article 12 § 1 of the Family Code, the applicant asks the State to recognise his relationship with another man by ensuring their registration in the form of a union protected by the State.

Между тем ни из Конституции Российской Федерации, ни из принятых на себя Российской Федерацией международно-правовых обязательств не вытекает обязанность государства по созданию условий для пропаганды, поддержки и признания союзов лиц одного пола, при том что само по себе отсутствие такой регистрации никак не влияет на уровень признания и гарантий в Российской Федерации прав и свобод заявителя как человека и гражданина.

Не свидетельствует о нарушении конституционных прав заявителя и наличие в ряде государств Европы иного подхода к решению вопросов демографического и социального характера, тем более что в силу статьи 23 Международного пакта о гражданских и политических правах право на вступление в брак и право основывать семью признается именно за мужчинами и женщинами, а статья 12 Конвенции о защите прав человека и основных свобод прямо предусматривает возможность создания семьи в соответствии с национальным законодательством, регулирующим осуществление этого права.

На основании всего вышеизложенного … Конституционный Суд РФ определил … не продолжать рассмотрение жалобы Э. Мурзина по существу, поскольку она не соответствует требованиям приемлемости, изложенным в Законе о Конституционном суде. введен федеральным конституционным законом…”

III. МАТЕРИАЛЫ СОВЕТА ЕВРОПЫ

A. Парламентская Ассамблея Совета Европы (“ПАСЕ”)

26. 10 октября 2018 года ПАСЕ приняла Резолюцию 2239 (2018) «Частная и семейная жизнь: достижение равенства независимо от сексуальной ориентации», которая в соответствующей части гласит:

“4. … Ассамблея призывает государства-члены Совета Европы: …

4.3. привести свои конституционные, законодательные и нормативные положения и политику в отношении однополых партнеров в соответствие с прецедентным правом Европейского суда по правам человека в этой области и, соответственно:

4.3.1. обеспечить, чтобы у однополых партнеров была определенная правовая база, обеспечивающая признание и защиту их союзов;

4.3.2. предоставить равные права однополым и гетеросексуальным парам в отношении наследования аренды;

4.3.3. обеспечить, чтобы сожительствующие партнеры одного пола, независимо от правового статуса их партнерства, квалифицировались как иждивенцы для целей медицинского страхования;

4.3.4. при рассмотрении заявлений о выдаче вида на жительство в целях воссоединения семей убедитесь, что, если однополые пары не могут вступать в брак, для иностранного однополого партнера существует другой способ получить вид на жительство…”

B. Европейская комиссия против расизма и нетерпимости (“ECRI”)

27. В своем пятом отчете по Российской Федерации, принятом 4 декабря 2018 г. и опубликованном 5 марта 2019 г., ECRI отметила следующее:

“117. ECRI рекомендует [российским] властям предоставить правовую основу, которая дает однополым парам без какой-либо дискриминации возможность признания и защиты их отношений для решения практических проблем, связанных с социальной реальностью, в которой они живут.”

28. 1 марта 2021 года ECRI выпустила «Информационный бюллетень по вопросам ЛГБТИ», чтобы представить свои ключевые стандарты по вопросам сексуальной ориентации, гендерной идентичности и половых характеристик. В соответствующей части он гласит:

“6. Власти должны обеспечить правовую основу, которая позволяет однополым парам официально и юридически признавать и защищать свои отношения без какой-либо дискриминации, чтобы решать практические проблемы, связанные с социальной реальностью, в которой они живут. Власти должны изучить, существует ли объективное и разумное оправдание каких-либо различий в регулировании супружеских и однополых пар, и отменить любые такие неоправданные различия.”

IV. СРАВНИТЕЛЬНОЕ ПРАВО

29. По состоянию на июнь 2021 года шестнадцать государств-участников Конвенции юридически признают однополые браки: Австрия, Бельгия, Дания, Финляндия, Франция, Германия, Исландия, Ирландия, Люксембург, Мальта, Нидерланды, Норвегия, Португалия, Испания, Швеция и Объединенное королевство. Еще четырнадцать Договаривающихся государств юридически признают ту или иную форму гражданского союза для однополых пар: Андорра, Хорватия, Кипр, Чешская Республика, Эстония, Греция, Венгрия, Италия, Лихтенштейн, Монако, Черногория (соответствующий закон вступает в силу в июле 2021 г. ), Сан-Марино, Словении и Швейцарии (см. также сравнительно-правовой материал, описанный в Orlandi and Others v. Italy, №№ 26431/12 и 3 другие, §§ 110-14, 14 декабря 2017).

ПРАВО

I. ОБЪЕДИНЕНИЕ ЖАЛОБ

30. Принимая во внимание схожий предмет жалоб, Суд считает целесообразным рассмотреть их совместно в одном постановлении.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ И СТАТЬИ 14 КОНВЕНЦИИ В СОВОКУПНОСТИ СО СТАТЬЕЙ 8 КОНВЕНЦИИ

31. Заявители жаловались на то, что они подверглись дискриминации по признаку их сексуальной ориентации, поскольку у них не было средств обеспечения правовой основы для своих отношений, поскольку для них было невозможно вступить в брак. У них также не было другой возможности получить официальное признание своих отношений. Они ссылались только на статью 8 Конвенции и на статью 14 в совокупности со статьей 8 Конвенции. В соответствующей части эти положения гласят:

Статья 8

“1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц..”

Статья 14

“Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам..”

A. Приемлемость

1. Доводы сторон

(a) Правительство

32. Правительство утверждало, что жалобы заявителей являются явно необоснованными. Национальные суды вынудили заявителей защитить «интересы семьи как традиционной ячейки общества», которая подлежит особой защите со стороны государства. Они также заявили, что брак — это «исторически сложившийся союз между лицом мужского пола и лицом женского пола, который регулирует отношения между двумя полами и определяет статус ребенка в обществе».

33. Правовые вопросы, связанные с однополыми союзами, вызывают ряд юридических споров в Европе, и нет единого мнения относительно официального признания однополых союзов. Следовательно, регулирование этого вопроса следует оставить на усмотрение Договаривающегося государства. Юридическая практика в европейских странах не должна влиять на Россию, которой следует дать возможность развивать свою политику в соответствии с ее традиционным пониманием брака и ее уникальным историческим путем.

34. Официальное признание однополых союзов противоречило бы основному принципу защиты несовершеннолетних от пропаганды гомосексуализма. Это может нанести вред их здоровью, нравственности и создать в них «искаженный образ социальной эквивалентности традиционных и нетрадиционных брачных отношений».

35. Исследование Всероссийского центра изучения общественного мнения в 2015 году показало, что 15% населения России считают гомосексуалистов обычными людьми, но предпочитают не поддерживать с ними никаких контактов; 20% считали гомосексуальность болезнью; 15% считали гомосексуальность «социальной болезнью»; и 20% относились к гомосексуалистам как к опасным людям, которых следует изолировать от общества. Число людей, выступавших против однополых браков, увеличилось с 38% в 1995 году до 80% в 2015 году.

36. Наконец, отсутствие официального признания однополых союзов не лишает гомосексуалистов их прав и свобод.

(b) Заявители

37. Заявители жаловались на отсутствие возможности получить юридическое закрепление своих отношений в форме брака или в любой другой форме.

38. Они отметили наличие общеевропейского консенсуса в отношении официального признания однополых союзов. Они утверждали, что даже если Договаривающиеся государства пользуются свободой усмотрения в области семейного права, это не может подорвать саму суть права на уважение семейной жизни. Отказ властей признать однополые союзы основан не на объективных и разумных основаниях, а на предрассудках и негативных стереотипах, которые необходимо преодолеть.

39. Запрет на пропаганду гомосексуализма, на который ссылалось Правительство, подвергся резкой критике со стороны Венецианской комиссии. Официальное признание однополых союзов пропагандирует не гомосексуальность, а призыв к терпимости в обществе. Аргумент властей Российской Федерации о негативном общественном мнении по отношению к ЛГБТИ-сообществу уже приводился в деле Alexeev v. Russia (№ 4916/07 и 2 других, § 62, 21 октября 2010 г.), чтобы оправдать неоднократные отказы в разрешении проведения гей-парадов, однако Суд не принял его.

40. Наконец, заявители оспорили утверждение властей Российской Федерации о том, что отсутствие официального признания однополых союзов не влияет на права однополых семей. Заявители утверждали, что без официального подтверждения однополые пары лишены доступа к программам жилья или финансирования, посещения своих партнеров в больнице или доступа к репродуктивным программам. Они также лишены гарантий в уголовном процессе (право не свидетельствовать против партнера) и права наследования имущества умершего партнера.

2. Оценка Суда

41. Суд признает, что факты настоящего дела подпадают под сферу «частной жизни» заявителей, а также «семейной жизни» по смыслу статьи 8 Конвенции (см. Oliari and Others v. Italy, №№ 18766/11 и 36030/11, § 103, 21 июля 2015, и Orlandi and Others, упомянутое выше, § 143).

42. Суд также отмечает, что жалобы заявителей не являются ни явно необоснованными, ни неприемлемыми по каким-либо другим основаниям, перечисленным в статье 35 Конвенции. Следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми.

B. По существу

1. Доводы сторон

43. Никаких отдельных объяснений по существу дела стороны не делали. Их правовые позиции кратко изложены в пунктах 32-36 и 37-40 выше.

2. Оценка Суда

(a) Статья 8

(i) Общие принципы

44. Хотя основной целью статьи 8 является защита людей от произвольного вмешательства со стороны государственных властей, она также может налагать на государство определенные позитивные обязательства по обеспечению эффективного уважения прав, защищаемых статьей 8 (см. Söderman v. Sweden [GC], № 5786/08, § 78, ECHR 2013; Hämäläinen v. Finland [GC], № 37359/09, § 62, ECHR 2014; X and Y v. the Netherlands, 26 марта 1985, § 23, Series A № 91; и Maumousseau and Washington v. France, № 39388/05, § 83, 6 декабря 2007). Эти обязательства могут включать в себя, к примеру, принятие мер, направленных на обеспечение уважения частной или семейной жизни даже в сфере отношений между людьми (см. S.H. and Others v. Austria [GC], № 57813/00, § 87, ECHR 2011, и Söderman, упомянутое выше, § 78), включая позитивные обязательства по созданию правовой основы, гарантирующей эффективное осуществление прав, гарантированных статьей 8 Конвенции (см. Oliari and Others, упомянутое выше, § 185).

45. Понятие «уважение» не является четким, особенно в том, что касается позитивных обязательств: с учетом разнообразия применяемой практики и ситуаций, возникающих в Договаривающихся государствах, требования к этому понятию будут значительно варьироваться от случая к случаю (см. Christine Goodwin v. the United Kingdom [GC], № 28957/95, § 72, ECHR 2002‑VI). Тем не менее, определенные факторы были сочтены важными для оценки содержания этих позитивных обязательств государств (см. Hämäläinen, упомянутое выше, § 66). В настоящем деле важное значение играет ситуация, когда существует несоответствие между социальной реальностью и законом (см. Oliari and Others, упомянутое выше, § 173, и Orlandi and Others, упомянутое выше, § 209). Другие факторы связаны с воздействием предполагаемого положительного обязательства на соответствующее государство. Вопрос здесь в том, является ли предполагаемое обязательство узким и точным или широким и неопределенным (см. Botta v. Italy, 24 февраля 1998, § 35, Reports of Judgments and Decisions 1998‑I) или о бремени, которое обязательство возложит на государство (см. Christine Goodwin, упомянутое выше, §§ 86-88).

46. Принципы, применимые к оценке позитивных и негативных обязательств государства в соответствии с Конвенцией, аналогичны. Необходимо учитывать справедливый баланс, который должен быть установлен между конкурирующими интересами отдельного человека и общества в целом, при этом цели второго абзаца статьи 8 имеют определенное значение (см. Roche v. the United Kingdom [GC], № 32555/96, § 157, ECHR 2005 X; Gaskin v. the United Kingdom, 7 июля 1989, § 42, Series A № 160; Oliari and Others, упомянутое выше, § 159; и Orlandi and Others, упомянутое выше, § 198).

47. При выполнении своих позитивных обязательств по статье 8 государства пользуются определенной свободой усмотрения. При определении размера этой разницы необходимо учитывать ряд факторов. В контексте категории «частная жизнь» Суд счел, что там, где имеет значение само существование личности, пределы усмотрения государства будут ограничены (см, к примеру, X and Y v. the Netherlands, 26 марта 1985, §§ 24 и 27, Series A № 91; Christine Goodwin, упомянутое выше, § 90; а также Pretty v. the United Kingdom,. № 2346/02, § 71, ECHR 2002‑III).

48. Что касается однополых пар, Суд уже постановил, что они так же способны, как и разнополые пары, вступать в отношения. Они находятся в аналогичной ситуации с разнополой парой в том, что касается их потребности в официальном признании и защите своих отношений (см. Schalk and Kopf v. Austria, № 30141/04, § 99, ECHR 2010; Vallianatos and Others v. Greece [GC], №№ 29381/09 и 32684/09, §§ 78 и 81, ECHR 2013 (выдержки); и Oliari and Others, упомянутое выше, §§ 165 и 192).

(ii) Применение общих принципов к настоящему делу

49. Суд повторяет, что статья 8 Конвенции закрепляет право на уважение частной и семейной жизни. Он прямо не налагает на Договаривающиеся государства обязательства официально признавать однополые союзы. Однако это подразумевает необходимость достижения справедливого баланса между конкурирующими интересами однополых пар и общества в целом. Выявив интересы отдельных лиц, Суд должен приступить к их сопоставлению с интересами общества (см. Oliari and Others, упомянутое выше, § 175, и Orlandi and Others, упомянутое выше, § 198).

50. Учитывая характер жалобы заявителей, именно Суд должен определить, не выполнила ли Россия на дату постановления Суда позитивное обязательство по обеспечению уважения частной и семейной жизни заявителей, в частности посредством предоставления правовой базы, позволяющей им признавать и защищать их отношения в соответствии с национальным законодательством (см. Oliari and Others, упомянутое выше, § 164).

51 Суд отмечает, что заявителям, как другим однополым парам, не запрещается по закону жить вместе как семье. Однако у них нет возможности узаконить отношения официально. Внутреннее законодательство предусматривает только одну форму семейных союзов — разнополые браки (см. пункт 22 выше). Суд принимает к сведению доводы заявителей о том, что без официального подтверждения однополые пары лишены доступа к жилищным программам или программам финансирования, а также к посещению своих партнеров в больнице, что они лишены гарантий в уголовном процессе (право не свидетельствовать против партнера), а также права наследовать имущество умершего партнера (см. пункт 40 выше). Эта ситуация создает конфликт между социальной реальностью заявителей, которые живут в отношениях, основанных на взаимной привязанности, и законом, который не может защитить «потребности», возникающие в внутри однополой пары. Этот конфликт может приводить к серьезным ежедневным препятствиям для однополых пар.

52. Суд принимает к сведению утверждение властей Российской Федерации о том, что большинство россиян не одобряют однополые союзы. Действительно, общественные настроения могут играть роль в оценке Суда, когда дело доходит до оправдания на основании социальной морали. Однако существует значительная разница между уступкой общественной поддержки в пользу расширения сферы действия гарантий Конвенции и ситуацией, когда эта поддержка используется для того, чтобы лишить значительную часть населения доступа к основному праву на уважение частной жизни. и семейная жизнь. Было бы несовместимо с основополагающими ценностями Конвенции как инструмента европейского общественного порядка, если бы осуществление конвенционных прав группой меньшинства было обусловлено ее принятием большинством (см., mutatis mutandis, Alekseyev, упомянутое выше, § 81; Bayev and Others v. Russia, №№ 67667/09 и 2 других, § 70, 20 июня 2017; и Beizaras and Levickas v. Lithuania, № 41288/15, § 122, 14 января 2020).

53. Заинтересованность в защите несовершеннолетних от проявления гомосексуализма, на которую ссылались власти Российской Федерации, основана на положении национального законодательства, которое подверглось критике Судом в деле Bayev (упомянутое выше, §§ 68 и 69). Этот аргумент не имеет отношения к настоящему делу и, следовательно, не может быть принят Судом.

54. Суд отмечает, что защита «традиционного брака», предусмотренного поправками к Конституции России в 2020 году (см. пункт 23 выше), в принципе является весомым и законным интересом, который может иметь положительный эффект в укреплении семейных союзов. Однако Суд не может определить какие-либо риски для традиционного брака, которые может повлечь за собой официальное признание однополых союзов, поскольку это не препятствует разнополым парам вступать в брак или пользоваться преимуществами, которые брак дает.

55. В свете вышеизложенного Суд не может определить какие-либо преобладающие интересы общества, с которыми можно было бы уравновесить интересы заявителей, как указано выше. Он считает, что государство-ответчик не смогло оправдать отсутствие у заявителей возможности официально подтвердить свои отношения. Следовательно, нельзя сделать вывод о том, что в данном случае был достигнут справедливый баланс между конкурирующими интересами.

56. Суд признает, что государство-ответчик имеет свободу усмотрения для выбора наиболее подходящей формы регистрации однополых союзов с учетом его специфического социального и культурного контекста (например, гражданское партнерство, гражданский союз). В настоящем деле Правительство пересекло эту границу, поскольку внутригосударственное право не имело правовых рамок, способных защитить отношения заявителей как однополых пар. Предоставление заявителям доступа к официальному признанию статуса их пар в иной форме, кроме брака, не будет противоречить «традиционному пониманию брака», преобладающему в России, или взглядам большинства, на которые ссылается Правительство, как к таковым (см. опыт других Договаривающихся государств, обобщенный в пункте 29 выше). Соответственно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

(b) Статья 14 в совокупности со статьей 8 Конвенции

57. Принимая во внимание свой вывод по статье 8, Суд считает, что нет необходимости проверять, имело ли место в данном случае нарушение статьи 14 в совокупности со статьей 8.

III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

58. Статья 41 Конвенции гласит:

“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей сторон.”

A. Ущерб

59. Заявители потребовали 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

60. Правительство утверждало, что требование было чрезмерным.

61. Суд считает, что установление нарушения представляет собой достаточную справедливую компенсацию в настоящем деле любого морального вреда, понесенного заявителями (сравните Christine Goodwin, упомянутое выше, § 120; S. and Marper v. the United Kingdom [GC], №№ 30562/04 и 30566/04, § 134, ECHR 2008; Norris v. Ireland, 26 октября 1988, § 50, Series A № 142; и Gorlov and Others v. Russia, №№ 27057/06 и 2 других, § 120, 2 July 2019).

B. Расходы и издержки

62. Г-жа И. Федотова, г-н Ю. Евтушенко и г-жа И. Шайхразнова потребовали 30 000 швейцарских франков (27 900 евро) в качестве компенсации судебных издержек и издержек, понесенных в Суде. Они представили три счета-фактуры, свидетельствующие о том, что представители работали по сорок часов по каждому из своих дел с применимой ставкой 756 швейцарских франков (711 евро) в час.

63. Правительство отметило, что требование было чрезмерным и что заявители не смогли доказать, что требуемая сумма была выплачена представителям.

64. Суд повторяет, что заявитель имеет право на возмещение судебных издержек и расходов только в той мере, в какой было доказано, что они действительно были понесены, были обязательно понесены и разумны по размеру (см. Merabishvili v. Georgia [GC], № 72508/13, §§ 370-71, 28 ноября 2017 г.). Заявители в настоящем деле, однако, не представили никаких документов, подтверждающих, что они заплатили или были обязаны уплатить сборы, взимаемые их представителями. В отсутствие таких документов Суд не находит оснований признать, что заявленные расходы и издержки действительно были понесены (сравните Mazepa and Others v. Russia, № 15086/07, §§ 89-90, 17 июля 2018; Radzevil v. Ukraine, № 36600/09, §§ 94-96, 10 декабря 2019; Udaltsov v. Russia, № 76695/11, § 201, 6 октября 2020; и Aghdgomelashvili and Japaridze v. Georgia, № 7224/11, § 61, 8 октября 2020).

НА ОСНОВАНИИ ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО, СУД

1. Решает единогласно объединить жалобы;

2. Единогласно объявляет жалобы приемлемыми;

3. Постановляет единогласно, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в отношении всех заявителей;

4. Постановляет единогласно, что нет необходимости рассматривать по существу жалобы по статье 14 Конвенции, рассматриваемые в совокупности со статьей 8;

5. Постановляет единогласно, что установление нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда, понесенного заявителями;

6. Отклоняеь пятью голосами против двух остальные требования заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке с направлением письменного уведомления 13 июля 2021 года в соответствии с Правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда. {signature_p_2}

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему постановлению прилагается особое мнение судей Lemmens и Zünd.

СОВМЕСТНОЕ ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ LEMMENS И ZÜND

Мы полностью согласны с основными выводами судебного решения.

Однако, к нашему сожалению, мы не можем присоединиться к большинству, поскольку они отклоняют требования заявителей о возмещении расходов и издержек (см. пункт 64 решения и пункт 6 постановляющей части).

По нашему мнению, счета-фактуры, представленные женевскими юристами (см. пункт 62 решения), представляют собой достаточное «основание для признания того, что заявленные расходы и издержки действительно были понесены» (см. пункт 64 постановления). Вполне возможно, что по российскому законодательству для того, чтобы счет имел исковую силу, должен иметь место договор о юридических услугах между юристом и его или ее клиентом. Однако Суд не связан нормами внутреннего права. В частности, в настоящем деле, когда заявители обращались за услугами к юристам, практикующим в другой стране (не России), мы считаем неуместным отклонять их требвание на основании аргументов, согласующихся с процедурой, распространенной в России, но не обязательно в других странах.

Нам известно, что большинство судей в этом деле следует подходу, принятому Судом в деле Alexeev and others v. Russia (№ 14988/09 и 50 других, § 32, 27 ноября 2018 г.) в отношении адвокатов. При всем уважении к Суду, мы считаем, что подход в этом деле также не является оправданным.

Приложение

 

№	№ жалобы	Наименование	Дата подачи	Заявитель, год рождения Место проживания
1.	40792/10	Fedotova and Shipitko v. Russia	20/07/2010	Ирина Борисовна ФЕДОТОВА 1978 Шифланге, Люксембург Ирина Владимировна ШИПИТЬКО 1977 Сочи, Россия
2.	30538/14	Chunosov and Yevtushenko v. Russia	05/04/2014	Дмитрий Николаевич ЧУНУСОВ 1984 Lüneburg, Germany Ярослав Николаевич ЕВТУШЕНКО 1994 Сончино, Россия
3.	43439/14	Shaykhraznova and Yakovleva v. Russia	17/05/2014	Ильмира Мансуровна ШАЙХРАЗНОВА 1991 Ветцлар, Германия Елена Михайловна ЯКОВЛЕВА 1990 Грвази, Россия

|| Смотреть другие дела по Статье 8 ||

Если Вам необходима помощь по защите Ваших нарушенных прав, обращайтесь по контактам ниже:

Пишите	Звоните	Пишите на сайте
echr@cpk42.com	+7 495 123 3447	Форма

 

Следите за новостями нашего Центра в социальных сетях: